– Леди Грэм не могла вам его дать, она знала, что такой же презентован принцессе королем Уильямом!
– А ей как он достался?!
– Сэр Грэм выстрелом остановил бегущего на нашего гостя кабана.
– И что теперь?
– Вы должны повесить этот плащ на дальней вешалке и больше к нему не притрагиваться! Чтобы не досаждать своим видом королевской особе, у которой красный цвет любимый.
– Ну да, каждый дурачок любит красный клочок.
– Что вы сказали?!
– Это не я сказала, это народная пословица.
– Надеюсь, его выпороли?
– Кого?
– Народ! За такие пословицы. И вам не мешало бы дать хорошую взбучку, леди Талия. Вы своенравная взбалмошная особа, готовая…
Внезапно герцог отступил от меня на пару шагов и потрясенно договорил:
– …готовая перевернуть мир.
– Да, я такая, – я выставила вперед ногу в хрустальной туфельке и несколько раз постучала ею по камням площадки. – И вообще я не виновата, что ваш гость король как-его-там притащил с собой вместо приличных подарков одинаковые плащи и принялся раздаривать их всем подряд! В порядочных государствах так не делается. Королям и президентам дарится эксклюзив! У меня плащ, между прочим, единст… любимый! Этот плащ!
– Как я мог забыть, – расстроено бросил герцог. – Не волнуйтесь, леди Талия. Завтра я все улажу.
– А я и не волнуюсь.
– Вот и хорошо.
– Замечательно просто!
– Вы можете промолчать?!
Несносные существа, эти мужчины. Они мнят себя лучшей половиной человечества. А если мужчина красив и богат, знатен и знаменит, то предела его произволу не видно в обозримом пространстве. И все рядом с ними – молчите, несчастные. Трепещите и внимайте его правильным речам.
– Снимите плащ, я вам сказал, – герцог встал рядом со мной и досадливо дернул мой бархат.
К нам шествовала принцесса со свитой. Разумеется, она была в красном плаще!
– Может быть, мне вообще перед вами раздеться полностью?!
Герцог ошеломленно уставился на меня немигающим взглядом.
– Шутка, – на всякий случай сказала я. – А там ваша племянница.
– Талия…
– Что, Ваше высочество?
– Ничего.
– Вот и поговорили, – вздохнула я.
Принцесса подошла к нам и взяла герцога Эдберга под руку, разлучая нашу прекрасную пару. Я молча проводила их взглядом, а потом ко мне подошел Микки.
– Я посоветовал ей приглядеться к черному цвету, блондинкам он идет. Но принцесса заявила, что не хочет раньше времени одевать вдовьи наряды. Она сказала, что черный ей понадобится после того, как ты выйдешь замуж.
– Я?!
– Странное заявление, – наморщил лоб Микки.
– А когда? А за кого конкретно, она не уточняла?!
– Сестренка, успокойся. Она глупа… А она не так глупа, как я думал…
– Ты что, в нее влюбился?
– Глупости. Я не смогу любить девушку, надевающую красный плащ поверх голубого платья.
– Вот и хорошо.
Знала бы я, что все плохо! Плохо потому, что, во-первых, прекратили уроки, во-вторых, я не понравилась принцессе.
– Пойдем отсюда, – я взяла Микки под руку и поцокала в сторону ворот.
Хрустальные туфельки переливчато зазвенели…
С принцессой мы обернулись одновременно. Я столкнулась с ее ненавидящим взглядом.
Нажила себе еще одного врага. Вот не везет-то.
Поездка во дворец и очередной отказ ужинать с герцогом меня доконали. Мужик что, не понимает, что его не хотят видеть?! Настаивает и настаивает. Конечно, судя по моей комплекции можно домыслить, что я год питалась одной манкой. И кто-то может испытывать жгучее желание меня накормить до отвала для того, чтобы я влезла в мачехино платье без прищепок, так, чтоб оно по швам трещало. Но представляю физиономию герцогини, не к ужину она будь помянута. Я ж девушка прямая, флиртовать исподтишка не умею. Как начну, так начну, редко меня кто сможет остановить. А герцог очень даже привлекательный мужчина, породистый, весь в короля. Только проще и гораздо интереснее. Нет, мне нельзя в него влюбляться! Конечно, я его хочу видеть. Но не за ужином.
Лучше бы я хотела узнать, зачем вся эта каша с перемещением заварилась! Если сделать первые мысленные наброски, получалось следующее. Готовить я не умею, значит, не для того, чтобы семейка Грэм набрала с моей помощью лишние килограммы. Служанка из меня никудышная потому, что я ленива. Сажать семь розовых кустов и перебирать пшено ни за что не стану без серьезной побудительной причины. Одного приказа мачехи для меня явно недостаточно. Вот если бы появилась фея и сказала:
– Наталия, если ты переберешь два мешка пшена, то конец света в отдельно взятом мире не состоится!
Тогда бы я задумалась над грядущей перспективой. Пшено и конец света, одно другого стоит.
В качестве невесты для своих братьев я тоже не гожусь, инцест и все такое, любому дураку ясно, что дело темное. Значит, я должна кого-нибудь спасти. Кого? Вот в чем вопрос. Вокруг меня живут и благоденствуют прекрасные люди, в полной гармонии друг с другом решая мелкие домашние проблемы. От чего их спасать? Правильно, не от чего. Тогда остается одно. Меня забросили в это королевство для диверсии!
Какие здесь девушки? Благовоспитанные, сдержанные, обученные танцам и пению, скромные, начитанные и т. д и т. п. Какая я? Противоположная! Разумеется, книги я читаю, особенно люблю фэнтезю про попаданцев. Но на этом наше сходство заканчивается. Кто-то, эх, знать бы точно – кто, решил запустить ложку дегтя, меня то есть, в бочку меда, в это королевство. Возникает резонный вопрос – зачем. Ответить? Пожалуйста! Для того чтобы все здесь испортить. Мной. Вот до чего додумалась! Следуя законам жанра, должно получаться ровно наоборот. Может быть, я не такая плохая, какой кажусь на первый взгляд?
– Эммануэль, – я зашла на кухню и взяла большие ножницы из стола, – шить умеешь?
– Не-а, – ответила дебелая служанка, помешивая что-то в огромной сковороде.
– Вкусно пахнет!
– А то. Эт тебе не манка.
– Вкусно пахнет моей манкой! Вот она, кастрюлька, варит и варит. А что за бурду ты готовишь?
– Бараньи ребрышки в томатно-чесночном соусе.
– Гадость какая, – я подавилась слюной.
– Тогда я тебе кашу положу.
– Ты что?! Только попробуй!
Вот деревня! Никакой обходительности с господами!
– Талия, ты прищепки бы отдала. Нехорошо постиранное белье без прищепок оставлять, – покачала она головой. – Вот доктор Томпаз сегодня, когда к нам шел, в хозяйкиных панталонах запутался. Слетели они с веревки ему прямо на шляпу. Стыдоба!
– Доктор Томпаз? Уже пришел? Что же ты сразу не сказала?! Пойду, посмотрю на этого эротомана!
Я схватила со стола вазу с фруктами и понесла ее впереди себя. Ладно, с платьем позже разберусь. Сейчас главное оказать посильную помощь Микки. Кстати, а не за этим ли меня сюда переместили?!
Доктор Томпаз представлял из себя нашего учителя географии. Во всяком случае, сходство между ними было поразительное! Оба высокие, худющие, сутулые, хмурые, небритые и недовольные окружающим миром. И голоса у них схожи! Я вспомнила как наяву:
– Архипова, иди к карте и покажи Оттаву. И не смотри на свою подругу Кольцову! Не оторву, Архипова, нужно показать, а город…на каком континенте?
– На самом дальнем, Семен Семенович.
– Вот и показывай!
– Показывайте язык, любезный друг Миканиэль, – доктор Томпаз восседал напротив Микки и старательно лез ему в душу. В горло, то есть.
Рядом с Микки сидела мачеха и с упоением смотрела на эскулапа, словно тот был готов сотворить с ее сыном чудо. Бедняжка, ее стоило пожалеть, чудес на свете не бывает. Не считая исключительных крайностей. Но это был не тот случай.
Микки сидел с обреченным видом и послушно открывал рот.
– Яблоки, персики, перезрелая слива? – я поставила вазу и радостно как последняя идиотка улыбнулась.
По моим наблюдениям, если хочешь расположить людей к себе, прикинься идиотом.
– Кто перезрелый? – отвлекся от разглядывания рта доктор.
– Слива! – торжественно произнесла я, подходя к нему ближе. – По секрету скажу вам, что конкретно ее брать не рекомендую.
– Почему, голубушка? – доктор снял пенсне, протер его и снова водрузил на нос.
– От нее пучит.
– Кого?
Кто из нас идиот?
– Будет вас, если вы ее возьмете.
– Скушайте яблочко, дорогой доктор, – встряла мачеха, недовольно кивая мне в сторону дверей.
Я сделала вид, что не поняла ее намека.
– А от яблок урчит в животе.
– Неужели? – уставился на меня доктор. – А персики? Какой вред организму наносят эти, безобидные на первый взгляд, плоды?
– От персиков развивается аллергия. В запущенных случаях возможен отек Квинке.
– Тогда зачем вы принесли эти фрукты мне?!
– Сдуру.
– Что вы говорите? Какой интересный экземпляр! Голубушка, откройте рот и покажите язык!
И доктор Томпаз отвлекся на меня. Я подмигнула Микки, тот зажал рот рукой, чтобы не рассмеяться, и подмигнул мне.
– Доктор! – возмутилась мачеха, когда тот уже вовсю считал мои пломбы. – Вы пришли для того, чтобы разобраться с моим сыном! А не со служанкой!
– Я не служанка, доктор, она преувеличивает. Я избранная гостья короля. Напоминаю, если некоторые об этом забыли!
– Изумительно, поразительно, – недоумевал эскулап.
– Что там еще такого? – недовольно пробрюзжала мачеха.
– В том-то и дело, что ничего особенного! Кроме зубов…
– О да, – вздохнула та, – девица действительно довольно зубаста. Какой кошмар!
– Совершенно обыкновенный язык, – отвлекся от созерцания моего рта доктор.
– Не может быть, – возразила мачеха, поморщившись. – Он должен быть у нее слишком длинным!
Они меня заинтриговали.
– А какой должен быть язык?
– Бледно розовым у здорового человека, – принялся охотно мне объяснять доктор. Его хмурый вид исчез, уступив место благодушному настроению. – У психически нездорового – от темно красного до синего…Вот как у господина Миканиэля…
– Синий язык?! – искренне удивилась я.
Миканиэль с удовольствием мне его продемонстрировал.
Черника! Я сразу догадалась, что он набрал горсть черники в лесу и съел ее перед приходом доктора. Когда я сорвала королю охоту, видела чернику под ногами.
– Запущенный случай, – согласилась я с доктором. – На грани бешенства.
– Какой ужас! Умоляю вас, доктор, спасите моего сына!
– Я пытаюсь, госпожа Грэм, пытаюсь. Я знаю, что Его величеству нужны солдаты, воины без страха и вредных привычек. Чем больше воинов, тем лучше….Леди, – он обратился ко мне, – с вами мы продолжим в другой раз.
– Свободна, Талия, – отмахнулась от меня мачеха.
Я пожала плечами, показывая Микки, мол, сделала все, что могла. Он развел руками. Мы понимали друг друга без слов.
– Любезный Миканиэль, ответьте на мои вопросы…
Я вышла из комнаты, но дверь оставила чуть приоткрытой. Подслушивать нехорошо? Еще хуже – оставаться в неведении!
– …Вы по-прежнему испытываете неприязнь к противоположному полу?
Микки огорченно кивнул.
– И даже …м-да…Какое впечатление на вас производит наша несравненная принцесса?
– Отвратительное!
– Какой вздор!
– Чес слово, ма. Я видел ее сегодня. Она напялила поверх голубого платья красный плащ. Тот самый, который вы дали Талии! Видели бы вы ее злую физиономию, ма.
– Принцесса видела плащ Талии?! Какой кошмар! Мне плохо! Доктора! Доктора!
– Я здесь. Нюхните соли и держите себя в руках, леди. Все не так катастрофично. Ваш сын всего лишь испытывает неприязнь к девицам. Но у него нет влечения к мужчинам, и это говорит о том…
– О чем?! – воскликнули в один голос мачеха с Микки.
– О том, что он может с чистой совестью вступать в армию Его величества. Понимаете, неприязнь к девицам это юношеские комплексы…
На расстроенного вердиктом доктора Микки было больно смотреть.
– Он испытывает! – прокричала я и вошла.
– Талия? Какое невежество! Выйди вон!
– Постойте, леди Грэм. Что вы сказали, голубушка?
– Микки, прости меня, но я вынуждена признаться. Он испытывает симпатию…
– К кому?! – теперь хором поинтересовались все трое, резко наклонившись в мою сторону.
Я даже отступила на шаг.
– К коронованной особе! – выпала я.
– Что вы говорите?! – обомлел доктор.
– Все мы испытываем симпатию к коронованным особам, – возразила мачеха, расслабленно откинувшись в своем кресле. – Это обычное дело.
– Да, это обычная практика, – согласился с ней доктор.
Микки внимательно посмотрел на меня, требуя продолжения.
– Но… но не все коронованные особы симпатизирует нам!
– Что на это скажите, леди Грэм? – заинтересовался доктор.
– Какие глупости! Разумеется, они нам не должны симпатизировать. Кто они и кто мы…
– А коронованная особа симпатизирует Микки!
– Принцесса?! – обрадовалась мачеха.
– Нет! – радостно сообщила я. – Ее родственник! Мы сегодня были во дворце и я своими глазами видела… Ах, господин доктор, разве я могу об этом говорить?
– Да, да, голубушка, лучше молчите, – тяжело вздохнул эскулап. – Что-то в этом роде я предполагал. Все эти воинственные закидоны…прощу прощения, леди Грэм…мания величия, страсть к захвату новых земель, подражание великому Александру… А ведь тот был…х-м…вернее, не был…да уж…
Я сделала короля голубым! Поздравьте меня срочно, а то на рассвете мне отрубят голову. А что еще делать бедной девушке, поставленной в такое щекотливое положение? Но я оставила себе лазейку – сказала про родственника. А им может быть, кто угодно. Если покопаться в родословных королевства, то родственников у принцессы отыщется сотня, не меньше. Так что король здесь совершенно не при чем, но пусть доктор с мачехой так думают.
– И что же теперь делать, доктор?! – заломила та руки.
– Принимать удар судьбы с достоинством, – посоветовал ей тот. И спохватился. – Миканиэль, эта юная особа говорит правду?
Юная особа! Какой милашка доктор. Чмоки-чмоки в его худые щеки.
– Чистую правду, увы, – удрученно вздохнул Микки, опуская голову и пряча улыбку.
– Доктор, – возопила мачеха, – а есть ли какое средство против этого?!
Гильотина, чуть не сказала я.
Доктор развел руками. И тут я не выдержала:
– Не волнуйтесь, леди Грэм, – ах, какой у меня ангельский голосок. – Такое у мужчин бывает, со временем рассосется.
– Рассосется?! Какая гадость!
– А вы о чем подумали? – невинно поинтересовалась я. – Вообще-то я про болезнь.
Наблюдать мачехину истерику я не стала, пожала плечами и ушла, закрыв за собой дверь. Все, Миканиэль официально признан негодным к военным действиям! Я спасла его от крупных неприятностей, возможно, от гибели. Может быть, в этом моя миссия? Конечно, Бониэля тоже жалко, король, судя по признанию доктора, тот еще захватчик, но Боня вряд ли станет прикрываться несуществующей голубизной. К тому же у него висит портрет принцессы, и все знают, насколько сильно она ему нравится. Каждому – свое, как сказал великий Ницше, и я с ним сейчас согласна. Наверное, я жестокая.
Может быть, нужно было снова вернуться в зал, чтобы крикнуть о том, что болезнь Микки заразная?! Что Бониэль уже страдает от повышенной любвеобильности к коронованной особе мужского пола, а принцесса всего лишь прикрытие?! Представляю, как был бы мне благодарен старший братик. Перед таким признанием нужно найти укромное местечко на всю оставшуюся жизнь. Возможно, именно это меня сдержало. Кстати, я довольно сдержанная молодая особа. Вам так еще не кажется?
Могла бы такого наговорить! Держите карманы шире, лапша выдается по тонне на одно ухо.
– Я тебе очень благодарен! – пылко начал свою приветственную речь Микки, заглянувший ко мне в комнату после ухода доктора. – Спасибо, Талия!
– На здоровье, – хмыкнула я. – Пользуйтесь моей простотой, которая хуже воровства.
– А что ты делаешь?!
– Не видишь разве? Кромсаю мачехино платье. В этом доме никто не умеет шить! Такое ощущение, что в королевстве тоже.
– А ты умеешь? – он прищурился и взял у меня ножницы.
– А то. В школе заставляли фартук шить и прихватку для чайника.
– И как успехи?
– Преподаватель по труду не отличил одно от другого. Ну, понимаешь, на фартуке был карман, а прихватка сама как карман, а фартук маленький…Честно говоря, я перепутала выкройки и прифигачила карман на прихватку. Тройку он мне поставил за труды. Сейчас думаю, за что такая несправедливость?! Прихватка была фриковой! Прикинь, с карманом! Туда можно было класть спички и прятать мелочь. Нет, мелочь бы высыпалась… А что ты делаешь?
– Исправляю то, что ты…
– Накосячила, да? Я так и знала! Это мое первое и последнее платье. Ну, не считая этого дерюжного и розового. Поплакать что ли? Слушай, Микки, а почему твоя маменька такая жадная?
– Понимаешь, Талия, есть такой термин – сытое сознание. Так вот у нее сознание вечно голодающего. Папаша Грэм взял мою мать в жены из разорившейся семьи. И теперь на протяжении всей жизни она боится вновь разориться.
– Надо же! А я думала, что было наоборот! И в сказке лесничий женится на богатом приданом своей жены.
– В какой сказке?
– А, проехали. Долго рассказывать. Но когда-нибудь расскажу. Что с платьем-то?
– Все будет в порядке, сестренка. Завтра сметаю и отстрочу.
– Что?! Ты умеешь шить?!
– А то.
– А почему завтра?
– Сегодня я иду на ужин к герцогу. Помнишь, он нас приглашал? Все еще отказываешься?
– Микки, сам пойми, мне не в чем идти!
– Я так ему и передам. Про твою уважительную причину.
– Передай, – улыбнулась я, довольная своим отказом. – Микки, – сказала я ему напоследок, – не помню, я тебе говорила спасибо за хрустальные туфельки?
– Говорила.
– Еще раз говорю! Прикольные шузы.
Он встал и пошел к двери.
– Микки, я говорила, что влюбилась бы в тебя?
– Говорила, – рассмеялся он. – Но об этом забудь. Вспомни про коронованную особу!
– Ну да, – хихикнула я, – куда мне с ней тягаться.
День 4. Луна в Раке или Фантазии больного воображения
Всю ночь я не сомкнула глаз. Во-первых, мачеха загоняла меня с мелкими поручениями. Во-вторых, вечером приехала соседка, важная особа с тремя кудельками на вытянутой лошадиной башке, и я должна была сидеть в гостиной и составлять им компанию. Все бы ничего, только перед этим мачеха взяла с меня слово, что я буду молчать. Я и молчала, раз обещала. Даже когда тетка обращалась ко мне с вопросами, мычала нечто невразумительное в ответ.
– Она у вас что, глухонемая? – радовалась соседка.
Чужое горе – соседям счастье. Ага! Точно-точно.
– Что вы, что вы, – взмахивала пухлыми руками мачеха. – Она весьма скромная молодая особа!
Зачем вводить соседей в заблуждение?! А когда я заговорю, что она скажет?
– Какая-то она у вас тощая. Такое впечатление создается, что у нее живот прилип к позвоночнику.
– Какой пассаж! Ох, дорогая моя, у нынешней молодежи это называется талией. Ее кстати, так и зовут. Милочка, познакомься с леди Эшлией.
– Бу-бу-бу-бу-бу…