- Вас сбросят с парашютом во Франции у деревни Базанкур, в шести - десяти милях к северо-западу от Парижа, - сказал Хьюм-Тэлбот. - Один из наших людей будет ждать вас на земле. Оттуда вас доставят в Париж и окажут всю необходимую помощь, чтобы войти в контакт с Адамом. Майор Галлатин, это наиважнейшее задание, для успеха операции мы должны знать все, что может нас ожидать.
Майкл все смотрел на огонь в камине. Наконец сказал:
- Извините. Поищите кого-нибудь другого.
- Но, сэр… Не принимайте поспешных…
- Я сказал, что вышел в отставку. И это все.
- Ничего себе! - взорвался Шеклтон. - Мы отшибаем задницы по дороге сюда, потому что какой-то осел сказал, что для этой цели лучше вас нет, а вы, оказывается, ушли в отставку! - Он придал последнему слову саркастический оттенок. - В тех местах, откуда я родом, отставка означает, что у человека просто сдали нервы.
Майкл мрачно усмехнулся, но ничего не ответил, что еще более взбесило Шеклтона.
- Майор! - не оставлял своих попыток Хьюм-Тэлбот. - Пожалуйста, не решайте окончательно. Ну хотя бы подумайте об этом еще раз. Может быть, нам можно будет остаться на ночь, с тем чтобы утром продолжить наш разговор?
Майкл слушал шорох мокрого снега, летящего в окна. Шеклтон подумал о дальней дороге домой, и его копчик заныл.
- Оставайтесь, - согласился Майкл. - Но в Париж я не поеду.
Хьюм-Тэлбот хотел продолжать, но передумал. Шеклтон тихо чертыхался, но Майкл, глядя на огонь в камине, не обратил на это никакого внимания.
- С нами водитель, - сказал Хьюм-Тэлбот. - Найдется ли для него место?
- Я поставлю раскладушку у камина.
Майкл пошел за раскладушкой в кладовку, а Хьюм-Тэлбот отправился звать Мэллори.
В их отсутствие Шеклтон решил осмотреть жилище. Он нашел старую витролу красного дерева с пластинкой на роторе. Пластинка называлась "Весна священная", а автором был какой-то Стравинский. Ну конечно, русский любит русскую музыку. Скорее всего, какая-то славянская белиберда. В такую ночь неплохо бы послушать Бинга Кросби. Судя по всему, Галлатин был библиофилом. Тома с заголовками "От зверя к человеку", "Хищники", "История григорианской музыки", "Мир Шекспира" и другие книги с названиями на русском, немецком и французском заполняли полки его библиотеки.
- Вам нравится мой дом? - Шеклтон подпрыгнул. Майкл подкрался к нему бесшумно, подобрался тише тумана. Он принес раскладушку и поставил ее перед камином. - Этот дом в тысяча восемьсот сороковых годах был лютеранской церковью. Его построили люди, спасшиеся от кораблекрушения - морские утесы всего в сотне ярдов отсюда. Они выстроили и деревню рядом с церковью, но через восемь лет пришла бубонная чума. Развалины оказались крепкими, и я решил их восстановить. На это ушло четыре года, но дел все еще невпроворот. Если вам это интересно, у меня мотор-генератор на бензине, отсюда электричество.
- Теперь понятно, почему мы не видели проводов, ведущих к дому.
- Спать вы будете в башенной комнате, где умер местный пастор. Комната невелика, но на кровати могут уместиться двое.
Дверь открылась и закрылась. Майкл, оглянулся на Хьюм-Тэлбота и шофера. Несколько секунд он смотрел на них не мигая, пока старик снимал шляпу и плащ.
- Укладывайтесь здесь, - указал Майкл на раскладушку. - Кухня за дверью, там кофе и еда. Мой распорядок может показаться вам странным. И если вы услышите меня среди ночи, не покидайте комнаты, - сказал он, скользя по приезжим взглядом, от которого у Шеклтона по коже поползли мурашки. - Я иду спать наверх. - Майкл пошел к лестнице. Он остановился и выбрал себе книгу. - Да, ванная и душ - позади дома. Надеюсь, вас не разочарует холодная вода. Спокойной ночи, джентльмены.
Он поднялся по ступенькам, и через секунду они услышали стук захлопнувшейся двери.
- Все это выглядит довольно странно, - пробурчал Шеклтон, отправляясь на кухню за едой.
Глава 4
Майкл сел на кровать и зажег керосиновую лампу. Он не спал, он ждал. Взглянул на часы, лежавшие рядом на тумбочке, хотя и так знал, что пошел уже четвертый час. Он принюхался, глаза его сузились. Табачный запах. Смесь берли с латакией. Этот запах был ему хорошо знаком и манил к себе.
Майкл был все еще в своих брюках хаки и черном свитере. Он влез в шлепанцы, взял лампу и направился по винтовой лестнице вниз. Гости подбросили пару поленьев в угасающий огонь. Над обитым кожей стулом с высокой спинкой у камина поднимались клубы табачного дыма. Раскладушка была пуста.
- Поговорим, Майкл, - сказал человек, который называл себя Мэллори.
- Да, сэр. - Майкл придвинул стул и сел, поставив лампу на стол между ними.
Мэллори - одно из многих имен этого человека - тихо рассмеялся, сжимая в зубах мундштук трубки. В его глазах светился отблеск огня, и теперь он уже не казался таким старым и слабым.
- Не покидайте своей комнаты! - Он снова рассмеялся. Теперь его голос звучал совсем иначе. - Это было неплохо сказано. У бедного янки со страху в штанах кое-что чуть не оторвалось, Майкл.
- А было у него чему отрываться?
- Он весьма способный офицер, Майкл. Да не обманут тебя его болтовня и бравада. Майор Шеклтон знает свое дело. - Проницательный взгляд Мэллори скользнул по собеседнику. - Ты тоже знаешь свое дело.
Майкл не отвечал. Мэллори раскурил свою трубку, затем сказал:
- То, что случилось с Маргриттой Филип в Египте, - не твоя вина, Майкл, она знала, на что идет. Ты ликвидировал ее убийцу и раскрыл Гарри Сэндлера - агента нацистов. И свою работу ты выполнил хорошо.
- Недостаточно хорошо. - Острая боль все еще давала себя знать. - Если бы я не расслабился в ту ночь, я мог бы спасти жизнь Маргритты.
- Значит, пришло ее время, - жестко сказал Мэллори. Это была обычная точка зрения профессионала на проблемы жизни и смерти. - И пришло время покончить с твоими переживаниями по этому поводу.
- Это время придет, когда я найду Сэндлера. - Лицо Майкла побагровело. - Я понял, что он немецкий агент, когда Маргритта показала мне шкуру волка, которую он будто бы прислал ей из Канады. Для меня сразу стало ясно, что этот волк с Балкан, а не из Канады. Сэндлер мог убить балканского волка только во время совместной с нацистами охотничьей экспедиции на Балканы. Гарри Сэндлер, охотник на крупного зверя из Америки, о котором писал журнал "Лайф", пропал бесследно сразу же после убийства Маргритты. Я должен был заставить Маргритту уехать в ту же ночь. Немедленно. А вместо этого я… - Он стиснул руками подлокотники кресла. - Она мне доверяла, - сказал он глухим голосом.
- Майкл, - сказал Мэллори, - я хочу, чтобы ты поехал в Париж.
- Это настолько важно, что и вы завязаны в этом деле?
- Да, это так важно. - Мэллори выдохнул дым и вынул трубку изо рта. - У нас есть шанс обеспечить успех высадки, и этот шанс единственный. Мы должны это сделать в начале июня. Конечно, могут быть сдвиги, в зависимости от погоды. Мы должны быть уверены, что все возможные погрешности, несчастья, беды учтены, приняты во внимание. Могу тебе сказать, что я имел опыт работы с нашим командованием и убедился, что здесь возможна прорва самых непростительных ошибок. - Он невесело усмехнулся. - Мы должны сделать нашу работу так, чтобы проложить прямую дорогу к успеху. Если гестапо так пристально следит за Адамом, можно не сомневаться, что у него есть информация, которую они не могут позволить ему передать. Мы должны ее знать. Ты единственный, кто сумеет добраться до нее и доставить ее нам.
Майкл смотрел на огонь. Человек, сидящий в кресле рядом с ним, был одним из тех немногих людей в этом мире, кто знал, что он оборотень.
- Есть еще одна сторона этого дела, о которой тебе следует подумать. Четыре дня тому назад мы получили кодированную радиограмму от нашего агента Эхо в Берлине. Она видела Гарри Сэндлера.
Майкл посмотрел в лицо собеседнику.
- Сэндлера видели в компании с нацистским полковником по имени Джерек Блок, офицером СС, который ранее был комендантом концлагеря Фалькенхаузен, возле Берлина. Так что Сэндлер вращается в верхах нацистов.
- Значит, Сэндлер еще в Берлине?
- Пока у нас нет других сведений от Эхо. Она следит за ним по нашему указанию.
Майкл проворчал что-то. Он не знал, кто такая Эхо, но хорошо запомнил загорелую физиономию Сэндлера на фотографии из "Лайф", где тот попирал ногой поверженного льва в саваннах Кении.
- Мы можем ознакомить тебя с досье на Сэндлера и Блока, - продолжал Мэллори. - Что их связывает, мы не знаем. Эхо найдет тебя в Берлине. Ты сам решишь, что тебе делать дальше.
"Вежливый намек, - подумал Майкл, - что, если я решу убить Сэндлера, это будет моим личным делом".
- Но твоя первая задача - получить информацию от Адама. - Мэллори выпустил цепочку дымовых колец изо рта. - Это самое главное. Ты можешь передать сведения с помощью французов, с которыми войдешь в контакт.
- Вы хотите, чтобы Адама вывезли из Парижа?
- Если это возможно.
Майкл задумался. Человек по имени Мэллори славился искусством говорить только то, что он хотел, и умалчивать там, где это было нужно.
- Все нити должны быть связаны воедино, - сказал Мэллори после паузы. - Меня интересует то же, что и тебя, Майкл. Какое отношение имеет к этому делу художник? Фон Франкевитц - бродяга, который рисует моментальные портреты на бульварах Берлина. Что связывает его с государственными секретами? - Глаза Мэллори твердо уставились на Майкла. - Ты возьмешься за эту работу?
"Нет", - подумал он по-русски. Но в жилах у него росло давление, как в трубопроводах теплоэлектростанции. За последние два года не было дня, чтобы он не вспомнил, как его подруга, графиня Маргритта, была убита, пока он дремал в чувственной усталости. "Если я найду Гарри Сэндлера, это облегчит бремя тяжелых воспоминаний". Может быть, и нет, но все равно охота за Сэндлером казалась ему желанной. Ну а положение с Адамом и предстоящая высадка союзников - само по себе представляло важную задачу. Как могут сведения, которыми располагает Адам, повлиять на успех операции и на жизни солдат, которые будут участвовать в высадке в начале июня?
- Я согласен, - сказал Майкл как бы против воли.
- Я знал, что в решающий час могу рассчитывать на тебя, - сказал Мэллори, скупо улыбнувшись. - Час волка, не так ли?
- У меня есть одна просьба. Я давно не прыгал с парашютом. Хорошо было бы переправиться на подводной лодке.
Мэллори немного подумал, потом покачал головой.
- К сожалению, это невозможно. Слишком много риска, учитывая интенсивность немецкой патрульной службы и минные поля в Ла-Манше. Лучший вариант - небольшой транспортный самолет. Мы доставим тебя к месту, где ты наберешься опыта в парашютных прыжках. Дорого яичко ко Христову дню.
Ладони Майкла взмокли, и он сжал кулаки. Замкнутое пространство и высота - это было единственное, чего он боялся. Но выбора не было. Придется это все перетерпеть, хотя парашютные тренировки будут для него сплошной пыткой.
- Ну хорошо.
- Вот и отлично.
По тону голоса Мэллори можно было понять: он не сомневался, что Майкл примет его условия.
- Как ты живешь, Майкл? Спишь, надеюсь, достаточно? Питаешься разумно? Надеюсь, не ешь слишком много мяса?
- Не слишком. Хотя в лесу полно оленей, кабанов и зайцев.
- Слушай, иногда я беспокоюсь за тебя. Тебе нужно жениться.
Майкл рассмеялся, несмотря на серьезность тона Мэллори.
- Ну что ж, - признал Мэллори, - тебе виднее.
Они поговорили еще немного, конечно о войне, поскольку это была сфера их общих интересов. Огонь доедал дубовые поленья, и ветер, почуяв рассвет, завывал все сильнее, когда оборотень на службе Его Величества короля леса поднялся и отправился по винтовой лестнице в спальню. Мэллори спал на своей раскладушке возле камина; его лицо снова стало лицом пожилого шофера.
Глава 5
Рассвет оказался таким же бледным, как вчерашний закат. В шесть утра громкая музыка разбудила майора Шеклтона и капитана Хьюм-Тэлбота. Их позвоночники скрипели и стонали после близкого знакомства с коварной кроватью покойного пастора. Они спали не раздеваясь, чтоб не закоченеть от ветра, проникающего сквозь щели витражей башенных окон. Когда они спустились вниз, вид у них был далеко не бравый.
В окна бился мокрый снег. Шеклтон подумал, что от всего этого хочется выть.
- Доброе утро! - приветствовал их Майкл Галлатин, сидя в черном кожаном кресле перед ярко пылающим огнем очага, с чашкой горячего чая в руках.
На нем был темно-синий фланелевый халат. Шлепанцы надеть он не удосужился.
- Кофе и чай в кухне. А также яичница с местными сосисками.
- Если местные сосиски сродни вашему виски, я, пожалуй, воздержусь, - заявил Шеклтон.
- Нет, они очень нежные. Попробуйте.
- Где Мэллори? - спросил Хьюм-Тэлбот, оглядываясь вокруг.
- Он позавтракал и пошел сменить масло в машине. Я отправил его в гараж.
- Что это за грохот? - Шеклтону показалось, что музыка звучала, как битва адских сил. Он подошел к витроле и посмотрел на вращающуюся пластинку.
- Это, кажется, Стравинский? - спросил Хьюм-Тэлбот.
- Да, "Весна священная". Это моя любимая мелодия. В этой части, майор Шеклтон, старцы деревни стоят кругом и смотрят, как молодая девушка танцует танец смерти, согласно жертвенному ритуалу язычников. - Майкл на несколько секунд закрыл глаза. Скачущая мелодия вызывала в его мозгу пурпурно-алые ассоциации. Он открыл глаза и пристально глянул на майора. - В нынешние времена принесение жертвы становится популярным явлением.
Взгляд Галлатина приводил Шеклтона в дрожь; твердый и пронзительный, он нес заряд такой силы, что майор сразу обмяк, как мешок с грязным бельем.
- Что до меня, то я поклонник Бенни Гудмана.
- Понятно. - Майкл продолжал слушать музыку, в которой слышались отзвуки мира и войны, мира, борющегося с собственным варварством, где варварство явно побеждало. Затем он встал, приподнял головку с иглой. - Я принимаю ваше предложение, господа. Я сделаю то, что вам необходимо.
- Вы беретесь?! Мне казалось… - Хьюм-Тэлбот запнулся. - Я думал, что вы уже приняли решение.
- Да, я принял решение. Но передумал.
- Понимаю вас. - Он ничего не понимал, но не собирался вникать в причины. - Рад услышать это от вас, сэр, очень рад. Мы дадим вам неделю на тренировки. Несколько парашютных прыжков и разговорная практика - хотя в этом вы вряд ли нуждаетесь. И мы соберем всю необходимую для вас информацию сразу же по прибытии в Лондон.
Мысль о полете через Ла-Манш во Францию вызывала у Майкла дрожь, но с этим придется справиться позже. Он глубоко вздохнул, довольный тем, что принял окончательное решение.
- Теперь извините меня, но по утрам я бегаю.
- Я так и знал, что вы бегун! - сказал Шеклтон. - Я тоже бегаю. А на какое расстояние? Я бегал на семь. В полном полевом снаряжении. Слушайте, если у вас есть лишний спортивный костюм и свитер, я побегу с вами. Неплохо разогнать кровь в жилах.
"Особенно, - подумал он, - после сна в этой кровати".
- Я не ношу спортивного костюма, - заявил Майкл, снимая халат. Под халатом на нем ничего не было. Он повесил халат на кресло. - Уже почти весна. Благодарю за предложение, майор, но я бегаю один.
Он обошел Шеклтона и Хьюм-Тэлбота, которые были так ошарашены, что онемели, и вышел через дверь в холодное снежное пространство.
Шеклтон схватился за дверь, прежде чем она закрылась. Он с удивлением смотрел, как голый человек крупными размеренными скачками побежал по дороге к лесу.
- Эй! - закричал он. - Вы забыли про волков.
Майкл Галлатин не обернулся и через несколько мгновений скрылся в лесу.
- Странный парень, не правда ли? - спросил Хьюм-Тэлбот.
- Может быть, и странный, - сказал Шеклтон, - однако теперь я верю, что майор Галлатин сможет выполнить задание.
В его лицо хлестал мокрый снег; даже в мундире он задрожал от холода и быстро захлопнул дверь.
Глава 6
- Мартин! Иди сюда и погляди!
Широкоплечий плотного телосложения человек по имени Мартин быстро встал из-за своего стола и вошел во внутреннее помещение, стуча каблуками по бетонному полу. На нем был дорогой коричневый костюм, ослепительно белая рубашка и черный галстук. Седеющие волосы зачесаны назад. Мясистым лицом он напоминал доброго дядюшку, который рассказывает детям сказки перед сном.
Стены внутренней конторы были увешаны картами с красными стрелками и кружками. Некоторые кружки были перечеркнуты нервным движением руки. В небольшой металлической коробке в идеальном порядке хранились акварельные краски и кисти. Человек за столом придвинул свой стул с жесткой спинкой к мольберту, стоявшему в углу комнаты без окон; незаконченная картина на мольберте изображала белый деревенский дом на фоне пурпурно-красных гор. На полу перед художником громоздилась кипа других картин с похожими изображениями деревенского пейзажа. Ни одна из них не была закончена.
- Здесь. Вот здесь. Ты видишь? - Художник показывал кистью на смазанную тень в углу дома.
- Я вижу… тень, - отвечал Мартин.
- Внутри тени. Вот здесь! - Он снова постучал по рисунку, чуть пожестче. - Приглядись! - Он поднял рисунок, измазав руки красками, и сунул его в лицо Мартину.
Мартин проглотил слюну. Он не видел ничего, кроме тени. Но видимо, здесь скрывалось нечто важное, и к этому следовало отнестись соответственно.
- Да, - ответил он. - Мне кажется… я это вижу.
- А! - сказал человек, улыбаясь. - А! Так там это есть! - Он говорил по-немецки с густым, как некоторые могли бы сказать, неуклюжим австрийским акцентом. - Волк! Прямо здесь, в тени! - Он указывал концом кисти на кляксу в тени, смысла которой Мартин все еще не постиг. - Волк в засаде. И смотри сюда! - Он поднял другую картину, дурно исполненную, изображающую горный ручей. - Видишь? За этой скалой?
- Да, мой фюрер, - сказал Мартин Борман, уставившись на скалу и вязь непонятных линий.
- А вот еще, на этом рисунке! - Гитлер поднял третью картину, изображающую поле белых эдельвейсов. Он тыкал своим измазанным краской пальцем в две темные точки среди солнечных цветов. - Глаза волка! Ты видишь, он подбирается! Ты, конечно, понимаешь, что это значит?
Мартин помедлил, потом отрицательно покачал головой.
- Волк - это мой талисман! - возбужденно сказал Гитлер. - Все это знают. И волк появляется на моих картинах не по моей воле. Нужно ли более ясное знамение?
"Докатились, - подумал секретарь Гитлера. - Теперь пойдет поток символов, знаков и знамений".
- Я - волк, пойми это! - Гитлер снял очки (только его близкое окружение видело его в очках), сложил их и спрятал в кожаный очечник. - Это - предзнаменование, мое будущее. - Его воспаленные голубые глаза часто мигали. - Вернее сказать, будущее рейха. Но я и так это знал.
Мартин молча рассматривал картину с деревенским домом и непонятной кляксой в тени.