- Вы очень любезны. Мы идем обедать. С мужем. Все втроем. Стараемся делать это почаще. Как только выпадает возможность. - Она смутилась. Как же давно они ходили куда-то втроем.
- Мы тоже часто отдыхали вместе, - сказала миссис Ошидари. - Когда был жив отец Томми.
Так вот оно что, подумала Ева. Вот что имела в виду эта женщина. Вещи в пакете. Эдди ведь говорил ей, что у его товарища умер отец, но у нее это как-то не отложилось в памяти. Потому что... потому что она всегда занята и не обращает внимания на рассказы сына.
- Мне очень жаль.
Взгляд миссис Ошидари снова ушел в сторону, сфокусировавшись на чем-то между дорожкой и гаражом.
- Так лучше. По крайне мере он не мучился. Не выпьете чашечку кофе, Ева?
- Нет, спасибо. Мне и вправду надо идти. - Она отступила еще на шаг, нащупала за спиной калитку и, проскользнув за ограду, опустила щеколду. - Как-нибудь в другой раз.
- Вспомнила, - неожиданно произнесла миссис Ошидари.
- Что?
- Какой фильм они пошли смотреть.
- Мы все знаем о фильмах категории "R". Их просто нельзя смотреть. Но как насчет категории "PG"? Или даже "G"? Разве они лучше?
- Да?
- Мультипликационный фильм. По-моему, "Возвращение в Ферн Галли". Да, точно.
- Знаете ли вы о том, что они-то и есть самые опасные? Благодаря "двадцать пятому кадру" открытые послания можно закодировать даже в диснеевском мультике! Приведу несколько примеров...
- Насколько я знаю, фильм вполне безобидный, - сказала Ева. - То есть хороший. - Она продолжала отступать назад по дорожке. Под ее ногами что-то хрустело. - Извините, но мне надо спешить.
- Приятно было познакомиться.
- Да.
- Заходите в любое время.
- Конечно. - "Ей одиноко, - подумала Ева. - Жаль, что я ничем не могу ей помочь". - Обещаю.
* * *
У двери, ведущей в фойе, никого не было, и Ева вошла внутрь.
Девушка, вероятно, студентка колледжа, с торчащими во все стороны волосами, стояла за прилавком со всевозможными сладостями, поправляя форменное платье.
- Ваш билет, пожалуйста! Касса вон там.
- Спасибо, - сказала Ева. - Мне не нужен билет.
Она оглядела фойе: зрительных залов было несколько, и над входом в каждый светилось название демонстрирующегося в данный момент фильма. Впрочем, прочесть их Еве не удалось - очки она оставила дома.
- Мэм?..
Она подошла ближе. "Сладостное насилие". Вряд ли фильм с таким названием привлек бы внимание двух мальчишек.
- Мэм?..
Девушка догнала Еву у второй двери, за которой показывали "Смертельный укол".
- Мэм...
Не обращая на нее внимания, Ева взялась за дверную ручку.
- Вам туда нельзя!
- Я ненадолго.
- Без билета...
- Мне не нужен билет.
Девушка смутилась:
- Вы в списке?
- В каком списке?
- Ну... вы в компьютере? Как ваша фамилия?
- Ева Маркхэм.
- Минуточку. Я проверю.
- Не стоит. Меня нет в вашем списке. Где идет "Возвращение в Ферн Галли"?
- В четвертом зале.
- Спасибо. - Ева двинулась дальше.
Перед третьей дверью путь ей преградил молодой человек с короткой стрижкой:
- Куда вы идете?
- Вот сюда. Вы что-то имеет против?
- Вам нужен билет, - терпеливо объяснил молодой человек. Судя по его тону, он принял Еву то ли за глухую, то ли за умственно отсталую. - Если вы хотите посмотреть фильм, вам следует купить билет.
- Я не собираюсь смотреть фильм.
- Не собираетесь?
- Я ищу кое-кого.
- Так всегда бывает, леди. Все кого-то ищут. А мне наплевать, что вы там будете делать. Но заплатить вам придется.
- Я ищу сына.
Наткнувшись на ее твердый, непреклонный взгляд, он все-таки отступил:
- Ну хорошо. Зайдите. Но только на минуту.
Ева открыла четвертую дверь. На экране порхала фея, оставляя за собой причудливый шлейф медленно тающей волшебной пыльцы. Ева прошлась взглядом по короткому проходу, вглядываясь в едва различимые лица, но дети сидели низко, их головы едва виднелись над спинками стульев, подобно кочанам капусты на грядке. Фея представляла собой распространенный тип красотки с массивным бюстом, осиной талией и округлыми бедрами. На ней были блестящие колготки, пояс, сплетенный из зеленой лозы, и что-то вроде топика с впечатляюще глубоким вырезом.
- Эдди!
Никто из детей не отозвался, даже не пошевелился и не отвел взгляда от экрана.
Молодой человек ждал Еву у выхода.
- Нашли?
- Обязательно найду!
Она пропустила пятую дверь, решив, что новая версия "Лолиты" вряд ли привлечет внимание тринадцатилетних мальчишек. Сомнительно, чтобы Эдди также слышал о Дастине Хоффмане. В зале номер шесть, кстати, совершенно пустом, если не считать двух женщин, сидевших в последнем ряду, начинался показ последнего фильма с участием Джоди Фостер. Подумав, Ева решила вернуться к третьему залу.
- Послушайте, леди, - теряя терпение, сказал молодой человек. Ева только теперь заметила у него на груди табличку-значок с надписью "менеджер". - На какую картину купил билет ваш сын? Потому что если у меня нет корешка билета...
- Он здесь. - Она прочитала название фильма и вздрогнула. - "Американский зомби-2".
- Вы уже заходили в этот зал.
- Еще нет.
- Я видел!
Чего он хочет? Не подпустить ее к собственному сыну?
В этот момент дверь зала номер три распахнулась, и в фойе хлынули десятки людей, в основном подростков. Одни устремились к выходу, другие потянулись в туалет. Какой-то парнишка, оберегая свою подружку от столкновения с мусорной корзиной, обнял ее за плечи. Его жирные пальцы по-хозяйски стиснули ее грудь. А что у него со ртом? Губы были красно-лиловые, словно перепачканные кровью. На Еву наткнулись два каких-то мальчика. Один на миг задержался и даже удостоил ее взглядом, как неуместное препятствие, выросшее на пути потока зрительских тел.
- Мам!
Ева схватила Эдди за руку, выхватила из толпы и потащила в угол фойе.
- Что ты здесь делаешь?
- Пойдем со мной!
Лицо мальчика словно погасло.
- Но Томми...
- Ничего.
Эдди все же вырвался и успел сделать какой-то знак приятелю, остановившемуся возле стены.
- Что ты там делал? - резко спросила Ева.
- Где?
- Не прикидывайся невинной овечкой. Я знаю, на какой фильм вы ходили!
- Это хороший фильм, - вызывающе заявил Эдди.
Из людского водоворота неожиданно вынырнул менеджер:
- Где билет?
- Какой билет? - переспросил Эдди.
- Твой корешок от билета.
- У меня его нет. Выбросил.
- Возьмите. - Покопавшись в сумочке, Ева выудила десятку. - За них обоих.
Менеджер молча взял деньги и словно испарился - такой фокус хорошо получается у попрошаек-кришнаитов.
Ева по-прежнему крепко держала Эдди за плечо. Наверное, ему было больно, но его лицо сохраняло стоически-упрямое выражение. Только губы сделались еще тоньше.
- Я платил.
- Не верю.
- Папа дал мне денег. И сказал, что я могу пойти в кино.
Он смотрел на нее исподлобья, и Ева вдруг заметила, какие красные у него уши и щеки.
- Если не веришь, спроси у него.
На них уже начали обращать внимание.
Ева отпустила руку.
- Пока, Томми, - громко, чтобы все слышали, произнес Эдди. - Ей нужно поговорить со мной.
Он хотел ее унизить, хотел дать понять ей, что ему приходится иметь дело с человеком, неспособным вести себя благоразумно. Но когда они вышли из фойе, интерес к происходящему со стороны окружающих внезапно пропал. Люди проходили мимо, ничего не замечая.
Ева устало опустилась на скамейку.
Когда она наконец подняла глаза на Эдди, ее поразили его горящие глаза и напряженное выражение лица.
- Что тебе надо?
- Я хочу поговорить с тобой, - негромко ответила она, изо всех сил стараясь казаться спокойной среди толпы покупателей торгового центра.
- О чем?
- Ну... вообще мне нужно было увидеть тебя.
- Зачем?
До нее вдруг дошло, что сын прав, и ощущение тревоги схлынуло. Действительно, что пригнало ее сюда? Какими словами объяснить, что заставило отправиться на его поиски? И даже если слова найдутся, захочет ли сын понять ее?
- Ты не сказал мне, куда идешь.
- Сказал.
Он был прав. Но дело-то совсем не в этом. Как объяснить то, что не дает покоя, что рождает панический страх?
- Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке.
- По-твоему, сколько мне лет?
Ева заметила маячившего в фойе Томми, который явно старался остаться не замеченным ею.
- Я не собиралась ставить тебя в неловкое положение.
И тем не менее поставила. Он был унижен. На глазах у друга, у десятков посторонних людей.
- А куда, по-твоему, я мог пойти? В бар?
- Я знаю, что ты мне не лгал. - Эдди никогда не говорил неправды. Это было у него в крови. Весь в отца. В бар? Неужели он так сказал? Странно. Странно и как-то мило. - Мне только надо было сказать тебе, что сегодня мы вместе идем обедать.
- Отлично.
- С папой. Папа решил нас куда-нибудь вывести. Не хочу, чтобы ты опоздал.
- Мне надо сейчас пойти домой?
Он разыгрывал из себя мученика. Ее сердце переполнилось нежностью. Еве захотелось привлечь его к себе, обнять, приласкать, но, конечно, он бы ей этого ни за что не позволил.
- Не сейчас. Ты просто имей это в виду.
Мимо эскалаторов прошествовала молодая пара с детской коляской и свернула к продовольственному отделу. Дети в выбеленных джинсах с подвернутыми штанинами играли в салки. Охранник с переговорным устройством подмигнул молодой мамаше с младенцем на руках. С подземного этажа торгового комплекса струился аромат свежеиспеченных булочек с шоколадом. В субботний день здесь царило умиротворение, и Ева ощущала себя частью этой благостной атмосферы. Ее окружали звуки, запахи и картины жизни, которые она не замечала раньше из-за вечной нехватки времени. Она почувствовала, что у нее немного отогрелись руки.
- Ох, Эдди... - начала Ева. - Эдди, извини. - "Я сама не знаю, что со мной творится", - подумала она. - Ладно, ступай. Томми ждет тебя. Увидимся в шесть. Подвезти вас?
Но сын уже скрылся в глубине кинотеатра.
Спускаясь по эскалатору вниз, к автостоянке, Ева думала о том, что же нашел Эдди в таком фильме. Немногое в мире возбуждало его интерес, немногое занимало его пытливый ум. Если он нашел что-то в поп-культуре, то ничего страшного в этом нет. Пусть так и будет. Впрочем, о чем она думает? У мальчика впереди еще учеба в старших классах, потом колледж. Конечно, он выберет то, что ему нравится. Времени впереди еще много. А сейчас пусть живет так, как живут все его ровесники. Пусть радуется жизни. Ничего другого для него она и не желает.
Кошмар. Все, что с ней случилось, было всего лишь скверным сном.
* * *
Пока Ева ехала домой, небо расчистилось, став похожим на классную доску, на которой можно было при желании написать все, что угодно. Например, "обед и кино". Если Дэн действительно задумал это. Или просто обед. Завтра воскресенье, и можно будет поваляться в постели подольше. В постели. С Дэном.
Она заметила знак, предупреждающий об опасности приближающегося поезда, и собралась было переехать через железнодорожное полотно, но в последний момент остановилась.
Еще одно предупреждение - и со страховкой на машины можно будет попрощаться. Ева притормозила и, как добропорядочный автомобилист, повернула голову сначала налево, затем направо.
Ничего. Ни слева, ни справа. Интересно, ходит еще по этим рельсам какой-нибудь поезд? Вдали, возле городской свалки железнодорожное полотно явно заросло травой. И все же находиться на переезде дольше положенного ей не хотелось. Она чувствовала себя мишенью, наверное, срабатывал условный рефлекс, возникший под влиянием сообщений о жутких авариях, в которых фигурировали неизвестно откуда взявшийся локомотив и раздавленные им автомобили. Впрочем, здесь ничего подобного произойти не могло.
Она медленно переехала через рельсы, отъехала от опасного участка и уже собиралась свернуть на Стюарт-стрит, когда ее взгляд упал на зеркало заднего обзора.
В сотне метров за ее спиной, в направлении свалки, по шпалам шел кто-то. В фигуре идущего было нечто, заставившее Еву протянуть руку и поправить зеркало.
Затем она резко ударила по педали тормоза, вдавив ее прямо в днище, быстро опустила стекло и, высунувшись, оглянулась.
Между рельсами брела девушка в длинном бесформенном платье. Та самая, которая звонила в дверь в ее недавнем кошмаре.
Глава 6
Эдди молчал, Томми тоже. Там, в кинотеатре, произошло нечто такое, говорить о чем они еще не умели. И теперь все изменилось.
Эдди ощущал на себе пристальный взгляд. Глаза наблюдали за ним с автомобильных стоянок и из ресторанов на другой стороне бульвара, из "Фэтбургера" и "Вини Вигвама", а также из припаркованных там машин, из проезжавших мимо такси и микроавтобусов. Они следили за ним с тротуара, по которому он шел, и с деревьев, выстроившихся вдоль дороги, с грязных, пыльных листьев и их корявых, уродливых стволов.
Его не оставляло чувство, что где-то рядом находится кто-то, затаившийся в засаде, готовый в любую секунду выскочить, схватить и утащить куда-то далеко, а потом запереть в комнате, чтобы он мог поразмышлять о совершенных им - и начисто вылетевших у него из головы - преступлениях. Эдди знал только одно: он лишился доверия кого-то, кто доверял ему прежде, и от этого испытывал обиду и злость. По причинам, остававшимся непонятными, Эдди оказался вдруг один, предоставлен самому себе и, не имея возможности обратиться куда-нибудь еще, вынужден обратиться к самому себе.
До дома Томми оставалось всего несколько кварталов, но Эдди не знал, хочется ему идти туда или нет.
- Извини.
- За что?
- Могли бы остаться.
- Нет. "Ниндзя-полицейский" - сплошное дерьмо.
- Откуда ты знаешь?
- Его снимал Джим Винорски.
- А Робин Харрис? Помнишь его в "Трудно умирать"?
- Помню. Ничего, Джо Боб покажет "Ниндзю" в своем открытом кинотеатре. Надо только подождать.
Мимо мальчиков промчался цвета яблочной карамели "додж капри" с опущенным верхом, не будь которого, машина точно взорвалась бы от грохота "белого" рэпа. Сидевший за рулем подросток ни с того ни с его показал мальчикам средний палец и прокричал что-то явно соответствующее жесту. Машина умчалась вдаль, грохот музыки постепенно затих. Эдди так и подмывало обернуться, но он сдержался, подавил желание и лишь опустил голову, разглядывая трещины в цементе, торчащие из них травинки, обертки от жевательной резинки, серебристые комочки фольги из сигаретных пачек, сметенные на обочину.
- Ты закончил свои заметки?
Эдди совсем забыл о еженедельной колонке кинообзоров, которую он вел в "Вэлли Сан".
- Еще нет. - Напишу об "Американском зомби-2", подумал он. Короткий пересказ сюжета, сравнение двух частей фильма. Совсем несложно.
- А сочинение к пятнице не забыл?
- Не забыл. - Ну вот. Теперь за него взялся еще и Томми.
- Какую выбрал тему?
В нос ударил запах плавящегося сыра и горячего теста, и Эдди поднял голову. На противоположной стороне улицы высилась, четко вырисовываясь на фоне вечернего неба, статуя Крысенка Рэгги с круглыми, в форме пиццы, ушами, черными кудряшками и блестящими бусинками глаз, нацелившимися прямо на двух мальчиков. Лучи заходящего солнца, казалось, обтекали огромную пластмассовую икону, которая как будто медленно вращалась вокруг своей оси, следя за ними.
- Дарио Ардженто, - сказал Эдди.
- И мисс Риппел согласилась?
- Нет. Я предложил Карпентера. Потом Ромеро. Потом Кроненберга. Но она никого не знает! Тогда я просто назвал тему "Фильмы ужасов". А писать буду об Ардженто. Она и не заметит разницы.
- Надо было выбрать Хичкока. Уж его-то все знают.
- Скука!
- Нет, у него были отличные эпизоды, - возразил Томми. - Например, лестница в "Головокружении".
- А что в ней такого? - Не далее как на прошлой неделе они смотрели вместе первоначальную версию с восстановленной концовкой. Эдди скрестил четыре пальца, видоискатель, и навел воображаемую камеру на закусочную. - Наведение и крупный план. Как у Спилберга в "Челюстях". Да и у сотни других.
- А придумал это Хичкок.
- Ну...
- Интересно, как бы это выглядело в реверсе?
- Ты имеешь в виду обратное воспроизведение? - Пожалуй, это нарушит перспективу, подумал Эдди. Или все-таки нет? Он попытался представить себе подобную сцену.
- Кто-нибудь должен это сделать.
- Может быть, Джим Винорски сделает.
- Или Чарльз Бэнд.
- Или Фред Олен Рей.
- Или Энтони Хикокс.
- Или Альберт Пьюн.
- Или Харли Коклисс! - расхохотался Эдди.
- Я попробую что-нибудь сделать, - сказал Томми. - С помощью "Хай-8".
- Откуда у тебя такая камера?
- От отца осталась.
Эдди снова изобразил видоискатель и забежал вперед.
- Отлично! Начинаем с первого эпизода...
Вот он, миг успеха! Эдди почувствовал себя режиссером. Тротуар закончился, дальше лежала сухая, пыльная пустошь. Улица предстала перед ним как задний план: машины, въезжающие и выезжающие из "Эль Польо Муэрто", подчинялись его сигналу, посетители за столиками превратились в статистов, собравшихся перекусить во время перерыва. Он повернул "камеру" в противоположную сторону, туда, куда уходила грязная каменистая дорога и куда тянулись удлинившиеся тени. Горячий ветер хлестнул ему в лицо, и мираж растаял, оставив лишь плоские двумерные оттенки долины Сан-Фернандо, блеклые краски далеких холмов и вечернего неба.
- Что дальше? - спросил Томми.
- Монтаж. Готовим начальную сцену.
- Какую сцену?
- Начальную сцену из "Американского зомби-3".
Воображение унесло Эдди куда-то вдаль. Оттолкнувшись от недавно увиденного фильма, оно искало нить, достаточно прочную, чтобы провести их через лабиринт возможностей еще одного продолжения. А почему бы и нет? История ведь не закончена...
- Но третью часть еще не сняли.
- Снимут.
- На нее никто не пойдет.
- Но мы же сходили на вторую? Вот так же кто-нибудь пойдет и на третью.
- Ее сразу переведут на видео.
- Тогда нам не придется тащиться в кинотеатр, - сказал Эдди, - в любом случае наша будет лучше.
- Может быть. А какой ты предлагаешь сюжет?
- Ну... - Эдди задумался. - Сначала мы видим, как тела мутируют, и...
- Тела?
- Да. Тела Стейси и Шэннон. Они мутируют, меняют форму и превращаются в другого человека...
- Как в "Сканерах"?
- Нет. Из двух тел возникает одно, новое.
- Они обе мертвы, да?
- Верно. - Эдди мысленно прокрутил последнюю сцену из "Зомби-2", эпическую схватку двух женщин, такую надуманную и неубедительную. - Когда они дрались, то кусали и царапали друг дружку. Их ДНК смешались. А теперь, когда части тел начинают срастаться, уже невозможно определить, кто есть кто.