- Люблю собак… - остановился возле будки следователь. Но не потому, что его заинтересовало собачье жилье, а потому что крышу будки покрывала мешковина со штампом. Он выгорел, но когда Кнопов приблизился, то чуть было не издал возглас. По бледным размытым буквам можно было составить надпись: "Русско-азиатский банк" Мариупольское отделение".
- Что, уважаемый, вас так заинтересовало? - смотрела на него с удивлением старушка домработница-экономка.
- Да вот… из бывшего банка?
- Да, были у нас и половички такие, - ответила Карповна.
- Так, так… Ну что же, до свидания, - махнул он рукой хозяйке, которая тоже непонимающе смотрела на следователя, проявившего такой интерес к собачьей будке.
Здесь следует внести ясность читателям. Мешки для хранения денег этого банка делались не из обычной льняной ткани, парусины, пеньковой мешковины, а из волокон джута. Из особых сортов которого плелись даже морские канаты. И мешки такие очень долго сохранялись, не подвергались гниению в воде. Вот почему те деньги, которые нашел великий подводник Остап Бендер на затонувшем катере "Святитель" так сохранились в пресной воде Азовского моря.
Глава 19. Амуры великого искателя
Было еще светло, когда Остап пришел в гости к своей невесте. Зоя Алексеевна выглядела празднично. Её женское чутье подсказало, что придет король её сердца. Одета она была в светлое голубое платье, которое удачно обрисовывало рельефы её фигуры, каштановые волосы шелковистыми прядями ниспадали на плечи. Глаза были веселы, выражая надежду на счастье, молодой вдовы. И эта надежда вспыхнула в её сердце более ярко, когда Серафима Карповна радостным голосом доложила ей о приходе желанного гостя. Старушка сама лелеяла надежду, чтобы её молодая хозяйка нашла своего суженного.
- Рад видеть вас, Зоя - весело произнес Бендер, появляясь в комнате.
- И я рада вас приветствовать и видеть, Остап Ибрагимович, - сияя от желанной встречи ответила молодая вдова. - Откровенно говоря, не ожидала, что вы так скоро пожалуете ко мне в гости. Чаю хотите?
- Не откажусь. Можно чего-нибудь и к чаю? - с улыбкой смотрел на женщину Остап. И смело пройдя по комнате, уселся к столу.
Пока старушка накрывала стол, выставив бутылку коньяка, лимон и сахар в вазочке.
- Может быть, будете ужинать? - спросила Зоя.
- Нет-нет, только чай и немного вот этого, - щелкнул по бутылке с коньяком гость. - И лимончик к нему… - говорил он и осматривал шедевриальный интерьер гостиной.
Пили-чай, балагурил кавалер, рассказал пару анекдотов, над которыми хозяйка искренне и красиво смеялась. И даже засмеялась Карповна, услышав их когда проходила мимо открытых дверей гостиной.
Серафима Карповна была сухонькой моторной старушкой, быстро семенила по просторному дому, выполняя все уборочные и хозяйственные дела.
В разговоре Зоя спросила:
- Скажите, Остап Ибрагимович, не родственник ли вы моему покойному, а может быть, и ближе? Ведь он тоже был Ибрагимом?
- О, нет! - засмеялся Бендер, пребывая в отличном и безмятежном настроении. - Абсолютно никакого. Вашего мужа я и не знал вовсе. Что же касается имени Ибрагим, то таких имен на Кавказе, на Востоке, в Турции и в других местах так много, как у нас, скажем, Иванов.
Зоя, рассмеялась вместе со своим кавалером и они продолжали говорить о другом.
- Да, дорогая хозяюшка, покойный супруг ваш оставил вам дом что надо. Вот смотрю я на этот антикварный интерьер гостиной, где мы пребываем, и думаю, хорошим хозяином он был.
- Да, хозяин он был на редкость, - вздохнула женщина. - Я и пошла за него от сильной нужды в своей безрадостной молодости. Ведь я работала на чулочной фабрике… работницей. Жила впроголодь. Всё что исходило от комсомола, от всего окружающего, меня это никак не устраивало.
- О, дорогая Зоенька, мы с вами однодумцы, выходит? Что, у вас были сильные разногласия с властями?
- А как вы думали, Остап Ибрагимович, если откровенно. Отца моего арестовали, а потом мы с мамой узнали, что он погиб в лагере. Врагом народа его считали, - горестно вздохнула Зоя.
- Мама покончила с собою. Меня тоже нигде на работу не брали. Дочь врага народа… Дочь участника заговора против Совестской власти. Ведь такие в наше время презираются и даже преследуются. Тем более, что я из дворянского сословия.
О, Зоя, вы довольно откровенны, - внимательно смотрел на неё Остап.
- А мне, если еще более откровеннее, Остап Ибрагимович, так и терять больше нечего. Молодость такая тяжелая прошла в страданиях, а потом лишенная всего, что у меня было и могло быть, я и решилась выйти замуж за друга моего отца.
- Ну и ну, Зоя, дочь заговорщика, значит? - усмехнулся Бендер.
- Вас это шокирует? - насторожилась женщина, глядя с опаской на него, что сказала, наверное, лишнее.
- Ну, нет, дорогая Зоя Алексеевна, наоборот. Я тоже в свое время участвовал в организации подобной… "Союз меча и орала" называлась, - рассмеялся Остап.
- Вы смеетесь! - всплеснула руками женщина. - И вас обвиняли? - с испугом в глазах смотрела она на Остапа.
- Конечно, обвинили бы, если бы я не сделал этому дутому союзу адье, дорогая Зоя, - посмеивался Бендер.
- А-а, понимаю… - многозначительно закивала своей красивой головкой молодая вдовушка.
И кавалер не услышал, что понимала его дама, так как он именно сейчас, в этот момент остро почувствовал в ней родственную ему душу, ему - несогласнику строить по команде социализм.
- Благодарю за ваше откровение, весьма интересное, весьма, дорогая хозяюшка. Да, милая, разрешите осмотреть ваши апартаменты, - встал из-за стола "капитан".
- Почему же нет, пожалуйста. Это гостиная, где мы находимся. Там столовая, за ней кухня. Слева от неё ванная комната с водогрейным котелком, - рассказывая, показывала хозяйка провожая гостя по комнатам. - А отсюда дверь в спальню, товарищ капитан. Может быть, тоже хотите взглянуть? - с улыбкой взглянула на Остапа она. И в её глазах гость заметил затаенное желание, чтобы он таки вошел в спальню. Но что это бы означало, она сама не знала.
- Нет, нет, это будет неприличным с моей стороны заглядывать в спальню одинокой женщины, - благородно отказался Бендер.
Затем спросил:
- Дом с подвалом, наверное?
- Вы осматриваете дом, как будто хотите его купить? - засмеялась Зоя.
- Купить? А почему бы и нет, если хозяйка будет его продавать, - ответил ей смехом и Остап.
- Да нет, таких планов я пока не имею…
- Учитывая ваш ответ, и я вопросов больше не имею.
- Но вы интересовались подвалом. Там знаете что? Покойный муж позаботился. Там у нас склад продовольствия… Запас его в некотором роде, Остап Ибрагимович.
- Да, при теперешнем распределении продовольствия среди трудящихся и их иждивенцев, - посмеивался кавалер, - это большая ценность.
- Вот так покойный Ибрагим и рассматривал это.
На дворе был уже вечер и Остап предложил:
- А не пойти ли нам прогуляться, Зоя.
- О, с превеликим удовольствием, - с готовностью ответила женщина, набрасывая на плечи легкий шарфик.
- Простите, Зоя, как ваше отчество?
- Алексеевна, - улыбнулась она. - А по фамилии Дворянская. И не извольте, пожалуйста, с удивлением смотреть на меня. Вот именно, Дворянская. Такая фамилия очень мешает мне в жизни при теперешней власти. Карповна, побудьте, пожалуйста, дома на время моей прогулки, - сказала она старушке в открытые двери кухни.
Зоя и Остап прошли по вечерним улицам города к морю. Оно было не по осеннему еще теплым, и в этот вечер спокойным. Луна с чистых небес проливала золотую дорожку на зеркальную гладь, вселяя в души гулящих чувство романтики.
Бендер гулял со своей дамой допоздна. У "капитана" хотя и было желание обнять и прижать к себе спутницу, но он воздерживался. В голове его действительно засела мысль рассматривать вторую Зосю, как свою невесту.
А Зоя в свою очередь, истосковавшись по мужской ласке, готова была ответить своему кавалеру взаимностью. Но былое хорошее воспитание и небольшой срок после смерти мужа, удерживали её проявить инициативу сближению. Хотя спутник её вот сейчас идущий рядом с ней, в морской форме капитана, очень и очень нравился молодой женщине.
Не узнавая сам себя, великий искатель-предприниматель, по-джентльменски проводил Зою домой, так и не проявив никаких шагов к интиму с молодой вдовой. А когда уходил, галантно поцеловал своей даме руку.
Поцелуй руки стало у Бендера уже, если не привычным, то уже проторенным, благодаря знакомству с графскими горничными.
Проходя мимо собачьей будки покрытой джутовым мешком, он, естественно, на нее не обратил внимание. И не взглянул даже, как посетивший этот дом следователь Кнопов. Но тогда был день, а вечером все кошки серы, так что этот недосмотр можно не считать промахом великого предпринимателя.
В следующий вечер Остап снова был у молодой вдовы Зои Дворянской. Пили чаи, беседовали, Остап как всегда каламбурил, веселил свою даму. А потом Бендер предложил сходить в кинематограф.
Услышав приглашение, Зоя сразу же начала собираться, так как в кинотеатре она была еще до смерти мужа.
У кинотеатра "Илюзион" было многолюдно. Это был один из немногочисленных очагов культуры города. Стояла длиннющая очередь за билетами. Лотошники продавали халву, вафли "Микадо", сладкие тягучки, сахарную вату, печенье, пирожное. А бойкие мальчишки держа нашейные лоточки с папиросами: "Дюбек", "Казбек", "Южные" и появившейся новинкой "Беломорканал" наперебой предлагали свой товар в коробках и поштучно. И, конечно, же самовозгорающие импортные спички, не требующие терок. В ярко освещенных киосках напротив кинотеатра вертелись длинные стеклянные цилиндры с разными по вкусу и цвету сиропами. И отдав порцию в стакан, тут же ловкие руки продавца наполняли их шипящей сельтерской из металлических сифонов. Тут кипела вечерняя до полуночи торгово-культурная жизнь.
На булыжной мостовой у кинотеатра стояли, подъезжали, отъезжали экипажи, фаэтоны, пролетки. Привозили и увозили седоков.
Бендер и Зоя в этот вечер смотрели фильм "Катька Бумажный Ранет". Просмотром они остались довольными. И когда вышли, то щедрый кавалер нанял извозчика и отвез свою невесту, - как он объявил её своим компаньонам, домой.
Так прошел третий вечер знакомства Бендера с Зоей. А когда ехал на том же экипаже к себе, то вспомнил вдову Грицацуеву, её золотое ситечко и гамбсовский стул, уворованный им у неё. И свою прощальную записку: "Выезжаю с докладом в Новохоперск. К обеду не жди. Твой Суслик".
Перерождающемуся Бендеру вдруг стало как-то не по себе и даже гадливо на душе. "Неужели перерождаюсь? - спросил он себя, прислушиваясь к цокоту копыт лошади экипажа. - Ну, Ося, ты действительно меняешься на глазах. Лучше не вспоминать, лучше не вспоминать. Молодость тратил черт знает на что", - сплюнул он на мостовую.
Дома по обыкновению его ждали компаньоны, и радостно лающий Звонок. И Козлевич и Балаганов изучающе посматривали на своего предводителя, переглядывались, вздыхали. Рыжеволосый Шура предложил:
- Может чаю, командор?
- Нет, братец, Вася Шмидт, спасибо. Поразвлекался, баиньки буду. Завтра, детушки, снова поедем в прокуратуру, выбивать право на выезд, - решительно заявил Остап.
- Невеста, командор?! - расширил глаза Балаганов, с надеждой в голосе, что Бендер передумал жениться.
- Да, Остап Ибрагимович, а свадьба как же? - тоже с дальний прицелом услышать, что свадьба отменяется спросил Козлевич.
Но Остап их разочаровал, ответив:
- Это решим после прокуратуры, голуби беспокойные, - снимал он с любовью свои великолепные туфли "Джимми".
- И больше вы ничего не скажете, командор? - попытался выяснить его планы Балаганов.
- Пока ничего, камрады, спать, спать… - улегся на свое ложе Остап.
Глава 20. Золото под бочкой маслин
Утром к началу служебного дня компаньоны прибыли в прокуратуру. Но Бендеру сказали, что следователь Кнопов отсутствует и будет, в лучшем случае вечером, а может быть, и завтра. Так не получив никакого удовлетворения от этого посещения, друзья вернулись домой.
Остап решил вечером побывать снова у дамы своего сердца. Но неожиданно появился Мурмураки и, учащенно дыша, сообщил, что его Анфису неожиданно посетил следователь Кнопов и увез её на пролетке с собой.
- Так сообщили мне соседи, - докладывал Сан Саныч. - Тогда я бросился в прокуратуру. А там мне сказали, что следователя нет, возможно, будет вечером, а скорее всего, завтра.
- Вы смотрите, как и нам сказали, чтобы это всё значило? - обвел своих друзей глазами Бендер.
- Вот и я думаю, капитан, что это значит… - пригорюнился бывший и немного настоящий заврыбой.
- Да, любопытно, интересно, камрады. Зачем это ему понадобилась половинчатая супруга нашего Сан Саныча.
Тот встрепенулся и обиженно спросил:
- Как это половинчатая, капитан?
- Ну, неофициальная еще, без ЗАГСа, без свадьбы ведь. Да вы не обижайтесь, Сан Саныч, я ведь так… Роспись и свадьбу вашу имел ввиду.
- Да я и не обижаюсь, капитан. Вот что с Анфисой, вот что меня мучает.
- Ничего страшного не произошло, не переживайте, Сан Саныч, - участливо промолвил Бендер.
Не дождавшись вечера Остап вошел во двор дома своей проэктируемой невесты. Проходя мимо собачьей будки, он вдруг остановился, как вкопанный. Увидел покров будки из распоротого джутового мешка. Мешка, денежные двойники которого были ему хорошо знакомы. И так знакомы, что из-за них он получил кессонную болезнь. Без некоторых букв. На мешковине был бледный от времени и непогод заветный штамп: "Мариупольское отделение "Русско-азиатского банка". Рассматривая находку, Остап с удивлением отметил, что его никто не встречает, как в прошлый раз, когда Зоя Алексеевна выскочила на крыльцо дома с нескрываемой радостью на лице.
"Уж не заболела она?" - подумал Бендер и подошел к крыльцу. Но в это время дверь отворилась и на пороге дома появилась Серафима Карповна.
Глядя на неё, Остап сразу же определил, что произошло что-то неладное. Вид у старенькой был крайне расстроенный, испуганный, озадаченный.
- Здравствуйте, Серафима Карповна. А где Зоя Алексеевна? - поспешил спросить её Бендер.
Старушка махнула рукой и достав из кармана передника платочек, тернула слезливые глаза с придушенным вздохом.
- Что случилось? Что произошло? - придвинулся к ней "капитан".
- Идемте в дом, расскажу…
Войдя в дом, Серафима Карповна рассказала:
- Утром приехал тот самый следователь из прокуратуры, Кнопкин, кажется его фамилия…
- Кнопов.
- А с ним Анфиса, она была здесь домработницей до меня, а потом ушла служить на железную дорогу, да вы знаете.
- Да-да-да, - горел нетерпением Остап.
- И еще два милиционера, да еще один в гражданском. Кнопкин предъявил ордер и начали делать обыск по всему дому. Боже, где они только не лазали. И на чердаке, и в подвале, и вокруг дома. Везде что-то искали, а что мы с Зоенькой пока и не знали. Куда они только не заглядывали, не принюхивались. И что же вы думаете, товарищ капитан, кто бы мог подумать, в подвале, где стояла бочка с маслинами, покойник их очень любил…
- Да-да, ну-ну?
- Они обнаружили три глиняных больших кувшина. Знаете такие, как я читала, амфорами называются, греческие.
- Дад-да, и что…
- И когда их открыли, то в них было полным-полно золотых монет. И десятки, и пятерки царские. Боже, Боже, это я увидела, когда меня позвали, чтобы я подписала бумагу о том, что нашли.
- Вот это да! Вот это да! - вскочил и заметался вокруг стола, за которым он еще вчера так весело восседал с очаровательной хозяйкой, попивая чай с коньяком.
- Зоенька клялась и божилась, что она ничего не знала и не ведала о спрятанном золоте, что она в доме проживает немногим более трех лет. Что это тайна покойника. Что если бы он умер болея, не так неожиданно, то наверняка он бы ей рассказал о своем кладе. Ведь он так ее любил, так любил… А кроме её у него, мол, никого нет. Но прокурорщики сказали, что они разберутся, что они так это и понимают. Клялась и божилась с рыданием и Анфиса. Доказывала, что она и понятия не имела о золоте в подвале.
- И верно не имела, как и её хозяйка. Что же покойный Ибрагим был дурак, чтобы посвящать их в тайну сокровищ своих.
- Одним словом, прокурорщики всё это погрузили на свою пролетку, усадили Зою и Анфису, туда же, и этот Кнопкин и тот в гражданской увезли с собой. А два милиционера пошли за ними пеши. Вот всё, что я и рассказала вам, уважаемый Остап Ибрагимович.
- Да, совсем не веселая история, Серафима Карповна.
- Ой, Зоенька, ой, Зоенька, Боже милостивый, что же теперь будет, капитан? - причитая спросила верная хозяйке старушка. - Неужели ответственность невинно понесет, Боже!..
Остап взглянул на часы и, распрощавшись с милой старушкой, маршевым шагом устремился к городской прокуратуре.
Без стука не вошел, а прямо-таки ворвался в кабинет Кнопова Бендер. Следователь был в отличном победоносном настроении и поэтому не возмутился, от такого пришествия. А Остап, не выдавая себя, что он только что был в доме, где обнаружили клад, умерил свою горячность и заговорил сдержанным голосом:
- Здравствуйте, чем порадуете? Может всё-таки я и мои товарищи, наконец-то могут ехать из города по делам?
- А-а, Остап Ибрагимович, очень приятно вас видеть, - приветливо встретил его Кнопов. - Прошу садиться, - указал он на стул у стола. - Да, ваша вынужденная подписка о невыезде прекращается, так как следствие по делу вам известному фактически закончено. И если какие-либо детали, возможно, еще придется уточнить для протокола, но они ни в какой мере не касаются вас и вашей команды. Примите мои извинения за вынужденную вашу задержку, но и вы должны нас понять, что в связи со сложившимися обстоятельствами, следствие должно было так поступить.
- Вот это мне очень приятно слышать, Валентин Данилович, - натянуто улыбнулся подписчик о невыезде.
- Таким образом, товарищ, подчеркиваю, товарищ Бендер, прошу ваши подписные листы, и ваших товарищей, которые я тут же при вас и аннулирую.
- Вот это по деловому, товарищ Кнопов, - извлек из кармана кителя подписные листы всей своей команды. Он их держал при себе, так как именно он, как глава экспедиции, похаживал в прокуратуру не раз, прося отмены их. Положив их перед Кноповым, он видел, как тот перечеркнул каждый лист, отметил в бумаге подколотой в папке, и сказал:
- Вот и всё, товарищ Бендер, можете ехать куда вам надо. И еще раз приношу вам свои извинения и нашей прокуратуры, что задержали ваш выезд. Извинения и в то же время благодарность.
- Благодарность? - поднял брови Остап, и лицо его выразило неподдельное удивление. Но потом он понял почему. И не стал развивать свою понятливость вопросами.
А следователь говорил и без его вопросов: