- Я прибыл, чтобы сделать официальное заявление.
- Но в таком случае вы должны были сначала обсудить его со мной и другими Варденами, дабы мы могли его улучшить нашими мудрыми замечаниями.
- Увы, это время прошло, - вздохнул Эгон. - Вы больше не относитесь к Варденам и не имеете никакого официального статуса.
- Не совсем так! - загремела Клайти. - Я избрана законным порядком и представляю определенную часть населения.
- Вы были избраны населением, которое не имеет права голоса. Единственное, что вы можете сказать, так это, что избраны представителем ЖМС, то есть общественного клуба - не больше. Ежели вы думаете что-то иное, то пребываете в иллюзии.
- Не надо считать ЖМС настолько беззубой организацией, - окрысилась Клайти.
- Возражать не буду, хотя это и не бесспорный факт.
- Какой вздор! У меня есть точные и официальные данные, что и оригинальный грант, и сама Хартия утеряны, так что вы сами вряд ли являетесь легитимной организацией! - в сердцах воскликнула Клайти.
- У вас неверные сведения, - поправил Тамм.
- То есть! ? - поперхнулась Клайти. - Поподробней, пожалуйста!
- Разумеется. Моя дочь Уэйнесс только что возвратилась со Старой Земли и сообщила, что Джулиан теперь имеет в своем личном владении и грант, и Хартию.
Клайти смотрела на Тамма, не веря своим ушам.
- Это точно?
- Абсолютно точно.
- Так это прекрасные новости!
- Я так и думал, что вы отнесетесь к ним именно как к прекрасным. Но это еще не все. Он получил их только после того, как были подписаны новый грант и новая Хартия, которые и действуют на данный момент. На документах Джулиана большими пурпурными буквами проштамповано "НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНО", и стоят теперь эти бумаги, по-моему, один сол или что-то вроде того. - Эгон посмотрел на часы. - Простите, я должен объяснить это и народу Штромы тоже.
Оставив онемевшую от удивления Клайти, Эгон пересек холл и поднялся на трибуну. Зал мгновенно смолк.
- Я постараюсь говорить как можно более кратко, несмотря на то, что мое сообщение будет касаться вещей такой важности, которых вы, может быть, никогда ранее и не слышали, - начал Тамм. - Суть моего сообщения заключается в следующем: отныне Консервация Кадвола регулируется новой Хартией. Новая Хартия основана на старой, но гораздо более определенна и менее двусмысленна. С ее копиями вы можете ознакомиться на столиках в холле.
Как и почему все это произошло? История сложная, долгая, и потому останавливаться на ней сейчас я не буду.
Скажу только вот что: новая Хартия предполагает ряд изменений. Станция Араминта расширяется до площади в пятьсот квадратных миль, ее постоянное население тоже отчасти будет увеличено, но все же ограничено членами Новой Консервации, которые сменят старое Общество натуралистов. Административный аппарат тоже будет расширен и реорганизован, но шесть бюро остаются, равно, как и их функции.
Настоящее население Штромы и Араминты вольно присоединиться к Новой Консервации при условиях полного принятия новых требований. Требования таковы: во-первых, соблюдать положения новой Хартии, во-вторых, переместиться на проживание на Араминту. Разумеется, поначалу возникнут некие неудобства, но со временем каждая семья получит в частное владение дом и землю. Новая Хартия предусматривает, что на Кадволе больше нигде и никогда не будет постоянного человеческого населения, кроме как на Станции Араминта. Несмотря на привычки и удачное расположение, Штрома должна быть оставлена.
Эгон закончил речь и приготовился к вопросам, которые действительно посыпались шквалом. Первым последовал едва ли не панический крик розовощекого молодого человека, уже терзавшего Тамма в таверне:
- А как же йипы?! Вы, что, намерены просто утопить бедняг в море, дабы покончить с их ничего не значащими для вас несчастными жизнями?
- Да, жизнь йипов воистину ужасна, - согласился Тамм. - И мы им поможем. Не жертвуя при этом Консервацией.
- Вы насильно оторвете их от родных домов, увезете на кораблях, как скот?!
- Мы переселим йипов в новые жилища со всем возможным уважением.
- И еще вопрос: предположим, кто-то из нас все-таки останется на Штроме. Вы что, нас тоже будете выгонять силой?
- Возможно, нет. Эту перспективу мы еще не обсуждали подробно. В принципе Штрома должна быть эвакуирована в течение года, но допускаю, что процесс этот затянется или, наоборот, сократится. Причем, по многим причинам.
4
В гостиной старого дома Уэйнесс с друзьями какое-то время молча слушала сообщение и ответы Эгона. Потом экран погас и в комнате повисла нехорошая тишина.
- Я совершенно сбит с толку и не знаю даже с чего начать, - проговорил, наконец, Айвор и встал. - Пойду-ка, пожалуй, домой.
И он ушел. Остальные практически сразу последовали его примеру, оставив Уэйнесс одну. Девушка постояла немного, задумчиво глядя в огонь, потом потушила камин и отправилась в зал Совета. Там она нашла Глауена, выслушивающего возмущения престарелой дамы Кабб, которая никоим образом не хотела покидать старое фамильное гнездо с темно-синим фронтоном, где прожила всю свою долгую и счастливую жизнь. Отвечая, Глауен всячески пытался совместить симпатию к старухе с необходимостью перемен. Но было ясно, что исторические процессы мадам Кабб не волнуют, и она хочет лишь умереть на собственной постели в покое и мире.
- А меня потащат с места на место, как мешок с лохмотьями, и все мои вещи сбросят во фьорд!
- Такого, разумеется, не будет, - уверял Глауен. - Может быть, новый дом понравится вам гораздо больше старого!
Кабб вздохнула.
- Может, конечно, и так. На самом деле Штрома давно потеряла былое очарование, и ветры стали такими холодными! - Старая дама отвернулась и побрела прочь. Глауен видел, как она подошла к группе таких же стариков и старух.
- Конечно, они будут сопротивляться, - вздохнул он. - Да и с какой стати они должны мне верить?
- Зато тебе верю я, - сказала подошедшая Уэйнесс. - Пусть сомневаются другие, а я и секунды бы не помедлила. Ты собираешься остаться здесь? Если нет, пойдем я приготовлю тебе шерри с ореховыми пирожными и покажу место, где я провела детство.
- А я думал ты ушла встречаться с приятелями.
- Они бросили меня, оставив в компании лишь горящего камина. Наверное, их очень расстроило папино сообщение. - Глауен задумался. - А Клайти предприняла визит к Вуку, что весьма интересно, но все это ты слышал уже сто раз. Папе я тоже сказала, где я.
Уэйнесс с Глауеном покинули зал Совета. Сирена скрылась за южными скалами, сумерки сгладили острые углы скал. Вид показался Глауену прекрасным, но несколько трагическим.
По узкой лестнице они взобрались на следующий уровень.
- Вот по этим ступенькам я поднималась, наверное тысячу раз, если не больше, - задумчиво произнесла Уэйнесс. - Сейчас будет виден дом: темно-зеленый фасад с белыми окнами. Это место для избранных, ведь, ты знаешь, наша семья принадлежала здесь к самому высшему классу.
- Удивительно!
- Что ты имеешь в виду?
- На Араминте такие вещи воспринимаются настолько серьезно, что мы, Клаттуки, до сих пор постоянно вынуждены подавлять претензии Оффау и Вуков. Но я думал, что здесь, на Штроме слишком холодно и слишком голодно, чтобы заниматься такими глупостями.
- Ха-ха! Разве ты не помнишь слова барона Бодиссея? "Для того, чтобы создать общество с кастовыми различиями, наличие двух индивидуумов будет условием и необходимым и достаточным".
Они медленно шли к дому.
- Может, я уже говорил это раньше, но мне кажется, что кто-то идет за нами, - словно нехотя сказал Глауен. - Но кто - в сумерках не разобрать.
Уэйнесс подошла к перилам и вгляделась в открывшуюся глазам панораму, боковым зрением не упуская из вида дороги.
- Ничего и никого не вижу.
- Он скользнул в тень вон за тем коричневым домом.
- Так это человек?
- Да. Кажется, он очень высок и худ. На голове у него что-то черное, и проворен он, словно кузнечик.
- Никого подпадающего под такое описание не знаю.
Они зашли в дом, но прежде Глауен внимательно осмотрел его снаружи, удивляясь странной, запутанной архитектуре со множеством колонночек, выступов и фронтончиков, создававших весьма живописную картину.
В гостиной уголь еще слабо мерцал в камине.
- Ты, конечно, найдешь, что комната уродлива и мала. Я тоже. Но в детстве мне совсем так не казалось, наоборот, дом был такой уютный, особенно когда на фьорде бушевали шторма. - Она повернулась к кухне. - Давай поставим чаю. Или ты все-таки будешь шерри?
- Чай тоже хорошо.
Уэйнесс ушла и вскоре вернулась с черным железным чайником, который держала за носик.
- Сейчас я покажу тебе, как мы делали чай. - Девушка раздула огонь, подбросила поленьев и угля, отчего пламя вспыхнуло зеленым и фиолетовым, и поставила чайник прямо на огонь. - Так закипает очень быстро. Другие способы занимают гораздо больше времени.
- Учту столь полезную информацию, - улыбнулся Глауен.
- Когда я ехала сюда, то пообещала себе, что не стану особо впадать в сентиментальность, но теперь не могу удержаться, чтобы не повспоминать всякие вещи. Там внизу берег, на который после шторма выбрасывает столько мореного дерева и морского угля, что только собирай. Морской уголь это на самом деле корни каких-то водорослей. Так вот, после шторма мы всей семьей выбирались на берег, на пикник, на целый день, набирали много угля и дров, а потом возвращались домой на лифте.
Неожиданно у двери раздался стук бронзового молоточка.. Уэйнесс в недоумении поглядела на Глауена. - Кто бы это мог быть?
Они подошли к окну и, выглянув, увидели высокого худого человека с лицом наполовину скрытым капюшоном плаща.
- Я знаю его, - шепнул Глауен. - Это Руфо Каткар, я вызволил его из Шатторака вместе с отцом и Чилком. Позвать его?
- Почему бы и нет?
Глауен открыл дверь, и Каткар, бросив подозрительный взгляд через плечо, проскользнул в дом.
- Вы можете расценить мое поведение как чересчур театральное, но вы знаете, я вам обязан жизнью, а теперь мне снова грозит… - начал гость.
- Хм, - заметила Уэйнесс. - Убийство на Штроме строго запрещено. Так что, если вы опасаетесь кого-то, то, скорее всего, напрасно.
Каткар обнажил зубы в волчьей улыбке.
- Штрома совсем не то место, за которое ее принимают. Здесь творятся страшные вещи. Слишком много отчаянных голов бродит по всем уровням, особенно по верхним. Вода далеко внизу, так что, когда кто-то случайно перелетает через перила, у него остается немало времени подумать прежде, чем он вышибет себе об ее поверхность мозги.
- Так как же понимать ваш визит?
- Как хотите. Но, насколько вам известно, я человек стальной, и когда мне есть, что рассказать, а тем более, когда я решил это рассказать, меня ничто не остановит.
- И что же дальше?
- Давайте сначала договоримся. Я расскажу вам, что знаю, а вы в ответ обеспечите мне безопасность в месте, которое я вам укажу и заплатите двадцать тысяч солов.
Глауен рассмеялся.
- Тогда вы пришли не по адресу. Я посоветовал бы вам лучше обратиться к Бодвину Вуку.
Каткар с отвращением поднял к потолку руки.
- Бодвин Вук? Никогда! Он кусается сразу обеими сторонами рта, словно хорек.
- Можете говорить, что хотите, - нахмурился Глауен. - Но комментариев не дождетесь.
- Пока вы спорите, я все-таки приготовлю чай. Вы присоединитесь к нам, Руфо?
- С удовольствием.
Наступило молчание, во время которого Уэйнесс, не спеша, разлила чай в высокие чашки янтарного стекла.
- Только не разбейте, - попросила она. - Иначе вам придется рассказывать ваши истории моей маме едва ли не в судебном порядке.
Каткар ухмыльнулся.
- Не могу избавиться от чувства глубокого разочарования, поскольку теперь вижу, что ЖМС не может предложить мне ничего, кроме гнилой философии. Они подло предали мои высокие идеалы! Куда мне теперь податься? Что делать? Передо мной два варианта: улететь на самые окраины Сферы или связать судьбу с хартистами, которые, по крайней мере, вежливы и постоянны во взглядах.
- Так вы решили продать информацию и уехать? - с невинным видом поинтересовалась Уэйнесс.
- А почему бы и нет? Я продаю ее за цену вдвое меньше настоящей!
- Все это лучше объяснить моему начальству, - повторил Глауен. - Но, если вы настаиваете, мы готовы выслушать вас и стать посредниками.
- А заодно не забудьте объяснить, почему ваша драгоценная информация стоит именно двадцать тысяч и ни солом меньше, - добавила Уэйнесс.
5
Информация Каткара происходила отчасти из непосредственного источника, отчасти из подозрений, а отчасти из смеси злобы и раненого самолюбия. Ничего особенно нового или удивительного в ней не было, однако кумулятивный эффект, безусловно имелся - особенно ощущение, что события развиваются очень быстро и непредсказуемо.
Сначала Каткар заговорил о союзе Клайти со Смонни, которая фактически занимала место несчастного Титуса Помпо, умфау йипов.
- Я уже и раньше упоминал об отношениях, существующих между Клайти и Симонеттой, - пояснил он. - Разумеется, в ЖМС этой связи стыдятся и стараются держать в тайне от народа Штромы, ибо ее обнародование, конечно же, сильно повредило бы репутации партии. Смонни, как известно, урожденная Симонетта Клаттук. Она вышла замуж за Титуса Зигони, ставшего Титусом Помпо, умфау йипов. Но вся реальная власть находится в руках Смонни. Эту даму проблемы Консервации не волнуют вообще, а Клайти просто отсылает неприятных и опасных людей куда-нибудь за колючие изгороди, если не хуже.
Еще с самого начала ЖМС и Смонни договорились о том, что обе стороны хотят транспортировать йипов с атолла Лютвен на Мармионское побережье Деукаса - но причины для этого у них были разные. Смонни хотела отомстить Араминте, которая, по ее мнению, предала ее, оскорбив в лучших чувствах - ЖМС же проповедовало при этом идею аркадского общества счастливых пейзан, с народными танцами перед кострами, которое будет управляться сверху старейшинами по указке ЖМС.
Но теперь партия изменила позиции. Она хочет разделить земли Деукаса на некоторое число графств, в центре каждого из которых будет красоваться усадьба со слугами из йипов. На эти работы предполагается занять около трети йипского населения. Оставшиеся же будут разосланы по другим мирам и проданы владельцам других усадеб. И деньги на это найдутся. Смонни станет одной из новых крупнейших землевладелиц, а пост верховного территориального управляющего Клайти благородно готова оставить себе. Смонни это не понравилось, и она разозлилась. У нее есть собственный план, который, как она утверждает, гораздо рациональнее, шире, гибче и может принести больше успехов за меньший срок. Она хочет провести смелые общественные эксперименты со всякими эволюционными процессами и прочей социальной ерундой.
На это Клайти отреагировала, как мне сказали, тяжелым юмором. Она заявила, что не намерена служить белой подопытной крысой в космически-социальных экспериментах, в которых не будет места искусству декламации, экспрессионистским танцам и свободной ассоциативной музыке - то есть всем тем жанрам, в которых она считает себя непогрешимым знатоком. Смонни в ответ пожала плечами и сказала, что искусство такая вещь, которая всегда сама о себе позаботится.
Теперь обе утверждают, что готовы сотрудничать с новой Хартией, хотя подозреваю, что они просто плюнули на нее как на бессмысленную и не имеющую реальной силы абстракцию, и будут действовать дальше по-старому. А ситуация остается прежней: у них нет ни достаточного количества воздушного транспорта, чтобы перебросить йипов на материк - ни достаточного количества патрулей, чтобы помешать Араминте остановить эту операцию.
Похожее положение и на Станции: нет транспорта отправить йипов в другие миры. Даже если и существует место, которое будет готово их принять и обеспечить сносные жизненные условия. Таким образом все три силы находятся пока в тупике.
Каткар замолчал и несколько раз перевел взгляд с Глауена на Уэйнесс.
- Интрига на этом, разумеется, не закончится, - добавил он.
- Что ж, ваша информация, конечно, интересна, но не особо удивительна, - подытожил Глауен.
- Я и не говорил, что мои психологические прозрения могут кому-то помочь - они просто важны сами по себе, - обиделся Каткар.
- Возможно, вы правы. Но Бодвин Вук не одобрит, если я ввяжусь в это дело, помогая вам без его разрешения.
- Хорошо же! - осклабился Каткар. - Звоните этому великому эксперту, но прежде предупредите его, что я не потерплю в обращении со мной ни малейшего неуважения и потребую абсолютной вежливости!
- Сделаю все, что смогу, - пообещал Глауен.
- Только не надо забывать, что Вук человек со странностями и частенько перебирает, то есть не может себя особо контролировать, - напомнила Уэйнесс.