* * *
И вот наступил день торжественного выезда на дачу Агнии Львовны, Варвары Симеоновны и Лики Казимировны, ну и Титаника, конечно, - куда ж без него. Кончалась петербургская весна, и наступало ориновское лето! В шесть утра они встали, в семь вышли из дома с тремя сумками на колесиках и Титаником на поводке, в семь тридцать уже были на Финляндском вокзале, благо от метро "Владимирская" ехать было всего три остановки. Поездом в восемь ноль пять они выехали в Оринку. Ехать электричкой им было около часа. Они смотрели в окно и отмечали происшедшие перемены.
- Как быстро пошла жизнь! - сказала Агния. - Никогда прежде за одну зиму так не менялся пейзаж за окном электрички.
- И мороженое раньше так быстро не кончалось! - заметила Лика, доедая второй "стаканчик".
- И небо было синее, а облака пышнее, - усмехнулась Варвара.
- Конечно, синее, - без тени улыбки сказала Агния. - Потому что оно чище было.
- Но уж в Оринке-то небо чистое! - возразила Лика. - Девочки, а ведь даже не верится, что мы и вправду опять едем в нашу милую- милую Оринку. Ах, скорее бы приехать…
Приехали! Вышли на щербатую платформу и все четверо глубоко и дружно вдохнули свежий и чистый деревенский воздух; Титаник даже повизгивал от радости, так ему надоело сидеть в тесном вагоне.
Сойдя с платформы, подруги огляделись. Нет, тут пока ничего не изменилось! Те же три магазина да два киоска. Зашли в продуктовый и купили хлеб - белый "Городской", по их прозванию "резиновый", и любимый "Дарницкий", который здесь было гораздо вкуснее петербургского. Еще на всякий случай прихватили бумажных салфеток и пару рулонов туалетной бумаги, хотя Катя уверяла бабушку, что все "бумажные необходимости" закуплены на дачу с большим запасом. Перешли дорогу - там стоял еще один магазин, строительно-сельскохозяйственный. Привязали Титаника к ограде возле штабеля дров и пошли в магазин.
- Ну что, дорогие, семена брать будем? - спросила Агния подруг, оглядывая просторное помещение, заставленное всем, что только может понадобиться современному сельскому жителю.
- Лучше "Раундап"! - сказала Лика.
- Это зачем - "Раундап"? - поинтересовалась Варвара.
- Дорожки очищать от травы! - пояснила Лика. - Поливаешь - и через неделю ни травинки!
- Вот только попробуй, вот только попробуй! - грозно сказала Варвара. - Я тогда этот самый "Раундап" тебе в твой шампунь подолью! Помоешь голову - и через неделю ни волосинки! И только посмейте кто-нибудь к моей косе прикоснуться!
- Тоже мне - "Раззудись плечо, размахнись коса!" - фыркнула Лика.
- И плечо пока двигается, и коса имеется… Если не украли за зиму, конечно!
- Да, твоей косе позавидуешь! - вздохнула Лика, имея в виду в основном ту косу, что была толстым жгутом обернута вокруг головы подруги: к сельхозработам она была вполне равнодушна и, кроме сбора цветов для букетов в лугах, ничем таким не занималась.
- Не завидуй, Лика, - строго сказала Варвара. - Две косы, на голове и в сарае, это два моих великих сокровища!
- Девочки, не ссорьтесь, - рассеянно сказала Агния, внимательно изучая стойку с пакетиками семян овощей. - А "Раундап" на всякий случай надо взять - летом он не всегда бывает. Руками землю под грядку или клумбу трудно очистить…
А ты что, опять собираешься сажать овощи? - подозрительно спросила Варвара. - Забыла, как намучились в прошлом году с поливкой?
- Ну, если прошлое лето было засушливым, значит, есть все основания думать, что нынешнее…
- Будет таким же! - закончила за нее Варвара. - Никаких овощей!
- Ну, от свежей редиски со сметанкой ты, я думаю, не откажешься?
- Хорошо, только редиску!
- И укропчик! - добавила Лика. - Укропчику надо посадить побольше! Ой, а вот репка! Давайте посадим еще репку? Помните, как мы ее любили в детстве?
Купили всего десять пакетиков семян - только самое необходимое! И пять бутылочек "Раундапа", чудодейственного избавителя от сорняков.
Из магазина, подхватив скучающего Титаника, снова вышли на шоссе, и тут их обогнала голубая "Волга"; перегнала, затормозила, заурчала и медленно подалась назад.
- Добрый день, соседки! - Из автомобиля вышел Борис Николаевич, их ориновский сосед. - С приездом! - Он обошел машину, открыл багажник и начал передвигать в нем запасное колесо и греметь каким-то железом.
- Здравствуйте, здравствуйте, дорогой сосед! - сказала Варвара Симеоновна.
- День добрый, Борис Николаевич, какая приятная встреча! - пропела Лика Казимировна.
- Как ваша мамочка, здорова ли? - спросила Агния Львовна.
- Здорова, слава Богу, скрипит помаленьку! Вот сестрица явится, и тоже будем вывозить на дачу нашу старушку.
Титаник после некоторого раздумья радостно тявкнул.
- Узнал, узнал меня, Собакевич, не забыл за зиму! - Борис Николаевич нагнулся и потрепал Титаника за уши. - Там твоя поддержка ждет не дождется, каждый день к вашим воротам приходит, проверяет - не приехали ли еще соседи?
- Жива Динка?
- Жива, жива, старушка… Ну, давайте ваши сумки!
- Да что вы, Борис Николаевич, мы же сами на колесах! - сказала Агния Львовна.
Но Борис Николаевич, не вступая в переговоры, одну за другой уложил две сумки в багажник, а третью понес к дверям.
- Эта не помещается - у меня в багажнике инструменты и запчасти: решил вот на даче с машиной повозиться. А мы вот что сделаем: Варвару Симеоновну посадим вперед, Лику Казимировну, она маленькая, сзади, а вы, Агния Львовна, потихонечку идите себе по дороге, а я выгружусь и за вами вернусь!
- Нет, Борис Николаевич, мы поступим по-другому! - сказала решительно Варвара. - Раз уж вы столь любезны, так просто отвезете наши сумки, а мы пойдем пешком и потом за ними к вам зайдем.
- Хотите пройтись по воздуху?
- Вот именно. И потом у нас традиция - на дачу приходить пешком.
- А, ну традиция дело серьезное! Может, мне Титаника захватить в машину?
- Нет-нет, не надо! Пусть пробежится, ему полезно.
- Тогда я поехал!
- С Богом!
Борис Николаевич уселся за руль, просигналил им на прощанье и укатил.
А подруги, освободившись от багажа, сошли на пешеходную дорожку и пошли по ней вдоль шоссе. Титаник весело бежал впереди, растянув поводок на всю длину. Он на бегу заглядывал под все кустики и задирал ногу у каждого столба, облаивал проносившиеся по шоссе машины - словом, радовался жизни. Но спустить его с поводка Лика Казимировна не решалась: вдруг он за зиму забыл, что нельзя выскакивать с тропинки на шоссе?
Уже пахло распускающейся черемухой и свежевскопанной землей - народ копал огороды. Прошли станционный поселок, дальше начинались с одной стороны поля, а с другой - усадьба барона Корфа: роскошный полукруглый луг, чудом сохранившийся на месте бывшего английского газона, две чудесные аллеи вековых деревьев, лип и дубов. Аллеи дугами сходились к двум старинным зданиям, каменному особняку барона и совершенно прелестному деревянному дому, в котором когда-то жил управляющий. Сейчас в них располагались районный реабилитационный центр в каменном доме и местная больница - в деревянном.
- Зайдем к доктору Лизе? - спросила Агния.
- Неудобно без подарка… - сказала Лика.
- А подарок остался в машине! - закончила за нее Варвара. - Зайдем в другой раз. А вот к нашему Дубу подойдем обязательно!
На поле сразу за усадьбой рос одинокий древний Дуб по местному преданию посаженный Кутузовым. Вполне вероятно, что так оно и было, если учитывать, что Дубу не меньше двухсот лет, а как раз в середине XIX века усадьбой владела графиня Софья Александровна Голенищева-Кутузова: это она позднее продала ее барону Леопольду Федоровичу Корфу. Все это подруги узнали еще девчонками, роясь в справочниках, путеводителях и краеведческих изданиях. Дуб-патриарх и в детстве вызывал у них чувство сопричастности протекавшему через Оринку потоку времени, а уж теперь, когда они и сами входили в патриарший возраст, они испытывали к нему особое чувство: Дуб помнил их голоногими девчонками; в морщинах его грубой коры сохранялась теплая память об их поцарапанных босых ногах и сбитых коленках, ведь они любили забираться в его крону, прятаться в ней, а лета два или три даже устраивали себе гнездо в развилке мощных ветвей, и там проводили самые жаркие дни, в тени, на дующем с Ладоги ветерке, в спокойном шелесте жестковатых листьев и таинственном птичьем пересвисте - в кроне Дуба пряталось множество гнезд, девочкам никак не удавалось их сосчитать; там одно время в дупле жил дятел, а потом его заняла белка, и этой белке они носили орехи и семечки. Молодая Варвара как-то написала об Оринке песню, и в ней были слова, посвященные Дубу:
Стояло дерево, могучее, как крепость,
Ветвистое и сложное, как эпос,
И преисполненное птичьих гнезд:
Там жили дятел, иволга и дрозд.
Они подошли к Дубу. Патриарх не торопился радоваться весне, его молодые листья еще были сжаты в зелено-желтоватые пучки, он просыпался по-старчески неторопливо. Подруги притронулись к еще прохладной коре ладонями - поздоровались. Постояли. Титаник почтительно отметился у огромного ствола…
- Ну вот мы и приехали… Здравствуй, старик! - сказала Агния, и они пошли обратно к шоссе, а старый Дуб, разбуженный их голосами, смотрел им вслед, слегка покачивая концами ветвей.
До первых домов деревни оставалось метров сто, когда Лика остановилась и закричала:
- Девочки! Смотрите, какой ужас! Борщевик Сосновского!
- Путаешь, наверное, - проворчала Варвара. - Откуда в Оринке эта гадость? Нету тут борщевика Сосновского и быть не может: в Оринке чистейшая в районе экология.
- И на шоссе? - ехидно спросила Лика.
На это Варвара не ответила, а полезла в карман за очками.
Агния Львовна, шедшая впереди, вернулась и подошла к ним.
- Да, милые мои, - сказала она, приглядевшись к здоровенным пучкам зелени какого-то ядовито химического цвета, нагло раздвинувшим робкую молодую травку на откосе дороги. - Это, несомненно, борщевик Сосновского! Беда…
- Пока никакой беды. Завтра же придем сюда с "Раундапом" и опрыскаем его, пока не поздно, - сказала Варвара.
- Оринку мы ему не отдадим! - запальчиво воскликнула Лика.
- И кстати, надо будет пройтись и внимательно оглядеть обочины от станции до деревни и вниз, до кладбища, - сказала Агния. - Пока борщевик молодой, его еще можно вывести.
- Да, придется объявить ему войну, и как можно скорее! - согласилась Варвара. - Тем более что кроме нас этим заниматься никто не станет, а наступит жара, так по дороге в нашем возрасте много не находишься, вмиг солнечный удар заработаешь!
- Ох, скорее бы! - вздохнула Лика.
- Ты что, с ума сошла, Лика? Зачем тебе солнечный удар?
- Я не про удар - я про тепло. Я так по теплу соскучилась, девочки! Все косточки прямо жаждут прогреться!
- Подумаешь! - фыркнула Варвара. - Могу договориться с Борисом Николаевичем насчет баньки.
- Банька - это было бы замечательно! - поддержала ее Агния. - Если у нас хватит на нее дров, неудобно же Бориса Николаевича разорять. И надо будет нанять Катасона воды натаскать. А так-то Борис Николаевич нам не откажет, я думаю.
- Когда это он в чем-нибудь отказывал? - даже возмутилась Лика.
- Борис-то Николаевич не откажет, а вот печка в его бане могла и отказать, там колосники совсем провалились. Да и котел в середине прогорел, полный не нальешь, - сказала Варвара.
- Ладно тебе придираться к такому на редкость хорошему человеку, Варежка! - упрекнула ее Агния. - Ну не хозяин наш сосед, так что с того? Зато добрый и безотказный.
- На редкость добрый и ленивый! - усмехнулась Варвара. - С тех пор как умер дядя Коля, дача их совсем в запустение пришла. И дача, и сад.
- Ах, какая ерунда! - сказала Лика - Вот приедет Юлия Николаевна, возьмется за дело, и будет у них не дача, а загляденье!
У Бориса Николаевича была сестра в Германии, чуть помладше наших старушек: каждую весну она приезжала на родину и все лето почти безвыездно проводила с матерью в Оринке.
- Ну да, Юлия наша Николаевна умеет красоту навести: все цветочками засадит, дорожки песочком засыплет, расставит повсюду кресла, столики, зонтики, разноцветные вертушечки… Крррасота! А дом-то все равно ветшает на глазах, - сказала Варвара.
- Будто бы наша дача не ветшает! - возмутилась Лика.
- Ну, наша ветшает из принципа, мы же сами не даем детям ее ремонтировать, чтобы дожить в привычной обстановке. А у Бориса Николаевича…
Агния Львовна поглядела на подруг.
- Так, девочки, с вами все ясно! А ну-ка давайте присядем на травку да помолчим! Вы устали, милые. Да и я тоже, если честно сказать.
Сели на прогретый откос и вытянули ноги. Надо же, всего километр с небольшим прошли, а уже устали…
Машины мимо них в этот час почти не проезжали, так что никакого шума, кроме пения птиц и шелеста листвы стоявшей возле них старой плакучей березы, они не слышали. Потом в канаве, шедшей параллельно пешеходной дорожке, заквакала лягушка. А потом высоко в небе зазвенел жаворонок.
- Хорошо-то как, милые мои! - воскликнула Лика.
- Да, лето начинается… - сказала Агния.
- А лето всегда начинается в Оринке, - подтвердила Варвара. - Ну что, двинемся дальше?
И они встали, покряхтывая, отряхнули брюки и пошли дальше.
Впереди больших деревьев уже не было. То есть они, конечно, были, но не сейчас, а до революции. В послереволюционные годы все деревья, что росли ближе к деревне, были самими деревенскими жителями беспощадно и непредусмотрительно порублены на дрова. Правда, дойдя до деревни, порубщики остановились, или их остановили, и дальше путь по деревне снова шел под большими и красивыми деревьями. Дорога осталась без тени всего на полкилометра, семь минут хода нормальным шагом, но, проходя это лысое место в знойные дни, ориновны по дороге на станцию и со станции недобрым словом поминали своих отцов, дедов и прадедов, лишивших дорогу блаженной тени. Уже третье поколение ругало предков за варварство, не догадываясь оное варварство исправить и искупить посадкой новых деревьев. В молодые и зрелые годы подругам тоже не пришла в голову эта благая мысль, а сейчас, когда они ох как оценили бы блаженную тень - сажать их они уже не могли. Упустили доброе дело, а жаль…
Миновав лысый участок, они добрели до автобусной остановки у начала деревни и снова присели, на этот раз на поребрик забетонированной площадки. В прежние годы на краю деревни, у ограды первого дома на правой стороне - красивого, с мезонином и ухоженным садом, стояла очень удобная скамеечка, и все, кто шел мимо, могли на нее присесть и отдохнуть. Особенно удобно это было для тех, кто шел с тяжелыми сумками. Но хозяин дачи в один премерзкии день вышел из дома с топором и любимую всеми скамеечку развалил, к великому огорчению подруг: именно сидя на той незабвенной скамеечке, подруги решали, по какой дороге им дальше идти - по главной деревенской или задами деревни? Вопрос был непростой, как может показаться тем, кто не в курсе.
Деревня состояла из одной улицы, когда-то замощенной булыжником (подруги хорошо помнили то время и ту дорогу), а последние четверть века заасфальтированной. Дорога была удобная, что и говорить, и деревья тоже кое-где в деревне сохранились. Но подруги больше любили ходить по другой дороге, пролегавшей между задними дворами и полем, за которым начинался лес. Дорогу эту в дожди развозит, лужи в разъезженных колеях стоят такие, что и резиновыми сапогами зачерпнуть можно, а в сушь на глинисто-песчаную дорогу выползают греться змеи. Словом, с тележкой на колесиках проехать по ней было трудновато в любую погоду, а без тележки они в магазин на станцию не ходили. И все-таки все трое предпочитали именно ту дорогу. Ну а сегодня им так повезло, они шли налегке, не только без тележек своих, но даже с пустыми руками. Можно заодно и цветов нарвать! Поэтому, отдохнув на остановке, они поднялись, переглянулись, улыбнулись друг другу и, не сговариваясь, свернули на проселочную дорогу. И тут же Лика спустила Титаника с поводка: он радостно умчался вперед, но потом вдруг остановился, подумал, вернулся и потрусил впереди хозяйки - решил охранять на всякий случай.
Зады деревни. Скромные садики, прудики, серенькие баньки возле них, какие-то сараюшки, и огороды, и скромные борозды картофеля… Настоящая русская деревня, а не наполовину дачный поселок, каким выглядит Оринка с фасада, если идти по главной дороге. Нет, подруги, конечно, рады были за ориновцев, старых и новых: треть домов теперь в деревне каменные, половина старых, деревянных, отремонтированы, благоустроены. Появились красный пластиковый шифер, белая американская вагонка, а возле каждого четвертого дома - гараж для автомобиля. Но понастроили и мерзкие тюремно-производственные заборы: немного, всего заборов пять или семь, но как же они портили вид деревни! Один такой заборище выстроили прямо на углу при въезде в деревню, тьфу! А подруги любили старую Оринку, которую знали с детства, вот и ходили чаще по совершенно разбитой тракторами и грузовиками "задним" путем, потому что именно вдоль этой неказистой дороги вид любимой Оринки почти не изменился. Да еще по другую сторону ее, сразу за поросшей рогозом канавой, раскинулись запущенные поля, которые уже давно никто не пахал, не засевал. За последние пятнадцать лет они превратились в один сплошной луг, тянувшийся вдоль всей деревни, от первого дома до последнего и еще дальше. Даже траву тут почему-то не косили. Впрочем, понятно почему, скотину в деревне повывели. Одна была корова на всю деревню, у Валентины Николаевны, но и ту внуки уговорили продать, когда их бабушка начала ходить с костылем. Зато какие только цветы теперь не росли на этом роскошном лугу! И уж если шли подруги задворками, то без букетов домой не возвращались, с весны до осени тут что-нибудь тут да цвело…
- Боже мой, ну как же хорошо-то, девочки! - воскликнула Лика, как только они прошли первые метров сто по "своей" дороге".
- Да, вот она - благодать! - сказала Агния, а Варвара вдруг запела своим все еще сильным голосом:
Благословляю вас, леса,
Долины, нивы, горы, воды…
Лика и Агния тут же подхватили:
Благословляю я свободу
И голубые небеса!
Петь на ходу было трудно, поэтому они остановились и торжественно продолжили пение:
И посох мой благословляю,
И эту бедную суму,
И степь от краю и до краю,
И солнца свет, и ночи тьму,
И одинокую тропинку,
По коей, нищий, я иду,
И в поле каждую былинку,
И в небе каждую звезду!
- Хорошо поете! Я со сна подумал, что это радио! - раздался вдруг голос со стороны. Подруги оглянулись и увидели над берегом канавы лохматую голову. Это был Катасон; сам он лежал внутри канавы, на ее пологом, сухом, прогретом солнышком откосе, а голова его покоилась на сложенных руках на краю, возле обочины. - Здравствуйте, Агния Львовна, Лика Казимировна и Варвара Симеоновна! С приездом!
- Ох, здравствуйте, Сергеи, - сказала смущенная Варвара. - Мы вас разбудили?
- Да ничего…
- Приносим вам свои извинения! Мы не знали, что вы тут… отдыхаете.