Чай пили позже, и за чаем, когда на блюде остался последний пирожок, Лика Казимировна спросила:
- Ну, так угадали вы, Егор Александрович, кто из нас Орхидея?
- Ну, где мне! - ответил тот. - Я в стихах мало что понимаю, когда они без музыки. По этим делам у нас специалист Павлуша. Ведь это он - Парсифаль!
Подруги ахнули и рассмеялись облегченно.
- Ну и как, Павлуша? - спросила Агния Львовна. - Вы-то угадали Орхидею?
- Конечно! Это Лика Казимировна. Я именно такой ее и представлял, когда обменивался с нею стихами.
- Какой - "такой"? - поинтересовалась Агния Львовна.
- Романтичной, совершенно не от мира сего, ужасно милой и… потрясающе смешной! Ой, простите!
Все засмеялись, а Лика Казимировна подошла к Павлу и поцеловала его в щеку.
- Благодарю, мой верный Парсифаль! Вы совершенно правильно угадали мой характер! Вручить моему рыцарю последний пирожок!
Егор Александрович поднялся, взял блюдо с пирожком, важно прошествовал с ним к коляске внука, встал на одно колено и произнес с пафосом:
- Последний пирожок вручается победителю турнира рыцарю Парсифалю! Не только за разгадку тайны прекрасной Орхидеи, но главным образом за то, что он познакомил своего деда с такими замечательными дамами.
Гербалайф, Иннокентий и Лимон на губах сыграли туш, а дамы выразили свое одобрение аплодисментами. После этой сцены гости стали собираться домой. Но, спустившись вниз, они не сразу направились со двора, а зашли сначала в ателье "Лицо собаки" - они бы не простили себе, если бы не увидели, что оно из себя представляет. Правда, кот Василий заходить в ателье категорически отказался - там уж очень густо пахло псиной, так что пришлось ему гулять во дворе с Титаником все то время, пока его хозяева любовались действительно потрясающими собачьими портретами. Договорились заодно, что Иннокентий с Гербалайфом как-нибудь выберут время и приедут к Зубовым поснимать кота Василия.
- А что? Может быть, мы с этого начнем новую страницу в истории нашего ателье - начнем снимать котов! - сказал предприимчивый Гербалайф. - Нам давно пора расширяться!
- Смогут ли кошки и собаки сниматься в одном помещении? - усомнился Павел.
- Уживаются же они как-то в приемной ветеринара! - пожал плечами Гербалайф.
- Резонно, - согласился Егор Александрович. - Место только у вас не очень удачное.
- Место ничего, тихое, в центре, и с парковкой хорошо, - вздохнул Гербалайф. - С соседями только проблемы.
- С соседями?! - в один голос удивились дед и внук.
- Не грузи людей, брат Гербалайф, не надо! - грустно попросил Димон.
- Прости, брат, - виновато ответил Гербалайф. - Не буду. - И больше не стал "грузить" брата по несчастью.
* * *
Прошел месяц. За это время Зубовы дважды были в гостях у подруг, а два воскресенья подруги ездили в гости на набережную Невы. Но встречались они чаще. То вдруг Егор Александрович заезжал на часок чайку попить, то он приглашал их в театр или просто прогуляться по причине прекрасной погоды. А Лика Казимировна зачастила к Павлуше. Если он писал ей по электронной почте, что хочет почитать свои новые стихи, она тут же бросала все дела, подхватывала Титаника и отправлялась к другу-поэту, и они зачитывали друг дружку стихами почти до одури. Причем не только своими: оба знали массу действительно хороших стихов и любили их вспоминать, читать вслух и обсуждать. Егор Александрович этим научился пользоваться, и, если ему нужно было отлучиться надолго из дома, он просто звонил милейшей Лике Казимировне и просил ее: "Лика Казимировна, солнце нашей поэзии, вы не придете попасти Пашку часика два?" - и отказа ему никогда не было.
Узнав о визитах Лики Казимировны, Варвара Симеоновна как-то тоже заявилась к Павлу, прихватив с собой все атрибуты для "игры в карты" - большую карту Петербурга, фишки и справочник "Памятные места Петербурга"; Павел новой игрой немедленно увлекся. Правда, он при этом немного хитрил: если вдруг застревал в каком-то квадрате, то просил Варвару Симеоновну принести ему что-нибудь из кухни, а сам быстренько включал поисковик, задавал тему и почти всегда находил ответ в Интернете. В общем, теперь соперницы развлекали внука своего героя по очереди.
А Иннокентий с Гербалайфом тоже, между прочим, слово сдержали: приехали к Зубовым со своей аппаратурой - с фото- и кинокамерами, с лампами - и почти полдня снимали кота Василия. Снимки получились отличные, кино тоже ничего. И потом еще приезжали, уже без всяких камер: какие-то дела у них образовались с Егором Александровичем и Павлом, какие-то планы на будущее, пока секретные. Словом, прежде уединенная жизнь Зубовых, молодого и старого, изменилась к лучшему, можно даже сказать, что они стали вести своего рода светскую жизнь.
А через месяц Павел решил поговорить с дедом серьезно о его видах на будущее.
- Ну что, дед, ты наконец определился?
- В смысле? Не понимаю я тебя что-то…
- Ой, да не хитри ты со мной! Ты уже понял, кто из трех твоих красавиц тебе нравится по-настоящему?
- Ну, как тебе сказать, Павлуша…
- А хочешь, я тебе скажу?
- Ну-ка, скажи! Это даже интересно, что ты там придумал?
- А мне и придумывать не надо - я наблюдательный и тебя знаю как облупленного. Тебе нравится не Лика Казимировна…
- Ну, это же твоя Прекрасная Дама! Как бы я посмел перейти дорогу собственному внуку?
- Не паясничай, дедуля! Это и не Варвара Симеоновна, хотя вы с нею так любите петь на два голоса. А вот не спелись, однако!
- Варвару Симеоновну я люблю как сестру…
- А вы с нею и похожи, между прочим: оба статные, голосистые, с юморком… Но - не судьба! А нравится тебе, дедуленька, милая наша Агния Львовна Пчелинцева. В нее ты и влюблен. Хотя из всех подруг она кажется старшей по возрасту и больше всего похожа на бабушку… И вот в этом, между прочим, все и дело!
- В чем, не понял?
- В том, что она похожа на мою бабушку, твою покойную жену.
- Слушай, Пашка, а ведь ты правду говоришь! Я никак не мог понять, что же это мне в ней так нравится? И как это ты первый углядел?
- Что ты именно в нее влюблен?
- Нет, что она похожа на твою покойную бабушку.
- Вот так и углядел. Легко мне с ней, понимаешь? С Ликой Казимировной нас связывает любовь к поэзии, с Варварой Симеоновной мне страшно интересно - она так много знает! А с Агнией Львовной мне просто хорошо и уютно. И надежно как-то… Так ты собираешься ей делать предложение или нет?
- Ну, ты уж погоди, Пашка, не торопи меня!
- Смотри, дед, упустишь - жалеть будешь!
- Неужели ты думаешь, что у меня есть соперники? - Такая мысль Егору Александровичу явно в голову не приходила.
- Кто знает, кто знает… - многозначительно произнес Павел.
Егор Александрович над словами внука задумался. Уж не рассказывала ли ему его подруга Орхидея о каких-нибудь кавалерах Агнии Львовны? Даже молодые Гербалайф, Димон и Иннокентий именно о ней отзываются с неизменным восторгом. Ну, Димон, конечно, не в счет - он намного моложе Агнии Львовны и женат. А вот Гербалайф и Иннокентий пусть и моложе лет на двадцать, но они битые жизнью потертые мужики, а вот Агния Львовна сумела себя сохранить. Свежесть в ней какая-то наблюдается… Конечно, сейчас эти собачьи фотографы - нет, он это без всякого дурного смысла! - заняты проблемами расширения своего бизнеса, но кто знает, кто их знает… И Егор Александрович решил… стать немного решительнее. Для начала он участил свои визиты именно к Агнии Львовне.
- Я тут проезжал мимо, смотрю, свет в окне у вас горит, ну и решил заглянуть на огонек. Чаем не напоите?
- Напою, конечно, напою! Проходите, Егор Александрович! - отвечала радушная Агния Львовна, удивляясь, куда это "проезжал мимо" по их тихой улице Егор Александрович и как это он ухитрился на ходу заметить свет в ее окне, выходящем во двор?
Но для решительного разговора Егор Александрович пригласил Агнию Львовну в маленькое кафе-кондитерскую на Колокольной улице. В кафе не было посетителей, официантка скучала за стойкой, грохотала и блямкала громкая музыка. Чтобы прибавить себе уверенности, Егор Александрович с музыки и начал; он помог Агнии Львовне раздеться, усадил ее за самый уютный столик у окна и подошел к официантке.
- Девушка, нам с дамой нужно поговорить, поэтому я попрошу вас сменить музыку на более подходящую для нашего возраста, без этого… грохота.
- Это радио, там вся музыка такая, - ответила девушка. - Но если хотите, могу и выключить совсем.
Егор Александрович подумал, что в маленьком помещении, если убрать музыку, невозможно станет вести разговор без того, чтобы его не слышала официантка.
- Да нет, зачем же совсем выключать? Вам станет скучно. Давайте мы просто сменим программу. Вы позволите? - И, не дожидаясь разрешения официантки, он прошел за стойку, где на полке за спиной девушки стоял двухкассетник с приемником, и быстро нашел волну классической музыки. Оркестр играл вальс из "Фауста". У девушки за стойкой моментально прокисло лицо.
- Потерпите полчасика? - участливо спросил Егор Александрович.
- Да ладно уж… Делайте заказ!
Он заказал два кофе со сливками и пирожные птифур.
Пока ели пирожные и пили кофе, разговор шел о привычных вещах: о погоде, о том, как хорошо чувствует себя в последнее время Павел, которому очень на пользу пошла дружба с Ликой Казимировной и Варварой Симеоновной. А когда с пирожными было покончено, Егор Александрович вдруг стал очень серьезным и сказал Агнии Львовне?:
- Дорогая Агния Львовна, у меня к вам большая-большая просьба - давайте выпьем с вами по бокалу вина.
Агния Львовна очень удивилась и спросила:
- А в честь чего, Егор Александрович, мы вдруг станем с вами пить вино среди бела дня, разве сегодня какой-то праздник?
- Может быть, да, а может быть, нет. Я этого еще не знаю, потому мне и хочется выпить вина для храбрости.
Агния Львовна поняла, что сейчас ей предстоит выслушивать признания Егора Александровича в неравнодушии к одной из ее подруг, давать какие-нибудь советы, вздохнула и сказала:
- Ну, для храбрости вам пить совсем не надо, вы и без того достаточно храбрый человек, если собираетесь заказывать вино в таком случайном месте. Я вот трусиха и боюсь за свою печень, а потому пить с вами не стану, но не возражаю, чтобы вы пили один. А мне лучше закажите еще немножко птифур - вот они здесь поразительно свежие и вкусные. Не грех воспользоваться удачей!
- Тогда, Агния Львовна, если можно, я лучше выпью водочки…
- Да на здоровье, дорогой! Почему не выпить, если хочется?
Егор Александрович сходил к стойке и сделал заказ.
- Рюмочка мне все-таки нужна для храбрости, - сказал он, садясь на место, - потому что я сейчас собираюсь говорить вам комплименты.
- В самом деле? Ну я уж постараюсь не захмелеть от ваших комплиментов. Поскольку догадываюсь, что главные из них предназначаются вовсе не мне, а моим пирожкам с капустой.
- Почему же только с капустой? - удивился Егор Александрович.
- Да ведь у Лики лучше получаются сладкие булочки, а Варенька у нас специалист по пирожкам с мясом.
- Нет, дорогая моя Агния Львовна, вкус пирожков тут даже и ни при чем: важно то, как вы их печете. Ваши подруги обе прекрасно готовят, это так, и тут не может быть двух мнений. Но Лика Казимировна за стряпней может, простите, болтать о чем угодно и с кем угодно - в основном с Титаником, конечно, а Варвара Симеоновна обычно за приготовлением блюд что-то напевает. Слово нет, поет она прекрасно и даже напевает очень музыкально, но…
Тут подошла официантка и поставила перед ним рюмку водки на блюдечке, а перед Агнией Львовной - тарелочку с пирожными.
- Ваше здоровье! - Егор Александрович лихо опрокинул свою рюмочку, выдохнул и с новым приливом вдохновения продолжил: - Только у вас, дорогая Агния Львовна, когда вы готовите для нас всех какую-нибудь еду, лицо становится необыкновенно прекрасным: оно становится отвлеченно-сосредоточенным и наполняется таким светом, будто в каждый кулинарный ингредиент вы вкладываете частичку вашей прекрасной души, вашей любви!
- Егор Александрович, это не совсем так…
- Не перебивайте меня, Агния Львовна, я ведь только начал! Безусловно, Варвара Симеоновна - редкая для своего возраста красавица, а Лика Казимировна сохранила молодость до такой степени, что иногда кажется девочкой-подростком. Но в вас есть нечто такое, что указывает на великое предназначение женщины - быть хранительницей домашнего очага. Это высшая женственность, которая не уходит с годами. Агния Львовна, я буду краток, как подобает военному человеку. Выходите за меня замуж, дорогая Агния Львовна!
- Ноя…
- Подождите еще минутку, я еще не закончил! Выслушайте меня до конца. Если вы ответите мне "да", я постараюсь, мы оба с Пашкой постараемся, чтобы вы никогда, никогда об этом не пожалели. Павел тоже вас успел полюбить. Вот теперь, пожалуй, все. Что же вы ответите мне, Агния Львовна?
Агния Львовна долго смотрела на него с несколько растерянной улыбкой, а потом сказала:
- Дорогой мой Егор Александрович! Спасибо вам за эти слова…
- И вы выйдете за меня замуж?
- Нет, не выйду.
- Почему?
- Это невозможно.
- Да почему же?!
- Потому что я замужем.
- Простите, как это - "замужем"? Но… Но я полагал, что вы - вдова.
- Вдова. Но тем не менее муж-то у меня есть.
- Разве он не умер?
- Он умер. Но ведь от этого он не перестал быть моим мужем! У нас есть дети, внуки, а теперь уже появился и правнук Максимка. И всем им он, Юра мой покойный, отец, дедушка и прадед. И мы с ним обвенчаны. Вы понимаете, что это значит, дорогой мой Егор Александрович?
- Понимаю: что связано на земле, то останется связанным и на Небесах - вы это имеете в виду?
- Именно это.
- Но Церковь допускает второй брак!
- Да, по слабости нашей - чтобы не допустить худшего. Но дело не только в этом… - Агния Львовна протянула руку и положила ее на руку Егора Александровича, лежавшую возле пустой рюмки. - Милый Егор Александрович! Муж мой скончался и ушел из этого мира уже много лет назад. Но мне уже семьдесят пять лет, скоро умру и я…
- Куда вы торопитесь, Агния Львовна? Вы еще меня переживете, вот увидите!
- Все может быть. Но тогда представьте себе: вот я умираю, будучи дважды вдовой, и вот там, в новом для меня мире, мой муж встречает меня, он приближается ко мне, светясь от радости. И вы меня встречаете тоже. И что я скажу моему первому мужу? "Познакомься, Юрочка, с моим другим мужем!" - так, что ли?
- Но он же поймет!..
- Да, он поймет и простит. Но мне-то каково будет? Это же такой стыд будет, что я и представить себе не могу. А до встречи с ним осталось уже так мало… Да и вас тоже по смерти встретит ваша единственная законная жена. Надо ли омрачать эти встречи, дорогой мой Егор Александрович, стоит ли нам огорчать самых дорогих наших ушедших?
Егор Александрович отнял руку у Агнии Львовны, наклонил голову и закрыл лицо ладонями. Потом он отстранил их, вынул из кармана платок и вытер лицо и глаза.
- Простите… Простите меня, Агния Львовна, простите старого дурака! Господи, стыдно-то как!
- Да ну что вы, голубчик, чего ж тут стыдного? Дело-то житейское!
- Нет-нет, стыдно! Как я мог забыть, что Верочка моя там одна и тоже ждет меня. Простит ли она меня, когда я ей расскажу, как сватался к чужой вдове?
- Простит, простит, не сомневайтесь! На то она и жена.
- А вы-то меня простите?
- Да конечно же, о чем речь? Все-таки вы мне сделали самый большой комплимент, какой мужчина может сделать женщине! Ну, полно, полно. Не надо уж так-то сокрушаться!
- Это меня Пашка-балбес попутал! Очень уж ему хотелось меня в хорошие руки пристроить!
- А он и пристроил! - засмеялась Агния Львовна. - Неужели вы думаете, мы все трое согласимся когда-нибудь расстаться с вами и с Павлом? Да ни за что на свете! Мы все так удивительно подходим друг другу, мы за этот месяц с небольшим прямо родственниками стали!
- Это правда, милая моя Агния Львовна, это в самом деле правда?
- Абсолютнейшая! И знаете что, Егор Александрович? Давайте договоримся, пусть этот разговор будет нашей с вами тайной, и мы никому о ней не скажем. Будем считать, что наша встреча сегодня просто не состоялась. Хотя пирожные были очень, очень вкусные!