- Пей и не бойся. С красным ты носом или синим - все равно, твоя компания самая для меня приятная. Теперь я нелюдим, у меня осталось всего несколько друзей и несколько знакомых. Шалис утверждает, что я слыву в обществе придирой и чудовищем, но полагаю, это только перепевы песенок ее мужа. Мойра придерживается тех же взглядов и постоянно учит меня, что свои мнения я должен держать при себе. - Пири печально опустил голову. - Может, они и правы. Но все же я не хочу быть счастлив тем образом, который предлагает мне современный мир. - "Будь проще!" - вот его новый девиз, и никто не хочет исполнять свой долг честно. То ли было дело в молодости. Нас учили гордиться своими достижениями, и принималась только оценка "блестяще"! - Он скользнул взором по фигуре племянницы. - Ты тоже смеешься надо мной?
- Увы, нет. Даже на Кадволе, даже на протяжении своей недолгой еще жизни я тоже заметила эти печальные перемены. Все знают, что должно случиться что-то страшное…
- Пири вскинул брови.
- Как это может быть? Кадвол всегда являлся местом истинно буколическим, где никогда ничего не меняется.
- Так было давно. На Штроме половина населения еще покорна Хартии, но вторая считает ее оковами и хочет изменить все, что только можно и нельзя.
- Но ведь они, я надеюсь, понимают, что таким образом разрушат Консервацию? - задумчиво не то спросил, не то уточнил Пири.
- Это-то и является их чаянием! Они неутомимы в этом своем желании и считают, что Консервация и так слишком затянулась.
- Абсурд! Молодые люди часто желают перемен просто ради самих перемен, которые, как им кажется, внесут в их жизнь значительность и важность. Это некая ультимативная форма нарциссизма. Но в любом случае на Кадволе Хартия является законом и нарушена быть не может.
Уэйнес тихо и печально покачала головой.
- Все так, но где же сама Хартия? Это грозит катастрофой. Именно потому я и здесь.
Пири снова наполнил бокалы и долго смотрел в огонь.
- Значит, я должен сказать тебе, что есть еще один человек, который знает, что Хартии в банке нет, - прошептал он.
- Кто это? - подалась вперед девушка.
- Я расскажу тебе, как все произошло. Это курьезная история, и я сам не совсем ее понимаю. Как тебе известно, после Нисфита было всего три секретаря: Майхак, Килдук и я. Майхак стал им сразу же после исчезновения Нисфита.
- Подожди, один вопрос, - прервала его Уэйнесс. - Почему этот новый секретарь, этот Майхак не обнаружил сразу же, что Хартии нет?
- По двум причинам. Майхак был хороший парень, но несколько беспечный, он не любил особо задумываться и предпочитал видеть лишь внешнюю сторону вещей. Хартия и грант были завернуты в специальный пакет, потом положены в конверт, запечатанный и перевязанный красной и черной лентой. Этот конверт помести в банк Маргравии среди прочих документов, но эти-то несколько финансовых бумаг Нисфит так и не смог конвертировать в деньги. И предприняв первоначальное необходимое исследование, Майхак обнаружил конверт нетронутым, запечатанным, перевязанным и правильно надписанным. Словом, он искренне поверил, что Хартия цела и невредима.
После многих лет секретарской работы Нильс стал инвалидом по зрению. Работу за него во многом выполняли помощники, и последней оказалась некая устрашающая женщина, явно из другого мира, которая вступила в Общество не так давно, но быстро стала помощницей Нильса и так, что, в конце концов, он сделал ее официально ассистентом секретаря. Работала она с душой, и ей уже не раз намекали, что она вполне сама сможет занять место Майхака после его отставки. Ее звали Моунетта; это была архипышногрудая женщина, властная, компетентная и в некотором смысле девственница. Я лично находил ее очень мало привлекательной по женской линии: какой-то рыбий взгляд, очень мешавший в общении. Майхак, однако, был ей доволен и всегда твердил, что Моунетта неоценимый работник и контора просто не может без нее работать. Как-то он даже заявил, что у нее глаз, как у орла, и что она может обнаружить ошибки в счетах, а поэтому просит назначить большую ревизию, дабы убедиться, что все документы действительно в полном порядке. А поскольку сам он заниматься толком уже ничем не мог, то решил просто послать ее со всеми ключами и кодами в банк одну.
Мы с Килдуком горячо возражали и заявили, что подобные действия абсолютно незаконны. Лицо у бедняги вытянулось, но в конечном счете ему пришлось согласиться с тем, что назавтра мы отправимся в банк все вместе. Словом, дело пошло не совсем так, как предполагалось сначала, что явно не понравилось Моунетте. Она явилась в банк с лицом мрачнее тучи, и все обращались с ней, как с больной.
Сейф открыли, и она составила список содержимого: некоторые финансовые документы, несколько незначительных облигаций и в конверте, по-прежнему запечатанном и перевязанном - Хартия и грант. Все были довольны, за исключением Моунетты. И не успели мы ничего сделать, как она сорвала ленты и печать и вытащила пакет. "Что вы делаете?!" - закричал Килдук, на что Моунетта совершенно спокойно ответила: "Я хочу удостовериться, что Хартия находится в пакете - вот что я делаю". Она вскрыла пакет, заглянула внутрь, потом закрыла его и положила обратно в конверт. "Ну что, Моунетта, вы удовлетворены?" - спросил потрясенный Килдук. "Да, совершенно", - ответствовала она, снова перевязала все лентами и положила в сейф. Все промолчали, будто так и было надо.
На следующий день Моунетта ушла из Общества, никому ничего не объяснив - и больше ее не видели. Секретарем стал Килдук, и все было нормально до его смерти, когда я принял все обязанности. Я отправился в Банк Маргравии и снова вскрыл конверт. К моему ужасу он был пуст. Вернее, не пуст - вместо подлинника Хартии в нем лежала коммерческая копия, а гранта не было вообще.
Я невольно вернулся мыслями к Моунетте. До сих пор я убежден, что она действительно хотела проверить наличие Хартии. Если бы она нашла подлинник и Сертификат, то осталась бы помощником Майхака и впоследствии сама заняла бы его место, пользуясь документами по своему усмотрению и для своих целей. Она, должно быть, была в шоке, обнаружив копию - о ее умении держать лицо в любой ситуации я был наслышан немало.
Такова история. Значит, Моунетта уже давным-давно знала о том, что Хартия пропала. Но что она стала делать потом, мне так и неясно.
Уэйнесс сидела, молча глядя в камин.
- Получается, что Нисфит продал Хартию и остальные документы, имевшие антикварную ценность. И настоящий владелец теперь не может открыть грант на свое имя, поскольку это будет незаконно. И еще один неприятный фактор маячит на горизонте.
- Что еще?
- Грант должен быть подтвержден и реиндоссирован в течение одного столетия - в противном случае он будет аннулирован.
- Но об этом я ничего не знала! И сколько осталось времени?
- Около десяти лет. Особой спешки нет, но грант должен быть найден.
- Я сделаю все, что могу, - торжественно ответила Уэйнесс.
II
Утром Уэйнесс встала рано, надела короткую синюю юбку, темно-синие гольфы и серый пуловер, чудесно оттенявший ее бледную смуглость.
Она спустилась по лестнице в дом, казавшийся в этот час неестественно тихим. За ночь запахи, пропитывавшие это жилище за долгие десятилетия, отдавали свою силу, и в воздухе носились ароматы от бесчисленных букетов, от вырезанных из сандала и сануччи фигурок, а кроме того пахло лаком для мебели и мастикой, и еще какими-то странными лекарствами и лавандовыми саше.
Уэйнесс прошла в столовую и села за стол. Перед нею за высокими окнами зеленели луга, деревья и холмы, за которыми виднелись крыши и печные трубы Тиренса. Погода стояла какая-то неровная. На востоке по небу пробегали маленькие тучки, подгоняемые ветром и заставлявшие солнце то исчезать, то вспыхивать с новой силой буквально в течение нескольких секунд. Уэйнесс подумала, что свет солнца здесь в Среднегорье светит особенно туманно и смутно, так разительно отличаясь от золотого сияния Серены. Местный солнечный свет, особо подчеркивавший сине-зеленые оттенки, наверное, все же был слишком притушен тенями и облаками, тогда как свет Серены вольно полыхал всеми тонами красного, желтого и оранжевого.
Агнес, выглянувшая из кухни, тут же принесла девушке фруктовый салат, яйца вкрутую, тосты с клубничным вареньем и густой ароматный кофе.
Скоро появился и Пири в старой твидовой куртке, полосатой рубашке и просторных брюках - костюме, куда более свободном, чем носил раньше. Однако, несмотря на домашнюю одежду, он продолжал поддерживать атмосферу настоящего бонтона. На мгновение он замер в дверях, оглядывая племянницу жестким взглядом полководца, осматривающего свои войска перед сражением.
- Доброе утро, дядя! - ласково поздоровалась Уэйнесс. Надеюсь, мой ранний завтрак не очень тебя побеспокоил?
- Естественно, нет. Раннее пробуждение - это добродетель, которую я стараюсь поддерживать каждый день моей жизни. - Он сел напротив и развернул салфетку. - Математики рассказывают нам забавную сказочку. Один час лишнего сна в день отбирает целый год жизни в каждые четверть века. Итак, за сто лет набегает четыре года потерянного существования. Подумай об этом! А я так нужен Обществу. Но сейчас я уже опасаюсь, что моей жизни все же не хватит, чтобы удовлетворить даже самые минимальные мои амбиции. Кто это сказал: спи, когда будешь мертв?
- Скорее всего, барон Бодиссей. Он, по-моему, высказывался по всем предметам.
- Умница! - Пири хлопнул салфеткой и засунул угол за воротник. - Ты, несмотря на раннее утро, выглядишь свежей, радостной и готовой на все.
Уэйнесс пожала плечами.
- Свежей и готовой на все, как всегда.
- Но не радостной?
- Я не могу сказать, чтобы ваша вчерашняя история о Моунетте и прочих делах оказалась для меня приятным сюрпризом.
- Бог с тобой, это случилось давным-давно и кто знает, что теперь стало с этой женщиной! Я подозреваю, что она и сама давно обо всем забыла.
- Я тоже.
- Вспомни, грант так никогда и не был перерегистрирован. - Пири посмотрел куда-то на край стола. - Я вижу, раздумья все же не мешают тебе хорошо есть. Вижу скорлупу, крошки от тостов… Что еще?
- Салат.
- Отлично! Настоящий завтрак, который вполне подержит твои силы до ланча. Агнес! Да где вы, черт побери?
- Я здесь, сэр, и чай ваш готов.
- Скажи кухарке, что я заказываю омлет с сельдереем и немного грибного кетчупа. Ну, и булочки. Но только, чтоб в омлете не было ни намека на кусочки скорлупы!
- Я передам, сэр, - и Агнес поспешила прочь. Пири посмотрел на чайник и презрительно фыркнул:
- Надеюсь, он не слабее, чем обычно. - Налив чаю в чашку, он отхлебнул, зажмурился и снова посмотрел на племянницу, которая осторожно пододвигала к нему по скатерти четырнадцать соло.
- Вчера я забыла. Так, я теперь член Общества натуралистов?
- Не раньше, чем я удостоверю твою личность и внесу тое имя в списки. Но верификация пройдет быстро, поскольку твоим гарантом выступаю я сам.
- Я слышала, что на Старой Земле очень ценятся хорошие связи, - улыбнулась Уэйнесс.
- К сожалению, в целом, это правда. У меня, к несчастью, их нет, и, когда мне что-нибудь нужно, я как простой смертный, обиваю пороги со шляпой в руке. За это меня презирают мои зятья. Да ладно. Я надеюсь, ты обдумала наш вчерашний прожект?
- Да. Интеллектуально я выложилась до предела.
- То есть, прошу прощения, все обдумала и по здравому размышлению решила отказаться?
- Почему вы так думаете? - с удивлением посмотрела на него Уэйнесс.
- Слишком прозрачны обстоятельства. Дело, конечно, превышает способности юной леди, как бы хороша и настойчива она ни была.
- Но подумайте, существует одна Хартия и одна я. Пока мы в равных условиях.
- Ба! Я не настроен на софистику. На самом деле я весьма и весьма расстроен тем, что моя физическая немощь не позволяет мне как следует развернуться в этом направлении. Ах, вот и омлет! Ну-с, посмотрим, как она выполнила мою просьбу. Кажется, все в порядке Странно, как часто какая-нибудь мелочь может испортить работу самого прекрасного специалиста! Так о чем мы говорили? Ах, да, о твоем предложении. Моя дорогая Уэйнесс, задача монументальна! И, увы, она выше твоих сил!
- А я так не считаю. Если я намерена прогуляться отсюда до Тимбукту, то и пойду до Тимбукту, сначала один шаг, потом другой, потом третий и так в конце концов скоро пересеку Нигер по мосту Хамшатт.
- Ага! Но ты пропустила расстояние между третьим шагом и последним, куда, кстати, входят сады "Волшебных Ветров" и сама река, протекающая через Сахару. На пути ты можешь заблудиться, быть ограбленной, попасть в ловушку, выйти замуж или… развестись!
- Дядя Пири! У вас слишком живое воображение!
- Хм. Хотелось бы мне вообразить себе такой безопасный путь, который сразу открыл бы тебе все тайны.
- У меня уже есть план. Я просмотрю архивы Общества, особенно за время секретарства Нисфита и, может быть, найду какую-нибудь ниточку, которая поведет меня дальше.
- Милая юная леди, это задание чудовищно само по себе! Ты устанешь, ты расстроишься, ты будешь долгое время не видеть солнца и своих сверстников, ты перестанешь радоваться даже самой себе. И в один прекрасный день заплачешь, поднимешь верх руки и убежишь - так окончиться твой великий прожект!
- Дядя Пири, ты богат не только воображением, но и пессимизмом! - воскликнула Уэйнесс, стараясь держаться спокойно.
- И ты не потеряла решимости? - Пири посмотрел на нее долгим испытующим взглядом.
- Я услышала только то, что ожидала, но услышанное принято мною в расчет уже давно. Я должна найти Хартию и грант. Больше и думать не хочу ни о чем. Если поучится - моя жизнь будет полезной и оправданной. Если нет - то все равно - я пыталась.
Пири помолчал, и вдруг быстрая улыбка промелькнула по его лицу.
- Получится или нет, жизнь твоя все равно ценна и оправданна. И нечего об этом думать.
- Но я хочу, чтобы получилось!
- Конечно! Я сделаю для тебя все, что смогу.
- Спасибо тебе, дядя.