Я вышел из дома. Сосало под ложечкой. Лишь теперь соизволил пристальнее вглядеться в Тартуское шоссе. Трамваи стояли, где попало, как и машины. Некоторые из них влепились в стоящие перед ними, но, судя по всему, не на скорости. Скорее, это похоже на дружескую встречу заднего с передним. Один Опель с финскими номерами уткнулся в дорожный знак. Заглянул в салон. На переднем сидении раскрытая карта Таллинна, сзади пустые детские сидения, между ними две потрепанные куклы Angry Birds. Прошел мимо младенческой коляски. Вернулся. Осторожно отстегнул полог. Пусто. Одна лишь погремушка с обсосанным кончиком. Взял ее, потряс и вздрогнул. Какой громкий звук! Огляделся. Нереальная тишина, словно находишься в вакууме. Прислушался. Хотел прикрыть глаза, но почему-то не хватило духа. Обуял смертный ужас. Город есть, дома есть, трамваи и машины есть, а звуков нет. Снова взял погремушку и тихонько пошевелил ею, так, что смог различить даже перемещение отдельных горошин. Постепенно наращивал темп, крутясь при этом на все 360 градусов. Треск нарастал, где-то в недрах глотки родился низкий звук "Аааааааааа…". Я поднял пластмассовую игрушку над головой, все интенсивнее размахивая ею. "АААААААА…". Голос набирал силу и больно распирал грудь, словно вешние воды, стремящиеся снести плотину. "АААААНА-А-ПОООМОЩЬ!".
И вновь тишина. Нонсенс. В таком безмолвии запросто можно чокнуться. Сунув погремушку в карман, я затопал дальше. Хоть какой-то звук.
Для разнообразия шагал по проезжей части дороги, но все же изредка поглядывал назад. Упорный оптимизм светофоров казался только что не смешным. Если во всем мире вдруг прекратится жизнь, где-то обязательно найдется какой-нибудь бравый и самоотверженный светофор. Порядок должен быть, черт его побери.
Это навело меня на мысль об электричестве. Может, стоило бы позвонить на Нарвскую электростанцию? Наверняка там перед главным пультом управления клюет носом какой-нибудь сонный техник, которого, как и меня, несправедливо обошло стороной тотальное исчезновение. Отыскал в интернете номер энергетической фирмы, но, позвонив туда, вновь вынужден был выслушивать эту механическую музыку, примитивная и бесконечно повторяющаяся мелодия которой уже через минуту-другую лишается всей своей фальшивой бравурности, погружая тебя в липкую черную меланхолию. Почему музыка? Почему бы не литература? Я готов выслушать полное собрание сочинений Таммсааре, раз вы не желаете обслуживать меня. Но прошу, только не надо измываться надо мной при помощи этого романтичного саксофона.
6 июля
Взвесив сложившееся положение, я решил временно переселиться в торговый центр Ülemiste. Переселение – это, пожалуй, сильно сказано, но, во всяком случае, сегодня я прибыл сюда с лэптопом, мобильником и велосипедом. Понятия не имею, как долго это продлится. Наверняка скоро они все же вернутся. Надеюсь, что очень скоро.
В центре видимых изменений не было. Гостеприимно распахнувшись, входные двери продемонстрировали свою широченную улыбку. Я не стал упираться, прошел, и двери закрылись у меня за спиной. Я очутился в брюхе кита.
Свет был повсюду, галопировали эскалаторы, как сбросившие наездников кони, два этажа, под завязку набитые товарами со всей планеты, терпеливо ждали осуществления сделок купли-продажи, как ждут женихов юные девственницы. Я обнаружил, что забыл дома кошелек. Так что здесь эта свадьба для меня отменяется, к сожалению.
Потопал в Rimi. Пиццы уже не выглядели товаром первой свежести. Хлеб и булки утратили обычную угодливую мягкость, показывая для разнообразия более твердые грани своего характера. Я прошел в подсобные помещения, где наткнулся на гигантскую кухню. Отыскал самую маленькую кастрюлю, которая все равно оказалась слишком большой, и поставил ее на плиту. Принес из торгового зала сметану и пачку пельменей. Их я хотя бы варить умею. Наелся. Взяв парочку банок Red Bull, поехал наверх в мебельный салон. Нашел кровать с подходящим для себя матрасом, растянулся на нем, открыл лэптоп и вздремнул.
Интересно, сколько мне придется вот так, в одиночестве жить здесь? Неделю? Дольше? К телефону я больше не прикасался. От этого количества звонков без ответов может съехать крыша. Послонялся по магазинам. Сменил рубашку, белье и носки. Позавчерашние кроссовки были еще вполне свежими. Грязное белье кинул в мусорник. Опробовал все рулы, но, положа руку на сердце, ни одна по– настоящему не воодушевила. Зашел в Euronics, где прихватил DVD-проигрыватель и самый большой LED-экран, затем набрал в Jysk’е охапку подушек, в Rimi загрузил тележку экзотическим пивом и двумя десятками пачек чипсов, а также приволок за собой ближайшую стойку на колесах с кассетами. Осмотрел футляры фильмов со скидками. Главным образом древняя бодяга, о которой я и слыхом не слыхивал. Открыл банку пива Corona и вставил одну из кассет с Томом Хенксом в главной роли. Оказалось, что герой фильма, работавший в одной курьерской фирме, выжил в авиакатастрофе и очутился на необитаемом острове, где ему пришлось начать жить практически без ничего. Единственным его товарищем был волейбольный мяч, которого герой назвал Вильсоном. Прошло четыре года, прежде чем Хенкс смог вернуться к людям.
Четыре гребаных года…
7 июля
Надо что-то делать. Как поступает нормальный молодой человек, в один прекрасный летний день обнаруживший, что находится в пустом городе? Отправляется на поиски живых существ. И уже не важно – ему подобных или совсем других. Полное одиночество человеку чуждо. Он просто не может быть один, вот не может и все тут.
Запихал в рюкзак (Sportland) двухлитровый Sprite (Rimi), четыре Snickers’а (R-Kiosk) и бинокль (какая-то лавочка охотничьих принадлежностей с затейливым названием) и прыгнул в седло. Спустился по Тартускому шоссе к центру. То и дело тормозил и прислушивался. Все звуки, похоже, исходили только от меня. На перекрестке с улицей Лийвалайя встал посреди дороги, бросил взгляд налево, затем направо, взглянул вверх и заорал во всю глотку: "СТО-ОКМАНН!!!". Не знаю, на что я надеялся. Что из-за какого-нибудь угла выползет рассерженный бомж и, прижав палец к губам, потребует замолчать, расшумелся, мол, кретин, не видишь что ли, все спят?
Поехал мимо Kaubamaja. Створки стеклянных дверей похотливо распахивались, словно челюсти плотоядного растения. Заглянул внутрь. Работал эскалатор, из динамиков бархатный женский голос зазывал на третий этаж, где можно познакомиться с новыми тефлоновыми сковородками. Но это было совсем не тем знакомством, в котором я сейчас нуждался.
Автоматически открылись двери и в Swissotel’е. Слез с велосипеда и зашел в просторный лобби-бар, крикнул с надеждой в голосе: "В здании заложена бомба!". На стойке бара стоял недопитый стакан с пивом, в нем плавала дохлая муха.
Поехал дальше. В одном из троллейбусов увидел открытые двери. Вошел, заглянул за каждое сидение, в кабине водителя долго жал на скрипучий сигнал – ничего.
Ворвался в контору Swedbank’а, ударом ноги опрокинул аппарат электронной очереди, прыгнул с ногами на кресло, чтобы отовсюду было видно, и угрожающе проорал: "Это ограбление!". Но никто не отреагировал. Перескочив через ближайший стол теллера, попытался открыть ящик с деньгами. Проклятье, заперт,! Поковырялся ножницами, попробовал открыть дыроколом. Какого черта, для кого вы держите эти сраные деньги? Совершенно бессмысленное скопидомство. В конце концов, схватил стул и лупил им по ящику до тех пор, пока тот не вывалился, и на пол в большом количестве посыпались разноцветные бумажки. Подобрав, сколько смог, посмотрел прямо в камеру видеонаблюдения и повторил: "Ограбление!". Тишина. Почувствовал, что на моем лице, да и во всем облике, невольно появляется умоляющее выражение. "Ну, правда же, ограбление!". Глазок объектива безучастно следил за мной. Как деньги, так и налетчик оставили его совершенно равнодушным. Я шмыгнул носом и в отчаянии признался прямо в камеру, что живу в торговом центре Ülemiste, и если они захотят меня арестовать, то днем я, скорее всего, брожу по дому, зато ночью меня всегда можно найти на втором этаже в водяной постели мебельного салона. На всякий случай продиктовал им номер своего мобильника. Идя к выходу, чуть было не выбросил деньги, но, к счастью, в последний момент сообразил, что роль грабителя надо сыграть до конца. Налет должен оставаться настоящим налетом. Просто так, по пустяковому поводу полиция и ног со стола не спустит.
Въехал в Solaris через южную сторону и выехал с другой стороны. Ничего не скажешь, эти двери с фотоэлементом весьма удобны, даже с велосипеда слезать не обязательно. Здесь все то же: пустые эскалаторы, экраны с рекламой Sony, откуда-то сверху – видимо, из кинозала – автоматные очереди, взрыв и героический смех главного действующего лица. Звезда категории "А", 20 лямов за ленту. Когда раскурочу все ящики во всех банковских конторах, стану таким же богатеем.
Притормозил в парке Таммсааре. Прислонив велик к памятнику, присел рядом с Антоном Хансеном. Сидели там с мэтром на скамейке как два несчастных кавалера, явившихся на свидание вслепую. Смотрели в разные стороны – я в будущее, он, очевидно, в прошлое. Я сжевал батончик шоколада и выпил лимонад. Вторую шоколадку оставил ему и двинул дальше. Сперва по трамвайным путям, когда они закончились, по проезжей части, попеременно – то в правильном ряду, то по встречной полосе.
Около Русалки остановился как вкопанный. Любой бы остановился. Прямо за спиной ангела, вжавшись боком в берег и немного накренившись, стоял гигантский круизный лайнер. То еще зрелище! Судно казалось совершенно целым, просто стояло в очень неподходящем месте в несколько неправильной позиции. Обшарил его в бинокль, но никаких признаков жизни не обнаружил. Роскошный бассейн на верхней палубе из-за крена наполовину вытек, шезлонги в беспорядке валялись вдоль релинга. Там-сям виднелись стаканчики (из некоторых торчали соломинки), косынки, книжки, журналы, сумочки, шлепанцы, игрушечные ведерки. На корме вяло шевелился флаг какого-то незнакомого мне государства. Оранжевые спасательные плоты нетронутыми висели по бортам. Вопреки общей тревожной атмосфере, от океанского исполина веяло вечным покоем и полным безразличием. Белый лайнер назывался "Princess Liberty". Ну, вот, теперь ты, принцесса, свободна от постоянной круговерти. Сошла с тяжкого круга жизни. Не придется больше ходить из порта в порт, возя на своем горбу и развлекая толпы все новых и новых курортников в шлепках.
Поехал вдоль моря дальше. В пиритаском Selver’е взял два яблока, сходил на пляж, поплавал, немного позагорал, пока внезапно не почувствовал, что еще немного – и сдохну от голода. Прямо невмоготу стало. Перед глазами маячили холодное пиво и пожаренные с луком котлеты. Домой, хочу домой. Вскочил в седло и направился в сторону торгового центра Ülemiste.
8 июля
Седьмой день одиночества. Сходил под душ в женской раздевалке. Там мне нравится больше, чем в мужской. Вроде как попросторнее. О чистоте и говорить нечего. Потом решил глубже окунуться в свое новое жилище. Спустился в гипермаркет Rimi и тут же понял, что придется немедленно засучить рукава. Прилавки с полуфабрикатами и готовой едой забродили в полный рост. Карнавал бактерий и плесени набирал бешеную силу. Воздух полнился новыми ароматами. Далеко не самыми приятными. Подкатив тележку, стал кидать в нее испорченные продукты. Она наполнилась с невероятной скоростью. Перевоплотившись в носильщика, подвез к прилавкам целый поезд из тележек. Как там, в детской песенке? Поезд едет чух-чух-чух, а машинистом на поезде глиняная свистулька и этот утенок-свистулька под мерный стук колес задремал в своей кабине. Хрена лысого он здесь уснул бы, в такой-то вони.
Начал с мясных рядов и полуфабрикатов. Колбасы, ветчины, паштеты, холодец, котлеты, рубленые рулеты – длинные и короткие (народ их называет еще "фальшивыми зайцами"), рыба в тесте, жареная салака, фаршированная паприка, жареная печенка, куриные грудки, охлажденные куриные ножки и окорочка, куриные ножки-гриль, окорочка-гриль, охлажденное филе из куриных грудок, крылышки-гриль, курица-гриль вместе с крылышками, ножками и ляжками (в неразобранном виде, короче), ростбиф из кого-то, свиное филе, вырезки, шейный карбонад, шашлыки в разных маринадах – со вкусом кефира, йогурта, чили, кавказские, мексиканские, из говядины и телятины (пропущенные через одну мясорубку мать и сын или отец и дочь, или вся славная коровья семейка), гуляш, беф-строганов, плов с бараниной, баранина без плова, макароны по-флотски, сосиски с повышенным содержанием мяса, сосиски практически без мяса, сосиски с сыром, сосиски с сыром и кетчупом (вау! почему бы тогда уже не с картофельным салатом и рулоном туалетной бумаги?), копченые сардельки, сардельки для всей семьи, сардельки для всего рода, для всего народа, сардельки для ООН, мужественные мясные шарики, женственные – да еще какие! – бифштексы, километры колбасок-гриль, гриль-ребрышки для барбекю, американские цыплята-гриль. Девять переполненных с горкой тележек.
Теперь к рыбному отделу. Соленый лосось, соленая форель, соленый сиг, разделанная щука, филе окуня, филе тиляпии, филе пангасиуса, свежий лосось, свежая форель, свежие устрицы (хрена, вам, свежие!), морской окунь горячего копчения, треска, хек, лосось горячего копчения, лосось холодного копчения, скумбрия холодного и горячего копчения, лещ горячего копчения, угорь холодного копчения, селедка, селедка, селедка – брр! Три полных тележки тухлой рыбы. Приятного аппетита!
Набитая под завязку тележка сомнительных сыров. Потянуло блевать. Выпил пива.
Отсек фруктов и овощей. Коричневые сморщенные бананы (как говешки на карнавале самбы, с наклейками Chiquita), слипшиеся гроздья винограда, помидоры в серых пятнах, мягкие огурцы, скользкие мандарины, увядшие листья салата, заплесневелые шампиньоны. Семь полных тележек. Сохранились лишь картофель, лук, чеснок да яблоки. Что за чудо природы такое – эти яблоки? Выпил яблочного сидра.
Тортов, пирожных, пирожков, пицц и всяческих сладостей – пять тележек. Всех сортов и видов хлеб, сепик, булки, крендели, штрицели – шесть полных тележек.
Молочный отдел. Спаси, Господи! Все эти раздувшиеся тетрапакеты просто молили о спасительном уколе иглой, молоко в пленочных пакетах, разный кефир, сметана, творог, чудодейственные йогурты, полные живых бактерий (сколько же за прошедшую неделю новых поколенией в них вывелось – в кромешной-то темноте закупоренных стаканчиков?), отвратные сырочки, пудинги, сливки жирные для взбития, кофейные сливки, домашний сыр, соусы-дип, творожные кремы с вареньем, творожные кремы с киселем, неподслащенный, безвкусный йогурт, который наверняка уже имеет невероятный вкус. Ммм… Девять тележек плюс шесть европоддонов из подсобок.
Подвел промежуточные итоги: 36 полных тележек невостребованных белков, углеводов и жиров.
Взяв с собой пару пива, отправился в заднюю часть центра. Уселся на эстакаду (моя летняя терраса), подставился солнышку, раздумывая при этом, куда девать весь этот кошмар. Один зеленый контейнер величиной с кузов рефрижератора стоял в соблазнительной близости, но мне понадобилось изрядно времени, прежде чем я смог отгадать самую главную загадку – каким образом и через что засовывать туда мусор. Наконец, выяснил, что делается это изнутри здания, через открывающийся прямо в контейнер люк. С помощью висящего на стенном кабеле пульта, я открыл люк, но моментально закрыл. Вонь была – хоть стой, хоть падай. К счастью, в аптеке нашлась марлевая повязка.
Трудился несколько часов без продыху. Подкатывал тележку к контейнеру, открывал пультом люк, поспешно заталкивал все внутрь, закрывал люк и назад в магазин за очередной порцией. 36 тележек плюс шесть ездок с поддонами на грузовом лифте. Как шахтер с обратным знаком, думал я, вместо того, чтобы извлекать на поверхность богатства недр, где их превратят в тысячи полезных вещей, я делаю все наоборот. Собираю красиво упакованные продукты высокой калорийности, для производства которых откармливали, доили и убивали, и выбрасываю их обратно в черную вонючую дыру. Я воспринял это как предупредительный урок современного маркетинга.
После такой пахоты полчаса просидел под душем. В голове – ни единой мысли, словно я выкинул их в контейнер заодно со всеми продуктами. Аппетита не было. Пил пиво и слушал эскалаторы. Зримо представлял себе испуганных овец, в глотки которых запихивают сухофрукты дюжие мужики в белых халатах. Детские колбаски-гриль с черносливом в овечьих кишках.
10 июля
Вчера я бил баклуши. Валялся в Euronics’е и смотрел фильмы. Намазывал на печенье "Нутеллу" и дегустировал разное шампанское.
Сегодня утром отыскал дорогу на крышу центра. Ничего сложного. К двери, из которой туда можно попасть, ведет необъяснимо широкая лестница. Сама дверь тоже шире обычной, непонятно зачем. Я расхаживал по крыше с покрытием, которое делало ее мягкой и пружинящей, совсем как земля в осеннем лесу, укрытая слоем мха и черничных кустиков. Внутри я не обратил никакого внимания на стеклянные потолки атриумов, а здесь, на крыше, передо мной возвышались аж три прозрачных пирамиды. Как египетские, только поменьше. Заглянул вниз – прямо подо мной текли эскалаторы. В голове крепло подозрение. А что, если эта просторная крыша и не крыша вовсе, а посадочная площадка? Откуда-то с небес или, бери еще выше, прямо из черноты вселенной, какой-нибудь неуловимый для радаров объект берет курс на три хрустальные пирамиды, совершает неслышную и мягкую посадку на эту крышу, люки открываются и… И что дальше? Из аппарата выйдет армия пришельцев с огромными черными глазами, затылок в затылок, аккуратной цепочкой инопланетяне пройдут в широкие двери, спустятся по широким лестницам, каждый выберет в магазине Samsonite понравившийся чемодан, после чего на рулах все поедут к "Русалке", где их приветливо ждет завалившийся набок круизный лайнер? Бррр. Или же движение идет в обратном направлении? Подчиняясь таинственному зову, люди покидают свои дома, рабочие места, автомобили и постели и спешат сюда, вверх по этим лестницам, прямиком на спасительный борт летательного аппарата, пристегиваются ремнями безопасности и фьюить… Уже через мгновение кусают губы или грызут ногти в невыносимо бешеной турбулентности почти световой скорости.