- Гм. Наверное, водное пространство города тоже входит в игру. Впрочем, правила мы поначалу можем корректировать…
- Нечего тут корректировать, что на карте - то и в игре! - сказала Агния Львовна. - Давай рассказывай про Финский залив, Ликуня.
И Лика начала:
- Многие считают, что название "Маркизова лужа" звучит очень романтично. А это совсем не так! Маркизова лужа - это чисто моряцкое название шельфа Крестовского острова. В начале девятнадцатого века французский маркиз де Траверсе, бежавший из революционной Франции, получил теплое местечко Морского министра России. При нём флот пришел в упадок. Корабли гнили в Кронштадте и лишь редко ходили на маневры на ту самую мелководную часть Финского залива, которую истые моряки презрительно прозвали Маркизовой лужей. Вот что я в детстве слыхала от моего дяди-адмирала.
Все зааплодировали - игра началась, как удачно!
- Ну, Лика, думай, куда тебе лучше шагать дальше, - сказала Варвара, - ты можешь передвинуть фишку на следующий квадрат.
- Тут нечего и думать, я иду на восток: впереди у меня весь Крестовский остров и кусочек Каменного, а там…
- Стоп, Лика! Ты делай ход, а я выберу, откуда мне начинать свою прогулку по городу, - сказала Варвара, разглядывая верхний край карты. - А вот встану-ка я в Шувалово, между Шуваловским парком и Озерками! - Она поставила фишку. - Вот так! Вы, друзья мои, когда-нибудь задумывались над тем, что привычные нам Озерки по-настоящему носят странное для северной столицы название - Суздальские озера?
- Точно, - сказала Агния, наклоняясь к Варвариной фишке, - тут и написано: Суздальские озера.
- А вы знаете, как это название связано с именем графа Шувалова? Нет? А я вам расскажу. Эту территорию в конце восемнадцатого века начал осваивать граф Петр Шувалов. Первыми поселенцами этих краев стали крестьяне из суздальских владений графа. Отсюда возникли название Суздальская слобода и наименования Верхнего, Среднего и Большого озер - Суздальские. И вот здесь, а вовсе не в Дачном, как некоторые думают, появились первые петербургские дачи и дачники. Особой популярностью у дачников пользовался район усадьбы Шуваловых и окружавшие ее территории, и особенно, конечно, Суздальские озера. Здесь строили дачи и летние резиденции, купались летом и катались на санях зимой.
- А теперь там новые русские строят башни, - заметил Гербалайф.
- Да фиг с ними, пусть строят, лишь бы ландшафт не портили, - ответила Варвара. - Принимаете мой ход?
- Принимаем! Двигайся дальше! - сказала Агния.
- Я пойду вниз, к центру, - вот сюда! Теперь у меня Шуваловское кладбище и Спасо-Парголовская церковь.
- А мне-то что выбрать для начала? - сказала Агния, двигая пальцем свою фишку по периметру карты. - Нет, нет, нет… Ага, вот что я выбираю! Пороховые и храм Ильи Пророка!
- Неплохо! - одобрила Варвара. - Ну давай рассказывай.
- Храм-ротонда, очень красивый, полный света и благодати… Но мне он особенно дорог из-за другого: это, девочки, первый храм в Петербурге, настоятель которого еще в конце восьмидесятых осмелился вывесить икону новомучеников и исповедников российских. - И она передвинула фишку на один квадрат к центру.
- Теперь моя очередь! - сказал Гербалайф, потирая руки. - Та-а-ак… Я пойду на город с юга. Вот Московский район начинается… О, площадь Победы, Средняя Рогатка по-настоящему. Вот "стамеску" все знают? Все. А какая там еще стела стоит неподалеку, знаете? Не знаете, я так и думал. А там стоит стела, на которой написано: "Здесь будет установлен памятник святому апостолу Андрею Первозванному"! Вот так! Ну так я пошел дальше к югу?
- Погоди, Андрей, а ты откуда это знаешь - про памятник апостолу Андрею? - спросила Варвара.
- В газете прочитал, сел в метро, поехал и сам посмотрел. Теперь вот жду, когда памятник моему святому откроют.
- Молодец, Андрей! - сказала Агния Львовна. - Шагай и ты на следующий квадрат.
Так закончился первый круг новой "игры в карты". Играли дальше, играли бы и до позднего вечера, если бы через два часа Варвара не разогнала всех "по койкам" - все-таки они были еще больные и слабые: и старушки, и Андрей-Гербалайф. А на другой день после обеда все четверо снова собрались, чтобы продолжить игру.
* * *
Через неделю, когда Агния Львовна и Лика Казимировна уже совсем поправились и даже стали выходить на свежий воздух, вернулся из больницы Иннокентий. Но первым его увидела Варвара Симеоновна, которая вывела на прогулку Титаника: по утрам было уже холодно, даже лужи подмерзали, и потому она не разрешала выходить Лике Казимировне.
- Иннокентий! - Она подошла к нему. - Как дела, как здоровье?
Иннокентий стащил с головы вязаную шапку и понурился.
- Василь-Ваныч? - догадалась та, похолодев. Иннокентий кивнул, не подымая головы. Варвара Симеоновна села рядом и положила руку ему на плечо. Помолчали.
- Когда это случилось, Иннокентий? Где?
- В той же больнице, где я лежал, только в другом отделении. Приступ сердечный у него случился от температуры, его и перевели в кардиологию… На второй день Василь-Ваныч и скончался. Я там, в больнице еще узнал. Думал, выйду и заберу его, похороню как-нибудь… А его уже похоронили без меня.
- Где похоронили?
- Ну где нашего брата хоронят - в общей могиле. Может, на Парголовском, а может, на Северном… может, еще где.
- И никаких следов?
- Никаких. Да я ведь и фамилии-то его не знал: Василь-Ваныч да Василь-Ваныч…
- А Гербалайф тоже не знает?
- Спросить надо.
Гербалайф тоже не знал фамилии Василия Ивановича, и, поразмыслив, решили не разыскивать его могилу, а просто отпеть его заочно. Отец Иаков сказал, что это можно. Отпели на Коневском подворье, а потом пошли к Варваре Симеоновне помянуть.
Поминки устроили скромные. Мужчины, Иннокентий, Гербалайф и Димон, ну и Варвара Симеоновна с ними выпили по рюмочке, а Лика Казимировна с Агнией Львовной ограничились поминальным киселем.
- Вот так и я, - сказал Иннокентий, - живу грешно и умру смешно…
- Прям обхохочешься! Ты что говоришь-то? - одернул его Гербалайф.
- Не городите вы чепухи, Иннокентий, не травите душу ни себе, ни нам, - сказала Варвара Симеоновна. - Лучше скажите, что нам с вами делать?
- А что со мной делать? Выжил - ну и дальше жить буду.
- Да разве это жизнь?
- А где я другую возьму?
Другой жизни у Иннокентия не предвиделось.
- Вот что, девочки… и молодые люди. Иннокентию надо найти работу и помочь снять жилье! - с энтузиазмом сказала Лика Казимировна. - Мы должны это сделать, ну просто обязаны!
Иннокентий усмехнулся, а подруги глядели на нее, как смотрят на ребенка, сморозившего глупость.
- Да вы не смейтесь, не смейтесь! Если хотите знать, работу для него я уже нашла!
- Когда ты ее нашла и где? - спросила Варвара Симеоновна.
- А вот прямо здесь и сейчас! У меня есть работа для Иннокентия - Титаника выгуливать.
Не могу же я все время зависеть от добрых людей, верно? То Варенька с ним гуляет, то Андрюша. Мне нужен надежный и постоянный человек! Причем свой человек, чтобы я могла ему Титаника доверить. Иннокентий, а что если я буду платить вам шестьсот рублей в месяц за то, что вы утром и вечером будете выгуливать собаку? Устроит это вас для начала? А там я скажу нашему ветеринару, что у меня есть прогульщик… ну человек, который может собак прогуливать, если хозяевам некогда; глядишь, и другие желающие найдутся. Что вы об этом думаете?
- Да я согласен! А можно, чтобы не шестьсот рублей разом, а по двадцать рублей в день? А то у меня они разлетятся сразу… Большие ж деньги.
- Нет, нельзя! - сказала Агния Львовна. - Я думаю, такие деньги надо вообще по-другому расходовать. Андрей, а что если ты за половину этой суммы, за триста рублей то есть, сдашь угол своему другу Иннокентию?
- Агния Львовна, да я бы с радостью! Да ведь только я сам вроде как на птичьих правах живу…
- Ты это брось, Гербалайф! - возмутился Димон. - Клавдия молчит - ну и ты молчи, живешь - и живи. А угол бездомному другу сдать - дело святое, сдавай на здоровье. Только вот что я вам скажу, ребята… и дамы: надо это дело оформить официально, чтобы Клавдия нас всех из квартиры не погнала под горячую руку. Она может! Иннокентий, у тебя паспорт-то есть?
- Есть, только он у меня без прописки…
- Ну, это как раз поправимо. Поставим тебе временную регистрацию в связи с работой. Лика Казимировна, придется вам договор с Иннокентием на работу заключить! Вы как, согласны?
- Ну еще бы! Тогда уж я совсем спокойна буду за Титаника.
- Нет, вы что все? Вы это серьезно, что ли? - спросил Иннокентий, оглядывая друзей.
- А кто станет шутки шутить на поминках-то? - резонно заметил Димон.
- Да… Да это ж выходит мне вроде как… как наследство от Василь-Ваныча!
- Скорее как наказ - не рисковать впредь своей жизнью, а поправить все, что еще можно поправить, - сказала Агния Львовна.
И тут все выпили по второй рюмке - за новую жизнь Иннокентия Николаевича Павлова, пока гражданина без определенного места жительства, но уже с серьезными видами на жилье и работу.
История третья
Гибель и воскресение Титаника
Однажды во двор дома на Кузнечном въехала иномарка с красивой молодой дамой за рулем и девочкой на пассажирском месте, тоже красивой, но с зареванным лицом.
- Катерина с Натальей, что ли, к нашим приехали? - спросил Гербалайф.
- Нет, это чужие, - ответил Иннокентий. - И они не к нашим - они к Могильщику.
- А ты почем знаешь?
- Да это же элементарно, Ватсон! - Шел как раз телесериал про Шерлока Холмса, и оба им увлекались: телевизор они нашли на помойке, а Димон им его починил. - У девчонки в руках красный собачий поводок, а собаки в машине нет. И глаза у нее тоже красные. Размышляем и делаем вывод: песик сдох - воскрешать приехали.
- Ты прав, сэр!
- До чего же мерзкий бизнес у этого профессора Магилиани! - слово "профессор" Иннокентий произнес с величайшим сарказмом, совершенно ему не свойственным, благодушному, как почти все бомжи, да и просто хорошо воспитанному по прошлой жизни человеку. Впрочем, Иннокентий уже вышел из категории бомжей, что, между прочим, удается далеко не всякому! У него теперь была постоянная работа, жилье и даже временная регистрация.
Друзья проводили взглядами двух красавиц и очень удивились, заметив через открытую дверь парадной, что те не позвонили к профессору, а сразу стали подниматься по лестнице на второй этаж. Это было странно, потому что до того они остановились перед табличкой у входа в подъезд, гласившей, что тут по таким-то дням и часам ведет прием посетителей профессор Георгий Магилиани, и внимательно ее прочитали.
- Ошибка, сэр! - сказал Гербалайф. - Они все-таки приехали к нашим старушкам.
- Похоже, что так, - согласился Иннокентий. - Интересно, к кому именно?
- Да к Лике Казимировне же!
- Ты прав, друг Гербалайф.
- Сэр!
- ?
- Раз уж я угадал, так теперь сэр - я.
- Да пожалуйста! Ну и как ты думаешь, сэр, зачем они приехали?
- Может, хотят пригласить нашего Титаника к невесте?
- Возможно. А если так, то ты поедешь с ними - можешь идти повязывать галстук.
- Это еще зачем? - опешил Иннокентий.
- Галстук-то? Для солидности.
- Да нет, я не про галстук: ехать мне с ними зачем?
- Ну, а кому же еще быть шафером на собачьей свадьбе, как не тебе, друг мой Кеша? - Иннокентий служил собачьим гувернером при Титанике, йоркширском терьере Лики Казимировны. Причем служил совершенно официально, о чем был составлен соответствующий договор о найме; служба приносила ему не только заработок, половины которого якобы хватало на оплату угла у гражданина Андрея Гербера, то есть Гербалайфа, но и давала право на временную регистрацию. Ради чего рабочее место, собственно, и было создано добросердечными и предприимчивыми старушками-подружками со второго этажа. Иннокентий души не чаял в Титанике и обращался с ним как с собачьим лордом, иногда даже говорил ему "вы": "Позвольте я оботру вам лапы полотенцем, сэр Титаник, не будем огорчать дорогую хозяйку следами на паркете! И где ж это вы изволили опять в собачье дерьмо ступить? А ну топай в ванную мыться!"
Со свадьбой бывшие бомжи не угадали, хотя визитерши действительно явились к Лике Казимировне, и та их уже ждала: она сразу же открыла дверь на звонок и посмотрела на них вопросительно и радушно.
- Мы от Агафьи Тихоновны Пуповзоровои, - сказала старшая красавица. - По поводу погибшего щенка вот этой девицы.
Девочка ничего не сказала, только всхлипнула негромко: было заметно, что она уже устала плакать, но и удерживается с трудом.
- Да-да, она мне звонила! - Лика Казимировна постеснялась сказать, что сама она с Агафьей Тихоновной Пуповзоровои не была знакома. Та ей позвонила и, сославшись на профессора Магилиани, попросила встретиться с девочкой, у которой погибла собака. - Проходите, проходите в комнату! - В комнате посетительницы увидели еще одну старую даму, статную, синеокую, с седой косой, обернутой вокруг головы, - совсем как у Юлии Тимошенко, только вдвое толще и явно натуральной. - Меня зовут Лика Казимировна. А это моя подруга и соседка Варвара Симеоновна. - Дама с косой слегка кивнула, не очень радушно разглядывая вошедших. - А вот это - Танечка Поздоровайся с гостями, Танечка, дай им лапку! Это ведь они к тебе пришли! - Лохматенькая собачка с черным кожаным бантиком на макушке послушно села на задние лапы и протянула гостям переднюю. Гостья постарше от лапопожатия уклонилась, а младшая вежливо присела и взяла теплую собачью лапу.
- Здравствуй, Таня! Это ведь девочка? - спросила она.
- Кобель! - сказала Варвара Симеоновна.
- Варенька, как ты выражаешься? - воскликнула хозяйка, всплеснув руками.
- Адекватно. Собачий самец называется "кобель", а не "мальчик". Кличка у кобеля Титаник, а Танька - это его домашнее прозвище.
- А меня зовут Кира. У меня собака погибла… Кутька… Нам сказали, что тут собак воскрешают. - Девочка сглотнула слезы и продолжала: - А это - Жанна! Агафья Тихоновна - это ее знакомая…
- И она посоветовала нам сначала познакомиться с хозяйкой собаки, которую уже воскресили, - нетерпеливо перебила девочку гостья постарше.
Варвара Симеоновна фыркнула.
- Варенька, ты, может, к себе пойдешь? - жалобно предложила Лика Казимировна.
- Да пожалуйста! Нас вежливо просят - мы вежливо удаляемся. Да я и слушать не желаю, как ты тут будешь пиарить своего Гогу-Магогу Моги-лиани.
- Ну сколько раз тебе повторять, Варежка, что он не МОгилиани, а МАгилиани: от слова МАГ, а вовсе не от слова МОГИЛА. Ты же филолог, неужели ты не ощущаешь разницу?
- Ощущаю, дорогая, очень даже ощущаю! Потому-то и ошибаюсь все время, поскольку твой профессор, извини меня, пасется на собачьих могилах.
- Ах, Варежка, прости меня, но ты иногда бываешь невыносима со своей этой нетерпимостью…
- Угу, а также с моей неполиткорректностью, косностью, ксенофобией и нетолерантностью. А ты, дорогая Ликуня, невыносима ВСЕГДА - своей беспредельной доверчивостью. - Варвара с грохотом выдвинула из-под себя кресло, поднялась и, демонстративно громко топая домашними туфлями, что было в общем-то непросто, вышла из комнаты. - Можешь продолжать рекламировать своего Гогу-Демагогу. Всем до свиданья!
Когда Варвара Симеоновна с шумом удалилась, Лика Казимировна, слегка порозовев от неловкости, что, впрочем, ей шло и даже молодило ее, предложила Жанне с Кирой выпить с нею чаю. За чаем она и поведала им историю гибели и воскресения Титаника.
- Нашла я Титаника в глубокой луже, плавающего среди обломков льда в обувной коробке. То ли жестокие мальчишки пустили его в плаванье, то ли он сам ненароком забрел в лужу и спасался в коробке - не знаю. Был он еще крошечный, глазки едва прорезались. Плавал он в своей коробке и жалобно попискивал, а картон уже промок, вот-вот коробка прорвется и ко дну пойдет… Страшная это была картина! Пришлось мне зайти в лужу прямо в сапогах и вытащить его. Между прочим, это Варенька его Титаником окрестила. Вы не смотрите, что она такая строгая: на самом деле она Танечку очень любит, и всегда любила - и до воскресения, и после. Вот только Георгия Зурабовича она почему-то не переносит…
И вот стали мы с Титаником жить вдвоем, и все у нас было хорошо. Но однажды бедный Танечка, ему уже два года тогда было, подхватил чумку. Он был очень общительный песик и даже бродячих собак не боялся, так и лез к ним знакомиться. Вот он и заразился и заболел очень тяжело. Я тогда глупая была: витаминами его кормила, а прививок не. делала. Жалела его, я ведь и сама ужасно боюсь уколов. Наш ветеринар не сумел его спасти, и через три дня Титаник скончался. Можете себе представить, какое это было для меня горе! Мы похоронили Танечку прямо у нас во дворе, вон под тем старым тополем. - Она кивнула своей одуванчиковой головкой в сторону окна. Кира поглядела в окно: тополь был в наличии, и почему-то это придавало рассказу Лики Казимировны особую убедительность. Она продолжала: - Я каждый день приносила ему цветы и плакала на его могилке. И вот однажды Георгий Зурабович, который только что купил квартиру в нашем доме и устроил в ней свою контору, увидел меня за возложением цветов.
- Георгий Зурабович - это Гога Магилиани? - спросила Жанна.
- Да-да, это был он. Он подошел ко мне, участливо так расспросил, узнал, что под тополем лежит мой незабвенный Титаник и тут же предложил мне его воскресить.
- Как - тут же?! - ужаснулась Кира. - Он что, разрыл могилку и вытащил труп вашей собачки?
- Ну что вы, Кирочка! Георгию Зурабовичу для воскрешения животных никакие трупы не нужны!
- А что же он тогда воскрешает?
- О, это сложная мистическая процедура. Можно сказать, своего рода священнодействие. Сначала профессор Магилиани связался в астрале с духом моего Титаника. Для этого ему нужна была какая-нибудь материальная вещь, принадлежавшая усопшему и дорогая тому. Я подумала и принесла мою старую тапку, которую Танечка любил потрепать и погрызть. А у вас, Кирочка, кстати, осталось что-нибудь от вашего песика?
- Да, поводок вот остался.
- Прекрасно! Я-то, глупая, первый раз Танечку похоронила вместе с поводком и ошейником. А вот после второго раза я их сохранила, как научил Георгий Зурабович.
- Как это понять - "после второго раза"? - спросила Жанна, удивленно вскинув и без того тонко выщипанные высокие брови.