Кольцо рун отозвалось последнему взмаху рук Майрины протяжным звоном. Глухой и низкий, как от самой последней струны тувига, музыкального инструмента, распространённого на севере, казалось, прохрипел сам воздух. Толпа с ужасом подалась назад, настолько неожиданным и страшным был звук, но быстро успокоилась, стоило ему умолкнуть. Майрина взошла на алтарь и положила в её центре диадему. На этот раз звон был гораздо сильнее, некоторые зажали уши руками, чтобы ослабить его действие. Безоблачное доселе небо заволокло тучами, и первые капли дождя упали на землю, прибивая пыль и оставляя разводы на иссушенном зноем камне. Неожиданно наступившие сумерки осветило полыхавшее огнём кольцо рун, оставляя кровавые отблески на залитом водой камне.
– С великой благодарностью за твоё решение обращаюсь к тебе, Богиня! – хранительницы говорили в унисон Майрине. – Я говорю тебе о несправедливости, я жажду возмездия за содеянное! Твоя воля закон для меня, и я готова склонить голову перед справедливостью!
Дождь уже лил как из ведра, дробно барабанил по мостовой и громыхал по крышам. Хранительницы стояли по щиколотку в воде, а она всё прибывала. Отводные каналы не справлялись с ней, забитые мусором, который стихия смыла с площади первыми же потоками.
– Я дам выход твоему гневу, я покажу тебе не страшащихся твоего возмездия! Как эти неправедные у подножия алтаря твоего дадут тебе жизнь, так и ты возьмёшь жизни усомнившихся в силе возмездия!
Майрина спустилась вниз, оставив реликвию на алтаре, и та, словно и ждала этого момента, поднялась в воздух. Камни на диадеме заиграли всем цветами радуги, а потом потухли, чтобы через секунду засиять цветом рун.
– Возьми их жизни, Тайрина! – слова наместницы заглушили шум дождя, и реликвия отозвалась ей.
Щупальца живого света обвились вокруг столбов с привязанными жертвами, вызвав неподдельный ужас у них своим прикосновением. Широко раскрытые глаза привязанных сияли теперь так же как и руны вокруг алтаря, но свет их становился всё слабее, по мере того как их покидала жизнь. Щупальца диадемы, напротив, обретали её, приобретая плоть, пока в жертвах ещё теплились искорки жизни. Когда они потухли, плоть втянулась обратно и реликвия упала обратно на алтарь.
– Зачем ты принесла мне жертву, смертная? – голос раздавался одновременно со всех сторон. Для людей на площади это стало последней каплей, один за другим они скрывались из виду.
– Души неправедных пусть будут пищей, так записано твоими вестниками.
– И что ты хочешь от меня, жрица? – на эту оговорку никто даже не обратил внимания, вестники всех Богов считали вызывавших жрецами и жрицами.
– Я хочу возмездия!
– Я вижу мой символ власти. Ты хочешь отдать его мне?
– Я хочу отдать его тебе, но с условием.
– Ты ставишь мне условия, смертная? Не слишком разумно даже для твоего вида, – у вестника оказался очаровательный смех.
– Это залог жизни. Я считаю, что, да!
– Говори, что ты хочешь.
– Смерти для моих врагов и жизни для нас! – вестник, несомненно, поняла, о чём говорит хранительница, но прямого ответа не последовало.
– Эсткарх говорит, что моя сила должна быть направлена в прямо противоположную сторону, – вестник замолчала на минуту, – он говорит мне, что вы виновны в смерти тысяч беззащитных. Это так?
– Это не так. Если Эсткарх рассказывает тебе о служителях…
– Надень мой символ, жрица! – прервала хранительницу вестник, – я предоставлю тебе возможность говорить с ним, а я послушаю. Но помни, если ты проиграешь, то кайлона тебе не поможет.
– Кайлона? – хранительница растерялась.
– Мой символ власти. Так её имя. А теперь одень её.
Майрина, не спеша, прошла в центр алтаря и подняла диадему. Кайлона оказалась настолько горячей, что хранительница едва не выронила её из рук, но, заметив, что реликвия быстро остывает, опустила её на свою голову.
К югу от цитадели Шекхам. То же время
Первое, что она услышала, был лязг железа. Зрение медленно возвращалось к Майрине, и смутные, размазанные черты приобретали чёткость. Хранительница стояла на вершине прекрасно обработанного каменного блока, под её ногами искрились надписи на древнем языке, которым она воспользовалась во время ритуала вызова вестника Тайрины. "Падёт гнев твой на смертных и не смертных…", дальше она читать не стала, всё и так было ясно – этот камень из храма Тайрины в городе Хеврон, где она почиталась особо. Как он сюда попал?
Майрина подняла голову. Колонны опоясывали блок правильным кругом, а то, что их было двенадцать штук, было ясно как день. Сотни и тысячи людей, огромное море остроконечных шлемов, в которой с лёгкостью мог затеряться небольшой островок служителей, если бы он не находился в непосредственной близости от алтаря Тайрины. Эсткарх! Его Майрина узнала сразу же.
– Проклятый старик! – выкрикнула Майрина и бросилась на него.
Но не сдвинулась с места. Она не могла пошевелить даже веком, не говоря уже об остальных частях тела. Хранительница просто стояла и смотрела, как время вокруг неё замедлялось всё больше. Движения людей становились медленнее, как будто им приходилось пробиваться через толщу воды с всё возрастающей плотностью, рёв толпы становился медленным и тягучим. Вскоре всё окончательно замерло, и Эсткарх заговорил.
– Достопочтенная! – сколько времени прошло, а Эсткарх всё не может вытравить из себя этой привычки лебезить, подумала Майрина. – Меньше всего я ожидал увидеть здесь вас.
– Если бы я могла пошевелиться, то это было бы последнее, что ты увидел, жалкая тварь! – она, наконец, смогла говорить, хотя ни руки, ни ноги до сих пор её не слушались.
– Такое обращение не достойно самой Майрины, наместницы цитадели Шекхам! О её чёрствости ходят легенды, мне говорили, что она убьёт ребёнка и даже не поморщится.
– Я не намерена оправдываться перед тобой, жалкое и никчёмное создание, – старая рана, разбуженная жрецом, отозвалась болью в её душе.
С какой радостью она забыла бы о произошедшем, но Эсткарх снова вытянул наружу воспоминания тридцатилетней давности.
Пригород Мелоранда. Кто бы мог подумать, что здесь, в сердце империи, где на каждом шагу встречались законники, появится один из проклятых? В тот день Майрина встала перед нелёгким выбором, жизнь сотням людей или… Она выбрала первое. Совсем ещё крошка, не умеющая ходить девочка, гарантированно бы ставшая в будущем хранительницей. Природа ревела, когда хранительница убила её. Те ураганные порывы ветра, сбивавшие хранительницу с ног, и градины размером с кулак, от которых не спасал камень наг.… Всё вокруг пропиталось силой после смерти ребёнка. Майрина так и не поняла, как ей удалось выжить. С тех пор человечности в ней сильно поубавилось, и слезы, пролившиеся в тот день, стали последними в жизни.
– Я готова выслушать вас, – кто говорил? Голос завораживал, лишал сил. Вестник или сама Тайрина? – Что скажешь ты, сын Тайрины?
– Великая! Эсткарх бы упал на колени, но ноги его слушались так же, как и хранительницу, – они уничтожают нас. Они выгоняют нас из наших храмов, убивают нас. Десятки тысяч людей, в том числе и твоих сыновей, приняли смерть от их рук. Мы вынуждены обратиться к тебе, ища защиты. Мы хотим возмездия за содеянное.
– Что скажешь ты, жрица?
– Сказанное этим человеком, ложь с налётом правды. Они предали нас, и мы уничтожили их, – ответила Майрина.
– Что в его словах ложь, а что, правда?
– Они, находясь в союзе с нами, тайно заключили договор с нашими врагами. Они, почти не скрываясь, помогали им. Наши действия – это ответ на их предательство. Мы поступили правильно.
– Она лжёт! – перебил Эсткарх хранительницу, – в договоре не было ни слова о военном союзе. Мы не обязаны были защищать их.
– Тройственный союз подразумевал вашу помощь в случае…
– Это вы так думаете. Вы и только вы! Служители всегда были против ваших опасных игр. Мы ещё много лет назад хотели пойти по стопам Дэона и его детей, чтобы выяснить что произошло. Но вы не разрешили нам этого сделать, мотивируя это доводами, в которых усомнился бы и пьяный траэти!
– Причём здесь Дэон?
– Если бы вовремя поняли, почему не открывается портал из нижних миров с заданной тысячелетиями периодичностью, то Меедар никогда бы не смог открыть двери между мирами! Только ваш орден виновен в начале этой войны! А ваша Благодать? Служители несколько раз предупреждали вас о недопустимости применения этого заклинания!
– Это уже смешно. Благодать это множество положительных явлений. Именно после начала её действия люди изменились. И глупо отрицать, что в землях Ахерона не стало во много раз спокойнее и лучше, чем прежде, – хранительница улыбнулась, решив, что Эсткарх попался.
– Когда вы обнаружили эти свитки, мы предупреждали вас, что тафиры очень быстро исчезли после того, как воспользовались ими? Сложно было сложить эти две составляющие? Вы даже не стали слушать нас. Вы сказали, что связь не явная, согласен. И сейчас увязать эти два факта сложно. Но возможно. Но вам свои ошибки признавать некогда, вы заняты благородным делом истребления служителей, – в последнем предложении чувствовался явный и неприкрытый сарказм.
– Может быть, мы, и совершаем ошибки, и, может быть, мы отказываемся их признавать, – хранительница тщательно подбирала слова, чувствуя, что перевес в словесном поединке на стороне Эсткарха, – но мы не стремимся служить убивающим тех, кого поклялись защищать. И не наносим свои удары, считающим нас друзьями, подло и неожиданно. В этом мы выгодно отличаемся от вас.
Инициатива уплыла из рук служителя незаметно. Ответить на это ему было нечего. Он мог бы потянуть время, приводя свои доводы, но любой из них уже не изменил бы сложившейся ситуации. Майрина уничтожила его, теперь вестник ни за что не станет помогать ему, ибо одной из незыблемых основ служения Тайрины была верность. Вестник никогда не помогает предателям. Но хранительница, конечно же, не подозревает о последнем козыре Эсткарха. Как приятно будет видеть её стёртую улыбку и, впоследствии, растерянность. И, вообще, почему она не контролирует свои эмоции? "Магия слушает только голос разума" – вспомнилось ему. Надо будет потом подумать над этим вопросом. Но это потом.… Когда вместо Шекхам он увидит развалины и дым пожарищ. И ни единого защитника этой "неприступной" твердыни.
– Шэлассс орссс. Шеахсшш!
– Что ты делаешь, жрец? – скорее всего, как и хранительница, вестник сразу поняла, ЧТО он делает. Вопрос однозначно был риторическим. – Остановись! Ты сделаешь только хуже.
Эсткарх не обратил никакого внимания на ярость вестника. Щупальца плоти от диадемы хранительницы бессильно обвисли, наткнувшись на незримую преграду, и втянулись обратно. Невидимые путы спали, и служитель достал из-за пазухи кинжал боли. Хранительница узнала его сразу. Орден долго охотился за ним, но так и не смог уточнить точное местоположение этой реликвии. До этого момента.
Эсткарх сделал шаг к хранительнице, потом ещё один и ещё. Он был уже близко, а Майрина не находила выхода из сложившейся ситуации. Можно было только надеяться, что реликвия не причинит ей вреда, но это при условии, что вестник не перенесла её тело. Всё равно ей оставалось только беспомощно наблюдать за рукой служителя, уже отведённой назад в замахе.
– Скоро Шекхам падёт, но ты этого уже не увидишь, наместница, – лезвие очень легко, без сопротивления вошло в её сердце. Не помешали ни доспехи, ни камень.
Хранительницу швырнуло куда-то назад и вниз. Она ощутила спиной сильный удар, и одна из колонн рассыпалась в пыль. Майрина снова была в цитадели. Живая. Жгучая боль в месте, где должна была находиться смертельная рана, рвала её разум на части. Не в силах сопротивляться ей, хранительница вцепилась зубами в руку, чтобы не закричать. Конвульсии сотрясали её тело, из носа и ушей шла кровь. Когда она уже должны была умереть от непереносимых мучений, боль неожиданно отступила, оставив после себя расслабленность и опустошение. Майрина встала на ноги, едва державшие её, и оперлась рукой на одну из уцелевших колонн. Время шло в обычном для него ритме, хранительница и не заметила, как всё вернулось на круги своя. В голове стоял туман, в котором тонули возникающие искры разумного мышления; на поверхности оставались только воспоминания о недавней пытке. Её знобило, а желудок был готов сократиться, не в силах далее бороться с приступами тошноты.
Хранительницы собрались вокруг. Они что-то говорили, но в ушах Майрины был слышен только нескончаемый гул. Их камни вспыхивали по очереди, но эти вспышки больно резали воспалённые глаза наместницы. Каким-то чудом, уцелевшим уголком сознания она осознавала, что они пытаются помочь, но безуспешно.
Вал ледяной воды мгновенно отрезвил хранительницу. Мутным взором она обвела людей вокруг себя и сфокусировалась на человеке с нашивками целителя. Пустое ведро в его руке, как прямая улика, указывало на виновника этого неприятного, но действенного способа лечения.
– Спасибо, – хрип, плохо похожий на членораздельную речь, вырвался из её груди вместе с ошмётками застывшей крови.
– Вам лучше, достопочтенная? Просто кивните, если да.
Хранительница кивнула. Ей, конечно же, стало лучше. Теперь она хотя бы могла слышать окружающих.
– Она иммунная к нитям. Это нонсенс, – Майрина не могла вспомнить имя хранительницы, которая сказала это.
– Возможно, вестник защитила её. Думаю, это скоро пройдёт, – ответил кто-то позади неё, – посмотрите, что стало с алтарём. Что там вообще произошло?
Майрина попыталась повернуть голову, чтобы увидеть, что произошло, и едва не упала. Ноги по-прежнему почти не держали хранительницу. А посмотреть было на что. Оплавленные от нестерпимого жара камни, обугленные тела на земле с обрывками сгоревших верёвок, рядом с накренившимися, как от сильного взрыва, столбами, указывали на достаточно сильный всплеск силы. И, вполне возможно, неконтролируемый. Вестник, спасая жрицу, в акте отчаяния разрушила алтарь. Другого варианта произошедшего Майрине на ум не приходило. Но и разрушение алтаря свидетельствовало о безвыходности ситуации. Разрушение собственной святыни? Немыслимо!
Камень на груди хранительницы приветливо мигнул, и туман в голове отступил, тело снова налилось силой, а окружающий мир приобрёл чёткость.
– Эсткарх хочет подчинить вестника, – хранительница даже не удивилась отсутствию реакции на эту новость. – У него это получится, у него кинжал Боли.
– Мы оставим цитадель?
– Нет. Если мы уйдём, то через полгода весь юг Ахерона будет под Нуримом.
– Значит, будем умирать? – Тейла, Майрина вспомнила её имя, – а я-то мечтала о долгой и счастливой жизни.
Тейла засмеялась, для неё это только игра, беззаботность и легкомысленность это её вторая натура. Как же она похожа в этом на Сиану. Как правило, такие люди умирают первыми, а такие хранительницы покрывают своё имя славой. Посмертно.
– Мы можем уйти и даже обязаны.
Хранительницы не ответили, отводя взгляд. Только Тейла встретилась глазами с Майриной. Холодная сталь и решимость, никуда она не уйдёт, как впрочем, и сама Майрина.
– Да вы тут все заодно, я вижу, – прошептала наместница, – всё равно сделаете так, как скажу я. У нас диктатура, если кто-то забыл. Таким я могу напомнить.
– Мы помним, Майрина, но не уйдём. Оставь свои угрозы при себе, они не помогут.
– Забыли, что случилось в Турехе, несчастные? Вы забыли, как оплакивали ушедших? Забыли? Хотите, чтобы подобное случилось вновь? Может быть, вы видите знамёна армии позади? Вас защищают только стены, что будет, когда их не станет? – её уговоры не изменят принятого решения, поняла Майрина. Они все здесь погибнут, если она не сможет удержать цитадель. Или если армия, обещанная ей, не успеет. Время сейчас её главный враг.
– Тейла, в дозор. Мне нужно знать, что происходит в лагере Нурима. И найди алтарь Тайрины, разрушен он, или нет. – Майрина обратилась к остальным. – Собирайте людей, копайте рвы с нашей стороны, когда стены падут, у нас должна быть ещё одна линия обороны перед моим дворцом.
– Солдат! – наместница обратилась к целителю, стоявшему как истукан всё это время.
– Слушаю, достопочтенная.
– Раздайте всем тангохд. Вскройте все свои запасники, делайте, что хотите, но если каждый из жителей не будет им обеспечен, то вы окончите свои дни на плахе Нурима. Если выживете при штурме, естественно.
– Наших запасов хватит, но побочные эффекты…
– Неделя после начала его приёма. А через неделю это будет уже не важно. Либо мы разобьём Аргарис, либо они уничтожат нас. Выполняйте!
Ливень смыл гарь и копоть, скопившиеся на стенах цитадели за время её обстрела, а потоки воды унесли с собой мелкие камни и мусор. Солнце снова заиграло на покрытых золотом гранях величественной архитектуры, заливая площадь блеском великолепия. Мощь ордена казалась незыблемой даже на фоне массовых разрушений, что вселяло уверенность в неизбежной победе.
Конец первой книги
Глоссарий
Аметистовый плащ – хранительница. Обладательница аметистового плаща.
Барьер наг – заклинание, накладываемое на учениц ордена и действующее на всём протяжении их жизни. Наделяет барьер силы способностью рассеивать заклинания магии тлена, и не позволяет хранительницам применять её.
Барьер силы – природный дар, способность противостоять и рассеивать эффект силы. Хранительницы ордена проводят ритуал познания с целью поиска детей с этой способностью.
Вакхам – западная цитадель шестиугольника. Заложена в 2452 году на границе с Ордаэром.
Венкор – тяжёлое короткое копьё с гарпунообразным наконечником.
Вестник – существо, служащее посредником между людьми и Богами.
Войны Реформации (1218–1226) – война сторонников реформации ордена хранительниц и её противников. Началом принято считать убийство отца ордена.
Глефа – древковое оружие. Состоит из древка 1–1,5 метров и лезвия 0,8–1,2 метра. Двухклинковая глефа (с лезвиями по обе стороны древка) излюбленное оружие "серебряных".
Дил Эрг – Бог, способный пренебречь законами Равновесия в случае выполнения определённых условий.
Договор стихий – договор между повелителем стихий и орденом хранительниц, согласно которому любая хранительница может получить "ипостась стихии", пройдя "испытание стихий".
Дом теней – тайное общество, действующее на территории империи Ахерон. Члены дома подлежат физическому устранению в соответствии с законами империи и кодексом ордена хранительниц.
Дочь матери – представительница рубинового круга. Стать ею может обладательница изумрудного плаща и только в случае смерти хранительницы, занимающей данный пост. Одна из двух претенденток на пост матери ордена.
Изумрудный плащ – обладательницы изумрудных плащей. Из числа этих хранительниц мать ордена назначает наместниц.
Ипостась стихии – возможность для хранительницы один раз призвать силу определённой стихии.
Исповедники – люди, наделённые особым даром. Безошибочно определяют ложь. Если таким даром наделена хранительница, то она в состоянии вторгнуться в сознание.
Истребитель – отборные лучники керганата.