Вета доела последний кусочек пахлавы, отодвинула чашку и взглянула на часы:
– Нам не пора?
– Пора! – согласился Арсений, вставая из-за стола.
Они перешли улицу, приблизились к подъезду. Арсений нажал кнопку домофона. Его никто ни о чем не спросил, домофон щелкнул, и замок открылся. Неелов с некоторым удивлением взглянул на домофон, но решил, что Изабелла Романовна давно их ждет, поэтому и не стала задавать никаких вопросов.
Спутники вошли в подъезд и быстро поднялись на четвертый этаж.
Арсений нажал на кнопку звонка, но на этот раз никто не спешил открывать дверь.
Подождав примерно минуту, он позвонил еще раз – но с тем же результатом, точнее – без всякого результата.
– Странно, – проговорил он и немного отступил от двери.
– Да что она там – заснула, что ли? – недовольно фыркнула Вета и, наоборот, шагнула вперед и раздраженно дернула дверную ручку.
Дверь неожиданно открылась.
– Не надо! – попытался Арсений остановить свою спутницу, но та уже вошла в прихожую и громко окликнула хозяйку:
– Изабелла Романовна! Вы где?
– Стойте, Вета! – Арсений скользнул за ней, опасливо оглядываясь. – Стойте, не надо входить!
– Да почему? – оглянулась на него Вета. – Она открыла дверь, значит, ждет нас…
– Ничего это не значит! – прошипел Арсений. – Никогда не входите в открытую дверь!
– А в какую же входить – в закрытую? – фыркнула Вета. – Какой-то вы странный, запуганный…
– Не запуганный, а осторожный! – прошептал Неелов, настороженно оглядываясь по сторонам. – Жизнь научила меня никогда не входить в такие вот гостеприимно открытые двери. За этими дверями можно нарваться на большие неприятности – от удара по голове тяжелым предметом до милицейской засады…
– Но мы же не делаем ничего плохого! – легкомысленно отмахнулась от него Вета, проходя через прихожую и заглядывая в широко открытую дверь гостиной. – Мы только посмотрим… Ой! Ай! Боже мой!
Она попятилась и схватила Арсения за плечо.
Лицо ее побелело, руки тряслись.
– Там… – с трудом выговорила она, указывая в сторону открытой двери. – Там… там она…
Арсений осторожно высвободил свое плечо, шагнул вперед и заглянул в гостиную.
На полу, прямо напротив двери, лежало что-то очень большое, бесформенное, темно-фиолетовое.
В прихожей царил таинственный полумрак, гостиная же, напротив, была ярко освещена, поэтому в первый момент он не сразу разглядел, что это такое.
Только через несколько бесконечно долгих секунд глаза привыкли к свету, и Арсений понял, что на пороге гостиной лежит Изабелла Романовна в лиловом фланелевом халате.
Голова подпольной миллионерши была разбита, на полу вокруг головы натекла большая лужа темной крови. Глаза Изабеллы безжизненно уставились в лепной потолок.
Арсений попятился, схватил Вету за руку и потащил ее к выходу из квартиры.
– Пойдемте скорее отсюда, – проговорил он, выбравшись на площадку и поспешно захлопнув за собой дверь.
– Мне не показалось? – испуганно прошептала Вета, взглянув на него округлившимися от страха глазами. – Она действительно… она на самом деле… она правда…
– Вам ничего не показалось, – ответил Арсений, быстро спускаясь по лестнице, – Изабелла Романовна мертва… хуже того – убита! Так что нам нужно как можно скорее удирать отсюда… убегать… драпать… рвать когти…
– Постойте! – Вета вдруг остановилась как вкопанная. – Может быть, она еще жива? Может быть, надо вызвать "Скорую помощь"? Милицию?
– Вы с ума сошли! – прикрикнул на нее Неелов. – Какую "Скорую помощь"? Говорю вам – она мертва, мертвее не бывает! А насчет милиции – благодарю покорно! Если мы вызовем милицию – нас же и задержат в качестве главных подозреваемых! Мы с вами находились здесь буквально в момент преступления, значит, имели полную возможность угробить старуху, думаю, что и мотив найдется… ну вот! – Он остановился на месте и прислушался. – Кажется, мы опоздали…
Снизу доносились звуки шагов и громкие, грубые голоса.
– Черт, ну и ступеньки у них! Андрюха, тут кошка нагадила, не вляпайся!
– Уже!
И дальше пошло непечатное.
– Ну вот вы и накаркали! – повторил Арсений вполголоса. – Милиция уже здесь…
– Как они быстро! – прошептала Вета, прижавшись к стене. – Кто их вызвал?
– Может быть, соседи услышали подозрительный шум, а может быть… может быть, это сам убийца подсуетился. Знал, что мы сейчас вернемся, и вызвал милицию, чтобы нас застукали на месте преступления. Но нам с вами сейчас нужно не о том думать, кто их вызвал, а о том, как нам избежать встречи!
Он развернулся и быстро пошел вверх по лестнице, стараясь, однако, как можно меньше шуметь.
Вета припустила за ним, стараясь не отставать и обмирая всякий раз, когда стучали каблуки туфель.
Вскоре они стояли уже на площадке шестого этажа. Сюда выходили две двери и окно с давно не мытыми стеклами. Дальше пути не было.
Арсений перегнулся через перила, прислушался. Лицо его стало еще более озабоченным.
– Сейчас они обязательно отправят кого-нибудь наверх! – сказал он, выпрямившись и оглядываясь по сторонам.
И точно, грубый голос снизу велел пострадавшему от хулиганской выходки кошки Андрюхе живо дуть наверх.
– Что же делать? – испуганно прошептала Вета.
– Не впадать в панику, – Арсений подошел к окну, дернул за шпингалет. Окно, как ни странно, беззвучно открылось.
– Вы что – умеете летать? – ехидно спросила Вета, увидев, что он взбирается на подоконник.
– Лучше летать, чем сидеть! – огрызнулся Неелов. – Ну как – вы со мной или остаетесь? Только уговор – меня не впутывать. Я на этой лестнице не был с одна тысяча девятьсот лохматого года!
– А что – там можно пройти?
– Во всяком случае, кто-то только что ушел этим путем, – Арсений показал четкий отпечаток мужского ботинка на подоконнике.
Отпечаток был очень большой – примерно сорок пятого размера.
И очень знакомый.
Точно такой же Вета видела в комнате Мефодьевны, тоже, кстати, на подоконнике.
– Ну что вы там увидели? Пойдемте, у нас нет времени на раздумья! – с этими словами Арсений спрыгнул с подоконника. Раздался гулкий грохот, как будто посыпались железные листы.
Вета последовала за Арсением – влезла на подоконник и выбралась наружу.
Они оказались на крыше.
Крыша была железная, проржавевшая и не очень крутая. Арсений уже шел по ней, ловко балансируя. Вета бросила взгляд вниз, и у нее закружилась голова – люди и машины внизу казались крошечными, а улочка – узкой и далекой, как дно горного ущелья.
– Ну как вы? – Неелов оглянулся. – Можете идти?
– Попробую… – проговорила Вета с тяжелым вздохом.
Черт бы побрал эти новые туфли на каблуках!
Она с детства боялась высоты, но другого выхода все равно не было, и она пошла за Арсением, стараясь не смотреть вниз. Вместо этого она смотрела прямо перед собой, в спину Неелова.
– А куда мы, собственно, идем? – спросила она эту спину, когда прошло, кажется, очень много времени.
– Вон туда! – Арсений показал слуховое окно, видневшееся впереди них прямо по курсу.
Скоро он добрался до этого окна и остановился возле него, поджидая Вету.
– Ну все, это испытание почти позади, – Арсений распахнул створку окна.
Тут же раздался страшный шум, и из открытого окна мимо Веты метнулось что-то темное.
Вета вскрикнула от неожиданности, покачнулась и едва удержалась на ногах. К счастью, Арсений схватил ее за руку.
– Что это было? – проговорила Вета дрожащим голосом.
– Всего лишь голубь! – Арсений взглянул на нее и покачал головой. – Надо же, как вы побледнели!
– Не переношу высоты… – призналась Вета.
Неелов открыл окно пошире и залез внутрь, затем выглянул и сделал приглашающий жест:
– Давайте сюда, здесь не опасно!
Вета пролезла вслед за ним.
Они оказались на лестничной площадке, только куда более запущенной, чем та, откуда они выбрались на крышу.
Здесь было полно мусора, в углу площадки на грязном полу валялся старый продавленный матрас, возле него лежала авоська с пустыми бутылками. Судя по всему, эту площадку облюбовали бомжи, которые сейчас отправились на промысел.
Но Вете эта грязная лестничная площадка показалась самым уютным местом на земле – ведь она больше не балансировала на железной крыше! Ведь под ней больше не было зияющей пустоты!
Теперь, избавившись от страха высоты, она подумала о другом.
– Тот отпечаток… ну на подоконнике… – проговорила она задумчиво, – …как вы думаете, кто его оставил?
– Наверняка тот самый человек, который убил Изабеллу, – ответил Арсений, почти не раздумывая.
Вета поняла, что и сама думала точно так же, но, когда Арсений произнес это вслух, она почувствовала, как холодок страха снова пробежал по ее спине.
– Почему?.. – неуверенно спросила она. – Почему вы так думаете?
– Да ясно же, – Неелов пожал плечами, как будто ему приходилось объяснять ей очевидные вещи. – Он убил Изабеллу буквально за минуту до нашего прихода, а на лестнице мы его не встретили. Значит, как и мы, он ушел наверх и выбрался из дома через то же окно… только, в отличие от нас, он заранее подготовил этот путь отхода.
– Значит, он и сейчас где-то здесь? – испуганно прошептала Вета.
– Наверняка он уже далеко отсюда! – возразил Арсений. – И нам тоже нужно скорее уходить, если вы в состоянии…
– Я в полном порядке! – проворчала Вета, и они пошли вниз по лестнице.
Через несколько минут они уже вышли на улицу, причем оказались совсем в другом переулке.
– Ну, я считаю, что мы более-менее легко отделались, – проговорил Арсений, оглядываясь по сторонам. – Думаю, здесь мы должны распрощаться. Не скажу, что это были самые приятные дни в моей жизни, но я рад нашему знакомству…
– Эй, подождите! – остановила его Вета. – Куда это вы собрались?
– Как куда? Домой! У меня масса дел, и попугай не кормлен…
– Обождет ваш попугай! Вы же обещали помочь мне раздобыть книгу, "Путешествия Гулливера"…
– Как – вы еще не охладели к этой затее? – удивленно проговорил Неелов. – Ну, вы удивительная женщина! Я думал, после того, что с нами сегодня случилось, вы не захотите и думать об этой книге!
– Нет, она мне обязательно нужна! – заявила Вета, сама удивляясь собственной настойчивости.
Она задумалась: что заставляет ее продолжать поиски книги, несмотря на преследующие ее неудачи, несмотря на опасности, подстерегающие на каждом шагу?
Конечно, она чувствует себя обязанной выполнить завещание Глеба Николаевича, найти его библиотеку, а что-то ей подсказывает, что поиски "Гулливера" приведут к остальным книгам Сперанского. Кроме того, ей хочется раскрыть тайну шифрованной записки, тайну, ключ к которой перед смертью передала ей Мефодьевна.
Но, кроме этих причин, есть еще одна, в которой она не хочет, точнее – боится признаться даже себе самой.
Тот человек, который оставил след на подоконнике в комнате Мефодьевны; тот человек, который – она в этом не сомневалась – только что убил Изабеллу Романовну и пытался заманить в ловушку их с Арсением, очень опасен. Ведь он убил уже двоих – старую домработницу и Изабеллу, и… вот, кстати… не он ли поджег антикварный магазин "Раритет" и ранил его хозяина?
Вета оглянулась на Арсения – вдруг он тоже догадался? И тут же отвела глаза.
Что все это значит? А только то, что кто-то очень не хочет, чтобы она раздобыла нужную книгу и расшифровала записку. Этот человек не успокоится, пока не остановит ее, Вету. Остановит единственным доступным ему способом, самым надежным и окончательным способом – убьет ее.
Значит, как ни странно это звучит, чтобы остаться в живых, она должна довести свое расследование до конца.
Вета никогда не замечала за собой такого упрямства. Или скорее это можно назвать целеустремленностью…
– Ведь вы говорили, что в нашем городе сохранились четыре экземпляра этой книги, – решительно проговорила она. – Значит, остались еще две. Какая у нас на очереди?
– Да, вы действительно удивительная женщина! – воскликнул Арсений то ли испуганно, то ли восхищенно. – Снимаю шляпу! Только как хотите, но на сегодня мне уже хватило приключений. Я должен принять душ, поесть, покормить своего попугая, а завтра с новыми силами мы продолжим поиски…
Только после этих слов Вета поняла, насколько она сама устала. Попрощавшись с Арсением и условившись о встрече на следующий день, она отправилась домой.
Свекровь отиралась как обычно в прихожей, но в этот раз не стояла в позе Наполеона, а мыла пол. Вете стало стыдно – обычно это была ее обязанность, а свекровь все же немолода, достаточно с нее и возни на кухне.
– Я домою, только переоденусь.
– Иди уж, – свекровь со стоном распрямилась, – надо мне привыкать самой обходиться.
– Да что вы такое говорите? – всерьез рассердилась Вета.
– Да ладно уж, чего комедию ломать, – вздохнула свекровь, – передо мной-то фасон не держи!
– Вы о чем, Антонина Павловна? – Вета даже отступила на шаг.
– Послушай, – свекровь бросила тряпку и потопталась на месте, отведя глаза. Потом решительно подступила к Вете: – Мы же с тобой всегда ладили, так? Если я чего скажу в сердцах, не подумавши, так это ведь не со зла. Уж такой у меня характер. А что требую, чтобы к ужину вы вовремя приходили, так потому что хочется хоть раз в день за столом всем вместе посидеть. А то торчишь тут в четырех стенах, одна как перст целыми днями – скоро выть начну на телевизор!
Вета молчала, пораженная не столько сутью, сколько тоном разговора. Свекровь говорила жалобным надтреснутым голосом, и Вета впервые заметила, какая она старая – все же семьдесят лет не шутка. Может, она заболела?
– Вы не волнуйтесь… – пробормотала Вета, – все хорошо. Я постараюсь вовремя к ужину приходить…
– Ты, что ли, не понимаешь, о чем я говорю? – Вот теперь перед Ветой была прежняя свекровь – заслуженный работник, ветеран завода, зам главного технолога.
"Потихоньку с катушек сходит, – решила Вета и попятилась к своей двери, – отсюда и агрессия, и перепады настроения. Надо Володе сказать".
Закрыв за собой дверь, она достала из своего тайника записную книжку, залезла с ногами на диван и, чтобы успокоиться, погрузилась в чтение.
Третий день атаман с ближними людьми пробирался по глухим лесам в верховьях реки Суры. Стрельцы воеводы князя Барятинского разбили большой отряд Степана Тимофеевича в открытом бою, захватили двадцать стругов, порубили сотни казаков и еще больше взяли в плен. Сам Степан едва смог вырваться с десятком верных людей. С ним ушел Васька Ус, преданная жена Алена Ватажница, старый казак Стырь, ходивший на турок еще с атамановым отцом, и еще несколько человек. Увязался за Атаманом и немец-пушкарь Ван дер Роде, которого казаки называли для простоты Ванькой Родиным.
Молодой казак Сеня Косой нес за атаманом мешок с дорогой казной. За Сеней плелся синеглазый мальчонка лет пяти в потрепанном халате с облезлым золотым шитьем – маленький немой татарчонок, который всюду следовал за атаманом.
Вел ватагу старый эрзя по кличке Мосол, который хорошо знал здешние места.
Начало темнеть.
Мосол остановился, вглядываясь в чащу, и поднял руку:
– Тише, однако, батька! Шуметь нельзя!
– Ты чего, Мосол, раскомандовался? – вызверился на проводника Васька Ус. – Три дня по чащобе нас водишь, а никакого толку! Сдохнем мы в этом эрзянском лесу, непременно сдохнем! Либо с голоду помрем, либо в болоте увязнем!
– Уймись, Ус! – прикрикнул на казака Степан Тимофеевич. – Мосол здешний, он тутошние порядки знает…
– Знает… – проворчал Ус. – Нам о ночлеге подумать надо, а он все тащит куда-то. Скоро совсем стемнеет, забредем в болото…
Однако вскоре Ус замолчал, и в лесу воцарилась глухая, настороженная тишина. Не пели птицы, не трещали ветки, не шумел ветер в верхушках деревьев.
Прислушавшись к этой тишине, Мосол отвесил лесу глубокий поклон и что-то забормотал на своем непонятном языке. Затем замолчал, словно дожидаясь ответа. И, видно, дождался, повернулся к казакам и проговорил тихо, напуганно:
– Тише, однако, батька! Мы к керемети пришли. Кереметь – место святое, здесь шуметь нельзя, смеяться нельзя. Слушать надо, молчать надо. Если мы старым людям понравимся – они нам помогут!
– Что еще за кереметь такая? – снова заворчал Васька Ус, но под строгим взглядом атамана замолчал, да и сам почувствовал какую-то чужую, непонятную силу, правящую в этом лесу.
Мосол еще что-то сказал по-своему и пошел вперед.
Казаки, притихнув, последовали за ним.
Скоро они вышли на большую поляну.
Вокруг этой поляны ровным кругом стояли вековые темные ели, словно богатыри былых времен, собравшиеся в круг, чтобы обсудить свои неспешные дела.
Посреди поляны стояло огромное сухое дерево, к стволу которого на высоте человеческого роста прилепилась малая избушка, или скорее лачуга, укрепленная на деревянной платформе. По углам этой лачуги стояли колья с насаженными на них человеческими черепами. На самом верху крыши из дерева вырезано было страшное чудище с торчащими из пасти длинными клыками, с тремя глазами во лбу и одним кривым рогом.
– Что за страсть басурманская? – пробормотал Ус и перекрестился.
– Тише, Васька! – прикрикнул на него атаман, видать, и сам почувствовавший себя неуютно. – Верно, это их святилище эрзянское…
И впрямь, все на этой поляне было проникнуто какой-то незнакомой, страшной силой.
Мосол снова что-то проговорил по-своему, и из подвесной лачуги выполз древний старик с длинными белыми волосами, свисающими до пояса, с белыми слепыми глазами, уставленными в небо. Одет был старик в звериные шкуры, в руке его был кривой суковатый посох.
– Здравствуй, батька! – проговорил Мосол, на сей раз по-русски. – Здравствуй, старый человек! Пришли мы к тебе помощи просить, помощи и приюта. Не прогони нас, батька, мы пришли с добрым лицом и открытым сердцем…
Слепой старик подполз к краю платформы, опустил незрячие глаза и ответил, тоже по-русски:
– Кереметь путникам никогда не отказывает, никогда их не прогоняет. Такой закон, сынок, ты его знаешь. Хоть и не у всех вас сердце открыто, но кереметь вас примет.
Старик замолчал, словно к чему-то прислушиваясь, и вдруг необыкновенно ловко соскочил с платформы и припустил к казакам. Двигался он уверенно и быстро, как зрячий и молодой, и остановился, немного не доходя до пришельцев. Опершись на посох, запрокинул лицо и проговорил чистым, молодым голосом:
– Только зачем вам просить помощи у керемети, когда с вами большая сила? Впору не вам у меня, а мне у вас помощи просить!
– О чем ты говоришь, старик? – недовольно пробормотал Ус. – Какая еще сила? Ты бы лучше нам поесть чего сообразил…
Однако старый эрзя не слушал его. Он опустился вдруг на колени и так, на коленях, приблизился к Сеньке Косому.
Подполз к нему, прикоснулся к Сенькиному мешку и залопотал что-то по-эрзянски.