- Фильмов ты много смотрел, вот что, - усмехнулся Воронин. - Я тебе могу рассказать, какие анализы мы проводим. Задержали тут как-то одного шныря по подозрению в серьезном деле, а у него ножичек при себе был самодельный, ну и оформили ему пока ношение холодного оружия - до дальнейшего выяснения. Ножичек для экспертизы передали нам, а наш молодой коллега, криминалист Самохвалов, сидел днем один - мы с Протасовым были на происшествиях. Сидел он, сидел, и было ему скучно. Нашел он толстую досочку, к стене ее приставил и принялся тем самым ножичком швырять, да и промахнулся, ножичек об стену брякнул, а тот возьми да и сломайся пополам - рукоятка в одном углу лежит, а клинок, натурально, в другом. Тут Самохвалов и обделался - это вещественное доказательство, на основании которого человека задержали. Но если рукоятка с клинком по разным углам лежат, то вещественное доказательство уже и не доказательство вовсе. Я с происшествия приезжаю - Самохвалов сразу ко мне, с лица весь бледный, трясется: так, мол, и так, вещдок раскурочил по недомыслию, что делать? Что делать, что делать - бумагу писать. Короче, сели мы с Самохваловым и стали акт экспертизы составлять, будто при испытаниях данного вещественного доказательства на прочность было применено такое-то усилие, цифру из справочника списали - нож испытание выдержал, но когда была применена сила выше критической - нож сломался. Дата. Подпись. Такая вот экспертиза.
- И прошло? - спросил Егор, сильно впечатленный методами работы отечественных экспертов-криминалистов.
- Конечно, - сказал Воронин.
- А Самохвалову что-нибудь потом за это было?
- Предупредил я его на первый раз.
Воронин потрогал чайник - тот был еще теплый - и предложил:
- Давай еще чайку выпьем.
4
То, что в Датском королевстве не все в порядке с так называемой криминогенной ситуацией, Копаев начал подозревать давно. Одно дело, скажем, когда труп мужчины средних лет с резаными или рублеными ранами находят на кухне малогабаритной квартиры, а кухня - грязная, и посуда на столе грязная, и повсюду пустые бутылки - тут, в общем, все ясно: банальная пьяная поножовщина, случается сплошь и рядом. Совсем другое дело когда, например, под мостом находят тело хорошо одетого молодого мужчины, а головаего лежит в стороне, отделенная от туловища каким-то очень острым предметом. Или другой случай, другой труп - тоже приличного спортивного вида молодой мужчина со сквозной раной в области сердца, нанесенной неким тонким, длинным и острым предметом. Это объяснить гораздо сложнее. Возможно, именно поэтому два последних дела до сих пор числятся нераскрытыми.
Разумеется, в долгой следственной практике Копаева были и другие дела, оставшиеся нераскрытыми, как, например, дело об убийстве одного безработного гражданина, застреленного за рулем собственного БМВ. Но если последний пример легко укладывается в рамки нынешней повседневной жизни с ее бандитами и банкирами, бизнесменами и безработными, то как все-таки быть с человеком, пронзенным насквозь? Чем он мог быть пронзен? каким оружием? Ну, шпагой хотя бы… Шпагой?! Что за бред! У нас не средние века, слава богу, нынче никто не разгуливает по улице со шпагой и не дерется на дуэлях. Или все же дерется?..
Компетентные органы заинтересовались было толкинистами, но, к счастью для последних, быстро выяснили, что ребята там собрались, в основном, наивные; ну, не доиграли в детстве, живут в своем собственном, придуманном мире и к убийствам с применением холодного оружия отношения не меют. Впрочем, на всякий случай, их продолжали проверять время от времени.
Копаев никогда не верил в причастность толкинистов к убийствам. Сама эта мысль казалась ему слишком поверхностной, слишком мелкой. Однако, если пойти чуть дальше, если копнуть чуть глубже, то можно было предположить кое-что поинтересней. Если на виду у всего города существует общество любителей Толкина, члены которого наряжаются эльфами, гномами, хоббитами или орками и сражаются на деревянных мечах, то почему бы не допустить существование тайного общества любителей, скажем, Александра Дюма, члены которого наряжаются мушкетерами и дерутся настоящими шпагами на настоящих дуэлях. Безумно? Да, очень. Но эта мысль засела в мозгу Копаева, как заноза. И чем дальше, тем больше накапливалось фактов, косвенно подтверждающих эту сумасшедшую гипотезу.
У Марка Анатольевича Копаева не было никаких особенных талантов за исключением одного - он всегда точно знал, чего хочет, и он был достаточно терпеливым и упорным (настырным, сказали бы некоторое) чтобы добиваться желаемого. Копаев начал трудную и кропотливую работу по сбору и отсортировыванию информации по убийствам и ранениям с применением холодного оружия. Он стал составлять собственную картотеку, руководствуясь вполне определенными критериями. Так, например, Копаев не стал включать в свой архив смерти убийство в дачном поселке, когда жертве раскроили череп топором, и окровавленное орудие убийства было найдено на месте преступления. Но он включил в картотеку с виду похожее убийство - жертве также раскроили череп, однако орудие убийства не было обнаружено, вдобавок на левом предплечье жертвы были замечены свежие, полученные непосредственно перед смертью кровоподтеки. Копаев, дав волю фантазии, вообразил себе картину произошедшего, согласующуюся с его теорией: двое сражались тяжелыми мечами, прикрываясь щитами от ударов противника, и один другого победил-таки, забрал трофеи и ушел.
Естесвенно, все свои изыскания Копаев держал в строжайшем секрете ото всех. Он понимал, что уже зашел достаточно далеко по дороге из желтого кирпича, дороге, ведущей в сторону от обычной жизни, и если его затея, не дай бог, раскроется - психушки не миновать. Но он уже не мог остановиться.
Составив картотеку из жертв, павших от холодной стали, Копаев продолжил сбор информации. Он стал потихоньку выяснять круг общения погибших: родственники, знакомые, коллеги; кто с кем и как. Когда Копаев принялся сопоставлять накопленные данные, ему открылась одна весьма любопытная особенность - по кругу знакомств жертвы достаточно четко сводились в семь групп. Вот так, скажи мне, кто твой друг…Некоторые из погибших действительно имели криминальные связи, чем вроде бы подтверждались слухи о новом способе бандитских разборок. Но были и такие, кто перед законом был чист как младенец - например, преподаватель английского языка из политеха или хирург из Соловьевской больницы.
Поделить жертв дуэлей на группы было только половиной дела, даже меньшей частью дела. Сложнее было определиться со знакомыми погибших - кто в курсе, а кто нет. Вот возьмем хотя бы гражданина Рыжова В.И., 1960 года рождения, работавшего экспедитором в ТОО Книжная лавка и являвшегося соучредителем данного предприятия. Допустим, его действительно пронзили шпагой на дуэли. Кто это сделал? Другой же соучредитель и совладелец ТОО Книжная лавка Третьяков А.Б.? У него железное алиби. Но это ладно, нет ничего сомнительнее хорошего крепкого алиби. Впрочем, Третьяков А.Б. действительно мог ничего не знать о теневой стороне жизни своего компаньона. И если спросить его о дуэлях напрямик, что он ответит, ничего о них не зная? А если у него есть свои скелеты в шкафу, то он тем более ничего не скажет. Спрашивай не спрашивай - результат один и тот же. Как же тогда отделить козлищ от агнцев? Как?
Среди многих имен, занесенных в картотеку, было одно, особенно привлекавшее внимание Копаева - Ерофеев Виктор Борисович, тренер секции фехтования при спорткомплексе моторного завода. С некоторых пор тренер Ерофеев учил управляться со шпагой любого, кто имел для этого желание и средства. И Копаев пошел в ученики к учителю фехтования; он рассчитывал, что позанимается у Ерофеева немножко, вызовет как-нибудь на душевный разговор и быстренько выяснит все, что нужно.
Не тут-то было.
Ерофеев оказался несловоохотливым собеседником и строгим учителем. По поводу тайных меченосцев Копаеву ничего выведать не удалось, разве только то, что некоторые из проходящих в артотеке по списку жертв наведывались к Ерофееву брать уроки, но долго не выдерживали (наверное, потому и погибли). А Копаев фехтованем увлекся и научился довольно сносно владеть шпагой. Кажется, именно тогда у него возникла мысль о присоединении к одной из наиболее влиятельных групп тайных меченосцев, членами коей являлись некоторые очень значительные и влиятельные в городе люди. (Копаев подозревал, что даже уважаемый мэр Вершинин имеет к этому самое непосредственное отношение.) С наставником Ерофеевым Копаев говорить на эту тему не решился. Оставался еще один человек, более-менее знакомый, на которого Копаев и пытался воздействовать, - старший эксперт-криминалист Воронин. Насчет Воронина Копаев был почти уверен, но только почти, и поэтому он остерегался говорить в открытую, только намеками. Воронин же как будто не понимал, о чем идет речь, или просто старательно делал вид, что не понимает. Это продолжалось уже довольно долго, но Копаев был терпелив, он умел добиваться своего.
Знал бы он, чего добивается!..
5
Дворжецкий ждал. Он стоял на улице, небрежно облокотившись на кирпичную, нештукатуренную и некрашенную стену морга и смолил свой любимый Беломорканал. У него было странное пристрастие к дешевому куреву - как и у значительной части медиков. Но его клиенты не возражали против папирос, им было все равно. Ведь Дворжецкий был не врачом, он был патологоанатомом.
Вечер был тихий, звездный; щербатая рожица Луны улыбалась во всю свою щербатую ширь. Было слышно, как зло зудели голодные комары, но близко не подлетали - видно, папиросный дым их отпугивал. Не все вред от табака, есть и польза.
Дворжецкий докурил папиросу и бросил окурок в урну, посмотрел на светящиеся стрелки часов и недовольно проворчал:
- Опаздывают.
Комары запели ближе, их была целая стая - маленьких кровожадных тварей. Дворжецкий прихлопнул одного, самого нахального, у себя на щеке и совсем уж собрался вернуться в помещение, где никто не кусался, но тут вблизи загудел автомобильный двигатель - знакомый милицейский уазик резво подкатил к дверям морга и остановился правым боком к патологоанатому. Захлопали дверцы, первым к Дворжецкому подошел Воронин.
- Добрый вечер, - сказал он.
- Ну-ну, - скептически отозвался Дворжецкий и прихлопнул еще одного комара, на этот раз у себя на лысом темени.
Сзади, с другой стороны автомашины, тоже кто-то вылез, обошел 2уазик и показался Дворжецкому на глаза. Ерофеев. Учитель фехтования открыл правую заднюю дверцу машины и подхватил на руки выпавший с сиденья большой шуршащий пластиковый мешок, закряхтел:
- Помогите - не удержу ведь.
Воронин поспешно пришел ему на помощь, а Дворжецкий, почесав свою докторскую бородку, удивленно спросил:
- Вы что же, так его и везли - сидя?
- Ага - сидя, - пропыхтел Воронин. - У нас ведь не катафалк.
- Двери открой, - сказал Ерофеев Дворжецкому. - Не всю же ночь так стоять.
Дворжецкий открыл двери в морг. Воронин с Ерофеевым занесли большой черный мешок внутрь и взвалили его на свободный стол.
- Груз доставлен, - сказал Воронин, отдуваясь. - И чего это он такой тяжелый?
- Они все тяжелые, - сказал Дворжецкий. Посмотрел на Ерофеева. - Кто это такой?
- Да этот, из мушкетеров, - сказал учитель фехтования. - Де Тревиль.
- Де Тревиль? - Дворжецкий снова задумчиво почесал бородку. - Я думал, будет сам д*Артаньян.
- Д*Артаньян достаточно хитер, чтобы избегать дуэли с нашим мастером клинка, - сказал Воронин. - А Де Тревиль оказался достаточно глуп, чтобы позариться на меч Бенедикта.
- Так ему был нужен меч? - резко спросил Дворжецкий, и глаза его грозно сверкнули.
- Да, - коротко ответил Ерофеев.
- Интере-есно, - задумчиво протянул Дворжецкий. - И мушкетеры, выходит, туда же…
- Эй, док, - окликнул его Воронин. - Какое будет заключение?
- Что? А-а, да…
Дворжецкий подошел к столу, расстегнул молнию на мешке, мельком взглянул на тело и, обернувшись, спросил у Ерофеева:
- В сердце?
- В сердце, - подтвердил мастер клинка.
- Что ж, - сказал Дворжецкий, повернувшись к Воронину, - вот тебе предварительное заключение: скоропостижная смерть в результате… хм… обширного инфаркта миокарда.
- Инфаркт, значит. Понятно, - сказал Воронин и заторопился уходить. - Ну все, мне пора - я ведь все-таки на дежурстве…
Воронин ушел; Ерофеев остался.
- Послушай, Бенедикт, - обратился к нему Дворжецкий, - Корвин говорил мне, что на него некто Копаев сильно наседает, желает приобщиться. Ты ведь Копаева тренировал, что про него можешь сказать?
- Тренировал, верно, - ответил учитель фехтования медленно. - Но психолог из меня, прямо скажем, - хреновый. Наверняка одно могу сказать: фехтует Копаев, пожалуй, получше Воронина. Воронин ведь - человек увлекающийся, импульсивный. Копаев - наоборот, более собранный, сосредоточенный. Он, вообще, человек целеустремленный.
Дворжецкий выслушал мнение Ерофеева с большим вниманием, огладил бородку и улыбнулся - совсем как добрый доктор Айболит:
- Ну вот, а говоришь - не психолог.
6
Ленька пришел без пятнадцати десять - по Европе-плюс как раз пошел третий за час рекламный блок. Егор, рекламу ненавидевший органически, уьавил звук приемника до минимума, и в этот момент в прихожей брякнул дверной звонок. Егор пошел открывать дверь.
- Привет, - сказал Ленька, слегка запыхавшийся после подъема по лестнице. - Я не опоздал?
- Не-а, - ответил Егор. - Ты пришел даже чуть раньшеЮ, чем я предполагал. Можешь ведь, когда захочешь.
- Когда захочу - могу, - согласился Ленька. - Много берем с собой? Могу помочь донести что-нибудь, лишь бы не очень тяжелое.
- Держи. - Егор протянул ему пару отточенных простых карандашей. - Сегодня займемся разметкой.
- О! Кохинур, - сказал Ленька, вертя карандаши в пальцах. И, как что-то малозначащее, пустил вскользь: - Я сказал Ленке, где ты живешь.
Егор хлопнул дверью чуть сильнее, чем обычно, и обернулся к товарищу.
- Зачем?
- Затем, что она спросила, - резковато ответил Ленька, сделав вид, что не уловил истинного смысла вопроса. Но Егор понял, что Ленька прекрасно все уловил и только прикидывается таким толстокожим, он просто не хочет отвечать - ну и бог с ним, не стоит нажимать на парня.
- Прекрасные граффити у вас на стенах, - заметил Ленька, остановившись ненадолго возле портрета Курта Кобейна и надписи Nirvana - now and forever. - Не ты руку приложил?
- Не я, - сказал Егор.
- Да, я и сам вижу - почерк не твой, - сказал Ленька. - Но у того парня, который это на стене нацарапал, определенно есть талант шрифтовика. Ты только посмотри - какие буквы!
- Таланта портретиста у него нету, - сказал Егор без интереса к буквам, он мимо этих надписей ходил десять раз на дню. - Если бы Кобейну довелось увидеть это свое изображение - он бы застрелился.
- Не кощунствуй, - сказал Ленька и потыкал пальцем в надпись. - Перечитай лучше, что здесь начертано.
- Аминь, - сказал Егор.
Они спустились на пролет ниже.
- Дениса Брагина убили, слышал? - спросил Ленька.
- Слышал, - коротко ответил Егор. У него не было никакого желания распространяться про свой визит в милицию и про беседу со следователем Копаевым.
- Похороны завтра, в одиннадцать, - сказал Ленька. - Придешь?
- Конечно, - сказал Егор. - Как я могу не прийти?
Они вышли на улицу. На лавочке возле подъезда сидели дежурно-обязательные бабки и приветливо улыбались Егору, словно и не они вчера говорили всякие ужасные вещи, пока милиционер пытался усадить его в уазик. Егор с бабками демонстративно не поздоровался.
- В какую сторону идем? - поинтересовался Ленька. - Или, может быть, поедем? Вообще, далеко до этого самого детского сада?
- Нет, недалеко, - ответил Егор. - Пешком дойдем минут за десять.
Но шли они не десять минут, и даже не пятнадцать. Свернули за угол и пошли по улице Свердлова - мимо стадиона, где в последнее время концерты рок-групп происходили гораздо чаще спортивных мероприятий, мимо рынка, который становился все больше похожим на восточный базар - и набором товаров и контингентом продавцов, далее - тихими дворами, где сплошь и рядом у подъездов ветхих хрущоб стояли новенькие блестящие иномарки. Ленька плелся нога за ногу, попрекая Егора тем, что тот выбрал себе для жилья такой неудачный квартал, мимо которого ходят все виды городского транспорта, но остановок поблизости нет.
- Кончай ныть, пришли уже, - сказал Егор.
- Слушай, как она с ними управляется? - подивился Ленька, с интересом глядя сквозь металлическую решетку забора на молодую симпатичную воспитательницу, выгуливающую целую ораву пестрой суматошной малышни. Ничто не ускользало от ее бдительного ока: Кирилл, Кирилл Новиков, перестань толкаться с Павликом! Вадик, отдай Свете ее совок и ведерко! Сережа Смирнов и Миша Охоткин! Не заходите на клумбу! - мальчишкам, разумеется, доставалось гораздо больше замечаний, чем девочкам.
Егор пожал плечами.
- Главное - опыт. Помню, я как-то в пионерлагерь вожатым ездил. Сначала мой отряд меня чуть с ума не свел, потом - ничего, я с ними справился.
- Никогда не ходил в детский сад летом, - признался Ленька. - Родители всегда отвозили меня на лето в деревню, к дедушке с бабушкой. Я даже думал, что детский сад в это время закрывается на каникулы.
- А я и летом ходил в детский сад, - сказал Егор задумчиво. - Летом детей, конечно, меньше, но детский сад все равно работает - не у всех ведь есть дедушки и бабушки.
Линкороподобная дама-завхоз была на рейде в коридоре первого этажа.
- Молодые люди, подойдите к Татьяне Георгиевне, - произнесла она, подплыв к Егору и Леньке. - Вы должны подписать договор. - И сама же повела обоих в кабинет заведующей, а то вдруг эти легкомысленные художники уклонятся от подписания документа и возьмутся за работу без соответствующих на то полномочий.
Как и накануне, Татьяна Георгиевна сидела за письменным столом, и на столе по-прежнему было много бумаг.
- Доброе утро, - сказал Егор.
- Здравствуйте, - сказал Ленька.
- Здравствуй, Егор. Здравствуй, Леонид. Договор пришли подписать? - Татьяна Георгиевна безошибочно нашла среди вороха бумаг три нужных листа. - Вот он. Ознакомьтесь и подпишите - там внизу, все три экземпляра. Копии оставьте себе. Наш бухгалтер уже составил ведомость, но деньги мы еще не получили, так что аванс мы вам выплатим дня через два, а остальное - по завершению работ.
Ленька очень обрадовался, услышав про аванс. Цапнул договор вперед старшего, посмотрел на сумму гонорара, заулыбался и подмигнул Егору - здорово!
Егор легонько пихнул его в бок и сказал: