И вот я слышу из передней, что Люция Прохоровна постным голосом говорит:
- Эх, Семен Иваныч, Семен Иваныч, как же это он?
А Семен Иваныч - это мое имя. Я насторожился.
Люция продолжает:
- Как сейчас помню, на той неделе встретила я Семена Иваныча у нас на лестнице. Он, как сейчас помню, несет сумку с овощами. Увидал меня, говорит: "Не хотите ли, Люция Прохоровна, морковочку, на память?.."
И тут уже я вспомнил: она тогда у меня эту морковь из авоськи сперла.
- Отчего же все-таки он скончался, Марья Петровна?
Моя жена - Марья Петровна - отвечает:
- Кто же его знает?.. Помните, какой у него был характер? Он мог в пьяном виде подсунуться под машину…
Я вхожу в комнату и спрашиваю:
- Мусечка, кто это мог подсунуться?
И вдруг моя жена вскакивает на кушетку обеими ногами, пятится назад, и рот у нее хлопает, видно, сам по себе, так вот: ба-ба-ба-ба-ба-ба… Я гляжу на Люцию, а эта на четвереньках ползет к двери.
Потом жена кричит:
- Разве ты еще живой?!
Люция Прохоровна - ей:
- Не заговаривайте с ним! Это - вурдалак, упырь, он с того света!!!
Я тогда говорю этой язве:
- Сама ты - упырь и морская свинья! Брысь отсюда сейчас же!.. Мусечка, - говорю, - неужели ты думаешь, что я к тебе явился с того света?!
Жена говорит:
- Я от тебя могу ожидать какого хочешь свинства…
А только мы с нею разобрались, как и что, - приходит наш управдом. Я, значит, прилег на кушеточку; он меня не замечает и обращается к моей супруге:
- Вот какое дело, гражданка Корешкова: придется вам, по случаю смерти вашего благоверного, потесниться. Вторую комнатку мы у вас заберем…
Я отзываюсь с кушетки:
- Илья Степанович, а я ведь - тово… еще не умер…
И сам думаю: как бы он тоже не полез на четвереньках. Но управдом спокойно так поворачивается ко мне и говорит:
- Вы, может быть, еще и не померли. Но вот владелец этой комнаты - гражданин Корешков, Семен Иванович, - тот, как говорили в старину, "в бозе почил".
Я спрашиваю:
- А кто же такой тогда я?
Управдом отвечает:
- Мне это неизвестно. Предъявите свой паспорт, и я вам скажу: кто вы такой.
Меня даже в пот бросило. Я ему:
- Товарищ управдом! Илья Степанович! Ведь я у вас в доме двадцать четыре года живу. Мы с вами в этот отрезок одной водки выхлебали литров по шестьсот на брата!
А он:
- Водка сюда не касается. Супруг этой дамы - товарищ Корешков - официально и документально помер. А вы имейте в виду, что я вам не разрешу ночевать без прописки. Пока!
И ушел. Управдом то есть… Вот положение! Жена - та просто воет как белуга:
- Ой, Сеня, я предчувствую, что нам с тобой больше не жить вместе! Если даже тебя оформят со временем, то, безусловно, на какую-нибудь другую фамилию. И мне придется с тобою по суду разводиться, что бы за тебя же выйти замуж… Вой-вой-вой!..
Я послушал, послушал и кинулся из дома. Куда? Конечно, в больницу, где я умер. Прихожу в больницу, в ихнюю канцелярию, и говорю какой-то там грымзе в белом халате:
- Товарищ, дело, видите ли, в том, что у вас скончался один больной, но этот больной вовсе не я.
Грымза смотрит на меня осклизлым взглядом и заявляет:
- Гражданин, вы думаете, что вы говорите?
Я ей:
- Конечно. Я-то, как видите, жив, а мой паспорт вы заслали в загс как якобы умерший.
Она говорит:
- Это кто - паспорт у вас умерший? Вы что - вы пили?
А я ей:
- Нет, вы только послушайте: умер моей жены троюродный муж; а я - сами видите - живой. Можете даже меня потрогать!
Грымза тогда говорит:
- Зачем вас трогать, когда вы и так тронутый?.. Идите, идите себе, гражданин: у нас больница по внутренностям, мы психических не берем…
- Не уйду! - кричу. - Скликайте ваших профессоров! Пускай они сделают конвульсиум и дадут справку, что я живой!!!
Грымза только откинулась назад и сказала еще одной:
- Клава, сбегай за санитарами. Это, безусловно, припадочный.
Мне еще не хватает, чтоб меня теперь загребли санитары. Безусловно, я из этой больницы бегом…
И прямо к себе на службу. Прямо к своему заведующему, товарищу Терникову. Говорю ему:
- Мне даже совестно вам докладывать, товарищ Терников, но вот какая петрушка… Меня тут случайно записали в покойники, хе-хе…
Терников отвечает:
- Да, да, я знаю. Мы уже отчислили тебя приказом ввиду смерти.
- Товарищ Терников, почему же вы тогда не удивляетесь, что я к вам пришел? Или вы считаете, что я - призрак?
- При чем здесь призрак? Мало ли какая у тебя может быть надобность записаться в покойники?.. Растрата крупная… или ты от алиментов думаешь скрыться…
Я уже хриплым голосом ору:
- Нет у меня ни растрат, ни других грехов!.. На коленях вас умоляю: возьмите меня обратно на работу!..
А заведующий:
- Вряд ли, - говорит, - это удобно. Имеется приказ управляющего о твоей смерти. Мы сейчас не пойдем на то, чтобы отменить приказ. Зайди месяца через три; если окончательно не умрешь - поговорим о возможности вновь зачислить тебя к нам…
И вот, дорогие граждане, плетусь я к себе домой и думаю: быть мне покойником до самой смерти. А навстречу мне попался некто Фисаков - председатель нашей кассы взаимопомощи. Он мне замечает:
- Послушай, Семен Иванович, отворачиваться тебе особенно не приходится. Ты лучше скажи: когда ты отдашь ссуду?
- Какую еще ссуду?
- Здрасте! Да ты у нас в кассе брал сорок рублей или нет?!
Ну, думаю, теперь настал мой черед поиздеваться.
- Ах, да, - говорю, - при жизни еще я что-то такое брал… Но поскольку я теперь умер, попрошу задолженность списать. Пока!
А дома я буквально свалился на кушетку. И лежу воистину как труп. И на четвертые сутки приносят мне повестку в нарсуд.
"Так! - думаю. - Выселяют по суду. Ну ладно. Только я потребую, чтобы меня из дома вывозили исключительно на катафалке. Покойник так покойник!.."
И вот я иду в суд. Выходит судья и говорит:
- Слушается дело по иску кассы взаимопомощи сотрудников треста райочистки к Корешкову.
Я кричу:
- Как?!
А судья:
- Помолчите. Ваша речь впереди. Кто будет говорить от истца?
И можете представить: выступает вперед Фисаков и начинает:
- Разрешите мне, как председателю правления кассы. Этот гражданин брал у нас сорок рублей. А как надо возвращать - он возьми и притворись, будто он скончался. Вот этот вот самый, который сейчас прыгает перед вами…
Судья мне замечает:
- Гражданин Корешков! Вы, между прочим, не в балете. Уймите свои ноги! И объясните суду, будете вы платить или нет?
Я говорю:
- Поскольку я, гражданин судья, на сегодняшний день являюсь покойник, я привык, что на том свете у нас всё на шермака…
Судья тут же пошептался с заседателем и объявляет:
- Прошу всех встать. Народный суд в составе… - и так далее… - решил: иск кассы взаимопомощи удовлетворить, а гражданина Корешкова, который обманным образом включил себя в число умерших, считать живым, обязать милицию выдать ему паспорт, и ввиду того, что означенный Корешков позволил себе заявить на суде, что якобы он есть призрак, и при этом танцевал, то оштрафовать его, Корешкова, на десять рублей. Решение может быть обжаловано в десятидневный срок.
Я как закричу:
- Какое обжалование?! Возьмите с меня двадцать рублей, только верните скорее паспорт!
Судья погрозил мне пальцем и ушел в совещательную комнату.
А я как кинулся целовать этого Фисакова… всего обслюнявил! Он еле от меня вырвался…
Пришел я домой. А там управдом, а с ним Люция Прохоровна. Управдом говорит мне:
- Что же, бывший гражданин Корешков, освободите вы комнату или нет? Я вижу: склочник вы, а не покойник, вот что!
А я:
- У нас на том свете все склочники. Что, я вам еще не являлся во сне, нет? Жалко!
Тогда Люция Прохоровна говорит:
- Вы! Бывший жилец! Имейте в виду, что у меня есть договоренность: я буду менять свою полутемную комнату на эту, которая освободилась из-под вас.
А управдом тогда:
- Э, да чего там… Товарищ старший сержант, попрошу сюда!
И тут входит старший сержант милиции, который говорит мне:
- Гражданин покойник, ваши документы…
А я ему - решение нарсуда. Он прочитал, говорит:
- Вопрос ясен. Завтра от десяти до трех зайдите в паспортный стол…
И уходит. Управдом - за ним:
- Как?.. Что?.. Почему?.. Отчего?..
А Люция Прохоровна осталась. И еще говорит:
- Я протестую. У меня есть договоренность! Мне надо меняться!
А я ей:
- Ну, меняйся на мое покойницкое звание! А?!
Тут она как брызнула по лестнице, будто у нее не две ноги, а четыре - как у козы; ды-ты-ты-ты-ты-ты-ты-ррррррррррррррррр!!
Пропащее время
(мистическая драма)
ДЕЙСТВУЮТ:
Автор.
Иванов.
Жена Иванова.
Брюхоненко.
Жена Брюхоненко.
Щекотихин.
Жена Щекотихина.
Гуревич.
Жена Гуревича.
На авансцене как из-под земли появляется Автор.
Автор. Вы, взявшие в руки книгу, чтобы позабавиться и посмеяться над отдельными конкретными недостатками и пережитками, имеющими место на сегодняшний день, внимайте страшной истории о том, как иногда в некоторых населенных пунктах проводит свой выходной вечер отдельный конкретный человек, еще не изживший отрыжки прошлого, которого в связи с этим мы вправе заклеймить старинным прозвищем "обыватель"!..
Автор исчезает, нервно почесываясь.
Комната гражданина Иванова, вся заставленная разнообразной мебелью. Иванов с интересом читает телефонную книгу - смеясь, негодуя, качая головою и т. д.
Жена Иванова. Целый день ты читаешь телефонную книгу!
Иванов. Мусечка, ты ж подумай, какие только бывают фамилии: Циндриков… ха-ха-ха… (Смеется.) Циндриков!
Жена Иванова. Так, значит, и будем сидеть сегодня дома?
Иванов. А, что ж, можно и в гости сходить. Хотя бы к Щекотихиным.
Жена Иванова. У Щекотихиных я была три раза, а она у меня ни разу. Лучше уж тогда к Гуревичам.
Иванов. Гуревичу я должен двести рублей, а не отдал.
Жена Иванова. Ну - к Брюхоненко.
Иванов. К Брюхоненко мне не хочется…
Жена Иванова. И мне не хочется… А куда ж кроме?
Иванов. Ну, пойдем к Брюхоненко…
Жена Иванова. Пойдем… (Поднимается, чтобы подготовить себя к выходу из дома.)
Занавес
Комната Брюхоненко. Чем-то неуловимо напоминает обиталище Ивановых. Брюхоненко держит в руках железнодорожное расписание.
Брюхоненко(бормочет). Москва, Сортировочная, Перово…
Стук в дверь.
Войдите!
Входят Иванов и его Жена.
Брюхоненко. Батюшки, кого я вижу!
Иванов(любезно). Да… дай, думаем, зайдем…
Брюхоненко. И очень хорошо! Мы сейчас чайку…
Жена Иванова. Мы пили…
Брюхоненко(открывает дверь, кричит в коридор). Котик, где же ты?..
Жена Брюхоненко(входит с чайником). Вот хорошо-то, что пришли. Мы сейчас чаю…
Иванов. Мы уже пили…
Жена Брюхоненко ставит на стол угощение. Жена Иванова с видом знатока следит за этим.
Жена Иванова. Вам присылают на дом продукты?
Жена Брюхоненко. Да, наша "Бакалея" присылает на дом.
Иванов. А мы заказали сырковую массу, а нам вместо нее принесли на дом синьку.
Жена Брюхоненко. Странно. Теперь всюду масса сырковой массы…
Брюхоненко. Один мой сослуживец заказал себе пельмени к пяти часам для гостей. Проходит пять часов - пельменей нет. Проходит шесть часов, семь, девять, одиннадцать… Гости пошли в ресторан. А в четыре часа утра вдруг звонки. Что такое? Принесли пельмени.
Жена Иванова. Ай-ай-ай…
Иванов. Что же вы не на даче?
Жена Брюхоненко. На даче трудно с керосином. Поездом запрещено возить.
Иванов. Один мой знакомый возил керосин в футбольном мяче. Нальет полную камеру керосину и едет, будто на матч.
Брюхоненко. Это не Корпачев ли возил?
Жена Брюхоненко. Кстати, где теперь Корпачев?
Иванов. Его перебросили в Облтютюпр.
Брюхоненко. Что вы! А я думал, он - в Госогурец.
Жена Иванова. Вы слышали: Симакова разошлась с мужем и ушла к Шошину.
Жена Брюхоненко. Да, да! Потом она хотела вернуться, но Симаков не согласился..
Жена Иванова. Нет, это она не согласилась, а он хотел.
Брюхоненко. Ничего подобного. Шошин хотел, а не согласилась новая жена Симакова.
Иванов(указывая на угощение). Вам на дом присылают?
Брюхоненко. Присылают, только путают.
Жена Брюхоненко. На дачу мы не поехали из-за керосина.
Жена Иванова. Значит, Корпачев уже в Облтютюпре?
Иванов. Да, да. А Симакова разошлась все-таки с мужем…
Брюхоненко(указывает на угощение). На дом ведь принесли…
Иванов. Ну, нам пора…
Все встают.
Жена Брюхоненко. Посидели бы еще…
Жена Иванова. Нет, нет, надо, надо!..
Занавес
Улица. Поздний вечер. Светит фонарь. Идут Иванов и его Жена.
Иванов. Всегда - ты…
Жена Иванова. Что - я?
Иванов. Кто говорил (передразнивает): "Идем к Брюхоненко, к Брюхоненко!"? Скука, тоска, пропал вечер выходного дня!
Перед Ивановыми возникает Автор.
Автор. Вы недовольны вечером? Слушайте же меня. Я - автор, я могу все. Я возвращаю вам ваш вечер!.. Смотрите: фонарь гаснет, вернулся солнечный свет. Сейчас семь часов вечера, и вы можете делать, что хотите!.. (Исчезает, громко сморкаясь.)
Иванов(он приободрился). Что же мы будем делать?
Жена Иванова. Как что?.. Пойдем в гости… Ну, хоть к Гуревичам…
Иванов. Я же ему должен двести рублей… Уж тогда пойдем к Щекотихиным. (Пошел в другую сторону.)
Жена Иванова(плетется за мужем). А они к нам ходят?
Занавес
Комната Щекотихиных. Вариация убранства предыдущих жилищ. Жена Щекотихина сидит перед зеркалом и массирует себе обширные щеки. Одета она в цветастый байковый халат. Стук в дверь.
Жена Щекотихина. Войдите!
Входят Иванов и его Жена.
Жена Иванова. Дай, думаем…
Жена Щекотихина. Очень хорошо! Сейчас чайку…
Иванов. Мы пили.
Жена Щекотихина(кричит в дверь). Котик!
Щекотихин входит с чайником. Жена Щекотихина ставит на стол угощение.
Иванов. Вам присылают на дом продукты?
Щекотихин. Присылают, но путают.
Жена Иванова. Путают или опаздывают?
Жена Щекотихина. Что же вы не на даче?
Иванов. А керосин-то?
Жена Иванова. Разве вот в футбольном мяче возить…
Щекотихин. Где теперь Корпачев?
Иванов. Корпачев - в Облтютюпре, а Симакова развелась с мужем.
Жена Щекотихина. Она же хотела вернуться…
Жена Иванова. А кто-то там не согласился. Продукты вам на дом присылают?
Щекотихин. Присылают, но запаздывают…
Иванов. Или путают… Ну, нам пора…
Все четверо встали.
Щекотихин. Посидели бы…
Жена Иванова. Нет, нет, надо, надо…
Занавес
Снова улица и поздний вечер. Плетутся Иванов (впереди) и его Жена (несколько сзади).
Жена Иванова. Чудно провели вечер!..
Иванов. Ну и что?
Жена Иванова. А то, что не надо было меня попрекать за Брюхоненко!
Автор возникает из-за уличного фонаря.
Автор. Вижу, вечер опять не удался вам. Но я великодушен. Я возвращаю вам его снова!
Фонарь медленно гаснет; солнечный свет; Автор со свистом исчезает.
Иванов(со вздохом). Пойдем.
Жена Иванова. Куда?
Иванов. Дурацкий вопрос! Ясно - к Гуревичам. Они только и остались… (Двинулся к кулисам.)
Жена Иванова(плетется за мужем). Я же еще дома говорила: идти надо к Гуревичам…
Занавес
Комната Гуревичей из того же сорта, что и ранее показанные помещения. Стук.
Гуревич. Войдите!..
Входят Иванов и его Жена. Гуревич раскрыл было рот, чтобы заговорить.
Иванов(перебивает). Собрались, собрались!.. Дай, думаем, зайдем…
Гуревич. Вот сейчас…
Жена Иванова. Мы уже пили.
Гуревич(несколько растерянно). Что пили?
Жена Иванова. Вы, наверное, насчет чая хотели? Так я вам отвечаю: спасибо, мы уже пили.
Гуревич открывает дверь и хочет крикнуть в коридор.
Иванов. Не кричите, мы уже позвали вашу жену. Нарочно завернули на кухню и позвали.
И точно: входит Жена Гуревича с чайником в руках.