Зверь остался один, зная, что винить во всем он может только самого себя.
Лишь одно утешало его - наконец-то он узнал, что такое любить. Это чувство оказалось более глубоким и значимым, чем все, что он переживал прежде. Он чувствовал, что умирает. Но чтобы умереть, нужно прежде всего быть живым. И Чудовище могло под конец сказать, что, встретив любовь, оно было живым.
ГЛАВА XXV
Вечеринка ведьм
Высокий зеленый дом с черными ставнями и остроконечной, как ведьмин колпак, крышей выделялся на фоне темно-синих сумерек как-то слишком четко, словно бумажный кукольный домик. Рядом с ведьмами все становилось нереальным, даже их собственный дом. Внутри домика танцевали ведьмы, наблюдая в расставленных по гостиной волшебных зеркалах за тем, как умирает Чудовище. Ведьмы прихлебывали медовое вино, расплескивая его на свои темно-красные платья, высоко взлетавшие и развевающиеся, когда сестры, безумно хохоча, кружились в танце. Они прерывали свою вакханалию только для того, чтобы выкрикнуть очередную насмешку в адрес Чудовища или похвалить самих себя за то, что им удалось не дать ему возможности снять наложенное на него проклятие.
- Готов! - неистово вопила Руби. - Он хочет умереть!
- Его сердечко разбито, сестры! - глумилась Люсинда. - Он готов скорее умереть, чем жить без этой тупицы! - Сестры дружно рассмеялись все втроем. - Теперь-то ему известно, каково жить с разбитым сердцем!
Ведьмы возбудились еще сильнее, когда увидели появившуюся шайку Гастона:
- Они атакуют замок!
Шайка Гастона могла бы совершенно разорить замок, если бы не слуги.
- Проклятые идиоты! - вопила Люсинда. - Они пытаются защитить своего монстра!
Марта плюнула, глядя на потасовку, развернувшуюся между шайкой Гастона и слугами.
- Сестрица! Не плюй на наши сокровища! - сварливо сказала Руби, а затем увидела более радостную картину: - Смотрите! Гастон! Он здесь! Они дерутся на крыше!
Сестры затопали каблучками, закружились в диком танце, без конца повторяя нараспев:
- Убей Чудовище! Убей Чудовище!
Продолжая выкрикивать охрипшими голосами эти слова, ведьмы следили за кровавым поединком двух старинных друзей, которые сейчас были заколдованы таким образом, что не узнавали друг друга.
Впрочем, Чудовище даже не пыталось оказывать сопротивление. Гастон собирался убить его, а зверю, казалось, самому хотелось этого, - все шло так, как рассчитывали ведьмы.
- Убей его, убей его, убей Чудовище! - завывали они, словно Гастон мог слышать их. Однако что-то неуловимым образом вдруг изменилось, что-то пошло не так. Зверь увидел что-то, чего не могли видеть сестры. Что бы это ни было, оно придало Чудовищу сил и желания сражаться.
- Что это? - завопили ведьмы, мечась от зеркала к зеркалу, пытаясь понять, что могло так вдохновить зверя. Потом они увидели это.
Белль.
Эта несносная Белль!
- Мы должны при первой же возможности убить ее! - крикнула Руби.
- Мы постараемся!
Люсинда, Руби и Марта наблюдали за тем, как Чудовище одерживает верх над Гастоном - оно схватило его за горло и перевалило за край крыши.
- Скорее, нужно взять сосуд для гадания!
Люсинда принялась рыться в кладовке, ища необходимые для гадания масла и травы, Руби тем временем наполнила серебряный сосуд водой, а Марта взяла с ледника куриное яйцо. Оно поплыло по воде, напоминая злобный чудовищный глаз. Руби продолжала добавлять в сосуд масла и травы.
- Пусть Чудовище вспомнит о временах их юности.
Марта и Руби смотрели на Люсинду открыв рот.
- Что? - спросила охваченная паникой Люсинда.
- Как-то это ни в склад, ни в лад, Люсинда!
Люсинда выпучила глаза и раздраженно крикнула:
- У меня не было времени думать о такой ерунде! Просто повторяйте за мной.
Руби и Марта переглянулись, но фразу повторять не стали.
- Ну, что? - вновь спросила Люсинда.
- Плохо, что эта строчка такая нескладная.
Люсинда заглянула в зеркала. Чудовище все еще держало Гастона за шею и готово было сбросить его вниз.
- Сестры, повторяйте вместе со мной, если хотите спасти Гастона!
- Хорошо! - смилостивились Руби и Марта. - Пусть Чудовище вспомнит о временах их юности.
Голоса у них были невыразительными, бесстрастными.
- Повторите снова! - взвизгнула Люсинда. - Громче!
- Пусть Чудовище вспомнит о временах их юности! - завопили сестры.
- Вспомни о том, как вы были мальчишками и он спас тебе жизнь! Хоть на секунду вспомните друг друга! - крикнула Люсинда, а затем, взглянув на сестер, добавила: - Да не смотрите вы на меня так! Давайте, вы же можете делать это лучше!
Руби захватило то, что она увидела в этот момент в ближайшем к ней зеркале.
- Смотрите! - крикнула она. - Сработало! Он собирается отпустить его!
Чудовище схватило Гастона за шиворот и затащило обратно на крышу.
- Убирайся, - грозно прорычал Зверь, отталкивая Гастона в сторону. Сестры знали, что Гастон не уйдет. Во всяком случае, рассчитывали на это.
- Чудовище! - это была Белль. Она протянула руку навстречу зверю, который вскарабкался на башенку, чтобы поцеловать девушку.
- Нет! - взвыли сестры. - Нет!
Но прежде чем Люсинда успела придумать новую колдовскую припевку, ее сестры завизжали от радости, глядя, как Гастон вонзает свой нож в бок Чудовищу. Однако их восторг сменился страхом, когда они увидели, как Гастон, потеряв равновесие, рухнул с башни замка вниз навстречу своей смерти.
Впрочем, это было уже неважно. Гастон больше ничего не значил для ведьм, он уже сделал то, для чего был им нужен - Чудовище умирало. Умирало на руках своей возлюбленной, умирало с разбитым сердцем.
- Нужно привести сюда Цирцею! Она должна видеть это!
ГЛАВА XXVI
Волшебница
Люсинда прокралась в комнату Цирцеи и какое-то время смотрела на свою сестру. Спящая Цирцея выглядела такой спокойной и красивой! Расстегивая ожерелье на шее Цирцеи, Люсинда чувствовала в душе, что сестра будет благодарна за все, что сделали для нее старшие сестры.
Цирцея открыла глаза, затем моргнула, пытаясь понять, которая из сестер смотрит на нее сейчас с таким безумным выражением на лице.
- Люсинда, - улыбнулась сестре Цирцея.
- Цирцея, мы должны кое-что тебе показать. Что-то очень важное. Пойдем со мной.
Люсинда повела свою еще не проснувшуюся до конца сестру в соседнюю комнату. Интересно, что подумает обо всем этом Цирцея, не принимавшая участия в событиях сегодняшнего вечера?
Комнату освещало огромное количество свечей - все они были белыми и красиво отражались в расставленных повсюду зеркалах. В самом большом зеркале Цирцея увидела Чудовище.
- Что это? - спросила Цирцея, подбегая к зеркалу и кладя руку на его изящную серебряную рамку. - Он мертв?
Все ее сестры стояли рядом, сцепив пальцы, словно ожидающие похвалы маленькие девочки. Цирцея посмотрела на сосуд для гадания, потом перевела взгляд на сестер. Она чувствовала себя больной, опустошенной и бессильной.
- Это вы сделали? - Цирцея чувствовала тошноту. Сестры молчали. - Вы убили его! - крикнула она.
- Нет, это был Гастон. Это он убил его!
У Цирцеи перехватило дыхание.
- Но с вашей помощью, как я вижу! - Она сбросила сосуд для гадания со стола.
- Мы думали, ты будешь рада, Цирцея! Мы сделали это ради тебя!
Цирцея потрясенно посмотрела на сестер.
- Как вы могли подумать, что я могу хотеть этого? Посмотрите на девушку! Ее сердце разбито! - воскликнула Цирцея, глядя на отражение Белль в волшебном зеркале.
- Я люблю тебя, - сказала Чудовищу Белль. По ее щекам текли слезы.
Цирцея тоже плакала. Ее сердце переполнилось ужасом и сочувствием.
- Я никогда не хотела, чтобы все случилось именно так! - рыдала Цирцея. - Смотрите! Она любит его! Это не притворство. Я верну его! Я дам ему шанс снять проклятие.
Сестры протестующе завопили, придвигаясь к своей младшей сестре, но гнев Цирцеи отшвырнул их назад, пришпилив к стене.
- Ни слова больше, поняли! Иначе я отдам ваши голоса морской ведьме!
Люсинда, Руби и Марта знали, что магическая сила Цирцеи намного превосходила их собственную, но пока сестра была моложе, они еще могли справляться с ней. Теперь, похоже, эти времена прошли.
Ведьмы были слишком напуганы, чтобы заговорить. Они были похожи на сломанных кукол - смотрели, застыв в безжизненных странных позах, а Цирцея тем временем продолжала отчитывать их:
- Я верну его назад! Я верну его к жизни, поняли? Если он тоже любит Белль, проклятие потеряет силу. А вы даже не пытайтесь мне помешать!
Сестры продолжали висеть пришпиленными к стене, не в силах - или не желая - ни пошевелиться, ни молвить слово.
- Никогда впредь не связывайтесь с Принцем или Белль! Если посмеете сделать это, я исполню то, что обещала, - отдам ваши голоса Урсуле, и вы больше никогда не сможете колдовать!
Сестры только смотрели на нее выпученными глазами и, как приказала Цирцея, молчали.
ГЛАВА XXVII
Счастливый конец
Цирцея приложила ладонь к поверхности зеркала, в которой отражалась плачущая над мертвым телом Чудовища Белль. Бедная девушка думала, что навек потеряла своего любимого.
- Не потеряешь, если я смогу помочь, - сказала Цирцея, направляя свою магическую силу. Розовые и серебряные огоньки окружили тело Чудовища и подняли его в воздух. Оно извивалось, меняясь в мерцании огней. Это был уже не зверь, а юноша, которого Цирцея знала когда-то - казалось, тысячу лет назад. Принц. Его лицо больше не было искажено гневом, тщеславием, жестокостью. Цирцея видела, что душа Принца стала совершенно иной.
С помощью своей магии Цирцея окружила влюбленных светом, который взлетал в небо, а затем вновь каскадом падал вниз, разбрасывая красивые искры, преображая замок, возвращая первоначальный вид всем его обитателям.
- Люмьер! Когсворт! О, миссис Поттс! Взгляните на нас! - кричал Принц, впервые за много лет увидевший родные лица своих друзей.
Цирцея улыбнулась, наблюдая за тем, что делает ее магия с Принцем и Белль. Они были счастливы, они любили друг друга, они были окружены своими друзьями и близкими, включая отца Белль, который выглядел ошарашенным, - вдруг оказавшись на веселом балу после того, как только что сидел в жутком сумасшедшем доме. Но сейчас, похоже, это его нисколько не волновало - он был просто счастлив вновь увидеть свою дорогую Белль.
Все сложилось именно так, как надеялась Цирцея. Принц наконец понял, что значит любить - искренне любить самому и быть любимым взаимно.
Цирцея вновь улыбнулась, бросая последний взгляд на танцующих в Большом зале Принца и Белль перед тем, как стереть их отражение в волшебном зеркале и оставить жить в любви долго и счастливо.