Отец Эндрюс понимал, что подобный ход мыслей совершенно не подкреплен объективными и доступными фактами. Однако умозаключения и конкретные факты - зачастую далеко не одно и то же. И он всегда был больше склонен полагаться на свои ощущения и инстинкты, нежели на рационалистическое мышление. Чувства и ощущения всегда были для него важнее того, что он думал. Хотя подобная опора на веру, подобное доверие скорее чувствам, чем фактам необходимы каждому, исповедующему религию, он понимал, что епископ не одобрил бы такого хода мыслей одного из своих священников. Тем более по отношению к столь явно мирскому делу. Он улыбнулся, вспомнив, как кратко, одним непечатным словом Джим Велдон охарактеризовал епископа. Сам он, пожалуй, пока что не стал бы заходить так далеко, но уже было ясно, что они с епископом Синклером на многое смотрят весьма по-разному. К сожалению. Отец Эндрюс чувствовал необходимость с кем-нибудь обсудить этот вопрос, с кем-нибудь более опытным, кому можно было бы доверять.
Шериф. Телефон. Эти мысли - не слова и не образы - сами всплыли в сознании, отдельные, но связанные. Через долю секунды после того, как мозг осознал их, зазвонил телефон, и он тут же понял, что это звонит шериф. Он снял трубку.
- Слушаю.
- Алло, отец? Это я, Джим.
Священник ощутил на затылке ледяные пальцы страха.
- Я понял. Я понял, это раньше, чем зазвонил телефон.
- Правда? - удивленно переспросил шериф.
- У нас, экстрасенсов, это обычное дело. - Он постарался, чтобы голос звучал как можно непринужденнее. - Так с чем вы звоните, шериф? Я чем-нибудь могу вам быть полезен?
- На самом деле, я как раз по этому поводу.
- По какому поводу?
- Насчет экстрасенсорики. - Легкие, дружелюбные нотки пропали, и Эндрюс мог поклясться, что в голосе шерифа слышен испуг. - Мы тут задержали одного. Уличный проповедник. Сегодня утром выступал перед зданием Национального банка. Пару дней назад он появлялся у дома Гордона и до смерти перепугал его жену.
- Брат Элиас, - произнес священник.
- Вы его знаете? - помолчав некоторое время, спросил шериф.
- Нет, но я слышал о нем. За последние пару дней я много о нем наслышался.
- Ну, вам предстоит услышать еще больше. Я хочу, чтобы вы сейчас приехали к нам. Думаю, вам полезно послушать, что он собирается рассказать.
- На какую тему?
- Предпочел бы не говорить об этом по телефону, - осторожно ответил шериф.
Он боится, подумал отец Эндрюс. Шериф боится.
- Хорошо, - сказал он в трубку. - Сейчас выезжаю. Попрощавшись с шерифом и положив трубку, священник некоторое время сидел молча, глядя на черный телефонный аппарат, и чувствовал, как холод медленно пробирает его изнутри. Появилось внезапное предчувствие смерти. Или гибели.
Ливень, начавшийся в середине дня, незаметно перешел в мелкий бесконечный дождь. Над вершинами Зубцов перекатывался гром. Отец Эндрюс бегом пересек двор и нырнул в машину. Он не захватил с собой в Рэндолл дождевик, потому что не знал о муссонах. В Фениксе дожди летом - большая редкость. Он завел двигатель и включил дворники. Щетка с правой стороны почему-то только дергалась, но не работала.
Он вырулил на дорогу и поехал не торопясь, пристально глядя перед собой через небольшое полукруглое чистое пространство стекла, оставляемое одним работающим дворником. Дорога свернула к реке, бурой и грязной из-за дождя; с восточной стороны лесопилки находился мост. Сквозь лобовое стекло ему была видна труба котельной, из которой навстречу дождю смело рвались в небо энергичные клубы дыма. Вдруг полыхнула красная вспышка, и отец Эндрюс ударил по тормозам.
Что это?
Еще одна - яркий красный свет залил все кругом. Даже листва деревьев стала кроваво-красной.
Молния. Это была вспышка молнии, и отец Эндрюс с изумлением уставился в небо. Ему никогда раньше не приходилось видеть красных молний. Вот еще одна. За ней - другая... третья...
Наконец он отпустил тормоз и поехал дальше. Что-то странное в этих цветных молниях, что-то ему в них не понравилось, даже стало как-то тревожно. Но он постарался сосредоточиться на дороге и не обращать внимания на необычно громкий и раскатистый гром и молнии, которые уже вспыхивали почти непрерывно.
Он свернул направо, на Главную, и подъехал к офису шерифа. Припарковав машину как можно ближе ко входу, он в несколько прыжков преодолел открытое пространство и приостановился в вестибюле, вытирая ноги и стряхивая капли дождя с волос.
- Ненавижу такую погоду, - улыбнулся он, обращаясь к миловидной дежурной.
- А нам нравится, - с улыбкой откликнулась она. - С муссонами тут гораздо легче жить. Чем могу быть полезна? - добавила женщина, вспомнив о своих служебных обязанностях.
- Мне нужно увидеться с шерифом Велдоном. Я Дональд Эндрюс.
- Отец Эндрюс! Шериф ждет вас. Я провожу. - Дежурная встала, толкнула качающуюся калиточку, разделяющую вестибюль и ее рабочее место, и двинулась по коридору в глубь здания. - Они в конференц-зале. - Через несколько секунд она толкнула массивную дверь, просунула голову и сообщила: - Пришел отец Эндрюс. - Придержав дверь, она пропустила посетителя внутрь.
Шериф уже встал с кресла, протягивая руку.
- Рад вас видеть, отец.
Отец Эндрюс пожал протянутую руку, но внимание его переключилось на мужчину в строгом деловом костюме, который сидел с противоположной стороны стола посередине комнаты. Брат Элиас. Он медленно двинулся вперед, глядя в лицо проповедника. Глаза брата Элиаса - сплошные черные зрачки - немигающе смотрели на него.
Шериф обошел вокруг стола и сел рядом с проповедником, кивком приглашая священника занять свободное кресло. Эндрюс предпочел место напротив шерифа. Придвинувшись ближе к столу, он мог разглядеть, что булавка галстука брата Элиаса выполнена из золота в виде маленького распятия. И запонки в виде крестов.
Шериф снял шляпу, положил на стол перед собой и громко прокашлялся.
- Вы сказали, что слышали про брата Элиаса, - заговорил он, обращаясь к священнику. - Что именно вы слышали?
Отец Эндрюс бросил взгляд на проповедника. Ему показалось неловко говорить о том в третьем лице, словно об отсутствующем.
- Немного, - ответил он. - Так, слухи.
- Например?
- Со мной разговаривали некоторые из моих прихожан. Они говорили, что он проповедует по городу, делает предсказания...
- Так, предсказания, - кивнул шериф. - Какого рода предсказания? Вам их называли? Отец Эндрюс покачал головой.
- Он предсказывал пожары в церквях, - негромко заговорил Джим. - И церкви горели. Он предсказывал, что будут красные молнии. Мы видим красные молнии. - Он помолчал. - И предсказывал, что будут землетрясения.
- И мухи, - добавил брат Элиас, слегка улыбнувшись.
- И мухи, - согласился Джим и внимательно посмотрел на священника. - Как вы это можете истолковать?
- Не знаю, - честно признался Эндрюс. - А как я должен это истолковывать?
- Спросите у него, - предложил шериф. - Может, вы увидите какой-то смысл в том, что он говорит. Священник повернул голову к брату Элиасу.
- Почему сбываются ваши предсказания?
- Противник уже среди нас, - произнес проповедник. - Нечистый здесь.
- Что значит "противник уже среди нас"? - подался вперед отец Эндрюс. - Вы хотите сказать, сатана? Действительно, физически, именно здесь?
- Сатана здесь, - повторил брат Элиас. - И он собирает воинство, призванное помочь ему свершить его дело.
- Но что значит "здесь"? Вы имеете в виду - здесь, на Земле? Или здесь, в Рэндолле?
Брат Элиас впился своими черными глазами в глаза Эндрюса.
- Он здесь, - заговорил он, постукивая указательным пальцем по столу, подчеркивая каждое слово. - Здесь, в городе. Он набирает себе слуг, готовясь к грядущей битве с силами Господа. Здесь будет поле брани.
Джим поднялся, устало почесывая пятерней в волосах.
- Почему вы решили, что он здесь? - спросил он. - В фениксе тоже были осквернены несколько церквей. Откуда вы знаете, что он не там?
- Он здесь.
- Почему?
- Кто знает, почему сатана делает то, что делает, почему он направляется туда, куда направляется? Достаточно знать, что он здесь, среди нас, что он собирает свое воинство, готовясь к решающей битве, к битве, которая была предсказана...
- Стоп, - громко произнес Джим. - Я утомился от вашего бреда. Не думаю, что готов поверить во все эти сказки насчет конца света, - продолжил он, уже обращаясь к отцу Эндрюсу, - но для меня вполне очевидно, что он имеет отношение ко всему этому. Не знаю, каким образом. Может, он ненормальный. Может, я тоже ненормальный, но мне кажется, он понимает, что здесь происходит. Как вы думаете?
Священник согласно покивал головой.
- Очень хорошо. В таком случае переходим к конкретике. Что, где, когда. Только не забивайте мне голову этим бредом насчет предвидений и пророчеств.
- Вы прямо как Эзра, - улыбнулся брат Элиас. - Точно как ваш прадед.
- Отец, может, вы попробуете с ним поговорить, - взмолился Джим и принялся расхаживать по комнате. - Черт бы его побрал. Прошу прощения.
Эндрюс усмехнулся, покачав головой в знак того, что извинения необязательны, и переключил свое внимание на проповедника. Что-то было неправильное в этом человеке, что-то глубоко и фундаментально неправильное. Что-то нечеловеческое. Он всмотрелся в спокойное лицо проповедника и почувствовал, как в груди нарастает страх. Под внешним спокойствием этого человека крылась какая-то извращенность. Костюм брата Элиаса был тщательно выглажен, волосы аккуратно уложены... Прищурившись, отец Эндрюс подался вперед, словно не веря своим глазам.
В мочке уха брата Элиаса был маленький крест. Татуировка? Он присмотрелся. Нет, это не татуировка. Крест был врезан в плоть. Эндрюс посмотрел на другое ухо проповедника. И вторая мочка была жестоко помечена врезанным крестом.
Дверь конференц-зала открылась, и Рита впустила Гордона. Тот остановился на пороге, словно соображая. Что тут происходит.
- Присаживайтесь, - произнес Велдон. - Мы только что начали.
Гордон вежливо кивнул отцу Эндрюсу, но все его внимание было приковано к брату Элиасу. Проповедник в упор посмотрел на Гордона.
- Я ждал, когда вы придете.
- Вернемся к вопросам, - взял инициативу шериф. - Что именно сатана делает здесь, в Рэндолле?
Гордон бросил быстрый взгляд на шерифа, но счел за лучшее промолчать и не задавать лишних вопросов. Надо понять суть происходящего, а вопросы задать можно и потом, если потребуется.
- Он набирает себе слуг, готовясь к грядущей битве... - заговорил брат Элиас, не сводя глаз с Гордона.
- Каким образом он их набирает? - перебил Велдон. - Кого он набирает? Где? По тюрьмам? По барам? Или среди людей, которые не верят в Бога или не ходят в церковь?
Брат Элиас посмотрел на шерифа так, словно тот сморозил невероятную глупость.
- Где он их берет? Он берет их из женского лона. Он набирает себе младенцев.
Младенцы.
Гордон заметил, как резко побледнели лица шерифа и священника, чувствуя, что сам выглядит не лучше. От страха просто пересохло во рту.
Брат Элиас поднял с пола Библию в черном переплете и раскрыл ее на заложенной странице.
- Откровение, глава двадцатая, стих четырнадцатый, - спокойно произнес он. В голосе появились властные нотки. - "И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это - смерть вторая. И тот, кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное". - Подняв голову, он повторил, уже чуть мягче: - "И тот, кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное".
В комнате наступила тишина.
Брат Элиас закрыл Библию и положил на пол рядом со своим креслом.
- Озеро огненное - это ад, - сказал он. - А те, кто не записан в книге жизни, те, кто не родились, жертвы аборта, выкидыши, мертворожденные - они попадают в озеро огненное, чтобы стать слугами дьявола. Эти нерожденные младенцы - пустая доска, им не ведомы ни добро, ни зло, но сатана захватывает их в свои сети, заставляя их исполнять его злой умысел, обращая их в своих слуг.
- Вы ошибаетесь, - покачал головой отец Эндрюс. - Вы не понимаете, о чем говорите. Озеро огненное - не ад, а книга жизни - не жизнь. Любой семинарист может сказать вам...
- Не следует опираться на интерпретации прошлого, - перебил брат Элиас. - Ибо они неверны.
- Вы понятия не имеете, что...
- Господь, - спокойно продолжал брат Элиас, - говорил со мной путем божественного видения. Он указал мне, что надлежит сделать. - И медленно обведя взглядом присутствующих, - веско закончил: - А вы мне в этом поможете.
- Зачем мы вам нужны? - возразил отец Эндрюс. - Вы, судя по всему, знаете, что надлежит сделать и как это сделать, почему же вам не сделать это самому?
- Противник коварен. Он лжец и отец лжи. Он может выслать вперед своих приспешников. Он будет делать все, что в его силах, чтобы остановить меня в исполнении моего долга.
Джим тяжело опустился в кресло рядом с братом Элиасом.
- Не знаю, чему верить, - со вздохом заговорил он, обращаясь к проповеднику. - Я верю, что вы понимаете, что происходит, но я не уверен, что вы говорите нам правду. Или всю правду. Мне нужны дополнительные доказательства. Прежде чем я приступлю к каким-либо действиям, мне нужны доказательства. Я не могу поверить вам на слово.
Пальцы брата Элиаса поглаживали золотое распятие булавки для галстука.
- К завтрашнему дню у вас будут доказательства, - произнес он, сверкнув глазами. - Но если вы будете ждать дольше, окажется слишком поздно.
14
Тим Макдауэлл, вооруженный лишь фонариком и детским переговорником, в тринадцатый раз пересек промытую дождем канаву, что прорезала ложбину у северного берега Осинового озера. Мелкий дождь, начавшийся несколько часов назад, превратился в настоящий ливень, и почти все из поисковой команды разъехались по домам. Кое-кто остался пережидать непогоду в машинах, стоящих вдоль дороги у берега озера и теперь они с недоумением глядели на свинцовое небо, которое попеременно освещали вспышки красных и синих молний. Поиски продолжали, кроме него, только Мак Бакстон и Ральф Дэниэлс. Он понимал, что шансов найти какие-либо следы практически нет, особенно в этой ложбине, почти полностью, за исключением самого места лагеря, покрытой густой растительностью, и тем не менее был решительно настроен продолжать поиски до тех пор, пока что-либо не выяснит насчет Мэтта. Так или иначе.
Кое-кто из поисковиков пытался уже мягко намекнуть, что мальчишки скорее всего погибли, и разумом он понимал, что они, вероятно, правы, но сердце отказывалось этому верить. Внутренний голос твердил, что Мэтт жив, просто заблудился или сильно травмирован. - Мэтт! - крикнул он. - Мэтт! Тишина.
Он охрип, руки и ноги болели, но это не имело значения. Тим достал кусок табачной жвачки из банки "Скол" и сунул за щеку. Табак был хорош. Он сплюнул и вытер слюну с бороды. Потом снял шляпу, стряхнул воду и снова нахлобучил ее на голову.
Затрещала рация, он мгновенно поднес ее к уху, но это оказалось очередной ложной тревогой. Сунув приборчик в карман, он посмотрел на озеро. Среди зелени сосен виднелись красные и голубые пятна автомобильных кабин. В одной из них сидят Рон Харрисон и Джо Фиск. Пьют, наверное. Он сплюнул от отвращения. Как они могут вот так сидеть, не зная, куда пропали их дети? Что они за отцы?
- Дерьмо, - вслух произнес Тим. Оглядевшись, он пошел вперед, пытаясь высмотреть в густой траве рубашку, ботинок, что-нибудь...
- Мэтт! - снова крикнул он.
Рация опять затрещала. Он прижал ее к уху.
- Тим. Я нашел кое-что.
Сердце замерло. Губы мгновенно пересохли, несмотря на дождь. Громко сглотнув, он нажал пальцем кнопку "передача".
- Это... Мэтт?
- Ты... лучше иди сюда сам, - странным голосом ответил Ральф.
- Что там? - не мог скрыть испуга Тим. - Что?
- Иди сюда. Мак, ты тоже.
- Ты где? - откуда-то издалека послышался голос Мака.
- За холмом на западном склоне, примерно перпендикулярно лагерю.
Тим уже бежал. Ноги тонули в вязкой почве. Он пытался выбирать более твердые каменистые участки, цеплялся руками за кусты, но при такой скорости это было затруднительно. Через некоторое время ему попалась оленья тропа, ведущая вверх по склону, и он помчался по ней. Ветки хлестали по лицу. Он задыхался - как от напряжения, так и от страха, ломило в груди, но он заставлял себя не снижать темпа.
Выскочив на вершину холма, он увидел далеко внизу между деревьями красное пятно куртки Ральфа. Сбоку послышались громкие крики Мака, созывающего остальных участников поисковой команды. Тим, продолжая бежать, надеялся, что сейчас начнут хлопать дверцы кабин, но ничего не услышал. Вероятно, публика, сидящая по машинам с поднятыми стеклами, за шумом дождя просто не услышала Мака. Затрещала рация, и голос Мака, уже более отчетливый, произнес:
- Я хочу забежать за остальными. Погодите, мы сейчас. Тим поскользнулся и последние двадцать - тридцать футов проехал по склону на заднице. Вскочил и подбежал к Ральфу, который стоял, закинув голову к небу, и тяжело дышал.
- Ну? - крикнул он, хватая Ральфа за плечо. - Что ты нашел?
Ральф опустил голову. Капли дождя катились по его лицу, словно слезы. Он молча показал вправо. Тим проследил за рукой, но сначала ничего не увидел. Мертвое полусгнившее бревно, мелкие заросли, папоротники...
Тим медленно пошел вперед. Сердце тяжело стучало в грудную клетку, и казалось, готово проломить ее. На одном из светло-зеленых листьев папоротника он увидел водянисто-розовое пятно. Он подошел ближе. Среди папоротников теперь уже отчетливо вырисовывалось какое-то тело. Тело в майке и джинсах. Мэтт?
- О господи-боже-мой, господи-боже-мой, - услышал собственное бормотание Тим. На этом расстоянии уже можно было понять, что розоватый оттенок листьям папоротников придают размытые дождем пятна крови. На сырой почве виднелись более плотные пятна, а там, где земля была прикрыта растительностью, все было просто забрызгано кровью. Тим опустился на одно колено, мысленно умоляя Господа Бога, чтобы это оказался не Мэтт, и осторожно прикоснулся к телу.
Там, где палец дотронулся до майки, сразу образовалась вмятина. Под ней ничего не было. У тела как будто не было спины. Он придавил посильнее и ощутил желеобразную массу. И твердость кости. Грязная белизна майки начала быстро таять от проступающей красноты.
Внезапно он обратил внимание на светлые волосы. Мэтт был брюнетом.
Не осмелившись перевернуть тело, он передвинулся так, чтобы взглянуть в лицо.
И мгновенно зажмурился.
Лицо было просто выедено. За отдельными кровавыми клочьями рваной плоти можно было увидеть кости черепа. Один глаз висел на ниточке. Окровавленные зубы скалились в мертвой идиотской усмешке.
Он встал, отвернулся и только после этого открыл глаза. Запрокинув голову и глядя на облака, он старался выдавить из сознания кошмарный образ и немного прийти в себя. Даже несмотря на сильный дождь, он чувствовал этот густой, тяжелый, тошнотворный запах крови. Глубоко вздохнув, он снова взглянул на тело. Рук и ног не было. И майка, и джинсы спереди были разодраны в клочья. От тела осталось одно очертание, пустая оболочка. Тим вернулся к Ральфу.
- Где остальные? - спросил он, громко сглотнув.