– Не слышали, как я подошёл? Ах, какая жалость! – наигранно трагично воскликнул странный молодой человек, наслаждаясь своим сладким мимолётным успехом. – Я не хотел вас напугать. Сэм, скажи, что именно привлекло тебя в Джоане: состояние её семьи или положение её отца в обществе?
– Убирайся, Шут! – рявкнул черноволосый, плечистый Сэм, медленно, угрожающе привставая из-за стола.
– Не нервничай так, – всё с той же злобной, кривой ухмылкой произнёс Шут. – Ты молишься ангелам смерти, но они не даруют тебе вечную жизнь.
Сэм на мгновение поддался пьянящему порыву ненависти и отвращения и уже занёс кулак для удара, но Джон вовремя его остановил.
– Не надо, Сэм, оставь его, – негромко сказал он. Его друг помрачнел, в глазах синими искрами зажглась злоба, едва сдерживая клокочущую в сердце ярость он крепко стиснул зубы и покорно сел на место. – Шут, лучше иди своей дорогой. Не стоит тебе здесь и сейчас находиться, – продолжил Джон с сочувствием посмотрев на подошедшего.
Лицо беловолосого безумца резко переменилось, сделавшись серьёзным, и даже немного печальным. Он кротко кивнул в ответ.
– Хорошо, Джон. Всё-таки ты лучше остальных, ты настоящий друг. Будь осторожнее на охоте, – задумчиво произнёс Шут и послушно заторопился к выходу, ловко обходя нетрезвых, шумных посетителей.
– Я его убью, – прошипел сквозь стиснутые зубы Сэм, когда тот скрылся из виду, и пригубил кружку пива.
– Успокойся, он просто болен.
– Но он очень много болтает своим гнилым языком.
– Снова Шут? – послышался бархатистый, мужской голос и минуя скандалящих дровосеков к беседующим лёгкой походкой подошёл плечистый рослый парень с кружкой эля в руке. Он был уже немного пьян, серые глаза его горели весёлыми, озорными искорками. Пепельные короткие волосы были растрёпаны, и торчали небрежными клочьями. Фрака на нём не было, жилетка с серебристым отливом была расстёгнута, а рукава белой, чистой сорочки засучены. У него было красивое, прямоугольное лицо, небольшая, тёмная щетина, и узкий, волчий тип глаз. Руки у него были сильными и жилистыми. Он самодовольно улыбался, хищно и уверенно глядя вокруг. Наконец, глотнув из своей кружки эля он развязно сел на стул рядом с Сэмом, погружённом в свои мрачные раздумья. – Этот дурачок мне жутко надоел. Вчера его обкидали камнями мальчишки Сиетлов. Так он шипел на них, словно змеёныш, и осыпал их проклятьями. Однако ему это не сильно помогло. Сам виноват. Гулял возле их дома. А недавно заявился к Анне с цветами! Вот чучело! Она его конечно послала, она же у меня послушная, и эти цветы ему прямо в лицо бросила. Так он вернулся в свой особняк, забился в одиночестве в свой угол, как зверёныш. Я в тот раз как раз от Анны уходил, всё видел. Ох, как же я смеялся!
– Ты собираешься жениться на Анне? – потупив взгляд сгорая от любопытства спросил Джон, которого, как видно, давно заинтересовала судьба бедной девушки.
– На ком? – рассмеялся пришедший. – На Анне? Нет уж! Она слишком глупа и доверчива. Простушка! У её семьи нет ни гроша в кармане! Мне такая жена не нужна! Да и что я с ней делать буду? Она хороша только в одном деле!
– И всё же, зачем ты тогда к ней ходишь? Это же лишает чести её и её семью.
– Ясное дело, зачем я к ней хожу! Никто не виноват в том, что она глупа. А о чести её и говорить не стоит. Пустые слова и дешёвые побрякушки и она твоя. Мне же нужно с кем-то провести ночь. А эта дурнушка мне верит: и что мы сбежим, и что заключим тайный брак. Сбегу я от денег и влияния папаши из-за девки, конечно! Она же ничем не лучше этого Шута. Ох, спустить бы на него в следующий раз собак. То-то зрелище будет! – он раскатисто, довольно засмеялся, а сидящий рядом с ним Сэм весело улыбнулся.
– Не смей с ним так поступать, Уильям Адамс! – вскочив в исступлении закричал Джон. Разговоры вокруг прекратились, все посетители смотрели на них, пронзая молодых людей пытливыми, любопытными взглядами. Они зорко наблюдали за происходящим, выхватывая и запоминая каждую фразу и каждое движение, чтобы потом долго пересказывать эту историю друг другу. – Он несчастен! Он одинок! – не обращая внимание на окружающую, напряжённую обстановку продолжил Джон. – Его с рождения никто не любил. Он всегда ото всех отличался. А теперь он один! Вся его семья погибла!
– Так может станешь ему мамочкой? – презрительно скривившись спросил Уильям, на что Сэм одобрительно кивнул и громко, весело рассмеялся.
Джон, едва сдерживая клокочущую в душе, неистовую ярость, не говоря больше ни слова, выскочил из таверны. Дин бесшумной тенью последовал за ним. Выйдя из таверны Джон остановился, вдыхая холодный, свежий воздух, наполненный ароматами леса и ночи. Он с тоской посмотрел в бездонное иссиня-чёрное небо, полное сверканием маленьких алмазов звёздных загадочных узоров, далёких от земной суеты и безразличных до человеческих чувств и страданий. Тяжело вздохнув он пошёл вверх по ровной, накатанной, песчаной дороге к своему дому. Из тяжёлых, невесёлых раздумий его вывел протяжный, негромкий стон. Он поспешил к источнику звука. Минуя дома и тёмные, укрытые мглой сады он вышел на небольшую поляну, залитую холодным лунным светом и окружённую грозными силуэтами могучих деревьев. Посреди неё, на жёсткой траве лежал Шут, истекающий кровью, а над ним склонилась чёрная тень в струящемся, длинном плаще. Джон подбежал к Шуту, желая оттолкнуть, как ему казалось опасного незнакомца. Тень повернулась и тусклое лунное свечение осветило бледное лицо незваного гостя. Это была испуганная, сероглазая девушка, с вьющимися, распущенными каштановыми волосами, обрамляющими нежное, привлекательное лицо. В руках она держала окровавленные тряпки, которые до этого заботливо прикладывала к неглубоким, многочисленным ранам Шута.
– Что случилось? – опомнившись, взволнованно спросил Джон.
– Дети кидались в него камнями и травили собаками, – негромко ответила незнакомка. На его счастье я оказалась поблизости и отогнала их.
– Это всё Уилл. Он сделал это из-за Анны, – выдохнул Джон, вставая на колени рядом с израненным другом и склоняясь над ним. – Шут, не трогай их. Ты слышишь? Не трогай! Им ничего не стоит убить тебя! – Джон повернулся к девушке. – Он может идти?
– Думаю, да, – ответила та. Голос её был приятным и успокаивающим, придающим сил и уверенности. – Я не врач, но раны не опасные. Я смогу их обработать, когда мы приведём его домой. Но мне нужна помощь. Я не знаю где он живёт, да и довести его мне будет тяжело.
– Я не брошу его. Я помогу, – согласно кивнул Джон.
Шут хрипло засмеялся, и смех его больше напоминал хриплый лай одичавшей, бродячей собаки.
– Я урод! Я безумец! Я Шут! – закричал он, осевшим голосом. – Все меня ненавидят! Бросьте меня в грязи и смейтесь, глядя, как я умираю…
– Замолчи, Шут. Не смей так больше говорить, – прервал его Джон, пытаясь помочь ему подняться. Медленно они троя пошли по дороге, поднимаясь на север неторопливыми шагами и минуя соседские дома с тёмными, жутко и бесстрастно взирающими, пустыми окнами. Вскоре их силуэты растаяли в тумане, наползшем на сонное поселение с западной стороны, с тихой, зеркальной глади озера духов. Дин остался один, окружённый загадочным забвеньем ночного сумрака и сладкой, белёсой мглы. Вдруг, словно материализовавшись из тёмной, бесконечной бездны бескрайного небесного полотна, перед ним появился Азраил со своим острым, сверкающим в неярком лунном свете мечом. Глаза на его крыльях были закрыты, находясь в неведенье и покорно повинуясь заклятью сладкой дремоты. Ангел смерти неслышно ступал по сухой жёсткой траве. От него исходил мёртвый, сковывающий живое тело и душу холод, и волнами разливалось неяркое голубое свечение.
– Пора – прошептал он и аккуратно, словно с опаской прикоснулся рукой к горячему лбу Дина. Молодого шерифа поглотила в своё гнетущее нутро великая, чёрная пустота Вселенной. Он не мог понять падает он в ней, или легко парит, словно птица.
Спустя несколько мгновений он проснулся в своей машине. Было жарко. Громко и надоедливо звонил телефон. Потерев воспалённые глаза Дин снял трубку. Звонила Марго. Голос её немного дрожал от гнетущего её рассудок и сердце волнения.
– Он давно должен был вернуться, Дин. Я не могу его найти. На мои звонки он не отвечает, -горячо говорила она, едва сдерживая слёзы. – Я прошу тебя, помоги мне!
– Чёрт, – негромко выругался Дин. – Я постараюсь Вам помочь, но если он появится, то обязательно сразу же сообщите об этом мне. Я постараюсь разобраться с этим как можно быстрее, – пообещал он и спешно положил трубку. Сонливость и усталость сковали его тело тяжёлыми, прочными цепями. Он слышал шум мчащихся в неведомую даль, скорых, небольших поездов. Они никогда не сойдут со своей колеи, не свернут с предначертанного им кем-то другим пути в неизвестность. Они спешили на встречу новому городу, новым людям, новому небу…
4
Смутные образы вечно спешащих, бегущих по дороге своей жизни окружающих… Что мы знаем о них? Что видим в их глазах? Быть может сегодня Вы ехали рядом с убийцей, безумцем, жаждущем в ночи горячей крови. Смерть рядом, она всегда близко… Её нельзя почувствовать, ощутить душой и внутренним, свободным от границ реальности разумом. Нет… Нас окружают пустые, похожие друг на друга маски, скрывающие истинные лица и чувства. Свобода это всего лишь бред, сладкая утопия сумасшедшего. Мы закованы в рамки обыденности и серости, существуем в толпе, бродящей по большому, каменному муравейнику, именуемому городом. Но что мы знаем об угрюмых, молчаливых прохожих? О соседях, здоровающихся с нами и улыбающихся при встрече? Что мы знаем об их жизни и мыслях, рождённых в полночный час, в то время, когда лицемерные маски исчезают с человеческих лиц. Что Вы знаете о человеке, с которым поздоровались сегодня за руку и как быстро может измениться Ваша жизнь, повинуясь путаным нитям событий и случайностей? Насколько Ваша жизнь зависит от Вас самих?
Деревья царапали и хватали скрюченными, голыми лапами пушистые, наполненные заледеневшими слезами ангелов тучи. Дома, тесно облепившую улицу с обеих сторон, зорко и жадно следили за каждым движением одиноких прохожих, запоминая их, но навечно скрывая в молчании тайны и отголоски увиденного.
В этот непогожий ноябрьский день, когда природа окончательно признала своё поражение перед болезнью холода и впала в глубокий, почти летаргический сон, Джим шёл в одиночестве по тихой и пустынной Соннет-Хилл стрит. Он не поехал с Дином к Марго Сиетл, а решил немного пройтись в тишине, приводя свои мысли в порядок, а потом заглянуть к Стюартам и поподробнее расспросить их о случившемся. Он не спеша шёл к их дому, размышляя над тем, что он им скажет при встрече и какие вопросы задаст. Он не посмел приблизиться к ним в кафе, боясь не подобрать правильных слов и ещё сильнее ранить их чувства и разум, погружённый в скорбь. Особенно Джим боялся за нежную, чувствительную Викторию, чей печальный образ никак не стирался из его потрясённого происходящем сознания. Пройдя по аккуратной, мощённой круглыми декоративными камнями, дорожке в палисаднике он остановился перед лакированной, красной, деревянной дверью. Голые, овдовевшие кусты роз и высохшие стебли невысоких цветов, тихонько напевая, вторили яростным потокам ветра. Декоративный плющ, цепляющийся скрюченными, длинными лапами за фасад здания, казалось зябко дрожал, умирая и последний раз прощаясь с бездонным, тяжёлым ныбом. Собравшись с силами, с тяжёлым, гнетущим чувством на сердце Джим позвонил в звонок. В доме послышались гулкие шаги и красивую, красную дверь открыл встревоженный Питер, смеривший полицейского холодным, пытливым взглядом.
– Что Вам нужно? – спокойно и бесстрастно спросил он у Джима.
– Мне нужно поговорить с Вами и Вашей сестрой по поводу произошедшего с Луисом Сиетлом, – терпеливо ответил полицейский, предъявляя Питу своё удостоверение. Питер Стюарт отошёл в сторону, приглашая его войти в дом, и когда Джим оказался внутри шумно захлопнул за ним дверь. В просторных комнатах, обставленных и отремонтированных в стиле модерн, царил приятный полумрак. – К нам полицейский, – громко произнёс рыжеволосый великан и кивнув в сторону комнаты, с белой, стеклянной, двустворчатой дверью сказал Джиму. – Проходите. Она там. Мне кажется, Вы совсем продрогли… простите, не запомнил Вашего имении…
– Джим Эландер. Можно просто Джим, – приветливым тоном отозвался полицейский.
– Джим, – произнёс Пит, натянуто улыбнувшись. – Идите туда, а я сейчас принесу нам немного виски, – и не дожидаясь возражений скрылся в недрах маленькой, уютной кухни.
Джим неторопливо пошёл в комнату, на которую указал Питер. Это была небольшая, светлая гостиная с одним огромным окном в дальней стене. Пол, потолок и аккуратная, современная горка здесь были ослепительно белыми, создающими ощущение чистоты и нереальной мощи света. Посередине комнаты стоял красивый журнальный столик из чёрного, глянцевого стекла. Прямые, однотонные, ночные шторы в пол и мягкий ковёр были нежного, мятного, освежающего цвета. Кресло и диван в стиле модерн были приятного бежевого оттенка, отлично гармонирующего с обстановкой в комнате. На полу и подставке стояло много разнообразных, бушующих сочной зеленью растений.
На удобном, уютном диване сидела заплаканная, укутанная в мягкий, тёплый плед Виктория, держащая в дрожащих от нервного перенапряжения руках чашку горячего чая. Она посмотрела на него, так печально, словно ища в нём защиту и поддержку, что Джим онемел и впал в ступор на несколько секунд, показавшихся ему вечностью. В этих зелёных глазах скрывались искренняя скорбь, гнетущая боль и старинная, животная боязнь смерти и одиночества. Они смотрели друг на друга: он взглядом полным сочувствия, она полным надежд и наивного, почти детского доверия. Эту тонкую, душевную связь, появившуюся между ними в минуты молчания и тишины, прервал вошедший с двумя пустыми стаканами правильной формы и бутылкой дорого, хорошего виски Пит.
– Присаживайтесь, – небрежно бросил он, указав кивком Джиму на уютное кресло, а сам удобно устроился рядом со своей сестрой и поставил всё принесённое им на низкий кофейный столик.
– Простите. Я понимаю, что вам сейчас тяжело… – начал Джим.
– Достаточно вступлений, – резко и бестактно оборвал его Питер, придвигая поближе к себе пепельницу и раскуривая сигарету. – Смерть – это не самое худшее, что может случиться с человеком. Кажется, так говорил Платон? Рано или поздно старуха с косой придёт за всеми нами. И каждый будет должен уйти с ней. Разница лишь в том, что он может уйти с ней, как равный, а может, как жалкий, раздавленный червь, как побеждённый. Вам хотелось бы заглянуть за грань? Увидеть тени на пустынной дороги смерти? Мне бы хотелось, – выдохнув едкий сигаретный дым он прикрыл глаза. – Люди… Интересно, что толкнуло убийцу на это? В нашей жизни бывает достаточно одного тихого щелчка, рушащего наши убеждения, чтобы сойти с ума. Мы всегда балансируем на грани безумия и нервного срыва. И наши сны тому доказательство. Да, Луис умер. Но все мы когда-нибудь умрём, – Пит бросил окурок в пустую пепельницу и налил в стаканы немного янтарного, согревающего и душу, и тело, бодрящего виски. Один стакан он протянул Джиму. – Выпейте и Вам сразу станет легче. Вы жутко бледны. На Вас просто лица нет.
– Спасибо, – чуть слышно поблагодарил Джим, пригубив обжигающий напиток. Он был до глубины души поражён жуткими, циничными словами Пита. Немного придя в себя, он решил продолжить беседу. – Скажите, Вы не помните ничего странного, происходившего с Луисом в последние дни? Может вы кого-нибудь подозреваете?
– Чёрный человек! – резко бросила Виктория и испуганно вжалась в спинку дивана. Пит криво усмехнулся, отводя свой взгляд в сторону. – Да, Пит. Я считаю, что это так. Что именно он убил Луиса.
– Кто это? – спросил Джим, пристально наблюдая за состоянием Виктории. В его душу незаметно и бесшумно прокрался сильный, почти животный страх, но он старался не выдать этого могучего чувства перед рациональным и циничным Питом. Он вспомнил рассказы матери о странном незнакомце, одетом в чёрное, часто навещавшем её и гулявшем в тёмных, мглистых, таинственных недрах их сада.
– Это просто плод воображения, потерявшегося в жизни и запутавшегося в себе, неуверенного подростка и впечатлительность чувствительной девушки, – холодно и презрительно произнёс Питер.
– Нет! – пылко возразила Виктория. – Это правда! Он существует! И это он сделал! Он! Луис видел его несколько раз у кромки леса. Высокий молодой человек с длинными белыми волосами, в чёрном костюме и цилиндре, с тростью в руке. Луис делился со мной всем. После первой их встречи ему начали сниться кошмары. Ему снилась белая пустыня и морской берег усыпанный пеплом. Потом Луис совсем замкнулся в себе. Я тогда ему не поверила. Это я виновата в его смерти! Я подумала, что это просто сны и одиночество…
– А мне кажется, что это сделали странные байкеры, приехавшие в Грейвс-Сити недавно. Я видел, как они копались в старых могилах на кладбище Сансет Хоррор. Скорее это сделали они, а не вымышленный человек! – с нарастающим раздражением прервал Викторию Пит, метнув в её сторону полный злости взгляд, отчего она замолчала, виновато потупив глаза. Чтобы успокоиться, Питер выпил виски, его передёрнуло от нервного напряжения.
– Что за байкеры? – поинтересовался Джим.
– Точно не знаю. Спросите лучше у Нила или его бармена. Я их видел там несколько раз. Будут ещё вопросы?
– Нет, пока что нет.
– Тогда я Вас провожу, – резко бросил Пит, вставая с дивана и ставя свой стакан на кофейный столик. Джим последовал его примеру. Этот парень пугал его своими циничными мыслями и необычными в таких ситуациях резкими суждениями. Он кротко кивнул на прощание прекрасной Виктории, ещё сильнее закутавшейся в плед, и они быстрыми шагами направились в вестибюль. Резким, ловким движением Пит открыл перед Джимом дверь. Полицейский поёжился от лёгкого дуновения холодного ветра и вышел из дома Стюартов. – Не подумайте ничего дурного. Просто Вик надо отдохнуть, – виновато продолжил Пит. – Если бы не этот кошмар, то, поверьте, мы бы отлично посидели у Нила в баре потравив байки и запивая усталость пивом. Вы, на мой взгляд, славный малый. Может, мне с Вами про байкеров сходить разузнать?
– Не стоит.
– Джим, – выйдя на улицу и прикрыв за собой дверь, с опаской обратился Питер. – Найди этого ублюдка, который сделал с нашей семьёй такое.
– Я постараюсь, – негромко бросил Джим и торопливо зашагал по аккуратной, декоративной дорожке прочь, за ворота аккуратного участка.