- Эта вещь передается из поколения в поколение! Он даже спит с ней! Ее невозможно…
- Заткнись, - мягко сказал Тайгрэ. - Я хочу эту трость.
Я влюбился в нее вчера на вокзале. Укради. Мне все равно, как ты это сделаешь. Ублажай его до потери сознания, у тебя всегда были к этому способности. - Он злобно уставился на плачущего младенца. - Неужели ты не можешь заткнуть ему рот?
- Я не хочу, чтобы меня шантажировали, - протестующе заявила Синтия. - Ты не понимаешь, кто перед тобой! Ты говоришь с Синтией Кордвейлер-Эшер! Мой муж меня любит, и я тоже его люблю. Он не будет слушать твои гадости!
Тайгрэ наклонился вперед, и в его золотистых глазах блеснула едва сдерживаемая звериная ярость.
- Ты забыла, что я знаю, где закопаны тела. Очень вероятно, что чикагская полиция захочет узнать, кто ты такая на самом деле. Арам Эшер - умный человек. Он выкинет тебя к черту, если хотя бы подумает… Проклятье!
Он внезапно метнулся вперед и вырвал плачущего младенца из рук Синтии. Она устремилась к ребенку, но Тайгрэ быстро отступил и рассмеялся.
- Маленький ублюдок-сосунок, - прошипел он с дикими от злобы глазами. Синтия уже видела его в таком состоянии и сейчас не смела даже пикнуть. - Будь ты моим отродьем, я бы свернул тебе шею и выкинул в окно! Давай зови мамочку!
- Отдай!
Женщина отчаянно старалась сохранить спокойствие. Ее голос сорвался, а руки, протянутые к младенцу, дрожали.
Тайгрэ приблизил ухмыляющееся лицо вплотную к младенцу.
- После того как я уйду, ты долго будешь меня помнить.
Это хорошо. Мне нравится оставлять о себе память.
И он бросил ребенка Синтии, как куль с бельем. Когда женщина поймала младенца, Тайгрэ протянул руку и разорвал ее ночную рубашку. Посыпались пуговицы. Грудь Синтии обнажилась. Она прижала к себе ребенка, и тот начал сосать.
- Миссис Эшер? - позвала Райчес из-за закрытой двери. - С вами все в порядке, мэм?
Тайгрэ коснулся хлыстом лица Синтии.
- Да, - сказала она шепотом. Затем громче: - Да! Я… Со мной все в порядке. Мистер Тайгрэ уже уходит.
- Ты запомнила, что я сказал? Пять тысяч долларов и трость. Со следующего месяца - по десять тысяч долларов. - Он провел хлыстом по ее щеке. - У тебя прекрасный цвет лица. Ты всегда была просто прелесть. Может, сама посетишь меня в отеле "Крокет"?
- Уходи! - прошипела она.
- Я жду первого платежа, - сказал он, направляясь к двери.
Остановившись у порога, Тайгрэ улыбнулся, изящно поклонился и вышел из комнаты.
Синтия быстро уложила Ладлоу и начала торопливо собирать монеты в наволочку, чтобы позже от них избавиться.
Спустя неделю из гостиной исчезла трость Арама. Слуги сбились с ног, разыскивая ее по всей Лоджии. Синтия высказала предположение, что трость украл и продал кто-то из прислуги. Уволив половину персонала, безутешный Арам проводил долгие часы, запершись в своей комнате. Синтия почти не расставалась с малышом, который спал за ее кроватью в отделанной мехом колыбели.
Менее чем через три месяца крик Синтии посреди ночи заставил Арама выбежать из своей спальни в коридор. Влетев в ее комнату, он обнаружил, что она душит их сына. В свете лампы лицо Ладлоу посинело, а его маленькое тело корчилось. Муж вырвал его у Синтии, но та закричала: "Он задыхается!" - и Арам понял, что в горле у ребенка что-то застряло.
Он раскрыл Ладлоу рот и залез туда пальцами.
- Помоги ему! - молила обезумевшая Синтия.
Арам взял ребенка за пятки и поднял, пытаясь вытряхнуть предмет. Но горло Ладлоу было по-прежнему чем-то забито. Синтия дергала шнурок звонка, вызывая слуг с нижнего этажа. По коридорам, как жуткий предвестник несчастья, катился звон.
Первым в комнату прибежал Кейл Бодейн, старший сын Витта. Он метнулся к Араму, выхватил у него младенца, перевернул и сильно стукнул по спине. Потом еще и еще.
Из горла ребенка вырвался булькающий кашель. Что-то звякнуло и покатилось по полу. Затем Ладлоу застонал, как будто пытаясь воскреснуть. Рыдающая Синтия взяла его на руки и стала укачивать.
- Что это? - Арам наклонился к полу, что-то поднял и приблизил к свету. Синтия увидела блеск серебра, и у нее самой остановилось дыхание. - "Ивы", - прочел Арам на монете. - "Комната номер четыре. Синди". - Когда он посмотрел на жену, на его лице как будто застыла жесткая маска, которую ему суждено было носить остаток жизни. - Объясни мне, - прошептал он, - почему жетон публичного дома чуть не задушил насмерть моего сына?
Уилер Дунстан внимательно наблюдал за Риксом.
- Синтия, должно быть, не заметила один из жетонов, когда собирала их. Наверное, он упал в колыбель. Ладлоу его проглотил, и таким образом секрет раскрылся. Когда ей было шестнадцать лет, она работала проституткой в публичном доме в Новом Орлеане.
- И что произошло дальше? Арам с ней развелся?
- Нет. Я думаю, он действительно очень сильно ее любил. Он уже был до этого женат на китаянке из Сан-Франциско, которая родила ему дочь по имени Шанн; в пятьдесят восьмом ей было двенадцать лет и она училась музыке в Париже. Но он восхищался деловыми способностями Синтии и, конечно, обожал Ладлоу. Развод уничтожил бы Синтию социально и, вероятно, финансово тоже.
- А как насчет Тайгрэ? Если он так крепко держал ее на привязи, то не должен был легко отступить.
- Арам нашел его в отеле "Крокет" - это там, где сейчас торговый центр, - и публично вызвал на дуэль. Естественно, поединки запрещались, но у Арама были связи наверху. Синтия умоляла его не драться, так как Рэндольф Тайгрэ был отличный стрелок, но муж ее не слушал. Они встретились на поле неподалеку отсюда. Тайгрэ даже принес с собой трость. Они должны были стреляться на позолоченных пистолетах Эшера. - Дунстан на мгновение замолчал, выпуская дым. - Состязания в меткости не получилось. Тайгрэ попал между глаз, и Арам Эшер умер на месте.
- А затем Тайгрэ снова пришел к Синтии?
- Нет, - ответил Дунстан. - Арам ее любил и хотел защитить ее и мальчика. Кейл Бодейн проверил пистолет Арама - в нем не оказалось пули. Он вообще никогда не заряжался. В сущности, Арам совершил самоубийство, а Рэндольф Тайгрэ, цветной, человек с репутацией карточного шулера, - убийство. Тайгрэ был вынужден бежать из штата. Согласно завещанию Арама, Синтия вступала во владение оружейным бизнесом и поместьем, но должна была все передать Ладлоу, когда тому исполнится восемнадцать лет.
- А как насчет трости? - спросил Рикс. - Как она попала обратно в семью?
- Это еще один вопрос, на который у меня нет ответа. Ее вернул Ладлоу, но как - я не знаю. - Дунстан пыхнул трубкой. - И таких вопросов много. Порой я думаю, что никогда не получу ответов на них. Эта книга очень важна для меня, чертовски важна. - Дунстан сцепил руки, и на них вздулись узлы мышц. - Пусть я трудился над нею шесть лет, но на самом деле она очень давно зародилась в моей голове.
- После несчастного случая? - рискнул предположить Рикс. - Эдвин рассказал мне о нем. Я очень сожалею.
- Великолепно, - горько сказал Дунстан. - Вы сожалеете, а моя жена мертва, дочь получила тяжелые физические и моральные увечья, я изуродован, а Уолен Эшер отсиделся за стеной из адвокатов, которые говорили, что я был пьян, когда мы столкнулись. Он вернулся домой, в Лоджию, а я был вынужден бороться из последних сил, чтобы моя газета выжила. Я увидел, как работает ум Эшеров, - бери что пожелаешь, когда хочешь, а на последствия наплевать. С этого момента мне захотелось узнать о них как можно больше. Я намерен завершить эту книгу независимо от того, что ваша семья против меня предпримет, и тогда, слава богу, люди узнают правду: мораль у вас, Эшеров, находится в зачаточном состоянии, а совести и вовсе нет. Вы продали души за всемогущий доллар.
Рикс хотел было возразить, но передумал. Он осознал, что его присутствие здесь доказывало правоту Дунстана. Он предавал свою семью ради признания и денег, которые могла принести ему книга. Но существует ли выбор? Если он хочет контролировать этот проект, необходимо сперва завоевать доверие Дунстана.
- Так чем я могу вам помочь? - спокойно спросил он.
Собеседник молча смотрел на него, пытаясь принять решение.
- Хорошо, - сдался он в конце концов. - Если действительно хотите помочь, у вас будет шанс. Я уже сказал, мне нужны ответы на некоторые вопросы. Как Ладлоу вернул трость? Каким образом и когда умерла Синтия? Что случилось с Шанн? - В глазах Дунстана блестел лед. - Ладлоу был гением с фотографической памятью. Я читал, он где-то в Лоджии оборудовал мастерскую для своих изобретений. Что они собой представляют? Есть еще один вопрос, более объемный и, вероятно, самый главный.
- Какой?
Дунстан слегка улыбнулся, и в этом чувствовалась какая-то надменность.
- Найдите сначала ответы на эти вопросы. Тогда мы побеседуем о дальнейшем.
- И вы покажете рукопись?
- Возможно, - сказал Дунстан.
Рикс кивнул и встал. Сейчас ему следует играть по правилам Дунстана.
- Я вернусь, - пообещал он и пошел к двери.
- Рикс, - окликнул Дунстан. - Будьте осторожны. Вы не знаете Уолена так, как я.
Рикс вышел из дома и направился к машине. В небе собирались тучи.
Глава 28
Возвращаясь от Дунстана, Рикс проехал мимо Гейтхауза и направился прямиком в Лоджию. Он не торопился домой, где все выключатели закрыты клейкой лентой. Вечером в библиотеке ему придется работать при свечах. Запах от Уолена стал сильнее. Он протекал в комнату Рикса из-за угла, просачивался под дверь и проникал в шкаф с одеждой. За завтраком, когда Рикс передал матери и сестре, чего хочет Уолен, Маргарет застыла как изваяние, не донеся вилку до рта. Она медленно моргнула, опустила вилку и посмотрела на сына через стол так, будто тот сошел с ума.
Кэт тоже была потрясена.
- Ты хочешь сказать, что мы должны жить в темноте?
- Так он сказал. Мы, конечно, можем пользоваться свечами. У нас здесь достаточно канделябров, чтобы осветить кафедральный собор.
- Ни одной электрической лампочки? - спросила Маргарет тихим напряженным голосом. Рикса встревожил тусклый блеск в ее глазах. - Ни единой?
- Мне очень жаль, но отец запретил включать свет и любые электроприборы, за исключением кухни.
- Да, - пробормотала она. - Да, конечно. А иначе как бы мы ели?
- Я удивлен, что папа не позвал тебя, чтобы донести до нас эту новость, - сказал Рикс Кэт. - Не думал, что он так сильно мне доверяет.
Кэт выдавила улыбку.
- Это потому, что отец знает, как сильно я ненавижу темноту, - нервно сказала она. - Мне даже спать приходится при свете. Это глупо, я знаю, но… темнота меня пугает. Как будто… смерть подступает ко мне или что-то похожее.
- Брось, все не так страшно. Мы зажжем свечи и будем ходить по дому, как в фильмах Винсента Прайса.
- Знала, что ты скажешь нечто в этом роде! - огрызнулась Маргарет. - Мы в ужасном положении, а ты отпускаешь плоские шуточки! - Она повысила голос, и в нем появились визгливые нотки. - Твой отец болен, а ты все остришь! В семье кризис, а тебе лишь бы посмеяться! Когда обнаружил свою жену мертвой в ванне, тебе тоже было весело?
Рикс едва удержался, чтобы не запустить тарелкой в стену. Он заставил себя доесть и поспешил выйти из комнаты.
Увидев трубы и громоотводы Лоджии, он непроизвольно сбросил скорость. Доехав до моста, затормозил и остался сидеть в машине, не выключая мотор. Лежавшая впереди брусчатка хранила следы копыт, колес экипажей и автомобильных шин, накопившиеся за добрую сотню лет. Черная вода озера была слегка подернута рябью, а на каменистых отмелях утки щипали тростник.
Громадная Лоджия с заложенными кирпичом окнами простиралась перед ним как безмолвный центр Эшерленда. Какие тайны она видела на своем веку? И какие секреты сохранила до сих пор?
Он услышал звук приближающегося вертолета и посмотрел вверх, когда тот пролетал над Лоджией, направляясь к вертолетной площадке рядом с Гейтхаузом. С деревьев спорхнули испуганные птицы. Кто же мог прибыть в такое время?
Те двое, кого он видел несколько дней назад? Если Уолен, не выносящий шума, позволил им пользоваться вертолетом, значит, это очень важные гости. Уолен работает над своим последним проектом - что тот собой представляет? Что Уолен хочет найти в тех старых книгах?
Внимание Рикса привлекло движение рядом с Лоджией. Там стоял буланый конь, привязанный к каменной скульптуре у главного входа в Лоджию. Испуганный шумом вертолета, он заметался, но поводья не пускали, и через минуту великолепное животное успокоилось.
Внутри Лоджии кто-то был. Бун? Кэт? Что им там делать в темноте?
Рикс, крепче сжав руль, въехал на мост и снова остановился. Затем проехал еще немного, медленно, как будто боялся, что мост может развалиться. На середине Рикс ощутил, что по рукам струится пот. Лоджия, казалось, закрыла собой весь горизонт. Достигнув конца моста, он увидел, что фасад Лоджии покрыт мелкими трещинами. Кое-где куски камня и мрамора упали на землю. У стен лежали гниющие трупы птиц, а их перья застряли в неухоженном кустарнике, как снежные хлопья. По всему острову стояли фигуры фавнов, кентавров, горгон и других мифологических существ.
Там были мраморные фонтаны, петляющие тропинки и заросшие газоны. Рикс пристально посмотрел через ветровое стекло наверх, на ряд водосточных труб и статуй, украшавших верхние террасы Лоджии. Со ската крыши, с высоты ста с лишним футов, за его приближением наблюдали каменные львы.
Лоджия определенно нуждалась в уходе. По стенам полз вьюнок, нащупывая в них трещины и щели. Черные пятна говорили об утечке воды. Подъездная аллея была вся испещрена рытвинами, а буйная трава, растущая на острове, настолько разрушила дорожное покрытие, что под ним проглядывала грубая каменистая почва.
Рикс остановил машину. Так близко к Лоджии он был только в раннем детстве. Он с изумлением обнаружил, что его необъяснимый страх медленно переходит в ужас. Рикс знал:
что бы он ни думал о Лоджии, она остается поразительным творением человеческих рук. Мастерство, воплощенное в орнаменты, арки, балконы, лепнину и башенки, было поистине волшебным.
"Сколько мог стоить такой дом? - гадал Рикс. - Тридцать миллионов долларов? Не меньше, и это не считая мебели".
Он заехал под портик. Буланый жеребец был привязан к железному столбику рядом с парадной каменной лестницей, которая вела к массивным дубовым дверям. Над ними висело зелено-черное изображение герба Эшеров: три вставших на дыбы льва, отделенные друг от друга узкими поясами.
Риксу не пришлось долго ждать. Через каких-нибудь десять минут в дверях появился Бун с фонарем в руках. Увидев "тандерберд", он резко остановился, а затем, придя в себя, рывком закрыл дверь и сошел с крыльца.
Рикс опустил боковое стекло.
- Что происходит?
Его голос дрожал. Возле Лоджии он чувствовал себя изнервничавшимся идиотом.
Бун пнул кучу опавших листьев, которую сюда нанесло ветром.
- Что ты здесь забыл, Рикси? - спросил он, даже не посмотрев на брата. - Шпионишь за мной?
- Нет. А что ты такого делаешь, из-за чего стоит шпионить?
- Не умничай, - резко сказал Бун. - Я думал, ты сторонишься Лоджии.
- Да, я избегаю ее. Увидел с берега твою лошадь.
- И пересек мост, чтобы взглянуть, в чем дело? - Бун лукаво улыбнулся. - Или хотел посмотреть на Лоджию поближе?
- Возможно, и то и другое. Чем же ты занимался там внутри?
- Ничем особенным. Иногда позволяю себе побродить там, поглазеть. В этом ведь нет ничего плохого?
- Не боишься заблудиться?
- Я ничего не боюсь. К тому же всегда смогу найти дорогу на первом этаже. Это просто, когда поймешь, как идут коридоры.
- А папа знает, что ты приходишь сюда гулять?
Бун холодно улыбнулся.
- Нет. А почему он должен знать?
- Просто любопытно.
- Любопытство до добра не доведет, Рикси. Знаешь, ты меня удивил. Должно быть, у тебя крепкие нервы. Вот уж не думал, что после того, что с тобой тут произошло, ты сможешь подойти к Лоджии так близко. Что ты чувствуешь, Рикси? Помнишь, как заблудился здесь? Как темнота сжималась вокруг тебя? Как ты кричал и никто не мог тебя услышать? - Он оперся о машину, включив и выключив фонарь перед лицом Рикса. - У меня есть фонарь. Как насчет того, чтобы нам снова вместе войти в Лоджию? Я проведу для тебя великолепную экскурсию. Согласен?
- Нет, спасибо.
Бун фыркнул.
- Я так и знал. Пока ты в этой машине, думаешь, ты в безопасности? Старушка Лоджия не сможет тебя достать? Слушай, представь себя одним из героев этих твоих книжек.
Им ведь хватает храбрости, чтобы входить в темные дома?
Рикс понял: пора наносить удар.
- Я знаю об уродцах. Папа мне все рассказал.
Улыбка Буна дала трещину и начала увядать. В его глазах появилась ярость загнанного в угол зверя. Затем он справился с собой и легкомысленным тоном произнес:
- Значит, он тебе рассказал. Ну и что? Я заправляю хорошим бизнесом. Поставляю артистов на карнавалы и шоу по всему юго-востоку! И в прошлом году сделал на этом за вычетом налогов полмиллиона баксов, вот так!
- А зачем тайны? Не хочешь, чтобы мама и Кэт узнали, какого рода артистов ты на самом деле продюсируешь?
- Они бы не поняли. Сочли бы, что это недостойно Эшеров. И были бы не правы, Рикси! На уродцев есть спрос! Безрукие, безногие, лилипуты, парни с крокодильей кожей, сиамские близнецы, уродливые дети и животные - люди платят, чтобы посмотреть на них! Кто-то должен извлекать из этого выгоду! И чья-то работа - этих уродцев находить! Что не так просто, как тебе кажется.
- Вот уж и впрямь достойная карьера, - сказал Рикс.
Нетрудно было представить, как брат въезжает на старую пыльную ферму, где в амбаре рвется с цепи уродливый зверь.
Или как он торгуется с подпольным специалистом по абортам, у которого в кувшинах с формалином плавают весьма специфические зародыши.
- Ну и что теперь? Собираешься об этом кричать на всех перекрестках?
- Если бы ты не стыдился того, что делаешь, я думаю, не стал бы возражать.
Бун поставил фонарь на крышу "тандерберда". Он скрестил руки и посмотрел на Рикса своими холодными, безжизненными глазами.
- Позволь разъяснить тебе, Рикси, как обстоят дела. После того как папа отпишет дело и имение мне, я могу либо дать тебе содержание, либо оставить голым.
Рикс рассмеялся. Он сжимал ручку окна, чтобы поднять стекло, если Бун попытается достать.
- Папа передаст все Кэт! Неужели ты этого еще не понял?