– А то, милая, что дядюшка потому тебе позвонил, что зубы обломал об нашего Вовчика, – торжествующе закончила бабушка.
– Спасибо за поддержку, но, – покачала головой Красная Шапочка, – ты меня просто успокаиваешь.
– Ну что ты, милая, – Бабушка пересела на кровать рядом с внучкой и ласково взъерошила ей волосы. – И потом, это ведь не только для него испытание, но и для тебя. Любишь ли ты его, веришь ли ему. Готова ли ждать.
Красная Шапочка все понимала, но не умом, а сердцем. Люди, сами себя считающие умными и образованными на основании лишь того, что они безоговорочно верят всему, что им преподносит современная наука, утверждают, что сердце – мешок из мяса, перегоняющий кровь и мыслить не умеющий. Но порой сердце, которое вроде бы мыслить не может, принимает куда более правильные решения, чем разум, особенно плененный идеей исключительной и безоговорочной правильности утверждений науки.
– Я буду ждать, – сказала Красная Шапочка, закусив нижнюю губу. – Но, если через три дня он не появится, я сама поеду в Тамбов.
– Зачем? – удивилась бабушка.
– Я не доверяю его дядюшке. Откуда у него телефон Владимира?
– Правда, какой-то странный тип, – удивилась Мария Ивановна.
– Если Вовчик попал в беду, я… – Оленька сжала кулачки.
– Что? – спросила бабушка. – Станешь его вызволять?
– Да, – решительно ответила девушка, и песик Дейзи, который до этого запрыгнул на кушетку, сел, выпятил грудь, поднял лапку и тявкнул, словно хотел сказать: "И я тоже буду его вызволять".
– М-да, – пробормотала бабушка. – Интересная у нас выходит сказка: Красная Шапочка готова полезть в волчье логово, чтобы вызволить своего Волка, и бабушка собирается непосредственно в этом участвовать.
– В смысле? – уточнила Красная Шапочка.
– Не думаешь же ты, что я тебя одну отпущу? – ухмыльнулась Мария Ивановна. Дейзи опять тявкнул, на сей раз – обиженно, мол, одну? А как же я? Она не одна поедет, а с большой, грозной служебной собакой Дейзи, вот!
Но бабушка саморекламу щенка проигнорировала.
– Надеюсь, Волк сам разберется с дядей. – Достав из кармана колоду карт Таро, бабуля тут же разложила их на кровати и ткнула пальцем в выпавшие картинки. – Вот, видишь? Все будет хорошо.
И тут Красной Шапочке показалось, что она видит в глазах бабушки огонек, а за спиной – тень, словно от крыльев Немезиды (эту ассоциацию подсказала ей, конечно, Внутренняя Богиня).
– Не на тех напали! – сказала Мария Ивановна строго. – Да я этому дядюшке каждую шерстинку выщиплю пинцетом и нашему Волку свитер свяжу!
– У него же есть один… в смысле, его собственный, – улыбнулась Красная Шапочка, а затем обняла бабушку: – А все-таки ты у меня такая крутая, ба!
– Круче вареного яйца! – подтвердила Мария Ивановна.
* * *
Около пяти утра, когда на улице почти рассвело, раздался звонок телефона. Красная Шапочка, немного успокоившись, задремала, и трубку сняла Мария Ивановна.
– Любимая, прости, раньше позвонить не мог, – выпалил Волк, не дожидаясь ответа.
– Мне, конечно, приятно услышать подобное обращение, но, боюсь, оно не по адресу, – ответила бабушка. – Спит твоя любимая. Вовчик, ты где пропадал, негодник? Откуда ты звонишь?
– От бабушки своей, – ответил Волк. – Она, кстати, вам прямо сейчас передает привет и банки с грибочками и вареньем. А где пропадал – целая история.
– А почему не позвонил? – спросила бабушка. О звонке дядюшки она решила пока не говорить.
– Говорю же, тут целая история. А если коротко – у меня куртка пропала, с телефоном и кошельком. Хорошо хоть документы были в кармане джинсов. А "Герра Хуана" я в городе оставил, поехал на маршрутке в этот проклятый санаторий к дяде Васе, чтоб он, этот санаторий, сгорел дотла, а потом территорию Цна затопила на веки вечные!
– Нельзя так говорить, грех это, – послышался на заднем фоне в телефонной трубке голос. – И кто этот немец, которого ты в городе оставил? Он не заблудится?
– Мотоцикл это мой, ба, – ответил Волк.
– А, этот громкой агрегат, – продолжил тот же голос. – И как ты теперь на нем поедешь, с твоей лапой?
– Ну ба! – возмутился Волк.
– А что у него с лапой? – спросила Мария Ивановна, не понимая, что обращается к голосу "за кадром"; потом поправилась: – Вовчик, дай своей бабушке трубку.
Волк тяжело вздохнул, потом послышалось шуршание.
– Здравствуйте, – сказал все тот же голос, но уже более четко. – Я – Арина Родионовна, бабушка Владимира по материнской линии.
– Очень приятно, – ответила Мария Ивановна и тоже представилась, а затем спросила: – Так что у него там с лапой-то?
– Растяжение, – пояснила бабушка Волка. – И ушиб головы, думаю, с сотрясением.
– Нет у меня никакого сотрясения! – ворчал на заднем плане Серов-Залесский.
– …а он хочет уже сегодня в Москву ехать! – продолжала тезка няни Пушкина. – Скажите хоть вы ему, что ли.
– А что вообще произошло? – уточнила Мария Ивановна.
– Он с дядюшкой своим повздорил, – объяснила Арина Родионовна. – Старый пень, кажись, совсем из ума выжил и впал в детство – вынь да подай ему нашего Вовчика! У него же своих родных детей нет, только Вовка. Он меня ходил уговаривать, чтобы я Вовчику написала, что помираю, но я отродясь не врала и на тот свет пока не собираюсь. Так этот старый чудила сам больным сказался. Ей-богу, как пятилетний!
– Он что, напал на Вовчика? – испугалась бабушка.
– Да нет, просто закрыл Волка в своем номере санатория, на третьем этаже, а Вовчик в окошко сиганул. В общем-то, легко отделался, здание сталинское, потолки там высокие. Добро внизу была вскопанная клумба.
– Господи, – всплеснула руками Мария Ивановна. – Страсти-то какие!
– А теперь Вовчик, ударенный головой и однорукий, в Москву засобирался, не спамши, не емши, – причитала Арина Родионовна. – Да еще и с сотрясением, на своем ужасном драндулете!
– Ну, нет у меня никакого сотрясения! – упрямствовал Волк.
– Сиди уж, герой, нет у него сотрясения, – парировала волчья бабушка.
– Дайте ему трубочку, – велела Мария Ивановна. – Стойте! Сначала хотела вам спасибо сказать. Вы прекрасного че… волка воспитали.
– Да он сам как-то воспитался, – скромно ответила Арина Родионовна и, вероятно, передала трубку Волку.
– Вот что, Вовчик, – сказала бабушка. – Ты там не геройствуй: отоспись, поешь, убедись, что с головой все в порядке… в смысле, что сотрясения нет, а там и езжай.
– Да не хочу я здесь оставаться! – возмутился Волк. – Ни на минуту! Говорил же я, что дядюшка соврет, и как в воду глядел! Знаете, что он придумал? Какую-то девку мне подсовывал, старый х… хомяк! А вдруг он сюда нагрянет?
– А коли нагрянет, скажи ему, что я на него порчу наведу, хотя стараюсь этого никогда не делать, – строго заявила Мария Ивановна.
В Москве лил дождь, пришла вторая половина сентября.
– Знаете, – сказала Внутренняя Богиня Разумею Занудовичу и Девочке-Девочке. – А наша подопечная-то повзрослела совсем.
– Угу, – кивнул Разумей, по тысячному разу перелистывая сборник афоризмов.
– Боюсь, скоро она не будет в нас нуждаться. – Девочка-Девочка вздохнула. – И искать нам новую, десятую хозяйку. Молодую и неразумную.
– Вроде того, – ответил Разумей, продолжая сосредоточенно вчитываться во фразы умных людей.
– Но ведь это же катастрофа! – всплеснула руками Внутренняя Богиня и поправила рукава-фонарики на своем тонком платье.
– Не-а, – ответил Разумей, закусив губу.
– Если мы станем ей не нужными, то опять не меньше года будем искать душу, нас понимающую!!! – завопила Внутренняя Богиня. – Тебя это что, совсем не беспокоит?
– Не беспокоит, – подтвердил Разумей. – Потому что ты ошибаешься. И вообще, не мешай мне. – Из ниоткуда появился альбом для рисования, длинный карандаш, одежда художника и даже берет. – Буду рисовать.
– Что ты там такое важное малюешь, если вопросы жизни и смерти тебе по барабану? – возмутилась Внутренняя Богиня, пытаясь заглянуть через плечо новоявленному Пабло Пикассо, но Разумей проворно заслонил лист:
– Дорисую – узнаешь, а пока не подглядывай.
– Хорошо, тогда объясни, в чем же я ошибаюсь, – попросила Внутренняя Богиня.
– Ладно, – ответил Разумей Занудович. – Вот ты бы хотела от меня избавиться?
– Иногда да, – ответила Внутренняя Богиня. – Особенно когда ты начинаешь заумствовать.
– А вообще? – перебил ее напарник. – И будь серьезнее, пожалуйста, я не просто так спрашиваю. Просто закрой глаза и представь, что меня нет.
Внутренняя Богиня послушно закрыла глаза… и тут же широко их распахнула:
– Ой, мамочка!!! Нет, такого мне не надо. Знаешь, Разумей, ты хоть и зануда, но без тебя я сама не своя, ни летать, ни петь, ни безумствовать не хочется.
Разумей кивнул:
– Так вот, милая моя, должен тебе сказать, что я без тебя тоже не представляю себе жизни. Нет, не так, представить-то представляю, но не хочу я жизни такой. Выходит, что мы с тобой друг без друга не можем, правильно?
– Выходит, так, – подтвердила Внутренняя Богиня. – Придется мне с тобой и с Девочкой-Девочкой и дальше жить…
– А потому, моя милая, позволь мне тебе кое-что предложить, – сказал Разумей. – А что именно – я сейчас дорисую.
Он закусил губу и нанес на рисунок несколько штришков, затем посмотрел на него, прищурившись, и что-то быстро дорисовал. И все изменилось.
Рисунок на листе приобрел трехмерность и цвет.
Все трое оказались в светлом Храме, где на небольшом возвышении у алтаря стоял мужчина с книгой в руках, одетый в сияющие одежды, но небритый. Разумей Занудович облачился в костюм, точь-в-точь такой, как был на Волке в памятный день, когда они с Красной Шапочкой посетили прием для киношников; Внутреннюю Богиню облегало прекрасное белоснежное подвенечное платье, достойное самой королевы.
Девочка-Девочка стояла тут же с огромным букетом ромашек в руках.
– Согласен ли ты, раб Божий Разумей Занудович, взять в жены рабу Божию Внутреннюю Богиню, чтобы любить ее и заботиться о ней в горе, радости, болезни, здравии, богатстве, бедности, пока смерть не разлучит вас? – глубоким баритоном спросил сияющий мужчина.
– Так точно, – ответил Разумей и с нежностью посмотрел на Внутреннюю Богиню.
– Согласна ли ты, раба Божия Внутренняя Богиня, выйти замуж за раба Божьего Разумея Занудовича, чтобы любить его и заботиться о нем в горе, радости, болезни, здравии, богатстве, бедности, пока смерть не разлучит вас? – повторил свой вопрос мужчина.
Внутренняя Богиня растерялась:
– Но ведь это так не делается!
– Не согласна? – уточнил мужчина грозно.
– Нет, нет, что вы, конечно, согласна!
– Тогда, волей Божьей, объявляю вас мужем и женой, и будьте двое одно целое. Что Бог соединил, то человек не разлучает. Аминь.
Мужчина раскрыл книгу, затем расправил крыло, которое, оказывается, было у него за спиной, выдернул из него перо и что-то быстро написал на странице; затем расправил уже оба крыла, взмахнул ими и сказал:
– Муж, можете поцеловать жену, не стойте соляным столбом, – и, взвившись в воздух, улетел так быстро, что только самые внимательные читатели смогли бы опознать в нем хорошо знакомого нам Купидона.
– Так, – Внутренняя Богиня уперла руки в боки фирменным жестом матушки Красной Шапочки. – И что это было, а? Разумей, ты что, не знаешь, как женятся? Сначала ты должен был сделать мне предложение…
– Но ты все равно согласилась бы, правильно? – ехидно прищурился Разумей Занудович.
– Давайте быстрее поболтаем и к свадебному столу, – заметила Девочка-Девочка. – Торт очень вкусный.
– Потом я должна была выбрать платье… – продолжила свою речь разгневанная Богиня.
– Тебе это не нравится? – удивился Разумей.
Внутренняя Богиня критически оглядела свой наряд и с неохотой признала:
– Вообще-то оно идеально, я лучше и не видала, но… где, скажи на милость, мой девишник? Где мой белый лимузин? Где подружки неве…
Договорить она не смогла, так как Разумей обнял ее и прильнул к губам долгим, страстным поцелуем. Одновременно он щелкнул пальцами, и за его спиной материализовался чудовищно длинный лимузин с многостаночником-Купидоном за рулем. Лимузин был богато украшен шариками, а на розовом номерном знаке, в окружении алых сердечек, красовалась надпись: "Мечты сбываются".
* * *
– Дождик перестал, – сказал Волк, выходя с балкона, – а посему предлагаю отправиться на прогулку.
– Сейчас, у меня только волосы высохнут, – ответила Красная Шапочка с дивана и, видя уныние, охватившее Волка, добавила: – И влажность, кстати, как раз спадет… надеюсь. Как же я по тебе соскучилась. – Подойдя к Волку, девушка обняла его. – Как же испугалась, когда представила, что могу остаться без тебя, моего любимого.
– Оля, – Волк повернулся к Красной Шапочке. – Если ты сейчас не уберешь руки, мы никуда не успеем, а у нас намечено серьезное дело.
– Какое?
– Потом объясню.
Дожди и влажность Красная Шапочка не любила, сетуя, что они плохо влияют на ее золотистые волосы. Волк этого в упор не замечал, но на всякий случай соглашался, так как спорить с женщиной в вопросах ухода за внешностью дело крайне неблагодарное: мало того, что в этом споре априори победа будет на ее стороне, так еще и окажешься после него бесчувственным чурбаном, некомпетентным олухом, неотесанной деревенщиной, лишенной чувства прекрасного, и так далее по списку.
Дейзик тоже не любил дожди. После прогулок его шерсть висела сосульками от грязи, к которой этот потомок благородных кровей испытывал странную тягу.
Пока Красная Шапочка сохла, Волк успел выгулять шпица-медвежонка, не оставившего без внимания ни одной лужи на пути следования и, несмотря на малый рост, успевшего нахамить дюжине сородичей размером от чихуа-хуа до датского дога.
Отвага Дейзи (откровенно говоря, граничившая с безрассудством, а порой далеко выходившая за эту границу) была такой, что ее бы, наверно, хватило на небольшую свору служебных доберманов.
К тому же пес отчего-то решил, что каждая встречная собака только и думает, чтобы покуситься на его хозяев, и, как мог, принимал превентивные меры, так что Волку часто приходилось вынимать подопечного буквально из чьей-то пасти. К счастью, один только вид Серова-Залесского заставлял собак чувствовать себя не в своей тарелке, поэтому Дейзи всегда отделывался только легким испугом и небольшим ущербом для собственной собачьей гордости.
По возвращении Волка с Дейзи Красная Шапочка сообщила Володе, что начинает готовиться к выходу. Волк кивнул и уселся за компьютер погонять в "Танки" на полчаса, а то и час, так как по опыту знал, что означает "начинаю готовиться".
Однако, как это, кстати, было не раз, он не угадал, и очень скоро Красная Шапочка заявила, что уже практически готова. Волк поставил игру на паузу, выслушал, что он – копуша и вечно всех задерживает, фыркнул и пошел обувать недогрызенные Дейзиком кроссовки. Впрочем, обувшись, Владимир вынужден был еще какое-то время провести в прихожей, поскольку "практически готова" и "готова" – отнюдь не одно и то же.
Но, как ни странно, такие мелочи его вовсе не раздражали, скорее, наоборот, умиляли.
Они вышли из подъезда и пошли к фургончику, который теперь стоял на стоянке у дома. Волк выкатил из ангара "Герра Хуана" и предложил Красной Шапочке оседлать его. Девушка и раньше любила поездки с Волком, а теперь и подавно. Она послушно надела шлем и, усевшись позади Серова-Залесского, позволила везти себя туда, куда ему заблагорассудится.
Они поехали по направлению к Москва-реке. Дорога была Красной Шапочке хорошо знакома, и она даже с удивлением спросила Волка:
– Мы что, на студию едем?
– Не-а, – ответил Волк.
– А куда? – поинтересовалась Оля.
– Увидишь, – загадочно пообещал Волк. – Но, скажем так, нам пора подписать еще один контракт – самый главный.
До студии они действительно не доехали, свернули раньше, но и этот путь оказался Красной Шапочке знакомым, а потому она ничуть не удивилась, когда они оказались возле "Плюмажа". Удивилась она тогда, когда Волк завернул на стоянку и остановил мотоцикл.
– Мы собрались на шопинг? – удивленно спросила она. – А почему ты раньше не сказал?
– Потому, что это необычный шопинг, – ответил Волк, беря девушку под руку.
– Необычный? – Красная Шапочка не понимала. – И в чем же его необычность?
– Когда мы были здесь прошлый раз, тебе понравилось одно платье.
– Да, – вздохнула Красная Шапочка. – Оно действительно очень красивое, но ведь и дорогое же!
– Я решил тебе его купить, – ответил Волк, слегка опуская морду.
Красная Шапочка замерла:
– Мне? Но ведь оно дорогое… и свадебное…
– Я знаю, – ответил Волк.
– Куда же я его буду носить? – девушка была растеряна.
– А куда обычно носят свадебные платья? – мягко улыбнулся Волк.
– На свадьбу, – сказала Ольга. – Но…
– Я подумал, может, – тихо сказал Волк. – Ты выйдешь за меня?
Красная Шапочка хлопнула ресницами – раз, другой… а потом взвизгнула и, не обращая внимания ни на продавцов, ни на других покупателей, бросилась на шею Волку, поджав ножки.
– Я? Конечно, конечно выйду!
– Я, правда, нищеброд, – криво улыбнулся Волк, – тимита, актер одной роли, и из жилья в Москве у меня только общежитие, и то на птичьих правах, но…
Красная Шапочка чмокнула его в нос:
– Ну что ты, ты еще станешь знаменит, и ролей у тебя будет много! Лев Львович ведь уже пристроил наш сериал на телевидение, скоро он появится в прокате, а потом…
Она осеклась, и продолжила:
– Но знаешь, Вовчик, ты со своим фургончиком и "Герром Хуаном" мне дороже, чем кто угодно, чем… я не знаю, я бы тебя даже на Паттисона не поменяла!
– На овощ? – удивился Волк.
– На кинозвезду, – ответила Красная Шапочка. – На небе звезд много, но моя – только одна, и зовут ее Владимир Серов-Залесский.