Когда последние лучи закатного солнца поглотила тьма, Лазурит позвали в шатер главы рода. Переодетая в светлое платье до пят, с красиво заплетенной русой косой, девушка покорно шла, ведомая за руку шаманкой. Хитрая карга не отходила от нее ни на шаг, точно чего-то боялась. Стараясь не смотреть в недоуменные глаза подруг, девушка зло стискивала зубы. Она имеет право на выбор. Еще не поздно сказать нет – и ни глава, ни совет, ни колдунья не заставят ее. Но ради брата придется отказаться от свободы.
Если бы навязанный жених ей попросту не нравился! Как говорили старейшины, после первой зимы, проведенной в одном шатре, отношения теплеют. Нет, она не видела себя женой и матерью, она мечтала выучиться на магессу. Теперь от ее заветного желания останутся лишь воспоминания.
Спокойствие ушло как вода сквозь пальцы, уступив место боязни. Возле входа Лазурит нерешительно остановилась и тоскливо оглянулась. По звездному небу плыли редкие тучи, время от времени наползавшие на полную луну, а затем продолжавшие свой путь дальше. Вокруг горели костры. Пахло жареным мясом и травяным настоем. Сродники мирно беседовали, готовясь ко сну. Отведя полог, девушка обреченно шагнула в шатер и оказалась в крепких объятиях старшего брата. Колдунья заняла место в углу.
– А вот и наша Лазурит! – нарочито весело произнес Джагар. Его пальцы причиняли ей боль, но Лазурит не испугалась. Если что-то пойдет не так, не сломает же он ей шею! Или сломает?
Мудрые глаза старейшин рода внимательно следили за девушкой. Малейшая эмоция не ускользнет от их все еще зорких глаз. Пять стариков, против воли которых не пойдет и глава, решали ее участь.
Одобренный влиятельными степняками жених придирчиво рассматривал Лазурит с головы до пят, его брат с ухмылкой наблюдал за выражением лица невесты.
Не по-стариковски сильный голос задал страшный вопрос:
– По своей ли воле покинуть род готова ты, дочь Кочета?
– Да, – прошептали ставшие чужими губы. – По своей, отец.
– Будешь ли чтить мужа своего, как Зиждителя?
– Да. – Лазурит тонула в безнадежном отчаянии. Вот и все, она дала согласие, теперь она обречена!
Старик с серебристыми волосами-паутинками обратил свой взор на жениха.
– Саид, сын Лиса, берешь ли деву эту в свой род и дом свой?
– С радостью, – усмехнулся Саид, поднимаясь с ковра во весь свой немаленький рост.
– Будешь ли учить ее покорности воле мужа и Зиждителя?
– Да, и буду счастлив, – с кривой улыбкой произнес жених и принял из рук колдуньи ритуальный нож из серебра.
Подойдя к невесте, жених резко схватил ее за косу. Лазурит, не вздрогнув, стерпела то, как грубо он намотал волосы на кулак и приставил нож к затылку. Лезвие на несколько мгновений замерло в опасном положении, затем мягко переместилось по шее и разрезало нитку. Кулон, синий камушек, упал на ладонь Саида, символизируя расставание с девичеством.
Вот теперь точно все. Они муж и жена перед Зиждителем и людьми. Лис не нанес ей оскорбление – не срезал косу, тем самым провозглашая нелюбимой женой. Значит, не все так страшно. Возможно, она даже испытает счастье и когда-нибудь смирится с судьбой. Словно во сне, Лазурит шла, поддерживаемая за плечи, к загону с лошадьми. Она не помнила, о чем говорилось в шатре главы Кочетов. Когда обряд закончился, невесту оставили в покое, вспомнив лишь, когда гостям пора было уходить.
Джагар облегченно вздохнул. Равнодушное выражение лица младшей сестры вызывало непонятный стыд.
Лазурит смутно помнила, как ее обнимали: Зейнар – со слезами радости, подружки – с улыбками и смущенными пожеланиями счастья.
Кочет, стороживший коней, сладко сопел, положив голову на камень. Лисы, пренебрежительно отозвавшись о беспечности хозяев, отправились за своими лошадьми.
– Лазурит, – позвали у самого уха девушки.
Из темноты выступил Тристан. Глаза парня лихорадочно блестели, руки сжимались в кулаки.
– Ты как? Они ничего тебе не сделали?
Лазурит равнодушно покачала головой. Обеспокоенный реакцией сестры, юный маг помахал рукой перед ее лицом и зло выдохнул:
– Негодяи! Они посмели тебя опоить! Ничего, я еще поквитаюсь с ними!
Он потянул сестру за руку в темноту, подальше от загона. Лисы, ведущие под узду лошадей, не обратили на них никакого внимания, продолжая свой разговор. Они не видели их. Ни для новоиспеченного мужа, ни для его брата Лазурит не существовало. По замыслу неопытного, но талантливого заклинателя, опомниться они должны лишь на рассвете. Покойная магесса могла бы гордиться своим сыном – он хорошо усвоил ее уроки иллюзий и внушения. Идти недалеко – и скоро беглецы оказались возле ямы, в которой держали пленников. Сейчас там всего один, но зато такой, что стоил дороже десяти.
– Эй, маг, – позвал Тристан. Он не боялся разбудить охранника, которому предстояло спать до самого утра.
– Я слышу тебя, мой юный друг, – донеслось из темноты.
– Наш уговор остается в силе?
– Не сомневайся, одаренный, действуй смело.
Тристан достал из-под одежды веревку и бросил вниз. Закрепить ее было не за что, и ему пришлось попросить Лазурит помочь. Если бы маг выбирался дольше, они не смогли бы удержать его.
– Твоя сестра? – спросил пленник, указывая на девушку, безвольно опустившуюся на землю.
Грязный, битый, в одних кожаных штанах, он тем не менее выглядел внушительно. Возможно, из-за седых волос, достигавших широких плеч.
– Да, ее опоила шаманка, ты сможешь помочь?
Маг пожал плечами и прикоснулся к горлу, на котором поблескивал кристаллами хианита ошейник:
– Смогу узнать, когда сниму его.
Рядом раздался смешок. И в круг света, отбрасываемый костром, вошла колдунья. Старуха усмехалась. И ее зловещая улыбка обещала неприятности.
– Зря ты пришел к нам, ищущий. Зря не поверил, что в нашем роду одаренных нет. Зря понадеялся, что с помощью мальчишки сможешь бежать. Зря. Теперь не только ты умрешь, но и щенок!
Четыре здоровых хмурых степняка окружили троицу. Тристан пытался сопротивляться, вырывался… Измученный побоями маг не оказал никакого сопротивления. Его скрутили и бросили в траву, лицом вниз. Колдунья наблюдала за расправой.
– Об одном жалею – не верил слухам, что Кочеты приняли чужую религию и приносят магов в жертву богу Смерти, – прошипел стихийник и охнул, когда один из степняков ударил его ногой под ребра.
– Наш род восхваляет Зиждителя! Мы никогда прежде не убивали чародеев, – возмутилась колдунья. – Лучше молчи, ведь умереть можно по-разному!
– А наша мать? – прошептал горько Тристан. – Разве неволя и годы в хианитовом ошейнике – не убийство?
– Селин виновата сама. Она могла добровольно остаться с влюбленным в нее главой рода. Но не захотела, не оставив нам выбора, – прошипела колдунья и дернула за руку Лазурит, поднимая с земли.
Стихийник, изловчившись, повернул голову к старухе и, глядя в глаза, искренне проговорил:
– Спасибо.
– За что? – Колдунья вдруг ощутила, как липкий страх прикасается к ее душе.
– За правду. Мне нужно было знать причину, почему мага, мою дочь, удерживали здесь.
Сразу после этих слов на голой спине пленника проявилась магическая татуировка – пылающий алый круг. С чистого звездного неба ударила молния, четко выбрав цель – шею мага. Яркая вспышка ослепила всех. Когда Тристан смог снова видеть, маг стоял над мертвыми Кочетами, держа колдунью за горло. Ошейник валялся на земле.
– Сейчас я заберу своих внуков и уеду. – Он говорил властно, словно имел право повелевать. – Я не прощаю ваш род, оставляя за собой право мести. Передай всем: я могу прийти в любой час и найду вас повсюду. И тогда не пощажу никого.
Маг брезгливо разжал руку и повернулся к ошарашенному Тристану.
– Осторожно! – вдруг закричал парень.
Поздно. Из палки шаманки вырвалась зеленая плеть – и ударила чужака в спину. Синее сияние вспыхнуло вокруг, поглощая колдовство.
– Как грубо, – сказал он и, взмахнув ладонью, невидимой волной швырнул колдунью на камень. – Мало чести биться со старухой. Хватит баловства. Я подарил тебе жизнь, цени это.
Они ехали под стремительно светлеющим небом. До восхода солнца оставалось совсем немного. Стихийник зябко кутался в куртку, снятую со спящего сторожа. Тристан болтал без умолку, благо стараться приходилось за двоих: Лазурит находилась под властью подавляющего волю зелья. Она делала все, что ей говорили, и отвечала на простые вопросы. Но глаза ее оставались пусты.
– Лазурит – странное имя для моей внучки выбрала Селин, – задумчиво проговорил маг. – Моя дочь любила сказания погибших миров, я был уверен, что и детей она назовет именами древних героев. Вот если назвала тебя Тристаном, – обратился он к юноше, – то дочери должна была дать имя Изольда или другое легендарное имя. Но только не Лазурит, в честь минерала.
– Вы правы, так меня нарек отец, – внезапно ответила девушка. – Мама же называла Сиеллой. И я хочу, чтобы имя, данное степняками, было забыто.
– Хорошо. – Маг наклонил голову в знак согласия. – В свою очередь, Сиелла, попрошу разговаривать со мной просто, ведь я – отец твоей матери.
– Как скажешь, дедушка.
– Нет, Сиелла, зови меня Харисом. Мы должны скрыть наше родство, на то есть серьезные причины. Ты также должна звать Тристана не братом, а… скажем, дядей.
– Но зачем? Это глупо! – возмутился парень.
– Тише, дети, я все объясню. Вы достойны стать магистрами или хранителями, а наше близкое родство может этому помешать. Понимаете?
Над путниками занималась заря. Желтые, оранжевые, розовые цвета и оттенки смешивались на синем полотне неба.
Альберт убрал ладонь с щеки Сиеллы. Прошло не больше минуты, а ему казалось, что пролетели часы.
Магистр Земли с первых дней подметил особое отношение Хариса к синеволосой ученице. Мог ли он догадаться, что Сиелла – внучка магистра? Мог. Девушка похожа на свою мать, которую долгие годы считали погибшей. Селин, Александра, сына Вариора Эспинса, и Дину, внучку тогдашнего магистра воздушников, выкрали почитатели Башевиса, чтобы заставить Дюжину признать право на существование культа. Лишь у Альберта не нашлось близких, которыми можно шантажировать. Юных стихийников безуспешно искало все Братство: похитителей нашли и наказали, а следы детей потерялись. Лишь через год Дину выкупили из рабства и вернули деду. Что сталось с остальными заложниками, девочка не знала – башевисты, выкрав их, сразу разделили. Вариор Эспинс искал своего Александра, пока не верил в его гибель. А вот Хариса надежда не оставляла, и много лет спустя он нашел внуков.
После того похищения к законам Антара-Микаэль добавили следующий: "Магистры и хранители орденов не имеют права на семью до тех пор, пока состоят при власти". Длительные связи и любые сильные привязанности также не приветствовались и подвергались порицанию. Была одна лазейка в законе, но ею никто не воспользовался.
Тяжело вздохнув, Альберт с завистью подумал, что род Хариса дает Межграничью четыре поколения магов фиолетового луча без перерыва. Чрезвычайно щедрый подарок богов. Однако и платить приходится соответственно. Воспоминания Сиеллы еще раз подтвердили, каким все-таки талантливым артефактором был тринадцатый магистр ордена Воды. Создать заклинание-татуировку, разрезающее молнией хианитовый ошейник, – немыслимо, поразительно!
Впрочем, невероятно и то, что честолюбивый маг решил пристроить своих внуков на руководящие должности Братства. Сиеллу сделать магистром он сумел, благо повелевала девушка Водой, как и дед. А вот с Тристаном не повезло. Альберт самодовольно усмехнулся, вспоминая, сколько приложил усилий, чтобы молодой маг не стал хранителем ордена Земли. Географ даже продвинул вперед Вейру, хоть та и не отличалась талантами, как брат Сиеллы. Вспомнив о гибели хранительницы и о бесполезных уговорах Тристана занять ее место, Элевтийский помрачнел. Совладав через некоторое время с эмоциями, магистр Земли почти нежно похлопал магессу по щеке.
– Наконец-то… думала, что вы никогда не объявитесь, – прошептала Иллиан, с трудом разлепив пересохшие губы. – Есть что-нибудь попить?
Альберт отцепил от пояса фляжку с бодрящим эликсиром, прозванным в шутку "живой водой". Магесса осторожно, стараясь не разбудить мальчика, потянулась за питьем и сделала большой глоток.
– Следопыт Пола "прочитал" отпечатки нашего пакостника. – Магистр Земли перешел сразу к делу.
– И? – Сиелла приподняла бровь. – Куда привел след?
– К особняку, где останавливается агграсский посол.
– Ну и дела! – Водница покачала головой. – Маг, впустивший коконов в город, вхож в дом герцога Доминни?
– Посол сам не чурается некромантии, он тоже под подозрением.
– Но зачем ему устраивать диверсию в центре Семиграда? Да еще в день испытания принцессы?
Землевик хмыкнул:
– Повод для мести у Аг-Грассы найдется, и не один.
Сиелла, вынужденная признать его правоту, раздраженно поморщилась.
– И что теперь делать? Герцог Доминни еще тот фрукт, он не станет с нами сотрудничать. А допросить его без дипломатического скандала не удастся.
Элевтийский задумчиво уставился на стену пещеры.
– Мы поступим следующим образом. Ты пойдешь в резиденцию, приведешь себя в порядок, позаботишься о своем хранителе и ламчерионе. – Он небрежно махнул в сторону спасенного ребенка. – Я вернусь на прием и побеседую с герцогом. Что-нибудь да выйдет.
Сиелла возражать не стала. На сегодня свою порцию героизма она получила и теперь жаждала одного, нет, двух вещей: принять ванну и уснуть.
Альберт и кое-кто из магов ушли первыми. Следопыт продолжал осмотр пещеры, остальные сооружали носилки из плащей для хранителя и ослабленного маленького ламчериона. Сиелла решила привести одежду в порядок и обнаружила на ней волос магистра Земли. Призвав блуждающий светлячок, она осмотрела находку. У самого корня золотистый волосок отливал серебром. Магесса пренебрежительно усмехнулась. Магистр красит волосы, чтобы скрыть седину? Гм, до такой степени тщеславным она Альберта не считала…
Тристан нетерпеливо мерил комнату шагами. На душе скребли кошки. Крик Сиеллы о помощи застиг Альберта в разгар разговора с принцессой, и магистру пришлось открыть дяде, что его племянница в опасности.
Маг порывался пойти вместе со спасателями, но Элевтийский запретил, приведя веские доводы. И один из них – поиск пророчества императрицы Микаэль.
Теперь Тристан умирал от беспокойства. Единственный родной человек оказался в ловушке, а Верховный магистр заставил его рыться в древних дневниках!
В дверь постучали. Стихийник торопливо распахнул дверь. Смазанное черное пятно ринулось на него, сбив с ног. Острая боль угнездилась в груди…
– Уверен, ты знаешь, что это. Но на всякий случай напомню – это пиявник, – хрипло прозвучало с порога. И в жилище мага неспешно вплыл Эвгуст. – Если не будешь дергаться и сделаешь, как я скажу, останешься жив. Начнешь снимать его самостоятельно – позавидуешь мертвым.
– Чего ты хочешь? – простонал задыхающийся от ярости Тристан, с трудом поднимаясь с пола.
Грудь немилосердно болела. Расстегнув рубашку, он увидел багровые пузыри, как при ожоге.
– К тебе скоро придет двойник принцессы. Ты должен уговорить ее покинуть дворец и отправиться прямиком к Регине.
Землевик понимающе воззрился на Эвгуста:
– Пытаешься добраться до принцессы Мариэллы через ее тетку? Умный ход. Но как мне заставить Эву сбежать из дворца? Не уверен, что она жаждет вернуться к жрицам.
– Что ты ей наплетешь, не моя головная боль, – отрезал Эвгуст. – Жить захочешь – найдешь причину. Эва должна покинуть дворец до рассвета, или ты подохнешь, маг.
Глава 13
Башня мага
Семиград, Северная империя,
31-й день пришествия Эвгуста Проклятого
Горящие желтые глаза глядели на меня из темноты. Замерев в неудобной позе, я наивно надеялась, что тварь образумится и не станет нападать. Попутно молилась богам и ругала себя за беспечность и ту умную мысль, из-за которой здесь очутилась.
А оказалась я в ловушке из-за "папочки". После отвратительной "семейной" сцены меня долго трясло от злости. Император оскорблял, словно я была его рабыней, а не наемницей. Да и напряжение все не отпускало. Ведь я приготовилась умереть и долго не могла поверить, что артефакт пощадил, послушавшись Эвгуста. Еще не давали покоя странные ощущения, возникшие во время коронации, но о них потом. Слишком ярки они и остры.
Ситуация беспросветная. С одной стороны – император и колдун, требующие исполнять обязанности принцессы и дальше. С другой – Артур и посол Аг-Грассы, желающие моей смерти. Да и вопрос с присутствием души Грэма в моем теле так и не решен. Хотя оставалась хрупкая надежда на Тристана, что уже этой ночью вместе мы найдем выход.
Я пережила очередное покушение, меня не "поджарил" Звездный венец. Вдруг благосклонность богов по-прежнему со мной? И у меня получится кружным путем пробраться к придворному магу? Грэм одобрил идею идти через дворцовый музей, и я, набросив поверх ночной рубашки теплый халат, отправилась в башню учителя. Горгоры приветливо обнюхали мои ладони и после дани в виде почесывания спинок выпустили из покоев.
Звуки веселья долетали и в семейное крыло дворца. Меня всегда умиляло желание людей продолжать праздник, когда уже отсутствует сам виновник торжества. Ну да ладно, до рассвета пять часов – все-таки я рано покинула гостей.
По дороге мне никто не встретился, что существенно облегчило побег.
В выставочном зале было тихо. Рассеянный свет двух камней-светляков позволял видеть лишь часть экспонатов, остальные скрывала темнота. Чучела редких животных Межграничья в бледно-желтом свете магических светильников вызывали мурашки, которые бодрым маршем прошлись по спине. Прошлый раз, направляясь к Тристану, я не дошла сюда считаные метры, попав в лапы Аташа. А сегодня он вроде не собирался выпрыгивать из темноты, и я немного успокоилась.
Идея выставить на всеобщее любование чучела монстров Межграничья пришла в голову нынешнему императору. Ничего не скажешь, гениальная мысль! Здесь наиболее полная коллекция, даже у ордена Земли такой нет. А я, привереда, за шесть лет работы на регента так и не рассмотрела это собрание мертвечины. Как подумаю, что вон та хвостатая тварь с иглами на загривке еще несколько лет назад летала, дышала и пожирала людей, – становится не по себе. Или вон та семейка сердцеедок, что таилась во тьме в ожидании часа, когда жертва уснет. Или тот упитанный мусорщик, совсем недавно лакомившийся трупами на кладбищах и не брезговавший тяжело раненными на поле боя воинами. Или вон тот обладатель желтых мигающих глаз в углу… Мигающих глаз?!
Я замерла. Нет, мое больное воображение не разыгралось. Или маги-таксидермисты создали чучела правдоподобно живыми, а я об этом не знала, или тут спряталась живая тварь… Горящие глаза продолжали глядеть на меня из темноты. Заметит или нет? Я стояла, стараясь не дышать. Я просила судьбу не наказывать за плохую службу и пренебрежение предписанными для жриц правилами. Лишь бы меня не заметили, лишь бы… Увы, богиня не услышала мольбы. Желтые глаза стали двигаться в мою сторону.
Кляня себя за беспечность, я ждала, когда тварь попытается напасть.
Жуткие глаза выплыли из тьмы – и я с облегчением рассмеялась.