– В нашем убойном отделе ГУВД в прошлом году было по штатному расписанию пять единиц. Одну мы сократили, – начал Лопухов с дружеским погонялом среди братьев-ментов Ваня Лопух.
– Вот вам и положительный пример! – перебил его Простофилин, и тут же полюбопытствовал: – Надеюсь, вы не оставили сокращённого товарища без внимания? Вы его трудоустроили?
– Нет, мы не оставили нашего товарища без внимания. Мы его трудоустроили… – мямлил майор. – Мы его… устроили… мы… оформили… ну… пособие по родам… ему… материнский капитал. Через три месяца оформим… ну… в общем, вторые роды.
– Я не въезжаю, поясните, пожалуйста, как вы ему оформили пособие по родам и через три месяца собираетесь оформлять вторые? Он у вас женского полу, выходит?
– Нет, он мужского рода, фамилия двуполая, ну, короче, по бумагам непонятно, кто родил… ну, кто записан, мужик или баба… он Беда.
– Почему он беда? У него горе какое? – озаботился Начальник уволенным коллегой.
– Нет, это его фамилия такая, я же говорю вам, не поймёшь, кто он на самом деле, мужик или баба.
– Ну, хорошо, допустим, с фамилией всё ясно. Ну а как же с именем?
– А мы поставили лишь его инициалы: А.А.
– И что это обозначает? – словно следователь, дотошничал начальник ГУВД, выпытывая подробности у майора.
– Он Александр Александрович, а при получении пособия называет себя Анной Александровной, – пояснил начальник убойного отдела.
– Как это он, будучи мужчиной, в сберкассе получает пособие? Внешний-то вид не спрячешь! – подлавливал Простофилин убойщика на нестыковках в показаниях.
– Он красит губы, а на голову повязывает платок, – наповал сразил майор полковника убойным доказательством.
– Ну ладно, ладно. Неважно, как вы помогаете своим сотрудникам, важно, что не оставили человека без помощи. Продолжайте, пожалуйста, дальше.
– В этом у нас… – Ваня Лопух долго всматривался в листок перед собой.
– Ну, что там у вас застопорилось? – забеспокоился председательствующий, опасаясь, что так хорошо начавшееся совещание может покоситься набок. – Не можете подсчитать? Было пять единиц, одну сократили. Сколько осталось?
Майор хмурил брови, сосредоточенно заглядывался в листок в руках, шевелил губами, задирал голову к потолку и шарил по нему глазами. Не зря называют его Ваней Лопухом. Не может от пяти отнять один.
– Осталось четыре единицы, – наконец "родил" начальник убойного отдела, взглянув на полковника. Лопухову проще было отыскивать преступников, нежели подсчитывать сокращённых ментов своего отдела.
– Уже хорошо! – поощрил его Простофилин, видя, что тот снова замолчал и, судя по сосредоточенному лицу, надолго. – Хорошо, начнём с того, сколько единиц вы решили сократить в своём отделе и сколько оставляете? – намекнул полковник майору, которого едва не месяц готовил к нынешнему выступлению, как застрельщика по выполнению правительственной Директивы внедрения передового метода НАНА в борьбе с мировым кризисом в его убойном отделе.
– Троих, – наконец "разродился" Ваня Лопух и пояснил: – Сокращаем троих… единиц… ну… человека… – спотыкался он на каждом слове. И вдруг словно отрапортовал: – Сокращаем три единицы, оставляем одну!
– Вот! Вот с кого надо брать пример! – подхватившись с места, возликовал начальник ГУВД, радуясь от сознания: не зря потратил время на подготовку толкового сотрудника к новаторскому почину.
– Расскажите, пожалуйста, поконкретней, по головам, простите, по занимаемым должностям, кого сокращаете, а кого решили оставить.
– Ну, это… – переминаясь с ноги на ногу, мямлил майор.
– Ну, ну, смелее, здесь все свои, и всем интересно, как вы в своём отделе внедряете государственную НАНА по искоренению мирового кризиса, – подтолкнул его начальник.
– Сокращаем оперативника, криминалиста и, ну этого… ну… как его… начальника отдела, – сбиваясь в перечислении штатных единиц, в числе которых он тоже эта самая единица. – Остаётся одна штатная единица – наша техничка Поболтайкина Эсмеральда Сигизмундовна.
– Вот! – снова воспламенился Простофилин. – Вот это государственная НАНА в отдельно взятом убойном отделе! А если мы все… да скопом…это же какие деньжища сэкономим и заложим в закрома Родины! Вот оно, народное понимание родного правительства! – Мирон, заложив пальцы руки за борт кителя и прижав вторую к пояснице, как всегда делает при обострении радикулита, с огнём в глазах, чувствовал себя настоящим Наполеоном.
– Да мы!!!.. Да им!!!.. Покажем!!!!.. – с пафосом кричал Мирон. – Недобитым империалистам, нищенствующим от кризиса в своих Америках! А мы вот… Вот они… Мы с собственными… Короче, я выбрасываю лозунг: МОРАЛЬНАЯ СМЕРТЬ НЕДОБИТЫМ КАПИТАЛИСТАМ! ДАЁШЬ НАШУ РОССИЙСКУЮ НАНА ПУТЁМ САМОСОКРАЩЕНИЯ! – воодушевившись, громил Простофилин политических врагов.
Наконец, опомнившись, приступил к дальнейшему ведению совещания.
– Кто следующий? Кто считает себя патриотом свой страны, тот поддержит почин простого российского полицейского ЛОПУХОВА, не побоявшегося бросить в лицо вызов заокеанским милитаристам!
– Можно мне?
Мирон заметил протянутую к нему руку Генерального прокурора.
– Пожалуйста, Арнольд Адольфович, – едва не вывернув язык, выговаривая имя и отчество правдоискателя со срамной фамилией Извращенцев, сплюнул про себя Простофилин.
– Я прошу прощения, – начал Прокурор, – что влез без очереди в повестку дня. – "Ты везде лезешь без очереди, абы языком чесать", – осудил законника полковник. – Дело в том, – продолжал тот, – что мы с судом объединились в единое целое для создания прокурорско-судебной когорты.
– Так, я что-то не въезжаю, – ошалело вытаращился на оратора Мирон, посчитав, что ослышался. "Какую ещё там когорту придумал этот Кровопивцев, тьфу ты, господи, Извращенцев, – поправился он и озаботился: – не зарулил бы куда, расхлёбывать, как всегда, придётся полиции", однако, испугавшись своего неласкового тона, всё ж это Генеральный прокурор, а не накрашенный губной помадой сокращённый оперативник с фамилией Беда, ласково попросил:
– Поясните, пожалуйста, свои изыски? – едва не плюнул от досады на себя за такие политесы перед этим Живодёровым, ошибку в фамилии принципиально мысленно исправлять не стал, наслаждаясь местью. Не стал ломать и язык закрученным именем-отчеством умника.
Простофилин давно точит зуб на прокурора. И не зря. Извращенцев припаял его куму штраф за то, что тот соседку Зинку обозначил теми словами, кем она является на самом деле. Кум потом жаловался Мирону, обливаясь горькими слезами, правда, после совместно распитого ими на двоих литра отменного кумова самогону. Вот с тех пор начальник ГУВД на Генерального прокурора батон крошит, правда, только мысленно.
– Наша когорта создана нами для более ощутимой значимости государственных НАНЕЙ по борьбе с мировым кризисом.
"Так, кое-что я понял из бреда этого жлоба, а вот что это за "НАНЕЙ" придуманный им, не пойму", – с досадой подумал Полковник, злясь на прокурора с закидонами.
– Поясните, пожалуйста, вашу "НАНЕЙ"? – попросил Простофилин.
Начальник полиции откровенно опасался подлянки со стороны этой неустойчивой личности. У Мирона ещё свежо в памяти, как тот впаял его куму штраф на всю катушку.
– Охотно, – елейно улыбаясь, согласился Извращенцев. – НАНЕЙ, это всего лишь аббревиатура…
"Это что ещё такое?! – мысленно ахнул Простофилин, – не хватало мне тут этой самой абри… ва… ре…тьфу, что имя, что отчество у ирода, то и словечки такие же", – пугался полицейский, виня себя, что согласился на совместное с Прокуратурой совещание.
– НАНА читается, как НАНАТЕХНОЛОГИЯ, то есть нововведение во что-то чего-то, – пояснил прокурор коротко и непонятно.
– А при чём здесь НАНЕЙ? – не на шутку закипая злостью, дотошничал начальник ГУВД, желая разобраться, к чему клонит этот Живодёрцев, прости Господи.
– Я это сказал вроде как примитивно, в виде разговорной речи. НАНЕЙ можно проще пояснить, как "новейших технологий". В этом словосочетании буква "й" стоит в конце аббревиатуры, значит, мы можем просто говорить НАНЕЙ.
"Да, закручивать спирали ты, братец, мастак. Недаром у тебя камеры "НАНАЙЦАМИ" забиты, дожидаясь суда по пяти лет с твоими завихрениями, и хрен их раскрутишь", – возмущался Мирон, отбрасывая тот факт, что подобными слабостями страдает и сам. Он так ушёл в философские рассуждения, что выпустил часть выступления Генерального.
– … так мы постановили: – услышал Простофилин: – Из числа наличествующих двадцати юристов мы сокращаем семнадцать…
"Неплохо, – мысленно похвалил начальник ГУВД Генерального прокурора, немного прощая ему "НАНЕЙ". – Молодец, поработал со своими нанайцами", – теперь уже весело пошутил он.
Навострив уши, Простофилин внимательно слушал докладчика, стараясь не пропустить ни единого слова. Ведь это ему самому придётся отчитываться перед статуправлением. "Это ж какие средства для страны будут сэкономлены при внедрении НАНА, если сократим всю прокуратуру со всем его судом, короче всей его когортой!", – размечтался Мирон.
– Одним словом, – продолжал пояснять Прокурор по применению НАНА в прокурорско-судебной службе, – мы в полном составе сокращаем как штат прокуратуры, так и судейский, – на зависть начальнику полиции заявил прокурор, обскакав того по всем позициям. – НАНА мы использовали не только в отношении штата сотрудников, но и в организации судебно-процессуальных действий среди простых граждан, – умничал крючкотворец.
– У нас истец и ответчик отныне будут разрешать свои претензии друг к другу самостоятельно, без насилия со стороны правоохранительных и судебных органов. Мы предоставляем людям полную демократию. Долой судебный и прокурорский бюрократизм! – прокричал Извращенцев свою речь призывом.
"Да, вот это действительно, НАНЕЙ! – ошарашился начальник полиции, кипя чёрной завистью к новатору. – В своём заключительном слове объявлю о сокращении всех отделов и подразделений полиции и пойду к куму в работники, свиней пасти, – решил начальник ГУВД, загоревшийся идеей Извращенцева. – В отделении оставлю одного слесаря Похмелкина. Пусть валяется у входа в Управление, ему всё равно где валяться. Какая-никакая, а всё ж охрана. Дам поручение отвечать любопытным: полиция сократилась, с целью экономии государственного бюджета. А для убедительности на двери вывешу бумагу, где так и напишу: "ВСЕ УШЛИ НА БОРЬБУ С МИРОВЫМ КРИЗИСОМ!"
Воодушевлённый таким решением, и тем, как о нём потом будут писать газеты, с портретом на первых полосах, Простофилин вновь переключил своё внимание на прокурора, оказалось, тот ещё не всю НАНАЙ выложил перед слушателями.
– Банки сократятся. Денег тоже не будет. У народа по этой причине кошельки исчезнут сами собой, простите, они просто будут не нужны. Таким образом, мы поставим преступников в такую ситуацию, когда они будут вынуждены прекратить воровство. Вывод напрашивается сам собой: преступник исчезнет, как класс. Следовательно, и тюрьмы мы тоже сокращаем. Вот где главная идея нашей НАНАЙ, вот где государственные резервы!
"Ишь ты, как шпарит, шельмец! Недаром Прокурор, правда, теперь уже сокращённый", – невольно восхищался Простофилин законником.
– А как с нами? – послышалось из задних рядов.
– А вы кто? – спросил прокурор, словно не начальник милиции, а он ведёт совещание.
– Пожарные мы.
– Тоже сократим! Народу надо дать свободу. Пусть почувствует каждый гражданин, что живёт в свободной стране. Правительство давно говорит о предоставлении неограниченных прав человеку. Предоставим ему это право – самому тушить пожар. Только в этих условиях он будет чувствовать себя свободной личностью.
– Мы уже сократились, вынужденно, – заявил пожарник. – Горводопровод сократился и отключил воду. Гидранты пустые. А потом приехали представители из края и опечатали депо с пожарными машинами.
– Вы трудоустроились? – озаботился пожарниками Простофилин.
– Да, мы трудоустроились, китайскими помогайками, – ответил бывший пожарный.
– Как, помогайками?! Я ведь своим приказом запретил этот вид деятельности! – осерчал прокурор, совсем забыв, что он уже сокращённый.
– А ваши приказы не действуют, – отомстил сокращённый пожарник сокращённому прокурору. Он его больше не боялся. – Приказы ваши тоже сократили, я лично видел, как выносили бумаги из вашей прокуратуры и устроили из них большой костёр.
– А мы, врачи и сестры городской больницы, сократились полным составом, – с места доложила миловидная женщина, видать, из сокращённых врачих.
– Сократившись, не оголили лечебное учреждение? – устроил ей допрос прокурор, не расставшись со своими привычками.
– Ни в коем случае. В хирургическом отделении оставили нянечку, в реанимации – санитара, студента из пединститута, его сокращать не стали, он учится и не состоит в нашем штате. В терапевтическом отделении оставили техничку с тридцатилетним стажем.
– Молодцы! – похвалил прокурор врачиху. – Не оголили лечебное учреждение.
– А ваших товарищей трудоустроили после сокращения? – задал вопрос Простофилин молодой врачихе, вспомнив о своей роли председательствующего.
– Да, трудоустроили. В настоящее время четыре хирурга, два онколога и трое гинекологов обучаются игре на гармошке, с ними заключил договор местный тамада, будут обслуживать свадьбы. Двоих травматологов приняли в народный ансамбль ложечников.
– Они уже овладели этим видом искусства? – озаботился начальник ГУВД.
– От врачей этого не требуется, они подносят ложки музыкантам.
– Хорошо, продолжайте.
– Двух анестезиологов взяли в оркестр.
– Они обладают музыкальными профессиями? – дотошничал прокурор.
– Нет, они в основном заняты на земляных работах, лишь числятся в штате оркестра. Остальных врачей обещали распределить по торговым точкам, – правда, врачиха не пояснила, по каким.
"Эх, сократили бы ещё столовую. Пусть тогда Зинка попрыгает. А то надорвалась, таская сумки с ворованными продуктами", – размечтался Простофилин, мысленно мстя зловредной соседке за пострадавшего кума.
Отчитываясь о внедрении НАНА в своём городе, перед начальником статуправления края Прохиндейкиным Ильёй Ильичом, Простофилин не удержался и наябедничал тому на Зинку.
– Вы говорите, она работает в заводской столовой? – участливо поинтересовался тот.
– Именно там, и там же ворует, – подтвердил как на духу начальник ГУВД.
– Это что же за несознательность такая?! Почему не выполняются правительственные Директивы по внедрению НАНА на производстве?! – не на шутку разошёлся Прохиндейкин. – Их столовая, что? другое государство? и это их не касается?! – гневался он. – Завтра же вышлем туда агитаторов и сократим это осиное гнездо к чёртовой матери!
Зав. статуправлением не мог допустить, чтобы какая-то столовая портила ему отчётное лицо статистики. Он поднял трубку и набрал номер:
– Дураков? Да, да, это я, Прохиндейкин. Надо завтра послать в заводскую столовую агитаторов, – сердито отдал он приказ какому-то Дуракову. Послушав, некоторое время трубку, сказал: – Нет, бронежилеты можно не надевать, обойдутся дубинками. В случае несанкционированных выступлений маленько погладьте особо отличившихся. – Послушав, что говорит Дураков на том конце провода, добавил: – Да, сократите и завод к чёртовой матери!
Положив трубку на рычаг, повернулся к Простофилину:
– Командир агитаторов спросил, как быть с рабочими завода, ежели тем не понравится сокращение столовой. Я приказал: сократить и завод. Этим самым автоматически снимаются все проблемы, да и экономия для государственной казны ого-го какая!
"Вот это человек! – восхитился Простофилин. – Быстро и оперативно решил проблему с Зинкой. Побольше бы таких людей в нашем правительстве".
Как стал я детективом
Короче, вся эта история произошла по причине моего неуёмного увлечения детективным чтивом, как пьяница водкой – запоем. Книги постоянно вожу с собой. Читаю при первой представившейся возможности. А перед сном, в постели – обязательно. Жена вначале была недовольна моим хобби. А потом и сама пристрастилась к чтению, правда, любовных романов.
Лежит рядом в постели с книгой и всхлипывает от жалости к какой-нибудь Лукренции, злодейски обманутой неким Карлом Моррелием, коварно переметнувшимся к её подруге Монике Веллер. Потом моя Светка начинает громко возмущаться предательством легкомысленного Карлы, отвлекая меня в самый острый момент от заварушки, устроенной операми по захвату бандитской кодлы.
Я уже стал раскаиваться, что пристрастил свою половину к чтению.
– Слушай, Светка, ты можешь молча страдать со своим Карлом и не лезть ко мне с его глупостями? – весьма нетактично попросил я супружницу. – В самый неподходящий момент суёшься со своими Лукренциями! – закричал я, окончательно озлобившись, потому как потерял строчку, на которой она меня прервала.
– Слушай, Санёк, – как ни в чём не бывало, отложив книжку, она повернулась ко мне. – Вот интересно, с чего это вдруг Ванька – ну, твой дружок, решил покончить жизнь самоубийством, сиганув в речку? – не по теме вдруг поинтересовалась она.
– Чего это тебе взбрело в голову спрашивать на ночь глядя об утопленнике? – надулся я, как мышь на крупу, обидевшись на подругу за прерванное чтение.
– А потому. Ты ведь постоянно читаешь детективы, разбираешься в преступлениях. Вот и разберись, почему Иван решил утопиться? А вдруг ему в этом кто-то помог?
– Как это помог?! – воззрился я на неё.
– А так! Вдруг, ни с того ни с сего, человек не бегает топиться. Ясно, что здесь что-то нечисто, – задумчиво уставилась моя любопытная подруга куда-то в область моего уха. – Вот я и думаю: возьмись-ка ты, Санёк, сам за это дело, да выясни всю подноготную идиотского поступка своего дружка. В полиции так ничего конкретного и не сказали Лидке, как могло такое случиться, что её муженёк добровольно кувыркнулся в речку. – Светка с отсутствующим взглядом принялась барабанить пальцами по моей обнажённой груди.
– Ты считаешь, если я увлекаюсь чтением детективов, так уже способен стать сыщиком? – изумился я до крайности её заявлением.
И тут меня шарахнуло! А почему бы и нет?! То есть, почему не заняться выяснением причины Иванового утопления?
– Давай, Санёк, прояви свои детективные способности, утри сыщикам сопли! Пусть покусают коленки! – подливала моя боевая подруга масла в огонь моих мыслей.
Но к Светкиным рассуждениям, как и к своему мыслительному шараханью, я отнёсся с некоторой насторожённостью и внутренней задумчивостью.
Однако ночной разговор породил все последующие события.
Иван, о котором рассуждала супружница, действительно мой друг с самого рождения. Родились в одном акушерском пункте, "прошли" общие ясли-сады, школу.
По случаю подработки на летних каникулах помощниками трактористов, овладели навыками вождения колёсных "Беларусей" – ЮТЗ-80, что определило в дальнейшем нашу с Иваном армейскую судьбу. Распределили нас в танковую дивизию, водителями грозных машин.
Из рядов вернулись готовыми трактористами, и с Иваном, до его утопления, самостоятельно рулили по полям на ЮМЗ с тележками.
Надо же такому случиться, чтобы Иван добровольно, вот так взял и утопился!
Да самое главное – в первый день своего отпуска. Только и нашли на берегу, что осталось от мужика: замызганные штаны, извазюканая соляром застиранная футболка, да старые кеды с дыркой, в районе большого пальца правой ноги.