- Вы не знаете? А я-то думал, что вы должны знать о Галатинове все. Или почти все. Разве вы не проверяли его досье?
- В его досье есть пробел.
Молодой человек увидел впереди в прогалинах сосен отблески света. Дорога заворачивала, выводя их на освещенное пространство.
- Вся информация относительно Галлатина засекречена. Доступ к ней имеют только верхи секретной службы.
- Да? Ну, лично мне этого было бы достаточно, чтобы не взять его для нашей работы.
- Я предполагаю, что майор Галлатин назвал тех, кто остался верным памяти царского окружения и кто помог ему выжить. Раскрыть эти имена было бы, мягко говоря, неэтично.
Из тумана дождя вдоль дороги появились строения и дот небольшой деревни. "Ручей Андора" - было написано на доске придорожного столба.
- По слухам, если им верить, - сказал Хьюм-Тэлбот, в душе горя желанием кинуть газовую гранату в постылого американца, - этот сумасшедший монах Распутин в Санкт-Петербурге имел успех у многих аристократок в тысяча девятьсот девятом и тысяча девятьсот десятом годах. Одной из них, рискну заметить, была Елена Галатинова. - Он посмотрел Шеклтону в лицо. - Вполне возможно, что Распутин - настоящий отец Майкла Галлатина. - Шеклтон задохнулся сигарным дымом.
Раздался стук в перегородку. Водитель Мэллори просигналил и нажал на тормоз. Машина замедлила ход, ее "дворники" продолжали сметать со стекла снег с дождем. Хьюм-Тэлбот опустил стеклянную перегородку, и Мэллори произнес с четким оксфордским акцентом:
- Извините, сэр, мне кажется, что нужно уточнить дорогу. Это можно сделать здесь. - Он указал на освещенную фонарем таверну.
- Вы правы, - согласился молодой человек и вновь поднял стекло.
Мэллори остановился у двери таверны.
- Я тотчас же вернусь, - сказал Хьюм-Тэлбот, поднимая воротник плаща и открывая дверцу машины.
- Пойдемте вместе, - сказал Шеклтон, - было бы неплохо принять стаканчик виски для разогрева.
Они оставили Мэллори в машине и по каменным ступенькам поднялись к таверне. Вывеска, укрепленная на цепях над дверью, гласила: "Баранья отбивная". От чугунной печки шел запах горелого торфа. На деревянных стенах висели керосиновые фонари. За большим столом сидели трое, они тихо разговаривали, попивая пиво.
- Добро пожаловать, джентльмены, - приветствовала вошедших черноволосая девушка с ярко-синими глазами. Она говорила с сильным уэльским акцентом. - Чего бы вы хотели?
- Виски, крошка, - заявил Шеклтон с улыбкой, посасывая сигару. - Лучшую отраву в вашем заведении.
Она вытащила пробку из кувшина и налила ему полный стакан.
- У нас только эта отрава, не считая пива и прочих сладостей, - сказала девушка с неопределенной усмешкой, в которой ощущался вызов.
- Мне ничего не нужно, кроме кое-каких сведений. - Хьюм-Тэлбот грел руки у огня. - Нас интересует один человек, который живет неподалеку отсюда. Его зовут Майкл Галлатин. Вы…
- Да-да, - кивнула она, и глаза ее засветились. - Я знаю Майкла Галлатина.
- Где он живет? - Шеклтон глотнул из стакана - ощущение было таким, будто ему опалило нёбо.
- Близко. Но он недолюбливает посетителей. - Она вытерла кувшин полотенцем.
- Он ждет нас, крошка. Важные дела.
Она подумала минуту, разглядывая блестящие пуговицы их мундиров.
- Поезжайте прямо через Ручей. Через восемь миль будет развилка. Левая дорога похуже, зато ведет прямо к воротам его дома. А уж открыты они будут или нет - дело случая.
- Мы их откроем, - заявил Шеклтон. Он вытащил сигару изо рта и, с улыбкой глядя на барменшу, опрокинул виски в рот.
- До дна, - сказала она.
Виски прокатилось по его глотке, как поток лавы. Ему показалось, что он проглотил дробленое стекло или обломки бритвенных лезвий. С невероятным трудом он подавил рвущийся кашель. Барменша глядела на него со всезнающей улыбкой, но будь он проклят, если осрамится перед женщиной.
- Как это вам понравилось? - спросила она с невинным видом.
Он побоялся сунуть сигару в рот, взрыв паров этого пойла мог оторвать голову. Из глаз у него бежали слезы; майор стиснул зубы и поставил стакан на стойку бара.
- Не мешало бы повторить, - с трудом проговорил он.
Его лицо вспыхнуло, когда он услышал хохот клиентов с заднего стола.
- Конечно, - согласилась она, и смех ее звучал как шелест шелка. Шеклтон потянулся за бумажником, но она сказала: - Это за счет заведения. Вы настоящий спортсмен-испытатель.
Он улыбнулся, но победной спортивности этой улыбке явно не хватало. Хьюм-Тэлбот прокашлялся и сказал:
- Спасибо за информацию и гостеприимство, мадам. Нам пора, пойдемте, майор.
Шеклтон издал звук, который можно было принять за согласие, и двинулся к двери вслед за Хьюм-Тэлботом.
- Вы - майор, вот как? - протянула барменша.
Он оглянулся, думая об одном: как можно скорее выбраться из этого местечка.
- Скажите Майклу спасибо за это пойло, когда его увидите. Это из его запасов. Никто, кроме него, этого не пьет.
Шеклтон вышел из двери "Бараньей отбивной", чувствуя себя так, будто он сам и есть тот баран, которого хорошо отбили.
Было уже совсем темно, когда Мэллори взял курс от ручья Андора. Дорога шла между деревьями, шумящими под ветром, и холмами, над которыми хорошо потрудилось время. Шеклтон, с лицом бледным, как тальк, заставил себя докурить сигару и выбросил окурок в окно - он описал огненную дугу, подобно комете.
Мэллори свернул с большой дороги - грязного проселка - налево. Оси "форда" стонали на выбоинах, а пружины сиденья, подбрасывающие Шеклтона, ревели, как паровые вентили. Молодой англичанин привык к таким дорогам, он уцепился за кромку окна и приподнял зад на два сантиметра над сиденьем.
- Да, этот парень… не хочет, чтобы его навещали, - изрек Шеклтон, когда "форд" тряхнуло сильнее, чем любой из танков, которые он водил.
"Боже, сжалься над моим копчиком", - подумал он. Дорога пыток все не кончалась. В конце концов через две или три жестоких мили фары осветили железные ворота. Они были широко открыты.
Дорога улучшилась, но не намного. Время от времени машина наскакивала на бугры, и Шеклтон несколько раз чуть не прикусил язык. Ветер свистел в деревьях по обе стороны дороги; мокрый снег бился о ветровое стекло машины, и тут Шеклтон ощутил, как далеко от него родной Арканзас.
Мэллори нажал на тормоз.
- Что там такое? - воскликнул Хьюм-Тэлбот.
На дороге стояли три громадные собаки. Ветер ворошил шерсть на их спинах.
- Боже мой! - Хьюм-Тэлбот снял очки и протер стекла. - Да это же волки!
- Проклятье! Заприте двери! - заорал Шеклтон.
"Форд" замедлил движение. Тем временем звери почуяли запах разогретого металла и масла и скрылись в лесу слева от дороги. "Форд" набрал скорость. Морщинистые руки Мэллори твердо лежали на руле, и наконец они выехали на мощеную дорожку перед домом.
Это и был дом Майкла Галлатина.
Строение было похоже на церковь, сложенную из красных камней, скрепленных белым раствором. Шеклтон понял, что когда-то это и вправду была церковь; об этом говорила башня с белым шпилем и смотровой площадкой в передней части дома. Но удивительно - сюда было проведено электричество. Окна дома на первом этаже ярко светились, а в верхней части башни витражи горели темно-синим и красным огнем. Справа от дома стоял небольшой каменный сарай, в котором, видимо, находились мастерские или гараж. Подъездная дорожка делала круг перед фасадом.
Мэллори остановил машину. Он постучал по стеклу и, когда Хьюм-Тэлбот опустил его, спросил с заминкой:
- Мне подождать здесь, сэр?
- Да, недолго. - Хьюм-Тэлбот знал, что старый шофер был из группы водителей секретной службы. Но ему не следовало знать больше, чем нужно.
Мэллори кивнул, как послушный слуга, и, заглушив двигатель, выключил фары.
- Пойдемте, майор. - Хьюм-Тэлбот показал на дом.
Офицеры, сгорбившись, вышли из машины. Лицо сек мокрый снег. Три каменные ступени вели к исцарапанной дубовой двери. Рукоятка дверного молотка изображала морду какого-то зверя с костью в зубах. Хьюм-Тэлбот взялся за кость; клыкастая нижняя челюсть зверя поднялась вместе с ней. Он постучал в дверь и стал ждать, сдерживая дрожь.
Послышался звук отодвигаемой задвижки. Дверь бесшумно открылась, и они увидели высокого темноволосого человека.
- Войдите, - сказал Майкл Галлатин.
Глава 3
В доме было тепло. Дубовый пол натерт, в камине, сложенном из белого камня, плясал огонь. Капитан Хьюм-Тэлбот вручил Майклу рекомендательное письмо, подписанное полковником Вивьеном из Лондонской паспортной конторы, а Шеклтон подошел к камину и протянул к нему озябшие руки.
- Добраться к вам непросто, - проворчал он. - Что, более глухого места не нашлось?
- А я и не искал, - тихо ответил Майкл, читая письмо. - Если бы мне нравились незваные гости, я бы снял дом в Лондоне.
Руки Шеклтона ожили; он повернулся, чтобы лучше рассмотреть человека, до которого так долго добирался.
Черный свитер с засученными рукавами и выгоревшие на солнце брюки цвета хаки, на ногах коричневые шлепанцы. Густые черные волосы с проседью на висках подстрижены по-военному: коротко на затылке и по бокам. Темная щетина на щеках говорила о том, что два-три дня бритва не касалась его лица. На левой щеке был шрам, начинающийся под глазом и уходящий к кромке волос. "След ножа", - подумал Шеклтон. Опасный удар. Видно, Галлатину пришлось побывать в рукопашном бою. Ну и что? Рост Майкла около 187 сантиметров, вес - 90–92 килограмма. Он был в хорошей спортивной форме, с атлетически развернутыми широкими плечами, похожий на футболиста или игрока в регби. В этом человеке чувствовалась уверенная мощь, как в пружине, сжатой до предела. Однако это еще не делало его безусловно пригодным для той задачи, которую он должен выполнить в оккупированной нацистами Франции. Похоже, Галлатин давно не был на солнце. Его кожа бледная, как у отшельника. В этом проклятом климате зимой, наверное, не бывает ничего, кроме мокрой мглы. Но зима шла на убыль, до весеннего равноденствия - 21 марта - оставалось только два дня.
- Вы знаете, что вокруг вас бродят волки? - спросил Шеклтон.
- Да, - ответил Майкл. Он дочитал письмо. Давно уже полковник Вивьен не писал ему. Дело было важным.
- На вашем месте я бы здесь особенно не разгуливал, - продолжал Шеклтон. Он вытащил сигару из внутреннего кармана мундира и обрезал ее кончик перочинным ножом. Затем зажег спичку о кладку камина. - Эти твари любят мясо.
- Это волчицы. - Майкл сунул письмо в карман.
- Не важно. - Шеклтон зажег спичку, глубоко затянулся и выдохнул белый клуб дыма. - Если хотите размяться, добудьте ружье и займитесь охотой на волков. Вы знаете, конечно, как пользоваться ружьем…
Он вдруг поперхнулся, потому что Майкл внезапно оказался прямо перед ним: его пронизывающие зеленые глаза приковали майора к месту.
Майкл поднял руку и выхватил сигару изо рта Шеклтона, сломал ее пополам и швырнул в огонь.
- Майор Шеклтон, - сказал он, обнаружив явный русский акцент, несколько смягченный английским воспитанием, - это мой дом. Вам следовало спросить меня, можно ли здесь курить. И я вам ответил бы: нет. Я надеюсь, что мы поняли друг друга?
Лицо Шеклтона побагровело. Он сказал, запинаясь:
- Слушайте, эта сигара стоит пятьдесят центов.
- А воняет на полушку, - сказал Майкл, глядя прямо в глаза майора в течение нескольких секунд, как бы убеждаясь, что его правильно поняли. Затем он повернулся к капитану и сказал. - Я вышел в отставку. Вот мой ответ.
- Но, сэр… Вы еще не слышали того, что мы должны вам сказать.
- Я догадываюсь.
Майкл подошел к окну и посмотрел на темную линию леса. Он унюхал запах старого виски из своего запаса от Шеклтона и улыбнулся, представив, каково пришлось американцу, привыкшему к выдержанным сортам. Неплохо пошутила Морин из "Бараньей отбивной".
- Предполагается совместное наступление союзных войск. Если бы это дело не было важным для американцев, я не был бы здесь.
- Последнее время я слушаю всю коротковолновую разноголосицу над Ла-Маншем. Все эти коды с цветами для Рудольфа и требованиями настраивать скрипку. Я, конечно, не знаю содержания донесений, но звучание голосов мне понятно: в них слышится крайнее возбуждение и страх. Ясно, что все это означает близкое вторжение союзников через Ла-Манш, атаку "Атлантического вала". - Он посмотрел на Хьюм-Тэлбота, который так и не двинулся с места и не снял мокрого плаща. - Я полагаю, что высадка войск намечена через три или четыре месяца, когда лето утихомирит Ла-Манш. Я уверен, что ни Черчилль, ни Рузвельт не захотят направить через Ла-Манш, на гитлеровские берега, армию, страдающую морской болезнью. Так что это произойдет в июне или июле. В августе будет слишком поздно: американцам придется двигаться на восток в худшее время. Если они займут опорные зоны в июне, они смогут организовать снабжение и зарыться в окопы на границе Германии к первым снегопадам. - Он вопросительно выгнул брови. - Я близок к истине?
Шеклтон выдохнул со свистом сквозь зубы.
- Ты уверен, что этот парень на нашей стороне? - спросил он Хьюм-Тэлбота.
- Можно, я продолжу? - сказал Майкл, переводя взгляд с капитана на майора. - Для того чтобы обеспечить успех высадки союзников на континент, нужно перерезать коммуникации немцев, взорвать склады боеприпасов и топлива и вообще создать в их тылу адскую атмосферу. Но этот ад должен быть тихим, горящим холодным огнем. Мне думается, что партизанам придется хорошо поработать ночью перед началом операции, взрывая железнодорожные пути. Возможно, в этом примут участие и американцы. Парашютный десант в тылу внесет панику, которая заставит немцев разбежаться в разные стороны. - Майкл подошел к камину и встал рядом с майором. - Я думаю, то, чего вы хотите от меня, связано с этим вторжением. Конечно, я не знаю, где и когда оно будет, и мне не нужны эти сведения. Наверное, вы понимаете, что главари нацистов безусловно ожидают попытку высадки войск в течение ближайших пяти месяцев. Советы наступают на востоке, и немцы знают, что пришло время для удара с запада. Этого требует хотя бы долг союзников. - Он потер руки. - Я думаю, что мои заключения недалеки от истины?
- Да, сэр, - признался Хьюм-Тэлбот, - в самую точку.
Майкл кивнул. Шеклтон спросил его:
- У вас что, шпионы в Лондоне?
- У меня есть глаза, уши и ум. Это все, что мне нужно.
- Сэр! - Хьюм-Тэлбот стоял почти по стойке "смирно", теперь он слегка расслабился и шагнул в сторону Майкла. - Разрешите нам, по крайней мере, ознакомить вас с той задачей, которая может быть поставлена перед вами.
- Пустая трата времени. Я уже сказал, что вышел в отставку.
- В отставку? Это после одного вшивого дела в Северной Африке?
Шеклтон презрительно фыркнул.
- Вы отвоевались во время сражения за Эль-Аламейн? - Он изучил послужной список Галлатина во время полета из Вашингтона. - Вы проникли в штаб нацистов и похитили оперативные карты. Ну и что? Все это в прошлом. Майор, вы, кажется, забыли, что война еще идет. И если мы не зацепимся в Европе сейчас, летом сорок четвертого года, наши зады долго будут мокнуть в море до следующей попытки.
- Майор Шеклтон! - Майкл повернулся к офицеру; его взгляд сверкал зеленым огнем такой силы, что тому показалось, будто он смотрит в зеленый глазок доменной печи. - Вам не следует напоминать мне о Северной Африке, - сказал он тихо, со скрытой угрозой. - Я… не смог помочь другу. - Огонь в глазах погас на секунду, затем разгорелся с новой силой. - Северная Африка - запретная тема!
"Вот гад!" - подумал Шеклтон. Если бы мог, он бы втоптал Майкла в пол.
- Я только думал…
- Мне все равно, что вы думали. - Майкл посмотрел на Хьюм-Тэлбота, которому не терпелось продолжить разговор, вздохнул и сказал: - Хорошо. Я выслушаю вас.
- Да, сэр. Разрешите?
Хьюм-Телбот выдержал паузу, намереваясь снять плащ. Майкл кивнул.
Пока офицеры снимали плащи, Майкл подошел к креслу с высокой спинкой, стоящему перед камином, и сел, глядя на огонь.
- Фактически это проблема, относящаяся к безопасности, - сказал Хьюм-Тэлбот, подойдя к Майклу так, чтобы видеть выражение его лица. Пока что на нем читалось полное безразличие. - Конечно, вы правы. Эта проблема прямо связана с планами высадки союзников. Мы и американцы стремимся завершить все недоделанное до первого июня. Вытащить тех агентов в Голландии и Франции, чья безопасность под угрозой. Есть британский агент и в Париже.
- Его кодовое имя - Адам, - включился Шеклтон.
- Да Париж сегодня - логово нацистских змей, а не земной рай, - проговорил Майкл, растирая пальцы.
- Точно, - сказал майор, овладевая разговором. - Однако ваша секретная служба получила от Адама кодовое донесение две недели назад. Он сообщил, что назревает нечто значительное, пока не ясное ему в деталях. Но что бы это ни было, все проводится под покровом сверхсекретности. Он получил свои сведения от берлинского художника по имени Тео фон Франкевитц.
- Минуту! - Майкл наклонился вперед, и Хьюм-Тэлбот заметил, что в глазах его промелькнула какая-то мысль. - Но почему художник?
- Не знаю. Нам не удалось ничего узнать о фон Франкевитце. Адам направил еще одно донесение восемь дней назад. Оно было коротким. Он сообщил, что за ним следят и что у него есть информация, которую следует переправить из Франции с курьером. Ему пришлось прервать передачу на полуслове.
- Гестапо? - Майкл вопросительно посмотрел на Хьюм-Тэлбота.
- Наши информаторы не указали на то, что Адам попал в гестапо, - сказал младший офицер. - Мы думаем, гестаповцы знают, что он наш, и не сводят с него глаз. Они, наверное, рассчитывают, что он выведет их на других агентов.
- И никто больше не может получить эту информацию и вывезти ее сюда?
- Нет, сэр. Нужен кто-то от нас. И они, конечно, следят за его радиоточкой. А может быть, обнаружили ее и уничтожили.
Майкл нахмурился, глядя на горящие дубовые поленья.
- Но почему художник? - повторил он. - Что может знать художник о военных секретах?
- Это нам неизвестно, - сказал Хьюм-Тэлбот. - И в этом главная трудность.
- Мы должны узнать, что за дьявольщина там затевается, - заявил Шеклтон.
- Первая волна высадки союзников будет включать двести тысяч солдат. Через девяносто дней там окажется более миллиона, чтобы дать Гитлеру под зад. Мы ставим на карту все. И нам просто необходимо знать, что задумали нацисты.
- Смерть, - сказал Майкл. Оба офицера промолчали.
Дрова в камине трещали, выплевывая искры. Майкл Галлатин приготовился слушать, что еще ему скажут.