- Но зачем? Почему они это сделали? - запинаясь, проговорил Шарп. - Его лицо осунулось и посерело, черты исказили страх и отчаяние: - Хэмфрис, помогите мне, прошу вас…
- Вы действительно не помните о произошедшем? Никаких воспомниний, даже смутных?
- Да нет же!
- И даже где это могло произойти, не помните?
- Нет! - У Шарпа задергалась щека. - Они пытались убить меня - и они меня убили! Убили с концами!
Он попытался приподняться и застонал:
- Да нет же, ничего похожего со мной не случалось! Я бы помнил! Это чужое, фальшивое воспоминание - мне взломали мозги!
- Оно не фальшивое. Оно вытесненное, - твердо ответил Хэмфрис. - Оно было вытеснено в глубины подсознания, поскольку причиняло боль. Это вид амнезии - только такие подавленные воспоминания просачиваются в сознание опосредованно - в виде вот таких фобий. Но как только вы все это вспомните…
- А что, мне нужно снова это пережить? - взвизгнул Шарп. - Вы что, опять меня под эту чертову лампу посадите?
- Этот опыт нуждается в осознании, - строго сказал Хэмфрис. - Но не весь и не сразу. На сегодня, пожалуй, хватит.
Шарп облегченно вздохнул и устало поник в кресле.
- Спасибо, - слабым голосом выговорил он.
Потом ощупал лицо, руки и тихо сказал:
- Подумать только, я столько лет носил это в себе. А оно меня пожирало изнутри…
- Фобия должна ослабеть, - утешил его психоаналитик, - как только вы сумеете справиться с воспоминаниями об этом инциденте. Мы уже многого достигли, теперь мы знаем ваш истинный страх в лицо. Итак, речь идет об избиении, о нападении профессиональных убийц. Видимо, бывших солдат - в послевоенные годы они сбивались в банды. Я помню это время.
Судя по выражению лица, Шарпу полегчало.
- Ну теперь-то понятно, почему я так боюсь упасть. Учитывая, что со мной сделали.
И он, все еще дрожа, попытался встать.
И тут же издал пронзительный жалобный крик.
- Что случилось? - Хэмфрис подскочил и схватил его за руку.
Шарп отпрыгнул, зашатался - и безвольно упал в кресло.
- Что с вами?
На лице Шарпа изобразилась мученическая гримаса:
- Я не могу встать!
- Что?
- Я не могу подняться на ноги.
И он жалобно уставился на аналитика с болезненным ужасом во взгляде.
- Я… я боюсь, что упаду. Доктор, я теперь даже на ногах стоять не могу!
Некоторое время они оба молчали. Потом, уткнувшись глазами в землю, Шарп прошептал:
- Я, собственно, поэтому к вам и пришел. Потому что у вас кабинет на первом этаже. Забраться повыше меня просто не достало…
- Нам придется снова прибегнуть к лампе, - сказал Хэмфрис.
- Я понимаю. Но мне страшно. - Вцепившись в подлокотники кресла, он продолжил: - Но вы делайте все, что нужно. Другого выхода нет, я понимаю. Я все равно выйти из кабинета не сумею. Хэмфрис, оно убьет меня, я умру!
- Нет. Не умрете.
И Хэмфрис снова подкатил к нему лампу.
- Мы вас вылечим. Постарайтесь расслабиться. Старайтесь ни о чем не думать.
Щелкнув выключателем, он тихо добавил:
- В этот раз мы не станем возвращаться к травмирующему событию. Мне нужны воспоминания до и после него - контекст. Более обширный участок вашего прошлого.
Пол Шарп спокойно шел по снегу. Дыхание вырывалось блестящими клубочками пара. Слева тянулись выщербленные руины - некогда они были зданиями. Под снегом они казались симпатичными, даже красивыми. На мгновение он остановился, чтобы полюбоваться пейзажем.
- Интересно, да? - сказал один из сопровождавших его исследователей. - Там может оказаться все, что угодно. В буквальном смысле.
- А ведь красиво, правда? - заметил Шарп.
- Видите тот шпиль?
И молодой человек поднял руку в толстой перчатке - полевые исследователи ходили в спецкостюмах с защитными свинцовыми пластинами. Они с товарищами только что вылезли из воронки, в которой сохранялся высокий радиационный фон. Буры аккуратно лежали на земле.
- Это церковь. Была, - сообщил он Шарпу. - Очень даже милая, судя по развалинам. А вон там… - и ткнул в бесформенную кучу обломков, - раньше была мэрия.
- Прямого попадания город избежал? - спросил Шарп.
- Одна бомба упала справа, другая слева. Хотите, спуститесь с нами, осмотрите находки. В воронке справа…
- Нет, спасибо. - Шарп даже отшатнулся. - Сами там ползайте…
Молодой эксперт с любопытством взглянул на Шарпа, но тут же сменил тему разговора:
- Если обойдемся без неожиданностей, к очистке почвы можно приступить прямо со следующей недели. Сначала, конечно, нужно бы шлак вывезти. Он уже растрескался - видите, тут трава проросла, плюс он сам собой разлагался. На выходе получилось много полуорганического пепла.
- Отлично, - с удовлетворением заметил Шарп. - Приятно, что здесь снова отстроят город. Не вечно же ему стоять в развалинах.
Эксперт поинтересовался:
- А как оно было, ну, до войны? Я ведь не застал те времена - родился уже после того, как пошли бомбить все подряд.
- Ну, - сказал Шарп, оглядывая занесенные снегом поля, - здесь раньше было много плодородной земли. Активно развивалось сельское хозяйство. Выращивали грейпфруты, к примеру. Аризонские грейпфруты. А вон там стояла плотина Рузвельта.
- Да, - кивнул эксперт. - Мы нашли ее развалины.
- Здесь выращивали хлопок. Плюс - салат, люцерну, виноград, оливки, абрикосы. Мы как-то с родителями проезжали через Финикс, и больше всего мне запомнились эвкалипты.
- Да уж, прошлого не вернуть, - со вздохом отозвался эксперт. - И что это за штука - эвкалипты? Я о таком даже не слышал…
- В Соединенных Штатах они больше не растут, - сказал Шарп. - В Австралию надо ехать, чтоб на такое посмотреть.
Хэмфрис слушал и быстро черкал в блокноте - конспектировал.
- Так, - наконец сообщил он, громко и отчетливо. И со щелчком выключил лампу. - Шарп, очнитесь.
Тот помигал и с недовольным ворчанием открыл глаза.
- Да что такое…
И попытался приподняться. Потом зевнул, потянулся и невидяще огляделся вокруг.
- Что-то такое про восстановление. Я руководил командой экспертов. Говорил с каким-то парнишкой.
- А когда начались восстановительные работы в районе Финикса? - спросил Хэмфрис. - Похоже, это жизненно важная информация для этого отрезка времени и пространства.
Шарп непонимающе нахмурился:
- Мы еще не занимались Финиксом. Это все еще на уровне проекта остается. Возможно, следующим летом начнем работу, а что?
- Вы уверены?
- Ну да. Уж в чем-чем, а в рабочей информации я не путаюсь.
- Мне придется снова отправить вас назад, - проговорил Хэмфрис и потянулся к лампе.
- А что, случилось что-то?
Лампа ярко вспыхнула.
- Расслабьтесь, - резко приказал Хэмфрис - пожалуй, даже резковато для специалиста-психолога.
Спохватившись, он, тщательно выговаривая слова, сказал:
- Мне нужна более широкая перспектива. Поэтому мы посмотрим, что случилось незадолго перед тем, как в Финиксе начались восстановительные работы.
Дешевая кафешка в деловом районе города. Двое мужчин сидят за столом друг напротив друга.
- Извини, - нетерпеливо выговорил Пол Шарп, - но мне пора. Работа ждет.
И он одним глотком осушил остатки эрзац-кофе в чашке.
Высокий худой мужчина напротив аккуратно отодвинул пустые тарелки и, откинувшись на стуле, неспешно раскурил сигару.
- Вот уже два года, - не скрывая раздражения, проговорил Джиллер, - ты увиливаешь от ответа. Мне надоели твои отговорки.
- Отговорки? - Шарп пожал плечами и встал из-за стола. - Что-то я не совсем понимаю, о чем ты.
- А то я не знаю, что вы примериваетесь к местности, перспективной с точки зрения сельского хозяйства. К Финиксу. Так что не надо мне рассказывать, что вы чисто промышленные районы восстанавливаете. Ты вообще представляешь, как живется всем этим людям? На что они живут? Ты что, не можешь им вернуть фермы и землю?
- Что за люди? Ты о чем?
Джиллер зло выговорил:
- Какие люди? Из Петалумы люди, вот какие. Так вокруг воронок и живут. Во времянках.
Шарп удивился. Но не сильно. И пробормотал:
- А я и не знал, что там кто-то остался. Думал, все переехали в восстановленные районы. В Сан-Франциско. Или в Сакраменто.
- Ну конечно. Тебе ведь не до подаваемых прошений. Ты их даже не читаешь, - тихо сказал Джиллер.
Шарп густо покраснел:
- Нет! Не читаю! А что, должен? Какая разница, живут там люди среди шлаковых завалов или нет? Пусть уезжают! Нечего там делать. Забудьте об этой земле.
И он добавил:
- Я вот уехал - и забыл.
Джиллер ответил - спокойно-спокойно:
- А если бы работал на той земле - не уехал бы. Если бы поколения твоих предков на той земле работали. Видишь ли, в земле ковыряться - не то же самое, что аптеку держать. Аптеки - они по всему миру одинаковые.
- Фермы тоже.
- Нет, - бесстрастно отозвался Джиллер. - Твоя собственная земля, земля, которой владеет твоя семья, - она всегда уникальна. И мы останемся жить на своей земле - до тех пор, пока не помрем. Или пока ты не решишь, что пора начать в Петалуме восстановительные работы.
Машинально перебирая счета, он добавил:
- Мне жаль тебя, Пол. У тебя корней нет, вот что. А у нас - есть. И мне очень жаль, что не получилось тебя убедить.
И он полез в карман пальто за бумажником. Потом вдруг спросил:
- Ты когда сможешь туда вылететь?
- Вылететь? - вздрогнув, переспросил Шарп. - Никуда я не полечу, с чего ты взял?..
- Ты должен вернуться и увидеть город. Как ты можешь поставить на нем крест, если не посмотрел людям в лицо? Не увидел, как они живут?
- Нет, - жестко ответил Шарп. - Никуда я не полечу. А чтобы принять решение, мне вполне достаточно отчетов.
Джиллер подумал и заявил:
- Ты все равно полетишь.
- Только через мой труп!
Джиллер медленно покивал:
- Возможно, что и так. Но полетишь. Мы хотим посмотреть тебе в глаза. А ты посмотришь в наши. И тогда посмотрим, хватит ли тебе мужества делать то, что ты с нами делаешь.
Он вытащил из кармана карманный календарик и процарапал галочку напротив даты. Бросил его на стол перед Шарпом и сообщил:
- Я отметил число. В этот день мы заедем за тобой - прямо на работу. У нас есть самолет - мы на нем часто туда-сюда летаем. Судно принадлежит мне. Хорошее, не бойся. Скоростное.
Весь дрожа, Шарп вгляделся в календарик. А через плечо бормочущего, расплывшегося в кресле пациента, на дату посмотрел Хэмфрис.
Так и есть. Травматическое, вытесненное переживание Шарпа не относилось к его прошлому опыту.
Причиной одолевавшей Шарпа фобии послужило не прошлое, а будущее событие. Прослушанный разговор должен был состояться лишь через шесть месяцев.
- Можете встать на ноги? - спросил Хэмфрис.
Пол Шарп слабо пошевелился в кресле.
- Я… - начал было он.
А потом осекся и замолчал.
- На сегодня хватит, - успокаивающе покивал Хэмфрис. - Тяжелый опыт, согласен. Но я хотел вскрыть воспоминания, отстоящие от момента травмы. Должно было помочь.
- Я чувствую себя получше.
- Попытайтесь встать.
Хэмфрис подошел к креслу и замер в ожидании. Пациент, пошатываясь, поднялся.
- Ух ты, - выдохнул Шарп. - Отпустило. А что там было? В последний раз? Я с кем-то в кафе сидел. Да, точно, с Джиллером.
Хэмфрис подхватил со стола рецептурный бланк.
- Я вам кое-что полезненькое пропишу. Легенькое такое. Ма-ахонькие такие, кругленькие белые таблеточки. Будете принимать по одной каждые несколько часов - и ваша жизнь станет гораздо приятнее, уверяю.
Он быстро нацарапал рецепт и протянул бумажку пациенту:
- Отдохнете, расслабитесь. Опять же, напряжение как рукой снимет.
- Спасибо, - тихо-тихо, почти неслышно выдохнул Шарп. А потом вдруг спросил: - А много я навспоминал, док?
- Прилично, - строго ответил психиатр.
Чем он мог помочь Полу Шарпу? Ничем… Бедняге оставалось жить от силы полгода - а уж потом Джиллер за него возьмется. И ведь жалко, сил нет: Шарп ведь хороший парень, честный, совестливый, трудолюбивый чинуша. Он просто выполняет свой долг - так, как его понимает.
- Так что вы думаете по… моему поводу? - жалко спросил Шарп. - Это… излечимо?
- Я… попытаюсь вам помочь, - ответил Хэмфрис, отводя взгляд. - Но… у этой травмы очень глубокие… корни.
- Да, инцидент же остался далеко в прошлом, проблема застарелая, - скромно пробормотал Шарп.
Он стоял рядом с креслом - казалось, он убавил в росте. Выглядел он покинутым и несчастным - куда девался важный начальник? На его месте дрожал оставшийся наедине с личными страхами индивидуум. Беспомощный и жалкий.
- Я бы… я был бы вам очень признателен. За помощь. Если фобия станет развиваться… кто знает, чем это все может закончиться!
Хэмфрис вдруг спросил:
- А вы не думали над тем, чтобы пойти Джиллеру навстречу?
- Я не могу! - ответил Шарп. - Это будет неправильно. Нельзя идти навстречу частным просьбам. Это мое твердое убеждение.
- Нельзя идти навстречу даже просьбам земляков? Друзей? Соседей, пусть и бывших?
- Я просто делаю свою работу, - пожал плечами Шарп. - И я должен быть объективен, при чем тут мои предпочтения и прошлое…
- Вы… хороший человек, - вдруг ни с того ни с сего сказал Хэмфрис. - Мне очень жаль…
Тут он вовремя спохватился и замолк.
- Жаль? Почему жаль? - Шарп, механически переставляя ноги, уже двигался к двери. - Вы мне уделили очень много времени. А я ведь понимаю - у психоаналитиков график плотный. Но… а когда мне снова прийти? В смысле… мне же нужна еще одна консультация, правда?
- Приходите завтра, - сказал Хэмфрис и повел пациента из кабинета в коридор. - В это же время, если вам удобно.
- Ох, большое спасибо, - с облегчением вздохнул Шарп. - Я вам так признателен, доктор.
Вернувшись в кабинет, Хэмфрис плотно притворил дверь и направился к письменному столу. Снял трубку и дрожащими пальцами набрал номер.
А когда его соединили с Агентством по делам граждан с особыми способностями, коротко приказал:
- Соедините меня с кем-нибудь из врачей.
- Здравствуйте, я - Керби, - вскоре послышался в трубке деловой, уверенный голос. - Из отдела медицинских исследований.
Хэмфрис быстро представился и перешел к делу:
- У меня тут есть один пациент, - сказал он. - Похоже, он провидец. Но талант не проявлен, находится в латентной стадии.
Кирби, судя по интонации, очень заинтересовался информацией:
- А откуда он?
- Из Петалумы. Графство Сонома, к северу от залива Сан-Франциско. К востоку от…
- Спасибо, мы в курсе, название и впрямь знакомое. Несколько наших провидцев родом оттуда. Золотая жила эта Сонома - в смысле, для нас.
- Значит, я по адресу обратился, - с облегчением ответил Хэмфрис.
- Когда ваш пациент родился?
- Когда война началась, ему было шесть.
- Эх, - разочарованно протянул Керби. - Нет, такой дозы недостаточно. Его талант провидца не разовьется в полной мере. А мы только с полностью раскрывшимися способностями работаем.
- Вы хотите сказать, что не сможете помочь в этом случае?
- Латентных - в смысле, людей, у которых есть лишь намек на талант, - гораздо больше, чем реальных носителей. И у нас нет времени заниматься ими. Поищите хорошенько - и таких, как ваш пациент, с дюжину найдется. Несовершенный, слабый талант нам не нужен. К тому же для самого человека от него никакой пользы, одни неприятности.
- Да уж, неприятностей у моего пациента выше крыши, - язвительным тоном отозвался Хэмфрис. - Его ждет смерть от рук убийц - все это случится буквально через несколько месяцев. И у него с детства страшные предчувствия по этому поводу. И чем ближе событие, тем сильнее проявляются фобийные реакции.
- Так он не знает, что проблема локализована в будущем?
- Нет, речь идет о сугубо подсознательных реакциях.
- Ну, в подобных обстоятельствах, - задумчиво проговорил Керби, - возможно, так даже лучше. Дело в том, что подобных событий практически невозможно избежать. Даже если он узнает - все равно ничего изменить не сможет.
Доктор Чарльз Бамберг, психиатр, уже собирался уходить, когда увидел в приемной человека.
"Как странно, - подумал Бамберг. - Ко мне вроде больше никто не записывался".
Открыв дверь полностью, он вышел в приемную.
- Вы ко мне?
Человек, сидевший в кресле, выглядел очень худым. Худым и высоким. Завидев Бамберга, он принялся торопливо тушить сигару. Его рыжеватый плащ явно повидал лучшие времена.
- Д-да, я к вам, доктор.
И он неуклюже поднялся.
- Вы записывались на прием?
- Увы, нет. - И он с мольбой во взгляде поглядел на психиатра. - Но я выбрал вас… - тут человек смущенно улыбнулся, - ну… потому что у вас кабинет на верхнем этаже.
- На верхнем этаже? - заинтересованно переспросил Бамберг. - А при чем тут моя приемная?
- Ну… дело в том, док, что я себя наверху намного спокойнее чувствую.
- Вот оно что… - отозвался Бамберг.
"Навязчивые желания, - сделал про себя вывод доктор. - Замечательно".
- Ну-с, - сказал он вслух. - И когда вы подымаетесь повыше, как вы себя чувствуете? Лучше?
- Не лучше, - покачал головой человек. - Могу я зайти? У вас найдется минутка?
Бамберг посмотрел на часы.
- Ну хорошо, - согласился он и пропустил пациента в кабинет. - Присядьте и расскажите, что вы чувствуете.
Джиллер с благодарным вздохом опустился в кресло.
- Это мешает мне жить, сильно мешает, - торопливо, дергая щекой, выговорил он. - Лестницу вижу - и сразу невыносимо хочется подняться. На самолетах тоже полетать безмерно тянет - я и летаю. Постоянно. У меня даже собственный есть. Позволить себе не могу, но вынужден.
- Вот как, - проговорил Бамберг. - Ну, - с теплой улыбкой продолжил он, - все не так уж плохо, правда. Желание навязчивое, да, но не смертельное, согласитесь.
Джиллер беспомощно пробормотал:
- А когда я забираюсь наверх… - Тут он жалобно сглотнул, но темные глаза нехорошо вспыхнули. - Доктор, стоит мне оказаться наверху - ну, в офисном здании или там на моем самолете, - как я сразу испытываю другое навязчивое желание.
- Какое же?
- Я… - Джиллера передернуло. - Мне невыносимо хочется толкаться. Подталкивать.
- Толкать… людей?
- Да. К окнам. Чтобы выбросить.
И Джиллер показал, как и куда выбросить.
- Что мне делать, доктор? Я боюсь. А вдруг кого-нибудь убью? Человечка какого-то мелкого я как-то толкнул. А однажды - девушку. Она стояла впереди меня на эскалаторе. А я ее… пихнул в спину. Она упала и поранилась.
- Вот как, - покивал Бамберг.
Наверняка подавленная агрессия, подумал он. Причем на сексуальной почве. Обычный случай.
И он потянулся к лампе.
1959