- А больше и не надо,- спокойно откликнулся Темпл и, хлопнув себя по бедрам, уставился куда-то вдаль.- Видите ли, когда телевизор выключен, единственный звук:, который раздается в этой комнате,- это шарканье тапочек. Хотя, надо признаться, звук довольно неприятный.
Некоторое время он еще рассматривал что-то впереди себя, а затем взглянул на следователя. Тот продолжал наблюдать за пациентом у окна.
- Вы, похоже, чем-то расстроены? - встревожился Темпл.
Киндерман будто очнулся.
- Кто? Я?
- Вы, кажется, любите погружаться в раздумья - верно? Я сразу заметил, как только вы переступили порог моего кабинета. С вами это часто происходит?
Киндерман с удивлением отметил про себя, что сейчас Темпл как никогда близок к истине. Войдя в его кабинет, следователь сразу почувствовал себя не в своей тарелке. Психиатр, похоже, начинал исподволь влиять на него. Как же это у него получалось? Киндерман взглянул на Темпла В глазах доктора бурлила энергия.
- Такая уж у меня работа,- уклонился от ответа Киндерман.
- Так поменяйте ее. Знаете, один мне тут выдал "Доктор, как быть? Только начинаю есть свинину, меня сразу же одолевают головные боли". Ну так я ему ответил: "Завяжите со свининой".
- Простите, можно мне осмотреть палату мисс Ласло?
- Только в том случае, если вы немного приободритесь.
- Постараюсь.
- Вот и хорошо. Тогда пойдемте, я вас туда отведу. Здесь недалеко.
Темпл через зал провел Киндермана в коридор, затем в другой небольшой холл, и очень скоро они очутились в довольно уютной палате.
- Вещичек здесь не густо,- объявил Темпл.
- Да, я вижу.
Иными словами, палата оказалась пуста Киндерман открыл шкаф. Там висел синий халат. Следователь обыскал ящики, но во всех хоть шаром покати. В ванной обнаружились несколько полотенец и мыло. Других вещей в комнате не было. Киндерман еще раз окинул взглядом скромное помещение. И вдруг почувствовал на лице холодное дуновение. Казалось, ветерок промчался сквозь тело лейтенанта и точно так же внезапно стих. Киндерман взглянул на окно, но оно было закрыто. Странное чувство охватило следователя. Он посмотрел на часы и про себя отметил точное время: три часа пятьдесят пять минут.
- Ну, мне пора идти,- засобирался Киндерман.- Огромное вам спасибо.
- Всегда к вашим услугам,- отозвался Темпл.
Психиатр вывел Киндермана из палаты и проводил до холла, откуда начиналось отделение невропатологии. У самого выхода они расстались.
- Я должен вернуться,- торопливо бросил Темпл.- Дальше сами доберетесь?
- Разумеется.
- Был ли я вам полезен, лейтенант?
- Еще как!
- Чудесно. И если у вас снова начнется депрессия, звоните - или лучше заходите сразу. Думаю, что смогу вам помочь.
- А какой школы в психиатрии вы придерживаетесь?
- Я всегда был убежденным бихевиористом,- ответил Темпл.- Вы мне подробно излагаете все факты, а я вам наперед говорю, что сделает любой человек.
Киндерман уставился в пол и покачал головой.
- И что же это означает? - поинтересовался Темпл.
- Нет-нет, ровным счетом ничего.
- Ну уж меня-то вы не проведете,- запротестовал Темпл. - У вас какие-то проблемы?
Киндерман поднял взгляд и уловил злобный огонек в глазах психиатра.
- Просто мне всегда было жаль бихевиористов, доктор. Они ведь никогда не поблагодарят соседа по столику: "Спасибо, что передали мне горчицу".
Психиатр стиснул зубы и процедил:
- Так когда вернется Ласло?
- Сегодня вечером. Я позабочусь об этом.
- Хорошо. Просто великолепно.- Темпл толкнул стеклянную дверь.- Мы еще увидимся, лейтенант,- произнес он и скрылся в коридоре.
Киндерман некоторое время постоял, прислушиваясь к звуку быстро удаляющихся шагов, и, когда они стихли, неожиданно для самого себя испытал облегчение. Тяжело вздохнув, он почувствовал, будто все же забыл кое-что. Рука его нащупала оттопыривающийся карман - там лежали книги, купленные для Дайера. Следователь повернулся и быстро зашагал прочь.
Когда Киндерман заглянул в палату, Дайер по-прежнему читал в кровати.
- Ну, как же ты долго шлялся,- пожаловался он.- Мне тут уже несколько раз переливали кровь.
Киндерман подошел к кровати и положил книги прямо на живот Дайера.
- Вот все, что ты заказывал,- доложил он.- "Жизнь Моне" и "Беседы с Вольфгангом Паули". Знаете ли вы, святой отец, за что распяли Христа? За то, что он старательно прятал, эти книжонки, боясь, что другие их обнаружат.
- Ну, не будьте таким снобом.
- Да, святой отец, а вы слыхали о иезуитской миссии в Индии? Может, и для вас там найдется работенка? И мухи там не такие уж и злые, как люди судачат. А очень даже милые - всех цветов радуги. Кстати, "Угрызения совести" уже перевели на хинди, а все необходимое для обеспечения вашего комфорта будут непременно доставлять первым рейсом. А еще там можно приобрести сразу несколько миллионов экземпляров "Кама-сутры".
- Это я уже проштудировал.
- Я и не сомневался.- Киндерман подошел к краю кровати, где лежала медицинская карта Дайера, и, пробежав ее глазами, положил на место.
- Вы уж простите меня, если я прекращу нашу милую мистическую беседу. Эстетика в непомерных количествах вызывает у меня страшную головную боль. Кроме того, в соседних палатах меня ждут еще два священника: Джо ди Маджо и Джимми Грек. Посему я оставляю вас
- Не возражаю.
- А к чему такая спешка?
- Я хочу вернуться к "Угрызениям".
Киндерман повернулся и направился к выходу.
- Разве я что-то не так сказал? - забеспокоился Дайер.
- Мать Индия зовет вас к себе, святой отец.
Киндерман вышел из палаты. Как только он скрылся из виду, Дайер, глядя в открытую дверь, улыбнулся.
- Прощай, Билл,- тихо проговорил он и снова углубился в чтение.
Вернувшись в участок, Киндерман миновал шумную приемную, вошел в свой кабинет и плотно прикрыл дверь. Аткинс уже ждал его, прислонившись к холодной стене. На сержанте помимо синих джинсов и теплой водолазки была надета блестящая черная кожаная куртка.
- Мы погружаемся слишком глубоко, капитан Немо,- посетовал Киндерман, грустно глядя в глаза своему помощнику.- Корпус может не выдержать такое давление.- Он не спеша подошел к столу.- То же самое и с моей обшивкой. Аткинс, о чем ты все время думаешь? Довольно! "Двенадцатую ночь" гонят не здесь, а в кинотеатре напротив. А это еще что такое? - Следователь нагнулся и, взяв со стола два рисунка, посмотрел на них, а потом исподлобья взглянул на Аткинса.- И это что, подозреваемые? - раздраженно вскинулся он.
- Никто в точности не запомнил их,- попытался оправдаться Аткинс.
- Сам вижу. Старик смахивает скорее на сушеный плод авокадо. А второй меня просто сбивает с толку. Разве у него были усы? Что-то я не припомню, чтобы в церкви мне хоть кто-нибудь обмолвился об усах.
- Это мисс Вольп вспомнила.
- Мисс Вольп...- Киндерман бросил рисунки на стол и устало потер рукой лицо.- Мисс Вольп, познакомьтесь, это Джулия Фебрэ.
- Мне надо вам кое-что сообщить, лейтенант.
- Только не сейчас. Неужели ты не видишь, что я готовлюсь к смерти? А ведь это требует от человека полной сосредоточенности и абсолютного внимания.- Киндерман тяжело опустился в кресло и уставился на рисунки.- Вот Шерлоку Холмсу было намного легче,- проворчал он.- Ему ведь не подсовывали таких портретов собаки Баскервилей. И уж конечно, мисс Вольп не идет ни в какое сравнение с Мориарти.
- Пришло дело о Близнеце.
- Знаю. Оно передо мной на столе. Ну что, Немо, мы понемногу всплываем на поверхность? По-моему, видимость слегка улучшается.
- Лейтенант, есть новости.
- Не забудь о них. А вот у меня сегодня выдался чудеснейший денек в Джорджтаунской больнице. Неужели тебе не интересно?
- Что же там произошло?
- Пожалуй, я еще не готов к обсуждению. Тем не менее горю желанием узнать, что ты думаешь по этому поводу. Хотя пока это только теория. Понимаешь? Просто некоторые факты. Известный психиатр, занимающий в больнице видное место,- скажем, заведующий целым отделением,- делает зачем-то откровенно неуклюжую попытку выгородить одного из своих коллег - скажем, невропатолога, работающего над проблемами боли. Так вот, когда я спрашиваю психиатра, не напоминает ли ему определенный почерк руку одного из его коллег, он вдруг начинает притворяться. Психиатр целый час буравит меня взглядом, а затем очень четко и громко произносит слово "нет". И я, как опытная лиса, тут же делаю вывод, что между ними уже давно кошка пробежала. Может быть, я и ошибаюсь, но почему-то уверен, что прав. Ну и какое же умозаключение можно вывести из всего сказанного, Аткинс?
- Несомненно, психиатр хочет подставить невропатолога, но боится сделать это открыто.
- А почему, Аткинс? - выпытывал следователь.- Не забывай, ведь своим "нет" он вводит следствие в заблуждение.
- Вероятно, он чует за собой вину. Может быть, он и сам впутан в какую-то историю. Однако если он кого-то и покрывает, то его самого уж никак не заподозришь.
- Да, хитрая бестия. Но я с тобой вполне согласен. Однако должен сообщить и кое-что более важное. В городе Белтсвилл, штат Мэриленд, существовала когда-то больница для пациентов, умирающих от рака Врачи назначали безнадежным больным большие дозы ЛСД. Хуже ведь от этого уже не стало бы. Верно? Наркотик снимает боль. Однако странное дело: все пациенты независимо от своего прошлого и религиозных убеждений переживали одни и те же невероятные ощущения. Будто сквозь бесчисленные слои грязи, помоев, нечистот и прочей гадости они проникали в самые недра земли. Так вот, в короткие мгновения несчастные чувствовали себя частью этой мерзости, сливались с ней и растворялись внутри. И вдруг направление резко менялось. Они внезапно взлетали и двигались вверх до тех пор, пока все вокруг не преображалось до неузнаваемой ослепительной красоты. Тогда они вроде бы являлись пред ясны очи Господа, А он им и заявлял: "Придите же скорей ко мне, это же вовсе не Ньюарк!"
Аткинс, каждый больной испытал подобное хотя бы раз. Ну ладно, ладно, пусть не сто процентов. Но девяносто уж точно. Вот так. Однако суть не в этом. Все пациенты в один голос утверждали, будто их пронизывает ощущение абсолютного слияния со всей Вселенной. В эти мгновения больные понимали, что они и весь космос - одно и то же. Они словно чувствовали себя неким единым существом. И разве не удивительно, что подобные переживания испытывал каждый? И еще, Аткинс, покумекай над теорией Белла: в любой системе, состоящей из двух частей, изменение спина одной ее части тут же влечет за собой изменение спина другой ее части. При этом совершенно все равно, каково между ними расстояние. И не важно, о чем идет речь: о галактиках или световых годах!
- Лейтенант...
- Помолчи, пожалуйста, когда глаголет твой шеф! Я еще не все сказал.- Следователь подался вперед, глаза его заблестели,- А еще пораскинь-ка мозгами над автономной системой. Это она управляет всеми заумными процессами, которые поддерживают твое драгоценное тело в полном здравии. Но эта система лишена собственного разума. Да и твое сознание не властвует ни над ней, ни над самими процессами. "Так что же ею управляет?" - справедливо поинтересуешься ты. Твое подсознание. А теперь прикинь в уме: Вселенная - это твое тело, а эволюция и охотящаяся оса суть автономная система. Так что же всем управляет, Аткинс? Ну-ка, поразмышляй. Да, и не забудь про коллективное подсознание. А вообще-то, на эту тему можно без умолку чесать языки. Так ты навестил старушку или нет? Впрочем, для нас это не так важно. Она душой и телом принадлежит Джорджтаунской больнице. Звякни куда надо, и пусть ее заберут. Она обитает в психиатрическом отделении и, видимо, пожизненно приговорена к заключению.
- Старушка умерла,- сообщил Аткинс.
- Что?
- Сегодня днем она умерла.
- Отчего?
- Сердечный приступ.
Киндерман несколько секунд не шевелился, а потом, опустив голову, кивнул.
- Да, для нее это, наверное, единственный выход,- пробормотал он. Его вдруг охватила тоска - горькая и мучительная.- Мартина Отси Ласло,- с искренней нежностью произнес он, глядя на Аткинса.- Это была великая старушка В жестоком мире, где любовь так недолговечна, она была просто грандиозна- Киндерман выдвинул ящик и достал из него заколку, найденную на пристани. Он грустно взглянул на нее и произнес: - Надеюсь, старушка уже предстала пред Господом.- Потом положил заколку на место и задвинул ящик.- У нее брат где-то в Виргинии,- обратился он к Аткинсу.- Его фамилия Ласло. Позвони, пожалуйста, в больницу и сообщи им. Свяжись с человеком по фамилии Темпл, доктор Темпл Он заведует отделением психиатрии. Но только не позволяй ему гипнотизировать себя. Я думаю, с него станется сделать это даже по телефону.
Следователь встал и направился к двери, но, как обычно, дойдя до выхода, резко повернулся и снова подошел к столу.
- Ходьба полезна для сердца,- констатировал он и, прихватив папку с надписью "Дело Близнеца", мельком взглянул на Аткинса. - А вот наглость, наоборот, вредит,- предупредил Киндерман.- И даже не пытайся мне возражать.- Он подошел к двери и, взявшись за ручку, оглянулся на помощника. - Проверь по всему округу рецепты на сукцинилхолин за последние два месяца Особое внимание обрати на имена Винсент Амфортас и Фримэн Темпл. Послушай, а сам-то ты ходишь по воскресеньям в церковь?
- Нет.
- Почему нет? Знаешь, Немо, ведь именно про таких, как ты, монахи говорят: этот человек создан для трех таинств: крещения, венчания и смерти.
Аткинс безразлично пожал плечами.
- Я об этом никогда не задумывался,- признался он.
- Теперь у тебя появилась такая возможность. Последний маленький вопросик, Аткинс, и я готов отдать тебя на растерзание всем желающим. Если бы Христос не позволил распять себя, как бы мы узнали о воскрешении из мертвых? Не отвечай, ибо это так очевидно, Аткинс. Благодарю тебя за убитое время и великое усилие порассуждать вместе. Ну а теперь наслаждайся в полной мере, погружаясь в морскую пучину. Уверяю тебя, ничего интересного ты там не найдешь - на тебя будет глазеть лишь стая глупых рыбешек. Речь, конечно, не идет об их вожаке - карпе весом тринадцать тонн и с мозгом дельфина. Вот он-то весьма необычен, Аткинс Старайся избегать его. Если карп поймет, что мы с тобой заодно, он может предпринять нечто ужасное.- С этими словами следователь покинул кабинет.
Аткинс видел, как Киндерман прошел в дежурную комнату и остановился посередине, приветствуя кого-то и касаясь пальцами полей своей потрепанной шляпы. И тут его чуть было не сбил с ног полицейский, тащивший упирающегося нарушителя. Киндерман что-то сказал им обоим, но Аткинс был далеко и поэтому не расслышал. Наконец Киндерман очутился на улице и исчез из поля зрения сержанта.
Аткинс подошел к столу и сел. Он выдвинул ящик и, разглядывая розовую заколку, с удивлением вспоминал слова лейтенанта о любви. Что же все-таки тот имел в виду? Неожиданно сержант услышал чьи-то шаги и поднял голову. Рядом со столом стоял Киндерман.
- Если когда-нибудь из моего ящика пропадет еще хотя бы одна конфетка, учить тебя я больше никогда ничему не буду. Кстати, в котором часу умерла та старушка?
- В три часа пятьдесят пять минут,- отчеканил Аткинс.
- Понятно.- Киндерман уставился куда-то в пустоту, а потом, не вымолвив ни слова, повернулся и вышел.
Аткинс так и не понял, зачем это лейтенанту приспичило узнать время смерти несчастной.
Киндерман сразу же отправился домой. Сняв в прихожей шляпу и пальто, он прошел на кухню. Джулия сидела за столом и увлеченно читала какой-то модный журнал, а Мэри с матерью суетились у плиты. Мэри что-то усердно размешивала в блюде. Наконец она оторвала от него взгляд и улыбнулась.
- Здравствуй, дорогой. Хорошо, что ты успел к обеду.
- Привет, па,- не поднимая головы, произнесла Джулия.
Теща демонстративно повернулась к лейтенанту спиной и принялась протирать разделочный столик.
- Здравствуй, милый пончик,- откликнулся Киндерман, целуя жену в щеку.- Без тебя жизнь походила бы на пустой стакан и черствую пиццу. А что это вы тут стряпаете? - спохватился он.- Пахнет обалденно.
- Это блюдо вообще не пахнет,- пробурчала Ширли.- У тебя что-то с носом.
- Ну, насчет носа пусть волнуется Джулия,- мрачно отозвался Киндерман и уселся за стол напротив дочери.
Папка с делом о Близнеце лежала у него на коленях. Джулия, сложив на столе руки, продолжала читать журнал, и ее длинные черные волосы касались обложки. Она рассеянно откинула локон и перевернула страницу.
- Так что у нас насчет Фебрэ? - нарушил молчание Киндерман.
- Папочка, пожалуйста, не заводись,- коротко бросила Джулия, переводя взгляд на следующую страницу.
- А кто заводится?
- Я ничего еще не решила окончательно.
- Как, впрочем, и я.
- Билл, не приставай к ней,- одернула его Мэри.
- А кто к кому пристает? Только, Джулия, все ведь не так-то просто. Понимаешь, если один человек в семье решает вдруг поменять фамилию, проблем особых не возникает. Но вот когда все трое собираются сделать подобный шаг, тогда это совсем другое дело. Я прямо-таки в недоумении. Это может привести к массовой истерии, не говоря уже о мелких недоразумениях. Может быть, нам сообща следует все хорошенько продумать?
Джулия перевела наконец взгляд на отца. Пытаясь сосредоточиться, она уставилась на него своими красивыми удивленными глазами.
- Извини, я не уловила. Что ты сказал?
- Дело в том, что мы с твоей мамой меняем фамилию на Дарлингтон.
Деревянный половник громко стукнулся о раковину, и Киндерман заметил, как Ширли, фыркнув, стремглав вылетела из кухни. Мэри еле слышно хохотнула и отвернулась к холодильнику.
- Дарлингтон? - ахнула Джулия.
- Да,- подтвердил Киндерман.- Кроме того, мы меняем вероисповедание.
Джулия чуть не задохнулась от ужаса.
- Вы что, станете католиками? - воскликнула она.
- Не говори ерунду,- устало произнес Киндерман.- Это ничуть не лучше, чем оставаться евреями. Мы тут подумываем о лютеранстве.- Он услышал, как и Мэри вслед за матерью торопливо ретировалась из кухни.- Разумеется, твоя мать немного расстроена. Любые перемены весьма мучительны и болезненны. Ну да ничего, это пройдет. Однако в один миг ничего не изменишь. Все нужно делать постепенно, шаг за шагом. Сначала фамилия, потом вера, а потом мы уже всей семьей подпишемся на "Нэшнл ревью".
- Я тебе не верю,- твердо заявила Джулия.