Теперь он сидел в машине, уставившись в пыльное лобовое стекло. Очень жаль, что половину утра пришлось потратить на этого Макфэрланда. Говорить с ним - все равно что с колодой. Лучше было вообще не звонить в полицию штата, и черт с ней, с известностью. Судя по всему, от этих столичных штучек все равно никакого проку.
Он вышел из машины, поправил ремень и направился в здание.
За пультом дежурного сидела Рита.
- Где сегодня поисковая группа? - спросил Джим, кивнув в знак приветствия.
- Выходили на связь около часа назад, сказали, что по-прежнему в районе между Осиновым озером и Молочной фермой. Это довольно большая территория.
Район Молочной фермы.
Джим вспомнил сон про Молочную ферму, когда Дон Уилсон устроил ему прогулку между маленькими белыми надгробиями, и поежился.
- Я буду в кабинете, - сообщил он Рите. Она кивнула и нажала кнопку на пульте, переключая входящие звонки.
Но не успел он сделать и пару шагов, как за спиной послышался возбужденный голос Карла:
- Шериф! Я нашел его!
Обернувшись, Джим обнаружил своего помощника, входящего в здание вместе с мужчиной в строгом деловом костюме консервативного вида. Мужчина шел спокойно, сопротивления не оказывал, но в походке, в напряженной осанке сквозило возмущение. Неестественно черные глаза впились прямо в глаза Джима. Под мышкой мужчина нес Библию в черном переплете.
- Брат Элиас, - взволнованно продолжил Карл. - Сообщили о нарушении общественного спокойствия у филиала Национального банка. Я приехал и обнаружил, что он там проповедует.
- Хорошо, - ровным тоном откликнулся Джим. - Отведи его в комнату для допросов. Я хочу поговорить с ним. - Неимоверным усилием воли он заставил себя сохранять внешнее спокойствие, хотя внутри все закипело. Своим ключом он отпер дверь комнаты для допросов и щелкнул выключателем.
Люминесцентные лампы под потолком помигали, но наконец зажглись.
Карл ввел в комнату брата Элиаса и усадил его на металлический складной стул. Проповедник взглянул на помощника и слегка усмехнулся. Глаза его при этом оставались холодными.
- Выйдите отсюда, - негромко произнес брат Элиас. Карл изумленно уставился на шерифа.
- Он мой помощник. Он останется.
- Тогда я не смогу говорить. - Брат Элиас сложил на столе перед собой руки и уставился в голую белизну противоположной стены.
Джим посмотрел на проповедника. На лице брата Элиаса застыло выражение бесконечного терпения. Терпение истинно верующего. Ему уже приходилось сталкиваться с таким выражением - может, даже чаще, чем хотелось бы, - и он прекрасно знал, что против этой бесстрастной удовлетворенности нет никаких средств. Брат Элиас сказал, что не станет говорить - значит, не станет. Шериф тяжело вздохнул.
- Хорошо, Карл. Для начала поиграем по его правилам. Оставь нас. Позову в случае необходимости.
Помощник окинул проповедника ненавидящим взглядом и вышел из комнаты. Джим обернулся к брату Элиасу.
- Итак, - заговорил он, - последняя неделя у вас выдалась весьма напряженной, не так ли?
Проповедник внимательно всмотрелся в его лицо, словно изучая.
- Семейное сходство довольно заметное, - наконец произнес он.
- Что?!
- Вы ужасно похожи на своего прадедушку.
Джим уставился на священника, не понимая, как реагировать. В глубине холодного взгляда черных глаз светилось безумие. Он изобразил кроткую улыбку. Хорошо, пускай ход беседы определяет этот странный проповедник.
- На прадедушку? - переспросил он.
- Да, на Эзру Велдона.
Вежливая улыбка Джима растаяла. Его прадеда действительно звали Эзра Велдон. Откуда это стало известно брату Элиасу? Глядя в немигающие черные глаза, он почувствовал, как где-то в глубине души зарождаются первые ростки страха.
- Он был хорошим человеком и хорошим шерифом, - сказал проповедник.
- Кто вы? - требовательно спросил Джим, вставая перед ним. - И что вы здесь делаете?
- Я брат Элиас, - спокойно ответил проповедник. - Я пришел вести борьбу на стороне Добра. Я пришел отразить нечестивых и вступить в бой с силами Зла. Ибо нечистый уже здесь. "Между ними пришел и сатана". Книга Иова, глава первая, стих шестой.
- Как вы узнали имя моего прадеда? И как вы узнали, что он был шерифом?
- Я знал его, - улыбнулся брат Элиас. - В последний раз он был со мной.
Джим начал мерить шагами комнату. Этот человек явно с приветом. Каким-то образом он узнал имя прадеда местного шерифа, и вот оно пригодилось. На самом деле, в этом нет никакого секрета, ничего загадочного. Любой из полусотни членов местного исторического общества мог обеспечить его подробной информацией о Велдонах, Мерфи, Стоунах, Смитах и прочих семьях, несколько поколений которых жили и продолжают жить в Рэндолле.
Но зачем кому-то из них приспичило рассказывать брату Элиасу об Эзре Велдоне? Зачем брату Элиасу понадобилось узнавать что-либо про Эзру Велдона?
- Что вам известно о Первой южной баптистской церкви? - с вызовом спросил Джим.
- Ее поглотил огонь.
- А о католической церкви святой Марии? О пресвитерианской церкви?
- Они тоже сгорели в нечестивом пламени ада.
- И вы предсказывали, что все эти церкви поглотит пламя, - заявил Джим. - Вы знали, что им суждено сгореть?
- Все это было предвещено, - кивнул брат Элиас. - У меня было божественное видение. Бог снизошел на меня и сказал, что противник появится здесь. Он сказал мне, что храмы Господа пострадают сначала от кощунства, а потом - от огня.
- И вы не знаете, что стало причиной этих пожаров?
- Знаю.
- Что же?
- Огонь породили приспешники сатаны. Они готовятся к началу битвы против сил Господа.
Шериф потер лоб ладонью. О Господи. Ну почему все опять упирается в какую-то чушь?
- Будут пожары, - монотонным речитативом заговорил брат Элиас. - И будут красные молнии, знаменующие пришествие противника. И будут мухи. И будут землетрясения.
Джим с отвращением распахнул дверь и подозвал Карла.
- В камеру его, - коротко бросил шериф. Карл ухмыльнулся.
- Что инкриминируется?
- Подозрение в поджоге. Нарушение общественного порядка и прав личности. Пусть жена Гордона Льюиса заедет и оставит заявление.
- Будет сделано.
Джим проследил, как Карл вошел в комнату для допросов, после чего препроводил проповедника в одну из камер. С одной стороны, ему хотелось поверить в то, что брат Элиас действительно знал, что должно произойти, но полицейская выучка оказалась сильнее. У мужчины явно не все дома. Хлопнула дверь камеры, лязгнул замок. Для подозрения в поджоге у него не было на руках ни единого доказательства, но он отказывался признать, что Макфэрланд прав и что брат Элиас - обыкновенный сумасшедший, выползший из какой-то щели и на самом деле ничего не понимающий в том, что происходит. Лучше подержать его несколько дней в изоляции и посмотреть, не удастся ли что-нибудь раскопать. Хоть что-нибудь.
В отчаянии покачав головой, Джим Велдон прошел в свой кабинет и плотно закрыл за собой дверь.
12
Они закончили доставку по городским магазинам на час раньше намеченного, даже несмотря на проливной дождь, хлынувший после обеда, и Брэд решил, что на сегодня достаточно. Завтра им предстоит объехать окрестности, и придется вставать пораньше. Гордон отклонил предложение Брэда заглянуть к "Кольту" выпить по кружке пива и отправился домой. Было сильное желание по пути заскочить к шерифу и поговорить с ним по поводу брата Элиаса, но он все же решил съездить домой и забрать Марину. На самом деле ей предстояло опознать в нем человека, так ее напугавшего, и после этого предъявить претензии - если можно будет говорить о каких-то претензиях.
Джип миновал бензоколонку Чара Клифтона. Гордон с удивлением обнаружил, что она закрыта. Насколько он помнил, колонка никогда не закрывалась так рано. Тут же он вспомнил, что видел еще несколько заведений в городе, которые тоже совершенно неожиданно были закрыты. Мелькнула мысль, что на город обрушилась какая-то инфекция. Или что-то похуже?
Но Гордон отогнал эту мысль, сосредоточившись на узкой дороге, петляющей между деревьями. Впереди, за ложбиной, виднелись очертания плоской гряды Зубцов. Где-то наверху вилась к небу струйка дыма. Не исключено, что молния стала причиной небольшого лесного пожара.
Несколько минут спустя он вырулил на узкую грунтовую дорогу, ведущую к дому. Как только джип остановился, из кухни вышла Марина. Воздух после недавнего дождя был немного прохладен, и она неторопливо шла к нему, пряча руки в карманах джинсов и старательно обходя лужи. Марина поцеловала его в губы, он приобнял ее за талию, и они двинулись обратно к дому.
- Звонил шериф, - сказала Марина. - Я пыталась после обеда позвонить на склад, предупредить тебя, но никто не ответил. Позвонила Конни, она сказала, что вы с Брэдом где-то в городе.
- Он не сказал, в чем дело?
- Нет. Просто просил позвонить ему, как только сможешь.
- Сегодня утром они задержали брата Элиаса, - проговорил Гордон. - Я это видел. Он проповедовал перед зданием филиала Национального банка.
- Почему же он мне не сказал? - Марина от возмущения даже остановилась.
- Наверное, не хотел тебя лишний раз беспокоить, - пожал плечами Гордон. - Впрочем, не знаю.
- Но ведь именно я собиралась подавать на него жалобу!
- Конечно. - Они уже вошли в кухню. Гордон взял яблоко из плетеной металлической корзинки рядом с мойкой. - Хочешь туда съездить?
Марина поежилась, вспомнив странные черные глаза, от которых лишилась дара речи.
- Не знаю. Не думаю, что я хочу его видеть.
- Для того чтобы подать жалобу, тебе совершенно необязательно его видеть. - Гордон вошел в гостиную, собираясь углубиться в недра дома. - Мне надо принять душ. Потом поедем.
Марина осталась в гостиной. Стоя перед сетчатой дверью, она смотрела на улицу. Буря прошла, но над Зубцами уже клубились новые тучи. Полыхнула молния, и она моргнула, не веря своим глазам.
Гордон положил ей руку на плечо. Она дернулась.
- Господи, что же ты меня так пугаешь!
- Извини, - усмехнулся он.
- Посмотри, - показала она в направлении Зубцов. - Обрати внимание, какие молнии.
- Ничего не вижу, - откликнулся муж.
- Подожди, сейчас увидишь.
- Странно, - наконец протянул он. - Какие-то красные.
Гордон оказался прав. Для того чтобы подать жалобу, Марине не пришлось лично встречаться с братом Элиасом.
Она просто заполнила форму, которую выдал ей шериф, и расписалась внизу. Джим посмотрел и кивнул.
- Отлично, - сказал он и передал бумагу Рите для дальнейших процедур.
Хотя Марина и ничего не сказала шерифу насчет котенка, держала она себя с ним прохладно, и Гордон был рад, когда формальности с бумагой были улажены и настало время раскланяться. Ситуация получилась неловкой. Они уже почти вышли за дверь, когда громкое покашливание Велдона заставило его обернуться.
- Мы не могли бы немного поговорить? - спросил Джим. - Наедине.
Гордон взглянул на Марину.
- Я подожду в машине, - сказала она равнодушно и вышла из помещения, не взглянув на шерифа.
- До сих пор на меня сердится, да? - усмехнулся Джим.
- Ну, видите ли...
- Сплошь и рядом случается, - небрежно махнул рукой шериф. - Не переживайте. - Открыв небольшую калитку рядом со столом дежурного, он жестом пригласил Гордона пойти в свой кабинет.
- В чем дело? - спросил Гордон, когда они оказались вдвоем.
- Брат Элиас. Скажите, что вы о нем думаете?
- Трудно сказать, - пожал плечами Гордон. - Я встречался с ним всего один раз. Мне показалось, что он ненормальный. Марина думает, что он псих.
- Он... не напугал вас?
- К чему вы клоните?
Джим некоторое время раздумывал.
- Ладно. Только никому не слова.
- Вы же меня знаете.
- Он проповедует в городе вот уже несколько дней. - Шериф помолчал. - Пророчествует. Он предсказал, что те церкви сгорят, и сказал мне, что не имеет к этому никакого отношения. Я ему верю.
Гордон хранил молчание.
- И рассказывал мне о моем прадеде, словно был знаком с ним. Я думал об этом весь день, прикидывал так и этак, и не смог сообразить, откуда он мог взять такие сведения про моего прадеда. Это нереально. Честно сказать, - Джим опять поглядел на Гордона, - меня он уже здорово пугает. Я несколько раз заглядывал сюда, проверить, как он тут, и каждый раз он в упор смотрит на меня, ждет меня, словно заранее знает, что я должен прийти. Прямо мурашки по телу. Никакой логической связи, кроме пожаров, я не вижу, но чувствую, что и со всем остальным он тоже каким-то образом связан. Конечно, в суде этого не предъявишь, но... - еще немного помолчав, шериф закончил: - Я хочу попросить приехать сюда отца Эндрюса. Пусть он посмотрит на него и скажет, что думает.
- Какие еще предсказания он делал? - спросил Гордон.
- Трудно сказать, - покачал головой Джим. - Что-то насчет мух, землетрясений, разноцветных молний...
- Красных?
Шериф молча кивнул.
- Выгляните в окно, - посоветовал Гордон и почувствовал, как затряслись руки.
Джим подошел к окну. Вдали, за городом, на отрогах Зубцов, собиралась очередная гроза. Он увидел вспышку красной молнии и побледнел.
- Как долго это происходит? - обернувшись, спросил он.
- Не знаю. Мы сами обратили внимание только полчаса назад.
- Вы не думаете, что это какое-то редкое природное явление? В смысле - мог ли он каким-то образом заранее об этом узнать?
- Не знаю, - покачал головой Гордон. Мужчины обменялись долгим взглядом.
- Хотите с ним встретиться? - наконец спросил шериф.
- Не сейчас. В данный момент я хочу отвезти домой Марину и забыть обо всем к чертовой матери.
Джим понимающе покивал головой, а потом негромко спросил:
- А что, если среди ночи начнется землетрясение?
- Придется обнять ее покрепче и ждать, пока пройдет.
- Но мы же не можем просто игнорировать это. Не можем сделать вид, что ничего не происходит.
- А что нам еще остается делать?
- Я хочу позвонить отцу Эндрюсу, - повторил Джим. - Ему приходилось иметь дело с вещами такого рода. Посмотрим, что он скажет. Может, он увидит какой-нибудь смысл в том, что говорит брат Элиас.
- Вам все еще снятся кошмары?
- Конечно, - кивнул шериф. - А вам?
- Да. Прошлой ночью был просто ужас.
- О чем?
- Я оказался на свалке, а потом - в том месте, где маленькие белые кресты, и там был мальчик...
- О Боже, - выдохнул Джим и медленно опустился в кресло. - Я видел точно такой же сон. Значит, так. Вы отвозите жену домой и возвращаетесь сюда. Я звоню отцу Эндрюсу. Мы должны поговорить с братом Элиасом.
Гордон молча кивнул.
- Сейчас четыре, - продолжил шериф, взглянув на часы. - Жду вас в пять тридцать. Мы должны в этом разобраться.
- Вы уверены, что мы хотим этого? - спросил Гордон.
- У нас нет выбора.
Гордон оставил шерифа в его кабинете. На выходе из здания он вежливо кивнул Рите, потом толкнул двойные стеклянные двери и оказался на улице. Идя по автостоянке к своей машине, он не мог оторвать взгляд от грозы над Зубцами.
Красные молнии стали сверкать гораздо чаще. И становились все более сильными.
13
Дневная гроза началась раньше, чем обычно, сразу после двенадцати, и отец Эндрюс неожиданно для себя почти всю середину дня провел у окна, глядя на струи дождя и прикидывая урон, который будет нанесен его только что высаженным в грунт растениям. Словно загипнотизированный, он наблюдал за нескончаемыми каплями, равномерно разбивающимися о бетонный пол открытого патио.
Еще одно из маленьких чудес Господа.
Оторвавшись наконец от окна, он с удивлением обнаружил, что в доме стемнело. Пришлось пройти на кухню и включить свет. На кухне стало светло, но весь остальной дом от этого как бы погрузился в еще больший мрак. Помрачнело и за окном. Он поймал себя на том, что непроизвольно прислушивается, пытаясь уловить какие-нибудь чуждые звуки в глубине дома, в кабинете отца Селвэя. Но ничего не услышал.
Поставив на плиту чайник, он присел к кухонному столу, на котором оставил епископальное издание Симфонии. Несколько страниц он заложил маленькими полосками бумаги. Рядом с Симфонией лежал список, который он составил сам. В этот список отец Эндрюс внес все, что услышал от шерифа и Гордона, а также свои переживания. Он знал, что большинство из написанного к тексту Библии не имеет никакого отношения. Он просто надеялся, что подробности и описания, которые удастся найти, помогут каким-то образом связать разрозненные фрагменты, а может, и понять целое.
Он решил перечитать все места, имеющие отношение к сатане или дьяволу. Несмотря на то что в семинарии все это проходили и многие куски текста он знал наизусть, отец Эндрюс счел, что лишний раз просмотреть не повредит. Как он и предполагал, все эпизоды концентрировали внимание скорее на действиях сатаны, нежели на внешнем описании падшего ангела. Единственное описание, которое он нашел - и то описание через аналогию, - в Откровении Иоанна Богослова, где сатана характеризовался как дракон и змей. Никакого традиционного черта с копытцами. Тем не менее он отчеркнул соответствующий абзац, заложил бумажку и решил посмотреть ссылки на "сны" и "видения", но снов и видений упоминается в Библии так много, что, просмотрев малую часть, решил отложить это занятие на вечер.
И вот теперь он снова взял в руки Симфонию, полистал, и книга чуть ли не сама раскрылась на той странице Откровения, где описывается сатана. Отец Эндрюс пробежал глазами отчеркнутый фрагмент:
"И явилось на небе великое знамение - жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд. Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения. И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадем; хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал пред женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца".
Отец Эндрюс вздрогнул и отложил книгу. Он знал, что жена - это Мария, младенец - Иисус Христос, а дракон - сатана, знал традиционное толкование всех символов, но что-то в этом фрагменте пугало его, каким-то образом имело отношение к разрозненным мыслям, крутящимся в голове. Он не мог дать альтернативной интерпретации этому тексту, но каким-то внутренним чутьем - предчувствие? интуиция? - догадывался, что он связан с ситуацией в Рэндолле.
Ситуация в Рэндолле. Даже удивительно, как быстро он поверил, что в Рэндолле есть некая "ситуация", которая не может быть объяснена с точки зрения логики или какого-то иного рационализма. Здесь происходит нечто, охватывающее все недавние дико странные события. Нечто столь значительное, что явные преступления являются лишь малой частью этого целого. Нечто абсолютно невидимое и, возможно, непостижимое.