- Наверняка. Все сходится. - Она оторвала зубами еще кусочек пончика. - Имя наверняка ненастоящее, и никакая другая женщина не выставляла бы напоказ свое индийское происхождение.
- Что-то я не пойму, к чему ты клонишь? - Джо встал. - Ей что, необходимо было притвориться индианкой? Зачем? Почему недостаточно трика, очков и "Элис Джи. Смит" или "Джонс"?
Розмари постучала пальцем по лбу.
- Татуировка, - сказала она. - У индианок на лбах красные кружочки. Что ей было делать, целый месяц пластырь носить? Помнишь метку? Ей понадобилось пятно, чтобы спрятать татуировку - знак доллара.
Розмари доела пончик, стряхнула сахар с губ и пальцев, облизала их.
Джо схватился за голову:
- Боже, я тону! Выходит, кто-то… заплатил ей тридцать сребреников? - Он опустил руку, посмотрел на Розмари. - Хотел показать, что она - Иуда? Что предала Энди?
Розмари отвернулась.
- Как же так? - продолжал Джо. - По твоим словам, она его любила. Конечно, на прошлой неделе у них случилась маленькая размолвка или что-то в этом роде, но ведь он не… Да как ты могла такое вообразить?.. Он все время был с нами!
Розмари повернулась кругом, глаза, окаймленные черным, впились в его зрачки.
- С нами не было остальных, - сказала она. Подал голос дверной звонок. Почерк Энди.
Секунду-другую они стояли, глядя друг на друга, потом она выпустила из легких воздух и двинулась в прихожую. Энди снова позвонил. Чем ближе к двери, тем медленнее Розмари шла. Джо, выйдя из-за кофейного столика, смотрел на нее.
Она отворила дверь.
Энди кивнул:
- Задание выполнено.
Они обнялись, он спросил "как ты?", поцеловал мать в висок, провел ладонью по ее волосам.
- Хорошо, - ответила она. Поцеловала его в щеку. - Ты быстро управился.
- Погоди!
Энди затворил за собой дверь, и рука об руку они прошли в гостиную.
- Джо?!
- Энди… - Джо смотрел на него.
- Да садитесь вы! - сказал ему и Розмари Энди, убирая руку с ее плеч. - Сейчас я вам такое расскажу - попадаете.
Розмари и Джо переглянулись.
- Я серьезно. - Энди переводил взгляд с матери на шофера и обратно. - Хотите, садитесь, хотите, падайте, дело ваше.
- Это насчет татуировки? - спросил Джо.
Энди изумленно посмотрел на него. Тяжело сглотнул:
- Кто звонил? Я должен знать, кто у нас такой разговорчивый.
- Твоя мать вычислила, - кивком указал на Розмари Джо.
Энди резко повернулся к ней:
- Что Джуди - Элис Розенбаум? Розмари кивнула.
- Как?
Глядя на него, она ответила:
- Тридцать серебряных предметов и имя.
- Имя?
- Джудит Эс. Харьят…
- Произнеси скороговоркой, - сказал Джо. У Энди зашевелились губы. Он посмотрел на мать, на шофера и хлопнул себя по виску:
- Даже об этом подумали!.. А я и не сообразил! Она мне говорила, что ее второе имя - длинное, индийское… Ты еще не поняла, кто это сделал? Кто за этим стоит?
Глядя на него, она ответила:
- Нет., .
Он повернулся к Джо.
Шофер отрицательно покачал головой.
- "Бригада", ее сообщники! - заявил Энди. - Может, не все пятеро, но кто-то из них - наверняка. Перед самым нашим приездом в мэрию комиссар установил личность Джуди. Я сразу понял, к чему это все, какая цель: ее внедрили к нам, чтобы она шпионила. Потом, когда она… поменяла команду, ей решили отомстить, а заодно сорвать Зажжение, изобразив убийство Джуди так, будто она поплатилась за то, что предала меня! Сыграли на моем облике - вот откуда появились тридцать серебряных вещей и это имя! Вот почему ее убили 13 - 3257 так театрально - чтобы привлечь внимание. Правда, кто еще мог связать все воедино - я имею в виду "Тиффани", наготу, кровь, серебро? Только тот, кому нужна всемирная шумиха!
Громко выдохнув, Джо покачал головой:
- Да, малыш, должен признать, мы с твоей матушкой тут маленько подергались, во всяком случае я, за Рози говорить не буду. Слава Богу, все выяснилось. Уф! - Он помахал рукой, хлопнул себя по груди.
- Это выглядит логично… - сказала Розмари. Энди поднял указательный палец.
- Я ведь даже слова не успел сказать, мэр сам все состыковал. Не забыл и тридцать сребреников. Как только он все разложил по полочкам, остальные сразу согласились. Ее имя - оба имени - пока не будут разглашены, до Зажжения, точнее, до третьего января. Фэбээровцы берут форт как-его-там, в Монтане, под наблюдение, их компьютер уже нашел связь между одним из членов "бригады" и адвокатом, живущим здесь, на восемнадцатом этаже.
- Слава Богу, - повторил Джо, выбирая пончик.
Энди повернулся к Розмари, положил руки ей на плечи. Глубоко вздохнул, заглянул в глаза.
- По крайней мере мы теперь знаем, кто это сделал, - сказал он. - Надеюсь, это немного поможет. Кивнув, Розмари произнесла:
- Поможет, дорогой.
- Ох, бедняжка… - Он поцеловал ее в нос, обнял. - Не переживай. Ты словно постарела… в матери мне годишься!
Она ткнула его кулачком в грудь, он хихикнул.
Джо, глядя на них, ел и улыбался.
- Ангел мой, это действительно поможет, - сказала Розмари. - Наверное, я бы и сама додумалась, что за всем этим стоит "бригада", будь у меня побольше времени. Я ведь поняла, кто такая Джуди, буквально за несколько минут до твоего прихода. Рада, что ФБР не канителится; не сомневаюсь, преступников скоро найдут.
Она улыбнулась, излучая честность и откровенность. А также правдивость и искренность.
Антииуды…
Получалось, что Джуди была в числе его двенадцати антиапостолов.
Сейчас их уже одиннадцать.
Близился вечер. Розмари укладывала костяшки скрэббла. Она уже приняла на ночь душ и сидела теперь за столом. Легкая свободная пижама, легкий джаз по радио, легкий снежок за окном.
"ULTRAMESSO". С намеком на комнату подростка.
Впрочем, это слово не такое уж распространенное, чтобы им пользовались пяти - и шестилетние.
Может, Джуди-Элис солгала и о "жареных мулах", чтобы цену себе набить? Может, и нет никакого слова из тех десяти букв? Может, это маскировка, наподобие ее сари и пятна на лбу?
Нет… даже параноик-атеист до такого не додумается… К тому же они с Розмари дружили. Нет, это не маскировка.
"MORTUALESS".
Хатч не успел рассказать ей об истинном происхождении Романа. Он погиб от злых чар Романа и его ковена.
И Джуди не дали рассказать Розмари… О чем? О том, что Энди - во главе изуверской секты? О том, что Элис Розенбаум пронюхала не только о мошенничестве и уклонении от налогов, но и о колдовстве и сатанизме? За это Энди ее "сглазил"? О чем она предупреждала Розмари? О том, что в мае или апреле "Тайме" или таблоиды разоблачат происки антииуд? Да такой рассказ был бы опубликован через две секунды, приди Джуди с ним в редакцию! А может, речь шла о книге? Она побывала у издателя, и тот обещал, что книга выйдет в мае или апреле? Что еще могло толкнуть ее убийц на такое театральное действо? Должно быть, они совсем чокнутые, вроде машущих ножами душегубов из новейшей истории - правда, благодаря Энди, маньяков теперь гораздо меньше.
А что, если антииуды открыли ей Страшную Правду?
Нет. Если бы Джуди-Элис знала, кто отец Энди, она бы ни за что не стала откровенничать с его матерью. Ни крупицы правды ей не выдала бы. Напротив, попыталась бы вытянуть из Розмари побольше информации. Индийское воспитание - ха! - послужило бы ей предлогом.
Из всего этого следует, что одиннадцать остальных, возможно, еще ни о чем не догадываются. Секта делится своими тайными знаниями с неофитами - у Романа это была одна из любимых приманок, когда он пытался втянуть Розмари…
"STEALORMUS"…
В последний канун Рождества - ее последний канун, полгода назад - она отпустила Энди одного к Минни и Роману, отпустила впервые в жизни и позволила остаться на ночь. Тогда ему было пять с половиной. Роман сказал, что за полгода до следующего дня рождения Энди необходимо совершить определенные обряды; инструкции она получит. Дескать, они гордятся своими обязательствами, а она должна гордиться своими. У отца Энди тоже есть права. И обряды.
На самом деле она нуждалась в ковене. Когда у вас крошечный сын с прекрасными тигриными глазами, крошечными и, увы, не столь прекрасными рожками и совсем не прекрасными некоторыми другими частями тела… Все это сегодня он, похоже, прячет (она не спрашивала) посредством той самой полусатанинской воли, что перекрашивает его глаза в светло-карий цвет… Когда у вас такой ребенок, вы утром не поведете его в детский сад. И когда вам отчаянно нужна нянька на несколько дней, вы не позвоните в агентство и не наймете девочку из соседней квартиры.
Ковен платил по счетам. Женщины стали любящими няньками, и Розмари доверяла им ребенка - правда, лишь когда у нее не оставалось другого выбора, и со строжайшими условиями, за соблюдением коих она тайком следила. Шайка Романа - и мужчины, и женщины, кроме шлюхи Лоры-Луизы, - всячески демонстрировали Розмари свое уважение и готовность помочь.
Так же, как и ныне - все окружающие.
Роман ей обещал, даже дал клятву, якобы священную для него, что Энди не причинят никакого вреда, что его не будут ни к чему принуждать, что его лишь укрепят духовно и физически, и это пригодится ему на всем жизненном пути. Он получит только радостные, вдохновляющие переживания - как на молитве в любой хорошей церкви. И хотя Розмари не может быть сторонним наблюдателем, ее участию в ритуалах будут рады всегда. Ковену пригодится молодая кровь, - тут старческий глаз мигнул, - ив нем есть два свободных места. Если Розмари согласна, она может сама присматривать за Энди.
Ну уж нет!
Половину того предрождестценского дня она просидела на скамеечке для ног в чулане, чья задняя стенка примыкала к чулану их квартиры. Розмари прижималась ухом к дну стакана, приставленного к покрашенной белым фанере; то и дело ей слышались слабые отголоски ночи - флейта, молитва, барабан. Через трещины просачивался запах таннисова корня - кислый, но не противный… А вот от запаха серы ее поташнивало. Неужели Сатана вышел, или поднялся, или просочился сюда из потустороннего мира, или где там находится ад?
Она плакала. Из-за Энди. Надо было забрать его и удариться в бега. Ведь могла убежать еще до его рождения, и далеко - в Сан-Франциско или Сиэтл. Села бы на самолет и улетела куда глаза глядят, а потом разыскала бы агентство или детскую больницу - лучше всего при церкви, - и ей бы помогли.
Запах серы исчез, зато в тесноте чулана быстро окреп аромат танниса, и ей полегчало. Вспомнился привкус танниса в напитке, который стряпала Минни во время беременности Розмари, - это снадобье доставалось и Энди с материнским молоком. Минни с Романом любили малыша, хорошо о нем заботились.
Позже она взбила гоголь-моголь, плеснула туда бурбона и села перед телевизором. Традиционно перед Рождеством показывали "Эту прекрасную жизнь", легкую музыкальную комедию; Розмари смотрела се во второй раз.
Утром Энди прошел через чуланы, и был он свеж, счастлив, рад видеть (обнимать, целовать) ее. Сразу же убежал в гостиную. Хорошо ли он провел время? Он кивнул, глядя на елку.
- Чем занимался? - спросила Розмари, опускаясь рядом с ним на колени и с улыбкой глядя на отблески елочных огней в его глазах и на щеках.
- А вот и не скажу. Я что, отчитываться должен? Держа руку на обтянутом фланелью плече сына, она сказала:
- Если в самом деле не хочешь - не говори. А если все-таки передумаешь - расскажи. Детям это простительно. Но если не хочешь - не надо. Поступай, как считаешь нужным.
Он предпочел не рассказывать.
Ее последнее Рождество… У него их было двадцать семь, вернее, это будет двадцать седьмым. И наверняка эти рождественские ночи были похожи на ту. Так же пахло таннисом, так же плакали флейты и нараспев звучали голоса. Черные Рождества…
"TREMULOSA".
Он сказал ей, что с сатанизмом покончил. Сказал после того, как посмотрел ей в глаза и пообещал никогда больше не лгать. Но если все-таки солгал… Ночь с четверга на пятницу - самое подходящее время, чтобы это выяснить.
В самолете он говорил, что у него с Джуди планы на канун Рождества, а подарками с Розмари и Джо они обменяются в рождественское утро. И Джуди о чем-то повела речь, когда они с Розмари в первый раз играли в скрэббл. О чем-то, что происходит на девятом этаже…
Девятый этаж. Неплохое местечко - амфитеатр, уборные, артистическая студия, конференц-залы, и все устлано коврами, звукоизолировано от пустующих офисов наверху и внизу. Да, неплохое местечко для Черной Мессы. Уж получше, чем гостиная Минни и Романа.
Пять человек содержат его в идеальной чистоте… А разве уборщики не приходят к девяти? "Ultramesso"…
"SOULMASTER".
За окном шелестели снежинки - белые, послушные ветру, срывались с темного неба. Один-ноль в пользу синоптиков, обещавших к полуночи четыре дюйма осадков. И еще от двух до четырех - к утру. Ветер порывистый, со скоростью до сорока миль в час.
Снег, наверное, падает и на радиостанцию. Бинг Кросби мечтательно поет о белом Рождестве.
И оно будет точно таким, как те, из ее прошлого…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 14
Снегопад 1999 года, продлившийся два с половиной дня и укрывший все Восточное побережье от мыса Гаттерас до мыса Код белым одеялом толщиной от двух до пяти футов, намного превзошел пик, вершину, Эверест снегопадов этого столетия, и доставил всем рекордную головную боль.
Нью-Йорку повезло - на его долю пришлось лишь около двадцати четырех дюймов. За что Господь Бог получил тысячу благодарностей - говорили, что Бостону теперь вовек не откопаться и что "мать-природа" (Бог в женском платье?) покарала и остальные города: погребены пути электричек, обрушились крыши супермаркетов, пустыми стоят театры и магазины, не позавидуешь многим путешественникам, и вынуждены сидеть по домам все остальные, кроме детей с санками и любителей лыжных прогулок.
Но наконец упала последняя снежинка и засияло солнце. Случилось это ранним утром в пятницу, как будто природа вняла склочному, вульгарному призыву одной из бульварных газет: "Бинг, завязывай!" Центр Манхэттена превратился в клочок тундры - там протаптывали дорожки, разбрасывали снег, катались на лыжах, играли в снежки, резвились с собаками, возили детей на пластмассовых "ледянках" - а владельцы магазинов улыбались, глядя на все это из дверных проемов.
Лишь магазин "Тиффани" был набит посетителями, машущими кредитными карточками, - и не только головной салон на Пятой авеню и его бутики в других универмагах и гостиницах, но и филиалы на Уайт-Плейнз и Шорт-Хиллз. Все верно, очередное доказательство, что дурной славы не существует, пока название выговаривают правильно.
- Привет. Пошли, глянем на елку.
Они не виделись и не разговаривали друг с другом с утра вторника, когда предельное изнеможение дало Розмари законный предлог проститься с сыном и Джо, поцеловав обоих в щеку. Джо унес несъеденные пончики и обе газеты - "Спасибо, дорогой". Энди сказал, что собирается "удалиться от мира", но на позднем завтраке в рождественское утро будет как штык.
Розмари обрадовалась, когда он ушел. Излучать - это вам не шутки. Но все же гадала: уж не печаль ли, а может, вина или смесь того и другого вынуждают его "удалиться от мира" и в чьем обществе он намерен это сделать? А может, в одиночку? Она представила его (или их) на обложке "Плейбоя": саманная хижина с воловьими рогами вместо стропил, кругом - пустыня.
- Ты дома?
- Да. - С телефоном в руке она направилась к окну спальни. - А ты где?
- На сорок пять этажей выше. Только что вошел.
- Как это? - спросила Розмари, глядя вниз, на белое неровное одеяло, которым укутался парк.
- Самолет, вертолет и метро. Что-то вроде физзарядки, верно? На центральных улицах снег в основном убран, на расчистку брошена муниципальная техника. Совсем по-рождественски.
Она глубоко вздохнула и проговорила:
- Помню, в прошлое Рождество у нас была своя елка. Тебе было пять с половиной, мы ее вместе наряжали. А ты помнишь?
- Забыл напрочь. Потому-то я все еще в Аризоне. У тебя есть сапоги? Бутики, должно быть, уже все распродали.
- Есть, - ответила она.
Все были в сапогах - коричневых, черных, красных, желтых. Перчатки, варежки, шарфы, шляпы, шапки-ушанки, красные щеки (в другие дни лишь чуть-чуть розоватые), значки "Я люблю Энди", "Я люблю Розмари", широкие улыбки, блестящие солнцезащитные очки или глаза, улыбающиеся прохожим.
- Таким красивым город бывает только после большого снегопада, - сказала Розмари, дыша белым и шагая рука об руку с Энди по Центральному парку среди десятков других гордых участников движения "Отвоюем землю у машин". - Это и в самом деле пробуждает в людях самое лучшее.
- Да, пожалуй, - кивнул Энди.
Они остановились на Седьмой авеню посмотреть на мужчин, женщин и детей, которые помогали муниципальным техникам раскопать заваленный снегом содеразбрасыватель. Чуть дальше другая группа людей то же самое делала с чем-то громадным и оранжевым.
Вместе с другими пионерами новоявленной тундры они вышли в район Сентрал-парк-саут, то и дело поддерживая друг друга, - снеговой покров толщиной в двадцать четыре дюйма еще не успели утоптать.
Розмари была полностью экипирована а 1а Гарбо: новые большие солнцезащитные очки, шарф на шее, шляпа с широкими вислыми полями, пальто от "Ниночки" - возможно, с плеча русского полковника. Впрочем, она уже почти "созрела", чтобы подарить пальто коридорному.
Энди не изменил своему пристрастию к простым нарядам: лыжные очки и громадный значок "Я люблю Энди" мгновенно превратили его в одного из безликих горожан, подражателей Энди, коих на планете легионы. Пожалуй, на одного из лучших.
К ним подошел полицейский в темных очках и поднял большой палец в кожаной перчатке.
- Эй, Энди! - ухмыльнулся он. - Класс! Здорово похож!
Энди и Розмари улыбнулись ему. Энди сказал:
- Спасибо, люблю тебя. - И они пошли дальше.
- Еще и голос! - вскричал полицейский. - Скажи еще что-нибудь!
- Да пошел ты!