Малютка вынимал из кармана деревянную свистульку и доверчиво показывал ее своему спутнику.
- Что же это за талисман?
- Мне его дала одна старая татарка в Крыму. Мы, я помню, стояли с ней на высоком обрыве у самого моря. И что же: только что она мне его передала, как сейчас же оступилась, из-под ног ее выскользнул камень, и она полетела с громадной высоты в море.
- Чудеса! Прямо-таки чудеса. Так ты вот здесь и живешь? Ну прощай, Джим, будь счастлив, милый мальчик.
Джим бодро взбежал по лестнице, а господин долго провожал задумчивым взглядом удивительного ребенка…
Так долго стоял он, что швейцариха с подтыканной юбкой подходила к нему и спрашивала:
- Вы к кому?
- Я не к кому… Скажите, кто этот мальчик, который взбежал сейчас по лестнице?
- Это сынишка Черепициных, Костя. А что, разве?
- Как?! Разве он не англичанин?
- С какой это радости? Простой себе мальчишка. Нешто опять наврал чего-нибудь?.. И сколько это его мать не муштрует, все без толку…
- У него разве есть мать? Она жива?
- Чего ей сделается. Живехонька. Только вгонит он ее в гроб своей брехней, помяните мое слово. И что это за врущий такой мальчишка, даже удивительно!.. По всей улице его уж знают за такого, накажи меня Бог.
II
На продолжительный Костин звонок дверь открывала горничная Ульяша.
- Где это вы, Костенька, шатались до сих пор?
- На улице задержался. Там нашего дворника Степана автомобилем переехало, так я смотрел. Погляди, у меня сзади башмак не в крови?..
- Как переехало?! Степана?! Совсем?
- Да. Дело в том, что лошади взбесились и понесли какую-то красивую барыню, а Степан бросился, схватил их под уздцы…
- Ну, что вы, Костенька, врете: то лошадь, то автомобиль… Вечно какую-нибудь юрунду размажете.
- Нет, не ерунду. Эта графиня сказала, что, если его вылечат, она выйдет за него замуж.
- Ладно вам. Врите больше. Обед уже совсем застыл. Мама уехала, а старая барыня ждет вас.
Покачиваясь на тонких ногах, Костя делал таинственное лицо и шел в столовую.
- Ты чего опаздываешь? - обрушилась на него бабушка. - Где носило?
- Да я уж час назад был у самых наших дверей, да пришлось повернуть обратно. Очень интересная история.
- Что там еще?
- Понимаете, только что я подхожу к нашим дверям, смотрю: двое каких-то стоят, возятся над замочной скважиной. Один говорит другому: "Воск крепкий, оттиск не выходит", а тот, что пониже, отвечает: "Нажми сильнее, выйдет".
- Костечка! - со стоном всплескивает руками бабушка. - Да ведь ты врешь? Опять врешь?!
- Ну, хорошо, ну, пусть вру, - саркастически усмехается Костя. - А вот когда заберутся, да стянут у нас все, да прирежут нас, тогда будете знать, как вру. Мне что: мое дело - сказать…
Бабушка мечется в безысходном отчаянии:
- Костечка, да ведь ты врешь! Ведь по глазам вижу, что сейчас только выдумал?
- Выдумал? - медленно говорит Костя таким тоном, от которого делается жутко. - А если я вам этот кусок воска покажу… тогда тоже выдумал?
Как же он к тебе попал?
Очень просто: они сели на извозчика, я прицепился, а когда мы приехали на окраину города, я пробежал, низенького, будто нечаянно толкнул его и в это время вынул из кармана оттиск. Вот он!..
Из кармана извлекается та же деревянная свистулька и издали показывается подслеповатой бабушке.
Сердце бабушки терзает сомнение: конечно, врет, а вдруг - правда?.. Бывают же такие случаи, что делают оттиски с замочных скважин, забираются и убивают… Еще вчера она читала о таком случае… Надо на всякий случай сказать Ульяше, чтобы закрывала ночью дверь на цепочку.
- Позови ко мне Ульяшу!
Костя послушно мчится в переднюю и испуганно кричит Ульяше, разговаривающей с кем-то по телефону:
- Ульяша?! Опять забыла завернуть на кухне кран от водопровода! Полная кухня воды, уже все вещи в окно плывут…
Телефонная трубка со стуком ударяется об стенку, Ульяша, опрокидывая все на своем пути, мчится на кухню.
Через минуту тяжелая сцена:
- Костенька!! Вы опять соврали? Опять выдумка? Вот, ей-Богу, нынче же расчет возьму, не могу больше служить…
- Мне показалось, что вода течет, - робко оправдывается Костя, глядя на разъяренную девушку молящими глазами. - Мне шум воды слышался…
Бог его знает, этого кроткого, безобидного ребенка. Может быть, ему действительно показалось, что два господина, мирно закурившие на их площадке папиросу, - на самом деле пытались снять восковые слепки с замков.
III
Вечером Костя сидел у письменного стола в кабинете отца и широко открытыми немигающими глазами глядел на быстро мелькавшие среди бумаг отцовские руки.
- Ты где был нынче, Костя? - спросил отец.
- В сквере.
- Что там видел хорошенького?
- Видел маму Лидочки Прягиной.
- Что ты, чудачина! Ведь Лидочкина мама умерла.
- Вот это-то и удивительно. Я сижу на скамейке, а откуда-то из-за кустов вдруг такое серое облако… Ближе, ближе - смотрю Лидочкина мама. Печальная такая. Страшно быстро подбежала к Лидочке, положила руку ей на голову, погрозила мне пальцем и тихонько ушла.
- Та-а-а-к-с, - протянул отец, глядя на сына смеющимися глазами. - Бывает.
- Что это у тебя за бумага? - осведомился Костя, заглядывая через плечо отца. - Пистолет нарисован.
- Это? Это, брат, счет из оружейного магазина. Я револьвер покупал для нашего банка.
- Револь…вер?
- Да нашему артельщику, который возит деньги.
- Револьвер?
Широко открытыми немигающими глазами глядел Костя в улыбающееся лицо отца. Его мысли уже где-то далеко. А по лицу мимолетными, неуловимыми тенями скользили какие-то легкие, еле намеченные, как паутина, мысли.
Он вздрогнул, вскочил с места и поспешно неслышными шагами выскользнул из кабинета. Как вихрь, промчался через две комнаты и, как вихрь, с растрепанными кудрями влетел в комнату мирно работающей за столом матери.
- Мама! С папой нехорошо!!
- Что такое? Что?
- Я вхожу к нему, а он лежит у стола в кабинете на ковре и около него револьвер валяется… На лбу пятнышко, а в комнате пахнет как-то странно…
Дикий страшный крик ответом ему……………………………
- Ну, что я с ним буду делать? - плачет мать, глядя почти с ненавистью на Костю, испуганного, робко, как птичка в непогоду, прижавшегося к могучему плечу отца. - Ведь этот мальчишка своей ложью, своими выдумками может целый дом с ума свести. Горничная его ненавидит, а дети его гонят от себя, как паршивую собачонку. Прямо какой-то жуткий ребенок. Ну, ты себе можешь представить, что с ним будет, когда он вырастет!!
- К сожалению, представляю, - вполголоса говорит отец, прижимая к плечу каштановую, растрепанную голову неудачливого своего сына. - Вырастет он, и так же его будут гнать все от себя, не понимать и смеяться над ним.
- Да что ж он будет делать, когда вырастет?!
- Милая, - скорбно говорит отец, качая седеющей головой. - Он будет поэтом