К одному он не был готов – увидеть мисс Браун, а потому подпрыгнул на три дюйма и чуть не сломал запонку, прикреплявшую воротничок.
– Ук! – сказал он.
– Простите? – спросил лорд Эмсворт, боявшийся упустить то, что скажет тренированный ум.
Он тоже увидел Сью и могучим усилием памяти отверг одну за другой фамилии Скофилд, Мейбери, Кулиджи, Спунер.
– Мистер Пилбем, мисс Скунмейкер, – сказал он. – Галахад, это мистер Пилбем.
– Пилбем?
– Здравствуйте.
– Пилбем?..
– Это мой брат Галахад, – завершил процедуру лорд Эмсворт.
– Пилбем?! – сказал Галахад, глядя на него все пристальней. – Вы, часом, не были связаны с газетой "Светские сплетни"?
Правила правилами, понял сыщик, а младших сотрудников газеты можно и подкупить. Он нервно глотнул и по привычке чуть не ответил "Да".
– Нет, – сказал он. – Что вы! Ничего общего!
– Ее издавал Пилбем. Редкая фамилия.
– Дальний родственник, наверное.
– Что ж, очень жаль. Я бы хотел его встретить. Он написал про меня жуткую статью.
Лорд Эмсворт, не слушавший разговоров, где не было ничего о свиньях, внес некоторое облегчение.
– Наверное, – сказал он, – вам хочется посмотреть фотографии?
Пилбем удивился, но что-то промычал.
– Я покажу, – сказал граф. – Увидите, какая она красивая. Вы… – он поискал слово, – вдохновитесь. Сейчас возьму в библиотеке.
Галахад успокоился.
– Что вы делаете после обеда? – обратился он к Сью.
– Мистер Бакстер, – ответила она, – предлагал поиграть в карты.
– Не надо. Лучше я вам почитаю. Я больше никому не стал бы их читать, а вот вам – непременно. Как-то я показал странички две моей сестре Констанс, и она меня не поняла. Нельзя писать, когда тебя не понимают. Вот что, я вам их просто дам. Где вас поселили?
– Моя комната выходит прямо в сад.
– А! Прекрасно. Я их туда занесу.
Он ушел. Все помолчали. Потом Сью повернулась к Пилбему.
– Ну? – сказала она, вызывающе подняв подбородок.
3
Перси Пилбем облегченно вздохнул. Он было подумал, что с ним что-то не в порядке. Теперь он знал точно: это Сью Браун, и никто иной.
– Что вы здесь делаете? – спросил он.
– Не важно.
– Зачем вы так сердитесь?
– Не важно.
– Ну, хоть объясните, почему вы приехали?
– Чтобы помириться с Ронни после того вечера.
Они помолчали.
– Как этот граф вас назвал?
– Мисс Скунмейкер.
– Почему?
– Он так думает.
– Зачем вы выбрали такую фамилию?
– Сколько можно спрашивать?
– Спрашивать? А что же мне еще делать? Я уж решил, что мне мерещится. Значит, вы тут под чужим именем?
– Да.
– Ну, знаете! И со всеми поладили?
– Да.
– Только не со мной.
– С какой стати мне с вами ладить? Вы разбили мне жизнь.
– Я?
– Ах, надоело!
Они опять помолчали.
– Этот Галахад в вас души не чает, – сказал наконец Пилбем.
– Мы подружились.
– И даст эти мемуары.
– Да.
– Вот тут мы и поладим.
– В каком смысле?
– Хотите заработать?
– Нет, – ответила Сью.
– Ну-ну! Все хотят. Слушайте. Вам понятно, почему я здесь?
– Где вас только нет. Куда ни пойдешь, вы тут как тут.
Она решила уйти. В конце концов, на террасе мог появиться Ронни. Если он увидит ее наедине с этим слизняком, что он подумает?
– Куда вы?
– Туда, в комнаты.
– Вернитесь!
– Не хочу.
– Я вам скажу что-то важное.
– Да?
Она остановилась.
– Вот это другой разговор, – одобрил он. – Ну, слушайте. Вы понимаете, что я могу испортить вашу игру?
– И что же?
– Но не стану. Если вы не упретесь.
– Не упрусь?
Пилбем благоразумно окинул взглядом террасу.
– Если вы мне поможете. Знаете, почему я здесь? Старик думает, из-за его свиньи. Нет. Из-за этих мемуаров.
– Что?!
– Так я и знал, что вы удивитесь. Да, из-за мемуаров. Тут недалеко живет один человек. Он боится, что там про него много написано. И он мне пообещал… м-м-м… сто фунтов, если я украду рукопись. Вы дружите с этим Галахадом. Значит, дело в шляпе.
– Вы так думаете?
– Конечно. Особенно теперь, когда он их вам даст. Передайте мне, и пятьдесят фунтов ваши.
Глаза ее сверкнули. Он этого ждал. Какая-никакая, а сумма.
– Вот как? – сказала Сью.
– Пятьдесят фунтов. Пополам.
– А если я не украду, вы им откроете, кто я?
– Точно, – отвечал Пилбем, радуясь ее понятливости.
– Что ж, открывайте.
– Что?!
– Хотите выдать, выдавайте.
– И выдам.
– Пожалуйста. А я скажу мистеру Трипвуду, что вы написали статью.
Перси Пилбем покачнулся, как саженец под ветром. Слов он не нашел.
– Скажу, скажу.
Пилбем искал слова, но надобность в них миновала. На террасу вышла Миллисент.
– Добрый вечер, – простонала она.
– Добрый вечер, – ответила Сью.
В библиотечном окне показался лорд Эмсворт.
– Мой дорогой, – позвал он, – можете идти. Я их нашел.
Миллисент проводила сыщика любопытным и неласковым взглядом.
– Кто это?
– Некий Пилбем.
Миллисент оперлась о перила и смотрела в парк так, словно ее раздражали все парки, этот – в особенности.
– Вы читали Шопенгауэра? – спросила она.
– Нет.
– Прочитайте.
Она замолчала, куда-то глядя. Где-то в сумерках корова издала душераздирающий звук, как бы обобщив всеобщую печаль.
– Он говорит, страдание – не случайно. Жизнь – это смесь страдания и скуки. Или то, или другое. Вам очень понравится. Ну, я пошла. А вы?
– Спасибо, я еще постою.
– Как хотите. Он говорит, самоубийство – лучший выход. У индусов оно вместо церкви. Бросятся в Ганг, а там – крокодилы.
– Вы очень любите Шопенгауэра?
– Читаю. Нашла в библиотеке. Он говорит, мы – ягнята на лугу, которых подстерегает мясник. Пройтись не хотите?
– Нет, спасибо.
– Дело ваше.
Миллисент отошла немного, но вернулась.
– Да, я забыла сказать. Я обручилась с Ронни.
Деревья поплыли перед Сью, и кто-то стал ее душить.
– С Ронни?..
– Да, – повторила Миллисент тем самым тоном, который избрал бы Шопенгауэр, обнаружив в салате червяка. – Вот сейчас.
Она ушла, Сью вцепилась в балюстраду.
– Ну, знаешь!
Это был Хьюго, хотя и какой-то зыбкий.
– Она тебе сказала?
Сью кивнула без слов.
– Она выходит замуж за Ронни.
Сью опять кивнула.
– Смерть, где твое жало? – вскричал Хьюго и убежал туда, куда ушла Миллисент.
Глава XII
Действия дворецкого
1
Достойное и твердое послание, в котором Руперт Бакстер выразил свое мнение о лорде Эмсворте, было написано сразу после прискорбного инцидента и передано Биджу еще не отмытыми руками. Только выполнив этот неотложный долг, бывший секретарь пошел к себе причесаться и умыться, но не успел он пройти один пролет, как дверь открылась и с уст леди Констанс сорвался, скажем так, крик испуга:
– Мистер Бакстер!
Удивилась она настолько, что Бакстер чуть не отнес и ее к разряду неуравновешенных. Сейчас ему были неприятны женские крики.
– Разрешите пройти? – учтиво спросил он. Объяснить он мог все, но не хотел – у стен есть уши.
– Но как же!..
Он скрипнул зубами и пошел в ее комнату.
– Что это с вами?
– Прыгнул из окна.
– Из окна?
Он кратко изложил события. Она покаянно охнула:
– Ах, Господи! Как же я забыла, не сказала вам?
– Простите?
Леди Констанс осторожно оглянулась, хотя была у себя. Практически все, кроме лорда Эмсворта, теперь поминутно оглядывались.
– Сэр Грегори пишет, – объяснила она, – что Пилбем работает на него.
– На него?
– Да. Сэр Грегори к нему ездил и его нанял, чтобы он украл эту рукопись. Потому мы и едем туда: хотим Галахада вытащить. Вам нечего было беспокоиться.
– Нечего, – медленно повторил Бакстер, вынимая из глаза кусочек земли, – беспокоиться.
– Мне очень жаль, мистер Бакстер.
– Не будем об этом говорить.
Глаз уже видел с прежней зоркостью и одарил кающуюся холодным, строгим взглядом.
– Что ж, – продолжал Бакстер, – если бы вы вспомнили, я был бы избавлен от некоторых неприятностей. Вероятно, вы заметили, что я поранил левую лодыжку.
– Простите, ради Бога!
– Кроме того, я вывел из его слов, что лорд Эмсворт считает меня сумасшедшим и слабоумным. Он даже указал, в какой именно степени, сравнив меня с селезнем. Ну, поздно, делу не поможешь. Теперь надо смотреть вперед.
– Вы хотите сказать, найти эту свинью?
– Вот именно.
– О, мистер Бакстер, если бы вы могли!
– Я могу.
Другого человека леди Констанс спросила бы: "Как?", но перед ней был Руперт Бакстер, и она подождала.
– Вы размышляли об этом, леди Констанс?
– Конечно.
– И к каким пришли выводам?
Леди Констанс растерялась, как Ватсон, что там – как сыщики Скотленд-Ярда.
– Прежде всего, – продолжал Бакстер, – надо найти мотивы. Кому в замке выгодно украсть свинью? Мистеру Кармоди.
– Кармоди?
– Да. Он секретарь лорда Эмсворта, и очень плохой, рискующий со дня на день остаться без работы. Приезжаю я. Естественно, он пугается, он лихорадочно ищет, как бы укрепить отношения с лордом Эмсвортом, и тут ему приходит в голову мысль – дикая, достойная кинофильмов мысль, чрезвычайно характерная для людей его пошиба. Если он спрячет свинью, а потом вернет, благодарность не позволит лорду Эмсворту отказаться от его услуг.
Он снял очки и протер. Леди Констанс негромко вскрикнула. О другой женщине, не о ней, мы сказали бы "взвизгнула".
– Но, мистер Бакстер…
Он поднял руку:
– Конечно, одному этого не сделать, свинью надо кормить по часам. Тут нужен сообщник. По-видимому, это Бидж!
Как ни стремится летописец представить все действия леди Констанс в лучшем свете, но тут и он скажет, что она заблеяла.
– Би-и-и-идж?
– Вы замечали, как он себя ведет?
Она покачала головой, ибо была не из тех, кто присматривается к дворецким.
– Он встревожен. Его гложет совесть. Когда я к нему обращаюсь, он подскакивает.
– Подскакивает?
– Да. Только что я к нему обратился, и он взвился в воздух. Можно было бы спросить, в чем дело.
– Стоит ли, мистер Бакстер? Разумно ли это?
Собственно, то была фигура речи, но после таких вопросов расплывчатое мечтание обратилось в четкий план. Бакстер не любил, чтобы сомневались в его разуме.
– Несколько наводящих вопросов не помешают.
– Но он уйдет от нас!
В течение этой беседы Бакстер мог несколько раз отмести возражения рукой, но сдерживался, а сейчас – отмел.
– Дворецких на свете много, – ответил он и с этими разумными словами вышел, не помывшись. До того ли? Он пересек холл. Он проник за зеленую гардину. Он пошел по обиталищу слуг к комнате Биджа, когда дверь открылась и появился дворецкий, одетый для прогулки. Остановившись на одной ноге, Бакстер подождал, а потом последовал за ним.
На дворе было темно, как в коридоре. Мрачное небо обложили темно-лиловые тучи, чреватые громом, молниями и ливнем, которые так часто напоминают нам, англичанам, что мы – народ северный и лето наше – не какой-нибудь радостный рай.
Но никакое ненастье не остановило бы Бакстера, если его звал долг. Подобно герою Теннисона, который следовал за лучом, он следовал за дворецким. Только в одном отношении Бидж походил на луч – он был виден. Но это самое главное.
Кусты поглотили дворецкого, а там – и секретаря.
2
Некоторые утверждают (и даже пишут в газетах), что в наше злосчастное время древний британский дух угас. Где твердость? Где прославленная смелость? Эти вопросы бы не возникали, если бы все увидели Руперта Бакстера или Хьюго Кармоди.
Отправляясь на поиски Миллисент, Хьюго заметил, что надвигается гроза, но ее презрел. Пусть, решил он: какое мне дело до молний, какое дело до грома? И подбодренное небо обронило весомую каплю точно туда, где кончался его воротничок.
Он этого не заметил. Сообщение Роналда Фиша так воздействовало на его чувства, что поток холодной воды их бы не разбудил. Такое состояние было у него в тот прискорбный вечер, несколько лет назад, когда он выступал за университет в легком весе и случайно подставил челюсть кулаку противника. Не захочешь, а поймешь, что ощущают анархисты, когда бомба сработает раньше времени.
Стемнело так, что он почти ничего не видел. Нет, не стемнело, это какой-то лес, видимо – Западная роща. Что ж, роща так роща. Он шел вперед.
Земля под ногами была рыхлой, какие-то веточки цеплялись за фланелевые брюки, и это бы его огорчило, если бы он это заметил. Он натыкался на деревья, и стоячие, и лежачие. Перед ним на небольшой просеке виднелся домик, его он заметил, потому что именно там мог бы закурить сигарету. Что-что, а курить ему хотелось.
Вдруг он с удивлением обнаружил, что идет дождь, судя по его костюму – давно. Гремел и гром. Молнии наводили на мысль о том, что в лесу они охотно ударяют в людей. Не обнаружат кого-то за ужином, пошлют спасательную партию – и наткнутся на что-то мягкое. А, вот он! Где? Здесь. Вот это – Хьюго Кармоди?! Ну, ну, поднимай! Хороший был человек. Правда, все хмурился. Что-то любовное, да? Не завидую его девушке. Сама довела. Эй, осторожней! Когда я скажу: "Взяли!", поднимай и неси.
Картина эта немного его развлекла. Аякс бросил вызов молниям. Хьюго скорее поощрял их, с одобрением глядя на особенно яркую вспышку, зазмеившуюся над деревьями. В конце концов и домик не убережет, подумал он и кинулся к домику.
Дверь распахнулась ему навстречу, что-то громко прошуршало, словно вспугнутый фазан, и повисло у него на шее, выразительно плача.
– Хьюго! Хьюго, дорогой!
Разум подсказывал ему, что это не Миллисент, но ошибался.
– Хьюго! Спаси меня! Я бур-бур-бур, вур-вур-вур, а тут темно!
Он нежно обнял ее, испытывая то самое, что испытываешь, обнимая совершенно утраченную невесту. К чему объяснения? К чему разговоры? Ничего не нужно, кроме сильных бицепсов.
Конечно, он удивился, но сквозь удивление сквозила радость. Приятно, ничего не скажешь, когда беспомощно трепещет та, которая обладала одним, но существенным недостатком – самоуверенностью, характерной для нынешних девушек. Если эта перемена вызвана привидением, Хьюго охотно бы пожал ему руку. Кому не хочется приговаривать: "Ну, ну, не надо!..", тем более когда последнее время с тобой обращались как с особенно мерзким червем?
– Ну-ну! – сказал он. – Не надо!
– Там ур-ур-ур!..
– Что?
– Кто-то есть.
– Кто?
– Человек какой-то. Я вошла, там темно, кто-то сопит, я спросила: "Кто там?", а он ответил по-немецки.
– По-немецки?
– Да.
Хьюго разжал объятия. Взгляд его стал твердым.
– Пойду посмотрю.
– Хьюго! Не ходи! Он тебя убьет!..
Дождь лил на нее, молнии сверкали, она их не замечала. Она ждала. Потом появился Хьюго. Она вскричала:
– Ты жив!
– Да. Жив. Знаешь что?
– Нет. А что?
– Это свинья.
– Кто?
– Свинья.
– Кто свинья?
– Императрица, чтоб мне лопнуть! Пойди погляди.
3
Миллисент пошла и поглядела. Да, за дверью была Императрица. В слабом свете спички, которую держал Хьюго, белело ее приятное лицо, и можно было разобрать, что смотрит она вопросительно, словно интересуется, не еду ли ей принесли. Лорд Эмсворт завопил бы от радости; Миллисент просто охнула:
– Как она сюда попала?
– Вот это мы и выясним, – сказал Хьюго. – Я знал, что ее где-то прячут. Кстати, что это за домик?
– Тут отдыхали егеря.
Хьюго снова чиркнул спичкой.
– Наверху – мансарда, – сказал он. – Я пойду туда и подожду. Кто-нибудь придет ее покормить.
– Какой ты умный! Да, подождем.
– Я подожду. Ты пойдешь домой.
– Не пойду.
Они помолчали. Сильный человек настоял бы на своем, но Хьюго, хотя и чувствовал себя прекрасно, такой силы не достиг.
– Как хочешь, – согласился он и закрыл дверь. – Тогда идем, он может сейчас прийти.
Взобравшись по лесенке, они осторожно ступили на пол, пахнущий мышами и сыростью. В нем были дыры, можно смотреть вниз.
– Не провалится? – тревожно спросила она.
– Скорее нет.
– А то и разбиться можно. Я бы не хотела.
– Не хотела? – сказал Хьюго, ощутив, что пришло время объяснений. – А я бы хотел. Чем смотреть на вашу свадьбу… Надеюсь, тебе известно, что ты поломала мне жизнь?
– О, Хьюго!
Он не ответил. Внизу пыхтела Императрица. Поблизости что-то скреблось.
– Ой! – вскрикнула Миллисент. – Крыса!
– Очень может быть.
– Что?!
– Они грызут, грызут, грызут до костей. Вот и горю конец.
Теперь не ответила она, но через какое-то время тихо пискнула:
– Разве так можно?!
Совесть проснулась, Хьюго сокрушился духом.
– Прости! Да, нельзя, я знаю. Но посуди сама, какие-то помолвки. Не очень приятно, а? Что мне, радоваться? Плясать?
– Я просто не верю, что это было.
– Ну хорошо. А почему ты так сделала?
– Не знаю. Я горевала, и сердилась, и вообще. Тут идет Ронни, мы пошли к пруду, стали бросать лебедям веточки, он так это хрюкнул и говорит: "Эй!" А я говорю: "Да?" А он говорит: "Может, выйдешь за меня замуж?" А я говорю: "Ладно". А он говорит: "Женщин я презираю". А я говорю: "Это ничего, я презираю мужчин". А он говорит: "Ну что ж, значит, будем счастливы".
– Ясно.
– Я хотела, чтобы ты страдал.
– Это тебе удалось.
Миллисент оживилась.
– Ты меня никогда не любил, – сказала она.
– Да?
– А зачем ты поехал в Лондон и кормил свою девицу?
– Она не моя.
– Твоя. И очень противная.
– Ну, это как сказать. Ты с ней прекрасно болтала.
– То есть как?
– Мисс Скунмейкер.
– При чем тут мисс Скунмейкер?
– Мисс Скунмейкер – это Сью Браун.
– Что? – вскричала Миллисент. – Она приехала за тобой сюда?
– Не за мной. За Ронни. Да пойми ты, ей на меня чихать, мы просто приятели. Я давно не танцевал, поехал в Лондон, пригласил ее, а Ронни застал ее с этим гадом, ну, с Пилбемом. Она сказала, что с ним не знакома, Ронни не поверил. Уехал сюда, она – за ним. Приезжает, а он помолвлен с тобой. Ничего сюрпризец?
Голова у Миллисент закружилась задолго до конца этой речи.
– А что тут делает Пилбем?
– Пилбем?
– Я их видела вместе.
Сквозь тьму донесся низкий звук.