- Конечно! А я останусь на бобах. Женщина не может управлять таким делом! У меня есть идеи, Рикси! Большие идеи относительно бизнеса и поместья. - Рикс молчал, и Бун с напором продолжал: - Во Флориде рядом с Тампой есть город, где живут одни уродцы. Целый город уродов. Туда не пускают туристов. Но что, если я сам построю город между Фокстоном и Эшерлендом и битком набью его уродцами? Люди смогут за плату входить туда и совать нос куда им вздумается! Это будет шоу уродов, длящееся двадцать четыре часа в сутки и триста шестьдесят пять дней в году! - От возбуждения у Буна зажглись глаза. - Черт возьми, получится не хуже Диснейленда с его каруселями! И если будешь хорошо себя вести, то получишь свой кусок пирога.
У Рикса от отвращения встал ком в горле. Бун ухмылялся, его лицо разрумянилось. Когда к Риксу вернулся голос, он едва выдавливал из себя слова.
- Ты что, совсем спятил? Я в жизни ничего гнуснее не слышал!
С лица Буна сошла ухмылка. В его взгляде промелькнуло страдание, чего Рикс раньше никогда не замечал. Он понял, что Бун поделился с ним самым сокровенным - пусть извращенной, но все же мечтой. Рикс ждал, что Бун в ответ, как обычно, вспылит, но вместо этого брат гордо выпрямился и сказал:
- Я знал, что ты не поймешь. Твоему уму недоступны хорошие идеи, если они тебе неприятны. - Он взял фонарь, подошел к лошади, отвязал поводья от столба и уселся в седло. - Я разумный человек, - изобразил Бун холодную улыбку. - Я намерен дать тебе и Кэт содержание при условии, что вы будете жить не ближе чем в пятистах милях от Эшерленда.
- Я уверен: у Кэт есть что сказать по этому поводу.
- Она промолчит, если поймет, что для нее хорошо.
- Ты о чем?
- Рикси, мне известны о нашей милой сестричке очень интересные вещи. Папа никогда не отдаст ей Эшерленд. Вот увидишь, он будет моим.
Он дал коню шенкеля и галопом поскакал к мосту.
"Мерзавец", - подумал Рикс.
Он завел машину и был уже готов последовать за Буном, когда его взгляд упал на дверь Лоджии.
Она была распахнута настежь.
Но он же видел, как Бун закрывал дверь. Порывистый ветер кружил на ступеньках листья, которые засасывало в глотку Лоджии.
Он сидел, тупо глядя на открытую дверь. "Приглашение, - неожиданно подумал он. - Она хочет, чтобы я подошел ближе".
Рикс нервно рассмеялся, но не отвел взгляд от входа.
Потом заставил себя выйти из машины. Первый и второй шаги дались без труда, но на третьем ноги у Рикса стали ватными.
Темнота за дверью не была полной. В полумраке проступали очертания мебели и фиолетово-золотой ковер на усыпанном листьями полу. В тени стояли фигуры, они, казалось, наблюдали за ним.
"Слушай, - издевательски говорил Бун, - представь себя одним из героев этих твоих книжек".
Рикс взобрался на последние четыре ступеньки. Он стоял на пороге Лоджии в первый раз за двадцать с лишним лет, и все у него внутри, казалось, медленно переворачивается.
В ночных кошмарах Лоджия представала пыльным и ужасно мрачным, даже зловещим местом. То, что он видел сейчас, его изумило.
Перед ним было красивое фойе, примерно в два раза больше, чем гостиная Гейтхауза. Из белых мраморных стен торчала дюжина медных человеческих рук в натуральную величину, предлагавших повесить на себя пальто и шляпы. Он понял, что наблюдавшие за ним фигуры были статуями фавнов и херувимов, которые неподвижно смотрели на дверь глазами, сделанными из рубинов, изумрудов и сапфиров. С потолка свисала огромная люстра с блестящими хрустальными шарами.
За фойе несколько ступенек вели вниз, в приемную, где пол был выложен черной и белой мраморной плиткой. В центре располагался фонтан, сейчас пустой, где на камни опирались бронзовые статуи морских созданий. Остальная часть дома была окутана мраком.
Рикс забыл о великолепии внутреннего убранства Лоджии. Одни лишь статуи в фойе, похоже, стоят баснословных денег! А вручную инкрустированная мраморная облицовка, а медные руки-вешалки на стенах! Все это приводило чувства в смятение.
Он представил себе, как выглядела Лоджия, вся залитая светом, во время приемов Эрика. Из фонтана, возможно, било шампанское, и гости погружали туда свои бокалы. Он почувствовал ароматы прошлого: розы, превосходный кентуккийский бурбон, гаванские сигары, факелы. Из глубин Лоджии словно доносилось эхо голосов другого мира: тихий женский смех, хор мужчин, распевающих в пьяном веселье похабную песенку, деловой разговор в приглушенных тонах, громовой бас, требующий еще шампанского. И все это изменилось, перешло во вкрадчивый искушающий шепот:
- Рикс…
Он почувствовал этот голос внутри себя. Кругом вился ветер, холодными пальцами ласкал его лицо.
- Рикс…
На полу фойе плясали листья. Ветер усилился и попытался втянуть его за порог. Глаза статуй нацелились на него.
К нему тянулись медные руки.
- Рикс…
- Нет, - услышал он свой голос, идущий словно из-под воды.
Он вцепился в огромную дверную ручку из бронзы, чтобы закрыть дверь. Но она была тяжелой и как будто сопротивлялась. Пока Рикс тянул за ручку, он как будто заметил рядом с мраморным фонтаном какое-то шевеление - медленное, плавное движение, похожее на перемещение зверя.
А затем дверь гулко захлопнулась.
Он резко повернулся, спустился с лестницы и скользнул за руль "тандерберда". Его била дрожь, желудок свело от страха.
"С кем я говорил? - спрашивал себя Рикс. - Кто там пытался заманить меня?"
Если у Лоджии и есть голос, то он порожден воображением Рикса и ветром, гуляющим по длинным коридорам и пустым залам.
Он завел машину, но не смог удержаться, чтобы не посмотреть на Лоджию снова.
Входная дверь была растворена настежь.
Он включил передачу и быстро поехал назад к мосту.
Глава 29
Рикс, войдя в гостиную Гейтхауза, подошел к графину, чтобы налить себе чего-нибудь покрепче. Наполняя бурбоном стакан, он услышал голос матери:
- Где ты был?
Он повернулся на голос. Маргарет сидела в кресле перед камином. На ней было белое платье, на шее бриллиантовое ожерелье. Рикс наполнил стакан и сделал большой глоток.
- Где ты был? - снова спросила она. - Уезжал из поместья?
- Я катался.
- Где катался?
- Да так, по разным местам. Кто приехал к папе?
- Генерал Маквайр и мистер Меридит. Не уходи от ответа. Мне не очень нравятся твои внезапные исчезновения.
- Хорошо. - Он пожал плечами, пытаясь придумать объяснение, которое бы ее успокоило. - Я ездил в Эшвилл, чтобы встретиться со своим знакомым по колледжу. Затем подъехал к Лоджии. - Когда он снова поднес стакан ко рту, его руки дрожали. То, что недавно случилось с ним в Лоджии, сейчас казалось смутным и странным, как полузабытый сон. Он был взвинченным и раздраженным; перед глазами стояла открытая дверь, за которой была прекрасная Лоджия. - Где Кэт? - Он заметил, что ее розовый "мазерати" в гараже отсутствовал.
- Тоже поехала в Эшвилл. Она иногда ужинает с друзьями.
- Значит, для нее это нормально, а для меня нет. Так?
- Я не понимаю твоих отъездов и приездов, - сказала мать, пристально наблюдая за ним. - Ты говоришь, что побывал рядом с Лоджией. Зачем?
- Боже! Что это, допрос? Да, я подъезжал к Лоджии. Без всяких особых причин. Кстати, я видел там Буна. Он шастал внутри с фонарем.
Маргарет повернулась к огоньку, который мерцал в камине.
- Бун любит Лоджию, - сказала она. - Говорил об этом сотни раз. Он заходит внутрь, чтобы погулять по коридорам.
Но я предупреждала его… чтобы не слишком доверял ей.
Рикс допил вино и отставил бокал.
- Не доверять? Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду то, что сказала, - ровно ответила Маргарет. - Я предупреждала его, что в один прекрасный день…
Лоджия не позволит выйти обратно.
- Лоджия - неодушевленный предмет, - сказал Рикс, но вспомнил воображаемые ароматы, звуки, слабый шепот, которым кто-то окликал его по имени, и темный силуэт, движущийся рядом с фонтаном.
"Что бы случилось, - подумал он, - если бы я прошел в Лоджию? Захлопнулась бы за мною дверь? Удлинились бы комнаты, невероятным образом изменив при этом форму, как это произошло, когда я был ребенком?"
Мгновение Маргарет сидела так, будто не слышала его, а затем тихо сказала:
- Я тоже любила Лоджию. Мы с Уоленом жили там, когда умирал Эрик. Это было ужасное время, но тем не менее… я думала, что Лоджия - самое прекрасное место на земле.
Уолен предостерегал, чтобы я не ходила одна по Лоджии, но я была глупой, упрямой девчонкой. И решила изучить ее сама.
Я переходила из одной великолепной комнаты в другую, шла по коридорам, протянувшимся, казалось, на многие мили…
Я поднималась и спускалась по лестницам, которых никогда не видела и до того, и после. - Она перевела взгляд с огня на Рикса. - Я потерялась на десять часов, и мне никогда в жизни не было так страшно. Тебе, наверное, тоже было страшно бродить там в темноте. Если бы Эдвин не нашел тебя… могло бы случиться бог знает что.
- Чудо, что я не сломал себе шею на какой-нибудь лестнице, - сказал Рикс.
- Не только это… - Она сделала паузу, как будто решала, продолжать или нет. Когда снова заговорила, ее голос звучал гораздо тише. - Эрик без устали надстраивал Лоджию.
Работа остановилась не потому, что была закончена, а потому, что рабочие ее не завершили.
- Вот как? Он им мало платил?
- Нет, платил он прекрасно, - сказала Маргарет. - Втрое против обещанного. По словам Уолена, они бросили работу, потому что испугались. За день до того, как мы с Уоленом поженились, в Лоджию вошли тридцать рабочих, а вышли двадцать восемь. Двое… исчезли. Они так и не вышли. Я всегда считала, что Лоджия каким-то образом не дала им уйти.
Рикс никогда не слышал, чтобы его мать так говорила о Лоджии Эшеров. Он был встревожен и заинтригован.
- Почему вы с папой после смерти Эрика решили покинуть Лоджию?
- Потому что она слишком велика. И мне нипочем не избавиться от чувства, что, заблудившись в Лоджии, я… вроде как была ею помилована. К тому же она неустойчива. Я чувствовала, как пол трясся под ногами, а однажды там треснула стена. - Она нервно трогала кольца на своих руках. - Мы заложили окна кирпичами не из-за птиц, Рикс, а потому что постоянно разбивались и вылетали наружу стекла. В течение многих лет. В чем тут дело, я не знаю. Могу лишь сказать… что, пока мы там жили, я боялась гроз. Когда они были особенно сильными и от грома трясся весь дом, я пугалась до смерти. Большинство окон разбилось именно во время грозы.
Рикс вспомнил вычитанное в дневнике Норы: грозы боялся Ладлоу, а Нора чувствовала, как дрожит Лоджия. Эрик говорил, что она построена в районе, который: подвержен землетрясениям. "Способна ли сильная гроза, - думал Рикс, - вызвать такую дрожь?"
- Я думаю, что любовь Буна к Лоджии - опасное увлечение, - сказала Маргарет. - Недавно он просил меня, чтобы там включили свет. Не удивлюсь, если узнаю, что ему действительно нравится ходить по Лоджии. - Она поколебалась, на лице промелькнул страх. - Я всегда думала, что по каким-то причинам Лоджия предназначена для того, чтобы привлекать гром и молнии всеми этими громоотводами и высокими шпилями на крыше. Когда гроза выходит из-за гор, кажется, что ее притягивает прямо к дому, - проговорила она с оттенком отвращения.
- В тысяча восемьсот девяносто втором или третьем году здесь, кажется, было землетрясение? Оно не нанесло Лоджии ущерба?
Мать вопросительно посмотрела на Рикса, как будто интересуясь, откуда он получил эту информацию. Наконец сказала:
- Четыре года назад я сидела как раз в этой комнате, когда вылетела большая часть стекол на северной стороне дома.
Одного слугу пришлось увезти в больницу. У Кэсс была порезана рука. Несколько раз на обеденном столе дрожала посуда.
Так что, возможно, тут время от времени бывают подземные толчки, хотя это не идет ни в какое сравнение с тем, что творится в Лоджии в разгар бури.
- Окна на северной стороне? - Рикс прошел в другой конец комнаты, к выходящему на север окну, и отдернул занавеску. Перед ним была Лоджия и гора Бриатоп. - Я никогда об этом не слышал.
- Мы никогда не обсуждали это между собой. Однажды, правда, Уолен сказал, будто это природная аномалия, что-то связанное с атмосферным давлением, или самолет преодолел звуковой барьер, или что-то в этом роде. Я помню, что шел дождь, вода стала попадать внутрь и устроила ужасный беспорядок.
Рикс повернулся к ней лицом.
- Это тоже случилось в грозу?
- Да, в грозу. Весь ковер был в стекле, и мне еще повезло, что осколок не попал мне в глаз.
- Стекла летели внутрь? - спросил он, и мать кивнула.
Землетрясения, грозы и Лоджия, размышлял он, есть ли между ними связь? А еще стекла, летящие внутрь… Это скорее наводит на мысль об атмосферных возмущениях, чем о подземных толчках. Может быть, ударная волна? Но откуда она приходит?
- Я не говорила этого ни одной живой душе, а тебе скажу. - Маргарет пристально смотрела на огонь, не желая встречаться глазами с сыном. - Всем своим сердцем я ненавижу Эшерленд.
Это было сказано с такой убежденностью, что Рикс ничего не смог ответить. Он всю жизнь полагал, что его мать гордится великолепием Эшерленда, что она не согласится жить ни в каком другом месте.
- Вначале, - продолжала она, - я думала, что Эшерленд - самое прекрасное место в мире. Возможно, так оно и есть. Я любила Уолена, когда вышла за него замуж. Я до сих пор его люблю. Он всегда был одиночкой. На самом деле ему никто не нужен, и я это понимаю. Но до того как Эрик передал Уолену скипетр, твой отец был беззаботным, счастливым молодым человеком. Я видела его в тот день, когда он спустился из Тихой комнаты Эрика, сжимая в руках трость.
Клянусь, что выглядел он так, будто постарел на десять лет. На трое суток Уолен заперся в своем кабинете, а утром на четвертые сутки вышел, так как Эрик ночью скончался. - Она подняла голову, и ее блестящие глаза встретились с глазами Рикса. - С этого времени Уолен стал другим. Он больше никогда не улыбался. Он превратил свою жизнь в сплошную работу. - Она пожала плечами. - Но я терпела. Что я еще могла поделать? У меня были вы. Мне было чем заняться.
- Ты винишь Эшерленд в том, что он изменил папу?
- До того как этот скипетр был передан, мы с твоим отцом ездили отдыхать. В Париж, на Французскую Ривьеру, в Мадрид и Рио-де-Жанейро. Но после того как Уолен стал хозяином Эшерленда, он отказывался покидать поместье. Всегда находились отговорки. Эшерленд поймал нас обоих и сделал пленниками. Это, - она устало кивнула на стены, - наша золотая клетка. Пришло время, когда скипетр опять должен перейти к новому хозяину. Мне жаль того, кто его примет.
Остальные получат свободу и смогут жить, как им вздумается. Я надеюсь, что они будут жить как можно дальше от Эшерленда.
Она глубоко вздохнула, как будто освободилась от тяжкой ноши. Рикс подошел и встал у нее за спиной. Мать выглядела хрупкой и утомленной - старая женщина с напряженным, слишком густо накрашенным лицом. Рикс чувствовал, что после смерти Уолена она долго не проживет. Вся ее жизнь, вся ее сущность связана с Эшерлендом. Маргарет всегда была украшением дома Уолена Эшера - не больше и не меньше.
Его переполняла жалость к матери. "Как получилось, - думал он, - что родители оказались для меня самыми чужими людьми?" Он наклонился, чтобы поцеловать Маргарет в щеку.
Та неловко подвинулась и отвернулась.
- Не надо. От тебя пахнет бурбоном.
Рикс выпрямился. Тишину нарушил легкий стук в дверь.
- В чем дело? - резко спросил Рикс.
Дверь отворилась, и внутрь осторожно заглянула горничная.
- Миссис Эшер, джентльмены хотели бы с вами поговорить.
- Введи их, - сказала Маргарет, и Рикс увидел, что мать неожиданно изменилась, как будто у нее в голове сработал переключатель.
Она поднялась с кресла, чтобы встретить гостей. Ее движения стали плавными и уверенными, глаза блестели, а улыбка ослепляла.
Вошел человек в военной форме, которого Маргарет называла генералом Маквайром. Он был плотного телосложения, несколько угловат, с седыми бакенбардами и маленькими глазами, взгляд которых пронизывал комнату, как луч мощного голубого лазера. За ним следовал мистер Меридит с военного завода - темно-синий костюм в обтяжку, короткие светлые волосы, припорошенные сединой. Глаза прятались за темными очками, а к левому запястью был пристегнут наручниками черный портфель.
- Пожалуйста, простите нас, - сказал генерал Маквайр с сильным южным акцентом, который показался Риксу нарочитым. - Миссис Эшер, я хочу, чтобы вы знали причину нашего посещения. Спасибо за гостеприимство.
- Мы всегда вам рады, генерал. Мне известно, что Уолен считает очень важными ваши визиты.
- Очень жаль вторгаться к вам в такое время, но работа есть работа. - Взгляд генерала переместился с Маргарет на Рикса.
- О, простите. Вы, наверное, еще не знакомы с моим младшим сыном. Рикс, это генерал Маквайр… прошу прощения, но я не знаю вашего имени.
- Все друзья зовут меня Бертом. - Генерал сжал руку Рикса с такой силой, будто хотел раздавить. Рикс ответил тем же, и они, как два осторожных зверя, оценивающе поглядели друг на друга. - Я полагаю, вы знакомы с мистером Меридитом?
- Мы никогда не встречались.
Голос Меридита был тихим и сдержанным, а когда военный промышленник заговорил, его рот скривился, как серый червяк. Руки он не подал.
Маквайр, казалось, изучал каждую пору на лице Рикса.
- Вы пошли в отца, - заключил он. - Тот же нос и такие же волосы. Я давно знаю Уолена. Он спас мою шкуру в Корее, прислав десять тысяч превосходных зажигательных бомб.
Естественно, все, что он делает, ценится на вес золота. - Генерал широко улыбнулся, показав большие ровные зубы. - Точнее говоря, на вес платины.
Рикс кивнул на портфель, который держал Меридит.
- Работаете над чем-то новеньким?
- Да, не бездельничаем, - ответил тот.
- Не возражаете, если я спрошу, что тут у вас?
- Прошу прощения, все засекречено.
"Последний проект Уолена? - предположил Рикс. - "Маятник""?
Он улыбнулся генералу.
- Даже намекнуть нельзя?
- Нет, молодой человек, если вы не подпишете кучу бумаг и не пройдете весьма тщательную проверку. - Маквайр улыбнулся в ответ. - Думаю, кое-кто, о ком я предпочел бы не упоминать, захотел бы на это взглянуть.
Меридит посмотрел на свои часы.
- Генерал, нам нужно возвращаться на завод. Миссис Эшер, было приятно снова вас увидеть. Рад был познакомиться, мистер Эшер.
Рикс дал им дойти до дверей, а затем наудачу выпалил:
- Генерал, для чего предназначен "Маятник"?
И генерал, и Меридит остановились, будто наткнулись на стеклянную стену. Маквайр обернулся, все еще улыбаясь, хотя глаза его глядели холодно и настороженно. Лицо Меридита осталось бесстрастным.
- Что ты сказал, сынок? - спросил Маквайр.