Сила удара была настолько велика, что около десятка недеров буквально откинуло назад, но они выстояли! Если бы не наш подавляющий перевес и великолепная выучка, то нам пришлось бы отступить. Они сражались до последнего и не делали никаких попыток скрыться или сдаться. Те же, кто в самом начале попытался бежать, видя, что им не уйти, остановились и сражались, не делая никаких попыток сохранить себе жизнь.
Вы, конечно, предупреждали нас о том, как они сражаются, но такому уровню профессионализма и слаженности могут позавидовать многие. Я и двое моих телохранителей напали на одного из бегущих, и нам понадобилось немало времени, чтобы убить его. Траэти приходили в ярость, пытаясь достать его, но это оказалось не просто. Он не только оборонялся от нас и наших животных, но и успевал контратаковать. Надо заметить довольно успешно. Мы же постоянно промахивались, мешали темнота и его поразительная ловкость. Три года назад у нас были представители серой стражи, и мы попросили их показать нам то, что они умеют. Могу с уверенностью утверждать, что этот недер устапал им совсем немного.
После этого боя мы, как вы и приказывали, вынесли всех погибших и положили их около арки Скорби. На некоторых мы заметили знаки, напоминающие мне чем-то символы, которые я видел во дворце императора на полу. Прямо около руны веков. Один из них я принёс вам.
– Несомненно, вещь принадлежит нижним мирам, – взвесив на руке и поднеся ближе к глазам, чтобы рассмотреть знак поближе, произнесла Сиана, – знак первозданного хаоса.
– Продолжайте, пожалуйста, кеннатр Глант, – добавила Исида.
– После этого мы заняли позиции на обоих склонах в самом узком месте прохода. Специально подготовленные загодя площадки с насыпью, великолепно укрыли нас. Примерно через два часа раздался предупредительный свист одного из немногих оставшихся в живых наблюдателей, и мы обрушились на недеров сверху. Эта группа, количеством около сотни, старалась передвигаться бесшумно. Рухнувшие на них с высоты около четырёх метров траэти за несколько минут уничтожили почти всех, но оставшиеся сражались ещё несколько минут.
Я готов поклясться, что не видел в их глазах и тени страха, а только лишь ненависть и злобу. Они понимали, что умрут и старались отдать свои жизни как можно дороже. И им это удалось. Я потерял около тридцати человек за обе схватки и несколько траэти были ранены настолько тяжело, что мне пришлось добить их, так как я не мог вызвать целителей, чтобы не подвергать их опасности. Нам повезло, что их хозяева были ещё очень молоды.
После я отправил одного из своих людей к вам. Я вместе со своими людьми постарался уничтожить все следы обоих схваток, но мёртвые траэти и шум, раздавшийся в направлении отошедшей назад армии врага, заставил меня поспешно собрать всё, что я посчитал нужным, и двигаться назад.
– Скажите, а вы не заметили каких-либо странностей в поведении врага и, возможно, в окружающей обстановке? – Исида взяла резной золотой бокал со стола и пригубила его. Второй она протянула кеннатру.
– Они нас не слышали, – задумчиво, словно разговаривая сам с собой, произнёс он после недолгой паузы. И повторил, уже чуть слышно, – не слышали… И ещё, очень странно – они были в доспехах.
– Что вы имеете в виду?
– Что именно?
– Не слышали…
– Понимаете, враг в ущелье не слышал того, как мы уничтожали их солдат, хотя шум стоял невообразимый.
– Может быть, просто не придал этому значения? – Исида допила бокал и поставила его на простой столик, больше похожий на походный.
Почему-то Глант отметил про себя, что такой дорогой бокал как-то не вяжется с остальной обстановкой в шатре, где простота и даже безвкусица были отличительными чертами. Не вязались с ней и сами хранительницы в своих шлемах и доспехах "под золото", инкрустированных драгоценными камнями и роскошных, прошитых золотыми нитями, образующими изумительные, притягивающие взгляд рисунки, плащах. Он невольно залюбовался Исидой и та, заметив его глаза, покраснела, к большому удовольствию Сианы.
– Вы можете идти, – опустив глаза, тихо, словно ни к кому не обращаясь, прошептала первая дочь.
– Вы свободны, – твёрдо и немного вызывающе поддержала её Сиана, когда, как того требует устав, кеннатр перевёл взгляд на неё, ожидая дальнейших указаний.
Он, молча, поклонился и резко, словно был чем-то разозлён, одёрнул полог, закрывающий вход в шатёр. На мгновение остановился, будто собираясь что-то сказать, но так и не решился.
– А он довольно дерзок, как ты считаешь? – Исида всё так же стояла посреди шатра, опустив глаза.
– Я считаю, что это была бы тебе неплохая пара, учитывая его характер, – Сиана еле сдерживала смех, видя растерянность подруги.
– Давай это решим после того, как выиграем эту битву, – Исида раскраснелась ещё больше, – или я убью его.
Как ни странно, в её голосе была слышна не злость, а печаль.
Полчаса часа спустя
– Залп! Заряжай! Торопитесь, отродья Шандара! – крики офицерского состава инженеров могли, казалось, заглушить вой надвигающейся бури.
– Налегай! Все назад! Залп! Заряжай! – сгущавшийся вокруг наэлектризованный воздух сотрясали их гневные выкрики.
Они пытались добиться более точной стрельбы от своих подчинённых, но это не удавалось. Ураганные потоки воздуха, образующие перед войсками оборонявшихся маленькие смерчи, отклоняли летящие шары. Отклонения были совсем незначительными, так как шары были выпущены с чудовищной силой, но на такой дистанции, считавшейся предельной для киттар, даже они играли весомую роль. Ветер свирепел с каждой минутой, и поднятый им песок уже слепил глаза самим инженерам.
Между двумя из таких залпов, когда киттары уже были заряжены и готовились выстрелить снова, раздалась команда к остановке. Все расчёты замерли в церемониальном приветствии, увидев приближающегося к ним скорым шагом алгара Корна со свитой. Этот, ещё сравнительно не старый, но уже украшенный сединами человек прервал готового доложить старшего кеннатра и негромко отдал приказ. Офицер обернулся, сделал еле заметный взмах рукой и кеннатры расчётов бегом бросились к нему.
Корн казался сошедшим с древних фресок божеством. Высокий, статный, подтянутый, в цветах черных и стальных оттенков, с развевающимся в разные стороны под порывами ветра алым плащом он вселял уверенность одним только своим видом. Невозмутимость, с которой он выслушивал доклады своих подчинённых, была словно чем-то пришедшим из высших сфер. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он слушал их сбивчивые речи о том, что из-за смерчей шары отклоняются от цели, а туман не даёт артиллерийской разведке увидеть результатов обстрела. Теперь, когда ветер усилился и поднял с земли кучи песка и мусора, затмившие собой даже специально оставленные накануне метки, они перестали видеть даже то, насколько сильно они при выстреле отклоняются от цели.
Когда к ним подошёл Итар, посланный Исидой выяснить, почему киттары замолчали, алгар после минутного раздумья решил не трогать их настройку и продолжать стрельбу вслепую.
Корн ещё не успел отойти, когда на секунду обернувшись, увидел тысячи недеров, волнами выплёскивающихся из арки подобно тёмной, маслянистой жидкости из горлышка опрокинутой бутылки. Рёв тысяч нечеловеческих голосов на секунду парализовал его. Готовые уже отойти после команды "назад" расчёты замерли на месте, но, услышав сорвавшиеся с уст своих командиров ругательства, отошли назад, а после уже ставшего привычным "Залп! Заряжай!", кинулись опускать балки и закатывать в ковши очередные каменные глыбы.
Сиана и её ритуальный круг, как только последний был собран, ощутили волю другого круга. Это заставило их мгновенно перерезать линии сил и попытаться рассмотреть что-то в направлении источника чужеродной магии. Попытки остались тщетны. Сиана и остальные и не ожидали ничего другого. Если воля другого круга была настолько изящно (если в данном случае это слово являлось уместным) замаскирована, что ни одна из хранительниц до сих пор не ощутила её, то составлявшие его, конечно, позаботились о том, чтобы остаться незамеченными. Не колеблясь ни секунды, Сиана подозвала одного из посыльных.
– Направляйся к Миериду и скажи, чтобы одна из его сотен досконально исследовала окрестности в том направлении, – она указала рукой в направлении, откуда брали начало неизвестные линии сил.
– Очень быстро и тщательно. Всех, кого они найдут, нужно уничтожить, не медля ни секунды. От этого, возможно, зависит исход не только этого сражения, но и всей компании. Торопись!
– Что будем делать? Недеры пока в замешательстве, но это не продлиться долго! Нужно уничтожить их до того, как они подойдут к нашим войскам, – кричала Хатэ, стараясь заглушить шум ветра.
– Придётся рискнуть и снова собрать круг! – нехотя ответила Исида, – иначе мы потеряем очень многих!
– Но если направления пересекутся, то эффект силы убьёт нас!
– Нужно ли так рисковать?!
– Может попробовать другой путь?! – все хранительницы пытались говорить одновременно, пока властный голос не остановил их.
– Хватит! Выход есть! – привыкшие видеть в Сиане всегда спокойного, уравновешенного и, в общем-то, неконфликтного человека, хранительницы застыли, ожидая продолжения.
– То, чем он управляет, где-то рядом. Я думаю, что это та буря, что зарождается рядом с нами. Как раз то, что мы хотели остановить. А если это так, то мы не станем этого делать, иначе погибнем. Мы, наоборот, усилим её настолько, насколько возможно, они вряд ли рискнут в дальнейшем контролировать её. Их барьер силы, я думаю, не чета нашему. А после настанет черёд недеров. – Сиана перевела дух и уже несколько тише, но так, чтобы все слышали, добавила – Они явно не ждут такого поворота событий.
Пятьдесят тысяч недеров, собравшихся около входа в ущелье, заканчивали перестроение, а несколько тысяч, закованных в броню с головы до пят, двинулись в центр. Непривычные и неудобные доспехи мешали им.
Вид надвигающейся толпы этих нечеловеческих созданий привёл бы в ужас обычных солдат, но не гвардию. Ряды гвардейцев сдвинулись более плотно, и лес копий, выставленных вперёд, исчез. В правой руке каждого из них возникло короткое, с небольшим утолщением спереди и гарпунообразным наконечником копьё. Хранительницы узнали эти копья, называемые обычно "венкор". При броске они врезались в плоть или кожаные сочленения доспехов и застревали там. Вытащить их было крайне сложно, а в условиях боя просто невозможно. Венкор делался целиком из стали, и поэтому перерубить древко у основания также представлялось крайне сложным. Оно мешало двигаться, сражаться, а если впилось в тело, даже если это и не явилось смертельным, то вызывало нестерпимые боли.
Когда до противника осталось около двадцати пяти метров, пронзительный боевой клич, раздавшийся среди недеров и волной прокатившийся по полю, был встречен тысячами венкоров, брошенными в них. Звук был такой, словно тысячи подростков изо всех сил забили одновременно деревянными колотушками в тысячи пустых медных банок. Передние ряды наступающих упали как подкошенные, а в руках гвардейцев появились новые венкоры. Брошенные вновь они внесли дополнительную сумятицу, и боевой клич сменился криками злобы. Те, кому удавалось пробраться сквозь упавших товарищей, пытались подобраться ближе, чтобы схватится врукопашную. Третий бросок гвардейцы сделали почти в упор, после чего недеров уже встретили поднятые копья и стена сомкнутых щитов. Войскам Меедара было очень трудно противостоять слаженной обороне, они пытались подойти ближе, и сражённые падали. Не имея щита, а из оружия лишь два коротких меча они ничего не могли сделать против лучших солдат императора. Из задних рядов обороняющихся непрестанно летели венкоры. В местах, где намечалась брешь, тут же возникали хранительницы и помогали солдатам, регенерируя страшные раны, накладывая заклинания и просто вступая в рукопашную с наступающими. Но, несмотря на все усилия, строй медленно, но верно пятился назад. Тут и там падали гвардейцы, и, хотя, каждый из них забирал с собой не менее десятка врагов, натиск не ослабевал. Ситуация медленно, но верно ухудшалась.
– За Ахерон! – вопли наездников вплелись в общую картину боя и на флангах, где недеров было не так много, появились огромные, покрытые пластинами брони толщиной в руку человека, траэти.
– Копья готовь! – огромные, годящиеся только для первого удара и больше похожие на исполинские алебарды копья торчали впереди голов траэти на два с лишним метра. Сами животные, выдрессированные долгими часами муштры, низко наклонили увенчанные шлемами головы, из-под которых были видны только глаза. Теперь параллельно земле на высоте чуть более метра вперёд смотрело ещё одно лезвие полутора метров длины и похожее на шестигранный, утолщающийся к основанию нарост.
– Вперёд! – топот тысяч огромных лап сотряс землю, и с обеих сторон на огромную массу недеров кинулись соединения Торгала и Миерида.
– Поджигай! Все назад! Залп! – восемнадцать каменных глыб, оставляющих за собой огненные хвосты подобно кометам, пролетели над головами атакующих и киттары замолчали.
Гвардейцы, прогнувшиеся под натиском врага, остановились как вкопанные. Гневные крики их командиров, наконец, возымели действие, и строй, теперь более напоминавший дугу, замер. Вой ветра, необычайно усилившегося, заглушил звуки битвы. Маленькие смерчи исчезли, слившись воедино. Теперь воронка огромного смерча, взявшая начало среди тех нескольких тысяч недеров, что шли в первой волне, двинулась к остальным, сгрудившимся около начала ущелья и со страхом, наблюдавшим за приближением этой, ужасающей своей мощью силы. Отрывая от земли и унося далеко вверх, а затем со страшной силой кидающий на камни, для них он воплощал собой саму смерть. Начавшие пятиться назад, к месту, откуда они пришли, солдаты Меедара испытывали панический ужас перед открывшимся им могуществом. Те же, кто находился недалеко от эпицентра, пытались слиться с камнями, не дать этой силе поднять себя в воздух. Паника, разразившаяся среди попавших под действие этой исполинской воронки, ослабила их натиск. Воспользовавшася этим гвардия начала медленно продвигаться вперёд, выравнивая строй.
Удар соединений Торгала и Миерида опрокинул фланги врага и глубоко врезался в массу наступающих, стремясь расчленить их надвое. Тяжёлые удары траэти обрушивались на недеров, сминая их доспехи и буквально превращая атакующих в кровавое месиво. Копья были отброшены после первого натиска, и сейчас каждый наездник держал в руке два длинных меча, действуя ими с большим искусством. Некоторые из врагов пытались остановиться и сражаться, но были почти сразу же смяты живой волной, неумолимо двигавшейся к воображаемому центру. Но большинство из них и не пытались сопротивляться, стремясь уйти от разъярённых животных и их наездников, напоминавших сейчас живое воплощение их страхов.
Смерч, находившийся уже на расстоянии менее километра от арки Скорби, вдруг замедлил своё движение, а затем, замерев на миг, взревел с новой силой. Поднятые им камни, вплоть до самых маленьких около десяти-пятнадцати сантиметров в поперечнике, градом обрушились на недеров. Пущенные, словно снаряды из катапульты они, если и не убивали недеров, то калечили их.
Где-то над горами, в месте, где пролегал путь Скорби, высоко в небо взвился сгусток нестерпимо яркого света, на время ослепив тех, кто смотрел в ту сторону. Взвился и исчез, а через миг волна воздуха опрокинула тех, кто, стремясь укрыться от падающих камней, скрылся в ущелье. Исполинский куб, уходящий ввысь, насколько хватало глаз, и шириной более километра, возник, словно из ниоткуда. Стенки его переливались различными цветами, настолько яркими, что глазам было больно смотреть на него. Всполохи красно-фиолетовых и сине-зелёных цветов с почти незаметной глазу скоростью пробегали от его основания вверх и исчезали где-то за покровом облаков. Немногие, оставшиеся в живых недеры взревели и, топча друг друга, бросились в сторону этого куба.
Смерч, словно выдохнувшись, растаял в воздухе.
– Стрельба по готовности! – длинные, немного тяжёлые, с ромбовидным наконечником стрелы метателей безошибочно находили цели. Направленные туда, где виднелся просвет в доспехах, или, пробивая их в наиболее слабых местах, они впивались в тело и убивали. Бегущие недеры, подавленные, преследуемые траэти и падающие под меткими выстрелами метателей, на ходу срывали с себя шлемы и бросали оружие, стремясь быстрее добраться до спасительных стенок куба, понимая, что это часть первозданного хаоса и, только достигнув её, можно сохранить себе жизнь.
Хранительницы разорвали круг, и символы над головами растаяли. Обессиленные долгой борьбой со стихией они присели на камни. Битва близилась к завершению, разве что метатели ещё изредка поднимали луки и выпускали стрелы, каждая из которых обрывала чью-то жизнь. Торгал и Миерид повернули своих людей назад, и сейчас было видно, какими понурыми и медлительными стали их животные. Многие наездники слезли с траэти и, остановившись, осматривали их раны, оказывая, если это было возможно, первую помощь.
Немногие возвращались пешими. Им можно было только посочувствовать – потеря наездника, который чуть ли не с того времени, когда траэти только увидел свет, проклюнув скорлупу яйца, заботился о нём и постоянно был рядом, означало невосполнимую утрату. Животное приходило в бешенство, нападая на всех без исключения и, чаще всего, его убивали. Наездник переносил потерю своего подопечного немногим лучше и нередко бросал службу и начинал жить мирной жизнью, стараясь забыть своего самого любимого и верного боевого товарища. Такое воспитание приносило свои плоды – в бою оба они составляли единое целое, сея хаос и панику в рядах врага.
Сотня, посланная Миеридом, остановилось недалеко от места, где немногим ранее дышал силой собранный хранительницами круг. Один из них, по забрызганным кровью знакам различия, которого Сиана определила самого Миерида, подъехал к ней и остановился. Подняв что-то, лежащие поперёк спины его траэти и напоминающее мешок, он, размахнувшись, швырнул это к её ногам. Хранительницы вскочили, их камни замерцали тусклым рубиновым светом, а доспехи видоизменились в некоторых местах, принимая боевую модификацию и наглухо запечатав все те небольшие просветы между пластинами, видневшиеся мгновение назад.
– Что это значит, командующий? – вкрадчивый голос Исиды зазвенел в опустившейся вокруг тишине. Неприязнь к Миериду, хорошо скрываемая, но ни для кого не являвшаяся секретом, явственно проступила в её голосе.
– Посмотрите, кто это, а потом ответьте мне и моим солдатам, которые сейчас потеряли очень многих своих товарищей, для чего был создан тройственный союз! – с последним гневным выкриком он, резко натянув поводья, развернулся и быстро направился к ожидавшей его сотне.
Предмет, который он бросил к их ногам, при ближайшем рассмотрении оказался неимоверно худым, выше среднего роста человеком с тонкими чертами лица. Кровь, стекающая из раны на лбу и заливающая лицо, не могла скрыть, словно застывшую на нем маску сосредоточенности. Но не это поразило хранительниц, окруживших этого мёртвого человека. Они увидели, как из-под распахнутой сутаны искрился в слабом лунном свете знак тройственного союза. Принадлежность этого человека к ордену служителей неоспорима – такие знаки не мог поставить никто, кроме Эсткарха…