– Сегодня Эвгуст позволит одному из нас исполнить заветное желание. Однако, дорогие союзники, если кто-то нападет на моего брата или дядю, будет иметь дело со мной. Клянусь Нерожденным, этому самоубийце не видать ни легкой смерти, ни спокойного посмертия!
– Не зарывайся, некромантка, – произнес глухо один из капюшоноголовых. – Если твои родственники нападут, я буду защищаться.
– Никто и не просит подставляться под удар. Просто не атакуйте первыми.
– Хорошо, Зои. Ни у кого из нас нет претензий к Эспинсам, не волнуйся, – пообещал тогда маг за всех.
Рыжая с облегчением вздохнула. К ней вернулось игривое настроение, и она требовательно дернула подругу за рукав шубки.
– Тори, как думаешь, если делают вязаные носки, рукавицы на пуху, то почему не придумали что-нибудь для носа? Я бы не отказалась сейчас от мехового наносника.
– Тебе бы и намордник, Зои, не помешал, – отозвался камийский демон.
Он красовался в меховом жилете на голое тело. Еще черные штаны да сапоги – вот и все, что посчитал нужным надеть сегодня. И, к зависти остальных, прекрасно себя чувствовал.
– Твоего мнения, раб, никто не спрашивал, – прищурив темно-карие глаза, бросила светловолосая магесса.
– Я не раб, тупая человечка, – ощерился демон, демонстрируя две пары острых клыков.
– Ну-ну, – усмехнулась блондинка, – только правда по-настоящему задевает. Не так ли, раб?
Молниеносно двигаясь, демон оказался рядом с целительницей. И, прижав ее к стволу бронзоволистого клена, прошипел:
– Тебе бы лучше последить за словами, Тори. Власть Эвгуста надо мной не вечна.
Смуглая кожа камийца налилась чернотой тьмы, а в продолговатых глазах зажглись алые огоньки гнева.
– Высказался? Полегчало? – спокойно поинтересовалась магесса и, ткнув пальцем в голый живот демона, велела: – А теперь отвали и не влезай в чужие разговоры!
Камиец, которому острый ноготок попал в болевую точку между кубиками пресса, зарычал и выпустил крылья, тем самым разрывая единственную одежду, прикрывавшую торс.
Когтистой лапой схватив блондинку за предплечье, прошипел на ухо:
– Маленькая целительница осмелела? Неужели не боится, что злой демон обезумеет и покрошит ее в гуляш по-агграсски?!
– Как целительница, заявляю: говорить о себе в третьем лице – тревожный признак. Нам пора волноваться о твоем душевном здоровье?
– Зои! Аташ! Тори! – Человек в белой маске кинулся между конфликтующими. – Прекратите ругань!
– А я при чем? Я просто рядом стояла, никого не трогала, – надула алые губы рыжая. – Если между этими двумя искрит, то я не виновата, что именно так проявляется их взаимное притяжение.
Кто-то из капюшоноголовых засмеялся – и блондинка рассердилась.
– Спасибо, глазастая моя подруга, за поддержку! – Отвесив издевательский поклон, она ушла на другой конец поляны.
– Тори, не сердись, все понимают, что я пошутила! – бросилась вдогонку некромантка.
Позабытый девушками демон презрительно фыркнул, и человек в белой маске переключил внимание на него.
– Иди проверь, как там дети.
– Что с ними станется? – пожал широкими плечами камиец.
– Нельзя недооценивать щенков, – вмешался мужчина, выделявшийся среди капюшоноголовых высоким ростом. – Когда была моя очередь стеречь их, то они чуть не удрали – девчонка распутала сеть, хотя хианит и не позволял видеть потоки силы.
Как и у остальных магов, его лицо скрывал зачарованный капюшон черного плаща. А вот белые руки с длинными пальцами, унизанными кольцами, выдавали в нем потомственного аристократа из Итэры. Лишь у них благородная, почти синюшная бледность считалась признаком древности рода.
– Некоторые дети играючи, легко разгадывают любую головоломку, – хрипло проговорил мужчина в ритуальной маске агграсских некромантов. – Девочка, вероятно, как раз интуит и на ощупь нашла слабые места в твоей ловушке. Это ведь ты ее ставил?
Итэрианец нервно хрустнул тонкими пальцами.
– Да, но я ведь не знал! Я впервые слышу о подобных уникумах!
– Чего ты переживаешь? Эвгуст ненавидит небрежность, но может простить незнание, – успокоил долговязого мужчину демон и покосился на мага в белой маске. – Вот если бы детишки сбежали, шел бы другой разговор, не так ли?
Черномаг оставил вопрос Аташа без ответа, к чему-то напряженно прислушиваясь.
– Внимание! – Он поднял руку. – Они приближаются. Разбирайте щиты.
Камиец первым забрал кольцо с квадратным, играющим на свету семью радужными цветами камнем. С неприкрытым удовольствием нацепил его на указательный палец и вздохнул – полученный во временное пользование артефакт после боя придется вернуть.
Раздав перстни, человек в белой маске чуть помолчал и со злой радостью в голосе приказал:
– А теперь по местам!
Сквернословя на каком-то древнем языке, рыжая некромантка сбросила шубу, под которой оказался черный плащ. Затем мелко дрожа щелкнула пальцами, сделав меховую одежду невидимой, и накинула капюшон, магией скрывший ее лицо.
– Дюжина не даст тебе замерзнуть, – ободрила ее целительница, улыбаясь печально.
Окрестности Восточных врат, Северная империя,
74-й день пришествия Эвгуста Проклятого
Чем ближе Грань, тем холоднее становилось.
Лес словно выцветал на глазах, теряя яркие краски осени. Вместо опавших листьев ветви деревьев украшал колючий иней. Утренние птичьи трели остались позади. И звуки, издаваемые конным отрядом стихийников, разносились далеко вокруг, нарушая тишину. Даже запах мха и мокрой коры становился слабее, или же люди просто к нему успели привыкнуть.
Еще далекая Стена ощутимо портила настроение магов. На их угрюмых лицах застыла мрачная решимость. Ехали молча, хотя разговаривать пока не возбранялось – следопыт не чувствовал присутствия похитителей адептов, да и вообще каких-либо других разумных существ.
Каурая кобылка пугливо всхрапнула, чуть замедляя ход.
– Тише, тише, моя хорошая, – успокаивающе погладив рыжую гриву лошади, прошептала Сиелла. – Мне тоже здесь не нравится, но возвращаться назад нельзя.
Чем ближе цель, тем неспокойней становилось у нее на душе. Радость от того, что они скоро обнаружат похищенных, тускнела под влиянием смутной тревоги. И найти ее источник магистр самостоятельно не сумела.
О том, что ей не по себе, Сиелла поделилась с Петером.
– Невдалеке Грань. Безотчетный страх, как и постоянный холод, – результат ее влияния, – напомнил воздушник.
Магистр Земли слушавший, но не участвовавший в разговоре, все-таки настоял на усилении бдительности:
– Всем быть начеку. Не нравится мне беспокойное поведение коней.
Если погруженная в переживания магесса заметила странную реакцию только своей кобылы, то Элевтийский наблюдательности не утратил.
Ехавший впереди следопыт поднял вверх руку.
– Что случилось, Юлиан? – спросил Вариор, следующий сразу за ним.
– Отсюда начинается топь – придется спешиться.
Стреножив и прикрыв щитом лошадей, маги двинулись дальше, прихватив длинные ветки в качестве шестов для прощупывания почвы. В любое другое время эти ухищрения не понадобились бы, но чтобы похититель не почуял их приближения, магию не использовали вовсе. Да и сказывалась близость к Грани: применяющий дар стихийник исчерпывал личный резерв незаметно, быстрее обычного. Ни осень, ни соседство со Стеной не подморозили трясину, и под сапогами противно чавкало.
Как бы невзначай оглядываясь на Элевтийского и его заляпанные грязью дорогие штаны, Сиелла тихо злорадствовала, что оказалась умней и прихватила походный комплект одежды для боевика. Что самое главное, удобная обувь с голенищем до колена защищала ее ноги от мерзких обитателей болота – иссиня-черных пиявок, которые в длину достигали локтя и были толще женского запястья. Два-три таких хищных червя за час выпивали всю кровь у лошади. Обнадеживало, что склизкие кровососы не отличались подвижностью и присасывались к жертве, если только она, проходя мимо, невольно касалась их голой кожей.
Болото, напоминающее черно-сизо-синий ковер, могло очаровать и заставить взяться за кисть любого художника. Темно-маслянистую жижу покрывала сочная синика – темно-серый с синеватым отливом тонкий стебель и кисло-сладкие ягоды. Но ценили это растение не за приятный вкус плодов, а за удивительное свойство ускорять возобновление магического резерва.
Ступая след в след за идущим впереди Марионом, Сиелла настороженно осматривалась. Сонный покой болота казался обманчивым, напоминая ей перетянутую струну, готовую вот-вот лопнуть. Они без препятствий почти подобрались к похищенным ученикам, до которых, как утверждал следопыт, оставались считаные сотни метров. Слишком легко давались им поиски. Поэтому что-то должно случиться. Что-то плохое. И ее предчувствие оправдалось, как в страшных сказках, которыми пугали друг друга ученики по ночам.
Одутловатая белесая рука, вынырнув из болота, вцепилась в щиколотку Мариона. И дернула вниз. Стянутый с безопасной тропы маг взмахнул руками, роняя шест, и ушел с головой в черную бурлящую воду.
– Гниляки! – Чей-то крик ножом вспорол тревожную тишину.
Все еще помня наставления Альберта не использовать магию, Сиелла выхватила из ножен глад и бросилась к тому месту, где исчез хранитель. Марион вынырнул на один миг, но и его хватило, чтобы магесса всунула ему в руку конец палки.
– Держись!
Отдавать какому-то восставшему трупу своего друга водница не собиралась. И, вытащив мужчину из болота до пояса, рубанула мечом по разлагающейся твари, вцепившейся в его ноги, что называется, мертвым грузом. Голова слетела с шеи гниляка после первого удара.
– Спасибо, – просипел, жадно глотая воздух, Марион.
– Не за что, – бросила стихийница, поднимаясь с колен.
Неширокая тропа из условно надежных кочек не дала ей в полной мере развернуться. И магистр, неоднократно поскользнувшись, успела изгваздаться в вонючей жиже.
– Ложись! – рявкнул позади Элевтийский.
В пригнувшихся водников полетели останки в клочья разорванного трупа – подкрадывавшегося к ним гниляка разметало заклинанием Альберта.
– Ты же приказал не магичить! – возмутилась синеглазая магесса.
– Оглядись, – лаконично ответив, землевик бросился вперед, к Вариору и Юлиану, которые намного опередили остальных и теперь вдвоем отбивались от десятка тварей.
Сиелла, последовав совету Верховного, негромко ахнула. Это был воплотившийся в реальность кошмар. Болото кишело поднявшимися трупами. Агрессивными трупами, слаженно нападавшими на Дюжину и ее проводника. Откуда здесь столько умерших? Неудачливые собиратели синики, боевики с ближнего форпоста? Судя по разномастному состоянию восставших мертвецов, некромант призвал павших за все времена: и недавно умерших, и выбеленных временем скелетов. Теперь услышать бы ответ на главный вопрос: кто и зачем натравил их на магов?
– Осторожнее!
Крик Мариона вывел Сиеллу из ступора. Гремя металлическим поясом, на нее накинулись мощи охотника. Специальные отметки на серебристых бляхах, охватывающих талию трупа, утверждали, что истребитель нечисти далеко не новичок в своем деле. Но даже профессионал не всегда может избежать встречи с более хитрой, чем он, зубастой тварью… Этого противника и следующих за ним магесса заклинанием быстро вмораживала в болото, лишая маневренности, затем сносила головы. Марион привычно прикрывал тыл.
Наступил момент, когда оглядываться по сторонам, проверяя, как справляются другие, больше не получалось, – гниляки и скелеты полезли из недр болота, словно из рога изобилия, мифического артефакта бога Жизни. Правая рука отказывалась держать меч, и магесса, убрав его в ножны, полностью перешла на заклинания. Замораживая или, наоборот, высушивая, она уничтожала ходячие трупы, гадая, когда же они закончатся. Неожиданные ощущения накатили внезапно. Жар. Покалывание кожи. Желание сбросить одежду… Сиелла, стиснув пересохшие губы, взглянула на свой защитный браслет – нанизанные на тонкий шнур речные жемчужины будто припорошило пылью. Магесса выругалась и переправила добрую порцию силы в сбоивший артефакт. Сладострастная истома покинула тело так же быстро, как и появилась. Не предупредить двух других стихийниц об опасности она не могла, поэтому что было мочи закричала:
– Рона! Шелли! Здесь камиец!
Гадать, какой демон сумел опорожнить магистерский амулет, долго не пришлось. Аташ спланировал на головы Вариора и Юлиана, рубавших скелетов посреди тропы. Мощный удар откинул огневика далеко в болото. И следопыт оказался один на один с демоном. Изогнутый клинок Аташа скрестился с простым мечом беглого жреца, случайно втянутого в разборки Братства.
Петер Воронов, уничтожая свою долю гниляков, боковым зрением старался проследить за боем камийца и Юлиана. Талант следопыта им еще понадобится, поэтому магистр приготовился броситься к нему на помощь, как только Аташ начнет брать верх. Да только поддержка не понадобилась – молодой воздушник вскоре заставил демона, не ожидавшего сверхъестественной ловкости от человека, отступить.
Когда из болота только полезли полчища гниляков, поднятые неизвестным некромантом, Альберт, не задумываясь, подал сигнал тревоги в форпост. Вызванные с заставы боевики появились хоть и не на много, но позже камийца. Слаженные четверки магов быстро и привычно уничтожали нечисть.
Однако перевес на стороне Братства был недолгим. К Аташу присоединились и другие союзники Эвгуста. Они, сбросив невидимость, выступили из-за деревьев, росших в конце болота, и вступили в бой с уставшими стихийниками.
Гниляки не трогали продолжающих скрываться под черными плащами ренегатов. Заклинания фиолетовых магов, казалось, их тоже не брали. Полупрозрачные, переливающиеся всеми цветами радуги щиты надежно окружали отступников, уберегая их от самых мощных чар.
Сиелла почти утратила надежду на победу – ее заклинания рикошетили от необычных щитов или вообще поглощались. Лишь для холодного оружия похожая на мыльные пузыри защита не становилась преградой. Но подобраться к капюшоноголовым ближе мешали гниляки. Превратив парочку назойливых скелетов в пепел, магесса интуитивно обернулась назад. И увидела "иглы тьмы", летящие в Мариона.
– В сторону!..
Хранитель ее не понял – и заклинание черными шипами вошло в его спину и проросло сквозь грудь.
– Нет!
Алая кровь верного друга безудержным фонтаном хлынула наружу, орошая болото, густо поросшее синикой.
– Марион! – еще не веря в произошедшее, истошно закричала стихийница. Она окаменела от шока. Забыла, где находится. К горлу подступил ком, мешающий дышать.
Прежде чем Лидо отвесил ей отрезвляющую оплеуху, в память навеки врезались стекленеющие глаза друга и капли его крови на осенних ягодах. Пустота смерти. И алое на синем…
Члены Братства не справлялись с горсткой отступников. Ренегаты без усилий сметали боевиков, явившихся на помощь с форпоста у Врат. Что же будет, когда против Дюжины выступит сам Эвгуст Проклятый?!
На глазах у Элевтийского "лезвие тьмы" четвертовало Марка, хранителя воздушников. Чуть в стороне загорелся, страшно взвыв, Тристан. А швырнувший в него огненным заклинанием демон раскатисто захохотал. Взлетая, Аташ схватил Шелли, бросившуюся на помощь землевику, и столкнул в топь еще двоих магов. Вырвавшаяся девушка вскоре также оказалась в болоте, и ей невероятно повезло, что похититель не успел набрать высоту.
Альберт не испытывал страха. Намного худшее чувство завладело им. Отчаяние. Это был конец. Ему. Дюжине. Всему Братству. Зубы мертвеца, вгрызшегося в плечо, вывели Верховного из ступора. И пока Элевтийский уничтожал наглого кусаку, отступники, пятясь, отошли в лес.
А затем над болотом засиял знак временного перемирия.
Глава 15
Ключевой момент
Окрестности Восточных врат, Северная империя,
74-й день пришествия Эвгуста Проклятого
Когда приспешники Эвгуста создали знак временного перемирия, Сиелла застонала от облегчения. Ее трясло от усталости и пережитых потрясений. Впрочем, отдыхала она недолго – несколько минут, пока члены Дюжины и горстка боевиков с форпоста переходили болото и располагались в лесу. Вели себя настороженно, готовясь в любой момент продолжить сражение, если перемирие окажется подлой уловкой.
Кто-то чистил одежду, кто-то лег на твердую землю, кто-то помогал раненым товарищам. Сиелла же, имея феноменально быстро пополняемый личный резерв, переходила от одного целителя к другому, щедро делясь силой. Истязание организма сверхчеловеческой нагрузкой позволяло забыться и не видеть мертвого Мариона, изрубленное "лезвием тьмы" тело Марка. Не слышать стоны обгоревшего до неузнаваемости Тристана, рыдания обезумевшей от магии камийца Шелли, которую пришлось связать, чтобы она не сбежала к одурманившему ее демону. Сидевшая рядом с подругой Рона еще держалась, но никто не знал, когда подействует призыв Аташа и на нее.
Еще, выкладываясь до потемнения в глазах, Иллиан меньше думала о Корине и других адептах, находящихся в заложниках черномага.
Несмотря на своевременную помощь боевиков, капюшоноголовые все же изрядно их потрепали. Братство не готовилось к возможным ловушкам противника, не ожидало, что среди союзников Эвгуста найдется сильный некромант, натравивший на них мертвецов, жаждущих живой плоти.
Погибших вблизи Грани всегда хватало. И десятки восставших едва не смели с лица земли растерявшихся стихийников. Два фиолетовых мага погибли, еще два временно не могли продолжать бой. Брюмель, хранитель Петера, пропал без вести, и что он вернется, большинство не верило. Боевиков, дежуривших возле Грани, полегла едва ли не целая застава.
Над поляной продолжал зеленым пульсировать знак перемирия, но от капюшоноголовых никто не спешил вступать в переговоры, впору решить, что подаренная ими передышка – очередная ловушка проклятого отступника. И когда душевное напряжение стихийников достигло апогея, от лагеря ренегатов отделилась темная фигура. Сам Эвгуст вступил в круг света под зависшим в воздухе знаком. От Дюжины вышел Альберт Элевтийский.
– Рад приветствовать верхушку Братства, хоть и не в полном составе. – Голос человека в ритуальной маске агграсских некромантов звучал хрипло, как и в день подпитки Северных врат. – Попытку насытить Грань альтернативным способом без ключей я должен расценивать как отказ присягнуть мне на верность? Прискорбно и предсказуемо. Я просчитал ваши шаги и подготовился к такому повороту событий. Даже если вы сумеете отбить учеников, понадобится не меньше седмицы, прежде чем найдете замену погибшим хранителям, а стрелки часов не стоят на месте…
Каждый из присутствующих на поляне понимал, что проклятый прав.
– Но у вас есть выход.
– Дюжина не присягнет тебе, ренегат, – бледный от потери крови Альберт возразил просто, без обычного своего пафоса.
Неподвижную руку землевика на весу удерживала импровизированная повязка из чьего-то шейного платка. Магистр не позволил Лавджою обстоятельно заняться раной и теперь рисковал потерять левую конечность, если в ближайшие часы не получит необходимое лечение. Укусы гниляков не только причиняли боль, но и провоцировали гангрену.