Затоптали, изгваздали землю машинами, а потом распахали и газон засеяли. Английский, понимаешь! Вот и объясни мне, подружка моя Лика, как же это получается, что простой бухгалтер теперь имеет больше, чем имела его мать - начальник отдела, а та больше, чем раньше директор банка? Что это за жизнь такая пошла, вся перевернутая с ног на голову?
- Наверное, этому есть какое-то объяснение. Ты бы у детей спросила.
- Они все объяснят! Им-то все это по вкусу, и такая жизнь им нравится. А картошка, выходит, никому теперь не нужна! И я, получается, тоже не очень нужна… Вот тебе и все объяснение нынешней жизни - лишние мы в ней.
- Марусь, ну ты же не из-за картошки им раньше нужна была? Они тебя просто любили и любят!
- Может, ты и права, Лика. А только с картошкой - оно как-то надежней было…
- Глупости! Не нужна им твоя картошка, ты им нужна!
- Ты думаешь?
- Уверена!
- А мне вот нужна и картошка, и огурцы, и все вообще овощи…
- Для еды?
- И для еды тоже. Свой огуречик разве не слаще покупного?
- Да это ведь баловство, Маруся!
- Ну и что? Разве дети не должны баловать родителей, когда те состарятся?
- Должны. Вот ты им и объясни это.
- Им объяснишь…
- А ты пробовала?
Маруся замолчала. Не пробовала она ничего детям объяснять, она только спорила, доказывая, что раньше лучше было… Она и сейчас ни с того ни с сего вдруг сказала:
- Трудно стало жить нам, пенсионерам! Лика Казимировна так и села на грядку.
- Маруська, побойся Бога! С чего это тебе-то трудно стало жить? Тебе все помогают - и дети, и внуки, и племянник с племянницей. трехэтажный каменный отгрохали, а кто в нем живет?
- Все живут, это их дом…
- Это по выходным - живут? А зимой кто тут на свежем воздухе блаженствует, в сельском доме с отоплением и горячей водой - не ты ли?
- Надо же, чтобы кто-то в доме был, а то ограбят.
- А, так ты у них за сторожа? Будто у тебя в городе своей комнаты нет!
- Да ну его, город этот! Я уж как после пенсии в Оринку перебралась, так тут и останусь, пока не подойдет время под горку переезжать. - Под ориновской грядой было местное кладбище.
- Не хорони себя прежде времени, Марусечка! Примета плохая.
- А говорят - хорошая… Помолчали.
- А вот все равно - пенсионерам трудно, - решила продолжить тему Маруся.
- Хорошо. Скажи мне, какая у тебя пенсия?
- А я знаю? - удивилась Маруся. - Глупости спрашиваешь - пенсия-то на сберкнижку идет, ну я оттуда и беру сколько мне надо. Телевизор вон новый купила, с плоским экраном. А за пенсией разве уследишь? Она же несколько раз в году меняется!
- Марусь, а я вот все изменения прослеживаю, и пенсию свою до копеечки помню. Потому что ни детей, ни внуков у меня нет, и надо на себя рассчитывать. Но и я не живу на одну пенсию - я стихами подрабатываю.
- Это хорошо тому, кто стишки сочинять умеет: "С днем рожденья поздравляем, много счастья вам желаем!" Тебе, вот давно хочу спросить, сколько за стишок платят?
- Полтинник за строчку.
- Это всего два рубля за куплет получается?
- Да нет, Маруся, полтинник - это пятьдесят рублей.
- А-а… Ну это еще куда ни шло. А вот что бы ты делала, если бы стишки не умела сочинять?
- Я бы с детками сидела.
- То есть в няньки бы пошла?
- Нет, няней я бы уже не смогла работать, годы не те. А вот посидеть с ребенком три-четыре часа, пока родители ходят в кино или в гости, - с этим я бы справилась.
- А за это сколько платят?
- Сто пятьдесят рублей за час, я слыхала.
- Получается, что за день одинокая старушка может почти тысячу рублей заработать?
- Получается, так. Посидишь в выходные с детьми - и вот тебе приработок к пенсии.
- Да нет, Лика! А как же старушки, которые в метро с протянутой рукой стоят?
- Не знаю, Маруся. Я думаю, это такой бизнес.
- У старух - бизнес?
- Думаю, не их бизнес. Это бизнес тех, кто их в метро расставляет и просить заставляет.
- А… Ну вот видишь - все-таки получается, что трудно стало нам жить, пенсионерам! Особенно одиноким, которых могут какие-то бандюги заставить с протянутой рукой стоять.
- Я одинокая пенсионерка. Конечно, не считая подруг и собаки. Но я же не стою с протянутой рукой! Я даже и бэбиситером не работаю и собак не выгуливаю - тоже, кстати, работа.
- А за это сколько платят?
- Я платила шестьсот рублей в месяц, но это с меня по знакомству так мало брали. - Лика улыбнулась, вспомнив своего "собачьего няня" Иннокентия, чья тяжелая судьба вдруг так счастливо остановилась в своем скольжении в пропасть, развернулась и покатилась обратно на горку - и не без ее, между прочим, участия! Но, устыдившись этой последней мыслишки, Лика вслух ничего не сказала.
- Нет, собак прогуливать - это не работа! - отмахнулась Маруся. - Но я бы и с детьми сидеть уже не смогла… Следить за ними, стирать, кормить… И тяжело, и ответственность какая!
- А разве твоих внуков в этом году тебе не привезут на каникулы?
- Привезут, конечно. Так ведь это свои!
- Маруся, бабушка в семье все те же обязанности няни выполняет - охотно и за бесплатно! И зато она не считает свою мизерную пенсию и не думает, как ей концы с концами свести. Так вот все в семье, как в природе, взаимосвязано.
- А почему ж не все старики в семьях живут?
- А потому, что либо у них нет ее, семьи, либо они в семье не уживаются. Отвыкли, пока жили налегке, для себя. Либо беда, либо вина.
- А тут вот ты права! Сестрица моя Ирина все аборты делала, чтобы дети им с мужем не мешали жить в свое удовольствие. А как муж умер, да осталась она одна жить на свою пенсию, так и загоревала…
- Денег не хватает?
- Денег у нее как раз хватает. Она свою квартиру завещала одной будто бы благотворительной организации: они ей доплачивают как бы вторую пенсию, а после ее смерти квартира им отойдет.
- Так чего ж она боится?
- Два у нее страха Во-первых, боится, чтобы не поторопили эти благодетели ее смерть.
- Такое бывает, говорят.
- Бывает… А второй ее страх - дети убитые по ночам к ней приходят.
- Ужас какой! Они что, проклинают ее?
- Хуже, Ликуня, в тысячу раз хуже! Они ее жалеют. Плачут и говорят: "Бедная ты наша мамочка! Вот если бы ты нас не убила, жила бы сейчас с нами, мы бы о тебе заботились…"
Маруся села на грядку и заплакала.
- Не надо, Марусенька, не плачь!
- Так ведь жалко же!
- Кого? Деток, убитых нерожденными, или сестру?
- Всех! Я уж ее, несчастную, успокаиваю как умею, говорю ей: "Дети тоже всякие бывают! И при живых детях старики нищенствуют!". А сама думаю: как воспитаешь - так и поживешь в старости, сколько отдашь - столько и получишь. Мы растим детей и внуков и не думаем про это, а потом глядь - жизнь-то уже баланс подводит! Бедная моя Иришка!
- Полно, полно, Марусенька. Господь милостив: может, тем, кто при коммунистическом режиме родился, вырос и жил, по грехам какое-то снисхождение будет… Это ж большевики делали все, чтобы уничтожить семью.
- Все на большевиков ведь не спишешь, подружка! Большевики долго семью разрушали, и все это не удавалось. - Маруся успокоилась и вытерла слезы фартуком. - Ты вспомни, Ликуня, как жили ленинградцы после войны! В коммуналках, без горячей воды, без ванн, по пять-семь человек в комнате, а для тетушки или бабушки хоть уголок за шкафом, но находился. В старческих домах действительно только сирые старики жили. А сейчас при живых детях порой живут!
- Случается.
- А ты вот жалеешь теперь, что не вышла замуж, Лика?
- Как тебе сказать, Маруся… Раньше я хотела выйти замуж, да все как-то не складывалось. За мной все поэты, художники да музыканты ухаживали, а они народ ненадежный. Ну и все казалось, что я еще молода и хороша собой, что настоящее мое счастье - впереди. А впереди-то оказалась одна только старость. И если бы не подружки мои, то одинокая старость.
- А старичка какого-нибудь подходящего не пробовала найти?
- Где ж его найдешь - подходящего.
- Так по объявлению! Ты же в Интернет выходишь, а там много всяких объявлений.
- Фу, стыд какой - жениха по объявлению искать на старости лет! Да меня подружки засмеют! Браки совершаются на небесах, а не в Интернете! А ты что, Марусь, тоже в Интернет заглядываешь?
- Да Господь с тобой! С меня телевизора и видика во как хватает: чуть голова не в порядке - кнопки путаются, и такая нервотрепка начинается! Это ты в Интернете как у себя дома.
- Это же мой хлеб, Маруся.
- Ну да, ты стишками зарабатываешь. А что бы тебе в перерыве между стишками женишка приискать по душе? Нашла бы себе друга, а там, глядишь, что-нибудь бы и сложилось…
- Есть у меня друг в Интернете, Маруся. На сайте куртуазной поэзии.
- Это что - "куртуазная" поэзия?
- Утонченная, изысканная.
- Не для всех, значит?
- Вроде того. Мы стихами обмениваемся с моим другом виртуальным.
- Это фамилия у него - Виртуальный? Несерьезная какая-то фамилия, ты смотри там, осторожней…
- Нет, Маруся, "виртуальный друг" - это такой не совсем настоящий друг, который существует только в Интернете, в виртуальном пространстве.
- Так его что, на самом деле и нет, что ли?
- Нет, он есть, конечно, но в жизни он наверняка совсем другой. Как и я.
- И какая же ты там, в пространстве этом верти?..
- Виртуальном. Ну, я-то уж точно не такая, как на самом деле. Меня там зовут Орхидея Нежная, я там вся такая таинственная, загадочная, изысканная.
- А он какой?
- Тоже достаточно изысканный и в меру загадочный. Мы с ним пишем друг другу длинные письма, иногда в стихах. Стихи у него хорошие. Особенно те, которые он мне посвящает.
- О, у вас уже и до стихов дошло! А познакомиться в жизни слабо?
- Слабо, Марусенька. Жизнь - она, знаешь ли, обязывает. Да и разочароваться друг в друге не хочется.
- Это ты зря. Познакомились бы, а вдруг… Конечно, два старика - это еще не семья, но все-таки…
- А с чего ты взяла, что он старик?
- А разве нет?
- Не знаю… Мы, правда, любим одни и те же стихи и книги.
- Видишь! Ну так и надо познакомиться, чего тянуть-то?
- Ах, Марусенька, я столько разочарований перенесла в жизни, что еще одно на склоне лет… Давай не будем об этом!
- Как скажешь, кума, тебе жить. Только кажется мне, что в семье жить все-таки лучше. Вот взять моих детей и внуков. Хоть они и не слушаются меня никто, но с ними как-то веселее… Да и надежнее!
- Конечно, дети надежнее, чем государственная пенсия. Или приработок мой - стишки писать…
Они надолго замолчали, дергая сорняки. Потом Маруся вдруг вспомнила:
- Ох, сериал-то свой я сегодня пропустила! Ну да шут с ним… Последние известия лишь бы не пропустить. Как это вы живете без телевизора?
- Ну, это только на даче… В городе у нас есть телевизоры, мы иногда что-то смотрим.
- Иногда?
- Ну не каждый же день смотреть все подряд!
- Как это - не каждый день? А новости? Новости - они ж каждый день разные!
- Да уж будто бы?
- Ну да! Вчера показывали землетрясение в Мексике, а сегодня с утра - последствия тайфуна на Филиппинах и взрыв в испанском супермаркете.
- Безумно актуальные и важные для тебя новости! Ты что, Маша, собираешься помогать жертвам тайфуна на Филиппинах?
- Да нет, конечно…
- Ты такую тяжелую жизнь прожила, Маша, столько бед перенесла - зачем тебе еще смотреть на чужие беды?
- Ну… чтобы в курсе новостей быть!
- Взрывы и землетрясения - это не новости, а происшествия. Ими должны заниматься те, кого это касается по службе - спасатели и полицейские. Зачем тебе видеть горе людей, которым ты не можешь помочь? Грех это - любопытство к чужой беде.
- Верно, грех… Да ведь делать-то мне все равно нечего! Только телевизор и остался!
- Смотри программу "Культура" или православный канал "Спас".
- Там думать надо, напрягаться. А тут сиди себе и сиди, чаек попивай, а тебе все покажут и расскажут, подскажут, что думать. И время пройдет незаметно!
- Оно не пройдет, Марусенька, а уйдет безвозвратно и даром.
- Ох, ты права, ты сто раз права, Ликуня! Ведь у меня как? Утром встану, халат накину, кой-как умоюсь - и к телевизору. Ну точно как раньше к корове вставала - ватник накинешь да бежишь - как там моя буренушка? А уж потом чай себе сделаешь, бутерброд - и так и завтракаешь, не за столом, а перед ящиком этим.
- Помолиться-то хоть успеваешь?
- Да какое там!
- Это нехорошо, Маруся!
- Да уж что тут хорошего… Но ведь как утренний сериал пропустить? Выкинуть бы ящик этот, а страшно - а ну как без него с тоски взвоешь? Вот что безработица с людьми-то делает!
- Какая безработица, Маруся?
- Да моя безработица!
Лика согласилась, что безработица - страшная вещь.
Потом они перешли к обсуждению деревенских новостей: сколько еще новых домов строят ориновцы, и по какой причине сгорели два дома - на одном конце деревни и на другом, кто купил машину и гараж построил, а кто спился окончательно.
Закончили они прополку. И что же оказалось? Все три грядки были в зеленую клетку!
Маруся постояла, оглядела их и объявила:
- Все ясно! Вдоль посеяны цветы, а поперек - овощи! Что будем оставлять?
- Все оставим.
- Так проредить-то все равно надо!
- А вот Агуня с Варежкой вернутся из города - тогда и проредим.
- Завтра?
- Если они не очень устанут и дождя не будет, то можно и завтра.
- Ладно. В таком случае мне надо бежать.
- Сериал свой смотреть?
- А, да ну его, сериал этот! У меня теперь дело поважнее сериала есть! Завтра расскажу и покажу тебе, что я задумала А ты как встанешь и позавтракаешь, загляни ко мне, ладно?
- Загляну. А ты не останешься со мной пообедать?
- Нет, уж прости! Некогда мне!
Маруся ушла, отказавшись даже и от чая, - случай небывалый, чай пить в Оринке любили все и делали это с чувством и подолгу: чаепитие в Оринке было не столько удовольствием, сколько средством общения.
"Все-таки, наверное, к телевизору своему побежала, соскучилась!" - подумала Лика Казимировна, но была она не права в своих подозрениях, что выяснилось позже.
Покормив Титаника, она пообедала сама, потом они оба прилегли отдохнуть на диванчике на веранде, а после отправились гулять в поля. Вернулись и сразу улеглись спать. Но уснуть Лике Казимировне долго не удавалось: почти до полуночи неподалеку тарахтел не то трактор, не то культиватор - спать не давал…
Агния Львовна и Варвара Симеоновна возвратились рано утром одной из самых первых электричек.
- Я бы еще поспала, - сказала Агния Львовна, - но Варежка торопила: "Вставай, лежебока! Летний день в деревне бережет здоровье на зимнюю неделю в городе, нечего его пропускать!" Пришлось вставать и ехать.
- Вот и хорошо, что приехали.
- Скучала без нас?
- Нет, не успела: мы с Марусей наши грядки пололи. Получились какие-то клетчатые грядки. Теперь их надо прореживать. Пойдемте, поглядите нашу работу!
Пошли смотреть работу.
- Вдоль - цветы, а поперек - овощи, - со знанием дела пояснила Лика.
- Что-то непонятное, - сказала Агния.
- Чушь какая-то выросла! - сказала Варвара. Она наклонилась поближе к зеленым клеткам. - Ой, Агуня, а ведь и вправду: вот так - цветы, а вот так - овощи! С ума сойти!
- Теперь, девочки, сами решайте, что оставим - цветы или овощи.
- Конечно, овощи! - сказала Агния Львовна.
- Разумеется, цветы! - возразила Варвара Симеоновна.
И обе они с ожиданием уставились на Лику Казимировну. Еще с детских лет у них установился непреложный закон: если мнения двух подруг расходились, то решающее слово принадлежало третьей, и, как правило, это была Лика, ни в каком споре не поспевавшая сказать первое или второе слово. К тому же она была самой уступчивой и умела найти примиряющее решение. Так вышло и на этот раз.
- Девочки, давайте не принимать поспешных решений, - сказала она миротворческим голосом. - Будем решать проблемы по мере их поступления. Сейчас ведь надо что делать? - Она оглядела подруг и сама ответила: - Сейчас надо провести прореживание всходов! Так?
- Так! Верно говоришь, Лика! - раздался позади них решительный голос. Из-за угла дома появилась Марья Васильевна. Она была в полной огородной экипировке: холщевый комбинезон, поверх фартук с большими карманами, на руке - корзина, а на голове - старая помятая соломенная шляпа. - А лишнюю рассаду я заберу. Я вам и прореживать грядки помогу.
- Здравствуй, Маруся! - сказала Варвара. - А зачем тебе рассада? У тебя же нет теперь огорода.
- У вас такой замечательный английский газон, - воскликнула Агния.
- Был у нас английский газон! Был, да весь вышел! - уперев в бок свободную руку, объявила Маруся. - Перепахала я его. И теперь мне нужно много рассады: я всю лишнюю у вас заберу, еще и не хватит, подкупать придется…
- Как так - перепахала? - удивилась Лика. - Вчера еще были газон и фонтан с мальчиком… и с гусем…
- Фонтан остался, гусь тоже, - успокоила ее Маруся. - Айда смотреть мой огород!
И все гуськом отправились через дорогу смотреть огород Маруси. Увидели и ахнули. От восхитительного английского газона осталась только небольшая круглая полянка вокруг фонтана, куда были снесены скамейки, стоявшие прежде в разных углах участка. От этого оазиса былого великолепия радиально расходились дорожки, слегка посыпанные песочком, а между ними располагались секторами… грядки или куртинки? - в общем, хорошо вспаханная и обработанная свежая земля.
- Маруся! Что же ты натворила? Где ваш изумительный газон? - воскликнула Лика.
- А ну его! Вот пусть что хотят со мной делают, а уж в это лето будет у меня огород как у людей и нормальная человеческая жизнь. А хотят газоны вместо моего огорода - пусть устраивают меня в старческий дом.
- Да ладно тебе, кто ж тебя отпустит в старческий дом? - засмеялась Лика. - Но ты мне скажи, когда ты все это успела вскопать?
- Это наш АбрамОвич мне все обработал своим культиватором.
- А почему у тебя грядки такой странной формы?
- Чтобы дети не сразу догадались, что тут такое.
- А что тут такое?
- Я же говорю - огород.
- И что же ты тут сажать собираешься, Маша? - спросила Варвара.
- А все подряд! Что там у вас есть на прореживание, то и посажу!
- Овощи?
- И цветы. Для моих детей это будет цветник, а по правде - огород. Поближе к дорожкам и к фонтану я посажу одни цветы, а дальше - цветы вперемежку с овощами. Мои-то уже позабыли, как выглядят молодые ростки, - ну, поначалу они и не разберут. "Хоть цветы-то мне оставьте!" - скажу я им. А потом, когда овощи вырастут, они уже привыкнут, что они цветам не мешают.
- Ловко придумано! - засмеялась Варвара.
- Просто замечательно! - поддержала ее Агния.
- Маруся, ты гений! - обрадовалась Лика и повернулась к подругам: - Девочки, вот же оно, решение нашей проблемы!
- А какая у вас проблема? - заинтересовалась Маруся.
Ей рассказали, что никак не могут выбрать между овощами и цветами.