Они проехали здание и свернули на широкое, уходящее в горы шоссе. Рикса приветствовал эффектный пейзаж: крутые холмы и ковры лесной травы пылали сочными багряно-красными, пурпурными и золотыми тонами. Под безоблачным голубым небом развернулась панорама крови и огня.
- Как восприняла это мама? - спросил Рикс.
- Старается вести себя точно так же. Иногда лучше, иногда хуже. Вы же знаете ее, Рикс. Она жила в совершенном мире так долго, что не может принять происходящее.
- Я думал, он поправится. Уж кому, как не тебе, знать, до чего силен и упрям мой отец. Кто этот доктор, которого ты упоминал по телефону?
- Доктор Джон Фрэнсис. Мистер Эшер вызвал его из Бостона. Специалист по клеточным аномалиям.
- Папа… сильно страдает?
Эдвин не ответил, но Рикс и так все понял. Агония, которую переживал Уолен Эшер, - последняя стадия "недуга Эшеров". По сравнению с ней приступы Рикса - просто слабая головная боль.
Эдвин свернул с главного шоссе на узкую, но хорошо ухоженную дорогу. Впереди виднелся перекресток, от которого уходили три дороги: на Рэйнбоу, Тейлорвилль и Фокстон. Они поехали на восток, в сторону Фокстона, городка с населением под две тысячи человек, в основном фермеров, принадлежавшего вместе с окрестными полями семье Эшер на протяжении пяти поколений.
Лимузин скользил по улицам Фокстона. Благосостояние города неуклонно росло, и Рикс заметил изменения, произошедшие с тех пор, как он побывал тут в последний раз. Кафе "Широкий лист" переехало в новый кирпичный дом. Появилось современное здание Каролинского банка. Палатка кинотеатра "Эмпайр" предлагала билеты за двойную, по случаю Дня всех святых, цену на фильмы ужасов. Но старый Фокстон тоже продолжал существовать. Двое пожилых фермеров в соломенных шляпах сидели на скамейке перед магазином скобяных изделий и загорали. Мимо проехал побитый пикап, нагруженный табачными листьями. Группа мужчин, праздно стоявших возле магазина, обернулась и стала разглядывать лимузин; Рикс заметил в их глазах тлеющие угольки негодования. Они быстро отвернулись. Рикс знал, что, когда они заговорят об Эшерах, их голоса будут едва слышны - а ну как сказанное ими о старике Уолене будет услышано за густым лесом и горным хребтом, разделяющими Фокстон и Эшерленд.
Рикс взглянул на маленький, из грубого камня дом, в котором находилась редакция "Фокстонского демократа", местной еженедельной газеты. Он заметил отражение лимузина в окне дома и проникся уверенностью, что за окном, почти касаясь лицом стекла, стоит темноволосая женщина. На мгновение Рикс вообразил, что ее взгляд направлен на него, хотя знал, что сквозь тонированные стекла автомобиля ничего не видно. Тем не менее он беспокойно отвел глаза.
За Фокстоном лес опять стал гуще и впереди казался непроходимой стеной. Красота гор стала дикой, острые утесы торчали из земли словно серые кости наполовину зарытых чудовищ. Случайная лесная тропа уходила, петляя, от главной дороги в лес, в глушь, к горным деревенькам, где жили сотни семей, крепко цеплявшихся за ценности девятнадцатого века. Их оплот, гора Бриатоп, стояла на западном краю Эшерленда, и Рикс часто думал, кто эти люди, поколениями живущие на горе, и что они думают о садах, фонтанах и конюшнях, о чуждом для них мире, что лежит внизу. Они с недоверием относились ко всему незнакомому и редко спускались торговать в Фокстон.
Рикс вдруг будто почувствовал легкий укол. Даже не глядя на карту местности, он был совершенно уверен, что они въехали сейчас на территорию имения Эшеров. Лес, казалось, потемнел, осенние листья были таких глубоких тонов, что отливали масляной чернотой. Полог листвы свешивался на дорогу, заросли вереска, судя по виду, способные изодрать до костей, закручивались уродливыми штопорами, опасными, как колючая проволока. Массивные россыпи камней лепились к склонам холмов, угрожая скатиться и смять лимузин, как консервную банку. Рикс почувствовал, что на его ладонях выступил пот. Места здесь были дикими, враждебными и не подходящими для любого цивилизованного человека, но Хадсон Эшер влюбился в эту землю. Или, возможно, увидел в ней вызов, который надо принять. Во всяком случае, Рикс никогда не считал этот край родным.
Проезжая по этой дороге в последние годы очень редко, Рикс всегда чувствовал жестокость здешней земли, своего рода бездушие сил разрушения, которые делали его маленьким и слабым. Неудивительно, думал он, что жители Фокстона считают Эшерленд местом, которое лучше обойти стороной, и сочиняют небылицы, оправдывая свой страх перед мрачными, негостеприимными горами.
- Страшила все еще бродит в лесах? - тихо спросил Рикс.
Эдвин взглянул на него и улыбнулся.
- Боже мой! Вы помните эту историю?
- Разве такое можно позабыть? Как же это звучит? "Беги, беги, лети стрелой и дома дверь плотней закрой. - Страшила где-то рыщет, детей на ужин ищет". Так?
- Почти.
- Когда-нибудь я сделаю Страшилу персонажем своей книги, - сказал Рикс. - А как насчет черной пантеры, которая разгуливает там же? Есть какие-нибудь новые наблюдения?
- Вообще-то есть. В августе была заметка в "Демократе": какой-то сумасшедший охотник клялся, будто видел ее на Бриатопе. Полагаю, подобные истории и поднимают газетам тираж.
Рикс обозревал лесные заросли по обе стороны дороги. У него засосало под ложечкой, когда он вспомнил рассказанную ему Эдвином легенду о Страшиле, создании, якобы живущем в этих горах более ста лет и ворующем детей, которые уходят слишком далеко от дома. Даже сейчас, будучи взрослым, Рикс думал о Страшиле с детским страхом, хотя знал, что историю выдумали, чтобы удерживать детей поближе к дому.
За следующим поворотом дороги выросла громадная стена с затейливо отделанными железными воротами. На гранитной арке значилось: "ЭШЕР". Когда Эдвин подрулил достаточно близко, сработал радиоуправляемый замок и ворота распахнулись. Ему даже не пришлось снимать ногу с акселератора.
Когда они проехали, Рикс оглянулся через плечо и увидел, как ворота автоматически сдвинулись. Это устройство всегда напоминало ему капкан.
Ландшафт мгновенно изменился. Последние островки дикого густого леса перемежались сочными газонами и безупречно ухоженными садами, где среди статуй надменных фавнов, кентавров и херувимов росли розы, фиалки и подсолнухи. Между ровными рядами сосен виднелась высокая стеклянная крыша теплицы, где один из предков Рикса выращивал всевозможные кактусы и тропические растения. Жимолость и английский плющ окаймляли границы леса. Рикс увидел нескольких садовников за работой. Они подравнивали кустарник и обрезали деревья. В одном из садов стоял огромный красный локомотив времен первых железных дорог, установленный на каменный пьедестал. Его купил Арам Эшер, сын Хадсона.
Одно время семейство управляло собственной железной дорогой - "Атлантик сиборд лимитед". По ней перевозили боеприпасы и оружие.
Несколько тысяч акров имения Эшеров даже не были картографированы. Эти угодья включали в себя горы, медленно текущие реки, широкие луга и три глубоких озера. Как всегда, Рикс поразился неописуемой красоте Эшерленда. Это было великолепное, роскошное поместье, достойное американских королей, если бы таковые существовал и. Но тут, мрачно думал Рикс, тут была еще и Лоджия - храм, святая святых клана Эшеров.
Эдвин притормозил у въездных ворот Гейтхауза. Особняк из белого известняка с красной шиферной крышей окружали живописные сады и огромные древние дубы. В нем насчитывалось тридцать две комнаты. Прапрадедушка Рикса Ладлоу построил его для гостей.
Лимузин остановился. Рикс боялся входить в этот дом. Когда Эдвин уже вылезал из машины, Рикс заколебался и тут почувствовал его руку на плече.
- Все будет хорошо, - уверил Эдвин. - Вот увидите.
- Да, - ответил Рикс.
Он заставил себя выйти и достал сумку из багажника, а Эдвин взял чемодан. Они поднялись по каменным ступенькам, прошли через внутренний дворик, посреди которого в маленьком декоративном пруду плавали золотые рыбки, и остановились перед массивной дубовой дверью.
Эдвин позвонил, и молодая горничная-негритянка в бледно-голубой хрустящей униформе впустила их. Другой слуга, средних лет негр в сером костюме, провел Рикса в дом, взял его багаж и направился к центральной лестнице. Рикс заметил, что дом с каждым его приездом становится все больше похож на какой-то мрачный музей. Великолепной меблировкой - персидскими коврами, старинными французскими столами и стульями, позолоченными зеркалами прошлого века и средневековыми гобеленами, изображающими сцены охоты, казалось, можно восхищаться лишь на расстоянии. Стулья в стиле Людовика XV никогда не проминались под весом человеческого тела, бронзовые и керамические предметы искусства покрывались пылью, но оставались нетронутыми. Все вещи в доме были так же холодны к Риксу, как и люди, выбравшие их.
- Миссис Эшер и мистер Бун в гостиной, сэр, - сказала молоденькая горничная, явно намереваясь проводить Рикса туда.
Эдвин пожелал удачи и пошел загнать лимузин обратно в гараж.
Горничная отворила раздвижные ореховые двери гостиной. Рикс на секунду замер у порога и почувствовал тошнотворный сладковатый запах, неожиданно возникший словно бы из ниоткуда.
Он понял: это запах гниения человеческого тела, идущий сверху, из комнаты отца.
Рикс собрался с духом и шагнул в гостиную, где его ждали брат и мать - хозяйка Эшерленда.
Глава 2
Вороша бронзовой кочергой дрова в мраморном камине, Бун поднял взгляд на звук открывающейся двери и в позолоченном зеркале над очагом увидел Рикса.
- О! - воскликнул он. - А вот и знаменитый автор триллеров!
Маргарет Эшер сидела в высоком итальянском кресле, глядя на огонь. Она мерзла весь день, никак не могла изгнать холод из своих костей и даже не обернулась, чтобы поздороваться с сыном.
Двери закрылись за Риксом мягко, но со слабым щелчком, похожим на звук сработавшего капкана. Теперь он был с родственниками наедине, одетый в потертые джинсы и бледно-голубую рубашку под бежевым свитером. "Наряд, вполне уместный для любого дома, за исключением этого", - подумал Рикс.
На Буне был костюм с иголочки, а на матери - тщательно подобранное голубое с золотом платье.
- Здравствуй, мама, - сказал Рикс.
- Я замерзла, - сказала она, словно не слыша. - В доме очень холодно, ты не заметил?
- Хочешь, принесу тебе свитер?
Она помедлила, размышляя над вопросом Буна, ее голова слегка склонилась набок.
- Да, - сказала она в конце концов. - Свитер может помочь.
- Само собой. Мама, дай Риксу взглянуть на жемчуг, что я привез тебе из Нью-Йорка. - Бун показал пальцем на ее шею, предлагая поднять голову. Нить жемчуга ярко блестела в золотом свете, который просачивался сквозь большое окно с видом на сад азалий. - Мило, правда? Обошлась в четыре тысячи долларов.
- Очень мило, - согласился Рикс. - Бун и мне привез в Нью-Йорк пару подарков, мама.
Бун невесело рассмеялся.
- Ну и как они тебе, Рикси? Я думал, понравится! В зоомагазине за два квартала от "Де Пейзера" было как раз то, что я искал. Парень, продававший их, сказал, что именно такие используются в фильмах ужасов.
- Кажется, я просек твой замысел. Ты, вероятно, хотел, чтобы я нашел штуковину и она вызвала приступ. Затем я поспешил бы в Тихую комнату и обнаружил второй сюрприз.
- Не говори так. - Маргарет пристально смотрела на огонь. - "Просек" - неподходящее слово. - У нее был спокойный грудной голос женщины, привыкшей распоряжаться.
- Такие слова не должен произносить знаменитый автор, верно, мама? - Бун, как всегда, не упускал случая заработать очко против Рикса. - Сидите здесь, а я сбегаю за свитером. - Когда он проходил мимо Рикса, на его лице промелькнула ухмылка.
- Бун, дорогой! - позвала Маргарет, и он остановился. - Только чтобы свитер не кусался.
- Хорошо, мама, - ответил Бун и вышел из комнаты.
Рикс подошел к матери и опять уловил этот дурной запах, как будто в стене была замурована крыса. Маргарет взяла со столика позади кресла баллончик с освежителем и попрыскала вокруг себя. После этого в комнате запахло как в сосновом лесу, полном трупов животных.
Рикс стоял позади матери. Она все еще пыталась остановить время. В свои пятьдесят восемь Маргарет Эшер отчаянно старалась казаться тридцатипятилетней. Ее волосы были коротко, по моде подстрижены и выкрашены в каштановый цвет. Несколько поездок в Калифорнию для пластических операций привели к тому, что кожа на лице была натянута туже некуда - не ровен час, лопнет. Косметики было больше, чем раньше, а губная помада, которую она выбрала на этот раз, - гораздо ярче. Крохотные морщинки собрались вокруг рта и бледно-зеленых глаз. Тело оставалось изящным, но все же наметилась полнота на животе и бедрах. Рикс вспомнил слова Кэт о том, что мать боится лишнего веса, как чумы. На тонких изящных руках было слишком много колец с бриллиантами, рубинами и изумрудами. На платье посверкивала бриллиантовая брошь. Сидящая неподвижно мать казалась Риксу предметом великолепной меблировки Гейтхауза, из тех, которыми можно восхищаться только с расстояния.
У нее был скорбный и беспомощный вид. Риксу стало ее жалко. Какую цену она платит за то, чтобы быть хозяйкой Эшерленда?
Внезапно мать повернула голову и посмотрела на него туманным взглядом, будто на незнакомца.
- Ты осунулся, - заметила она. - Болел?
- Мне уже лучше.
- Ты похож на ходячий скелет.
Он пожал плечами, не желая вспоминать о своих физических страданиях.
- Я поправлюсь.
- Но не при таком образе жизни. В чужом городе, далеко от семьи, почти без гроша в кармане… Не понимаю, как тебе удалось продержаться столь долго. - В ее глазах зажегся огонек, и она взяла Рикса за руку. - Но теперь мой мальчик приехал домой, чтобы остаться. Правда же, ты останешься? Ты нужен нам. Я велела подготовить твою старую комнату. Там все как было раньше. Теперь твой дом здесь.
- Мама, - сказал Рикс мягко, - я не могу остаться. Приехал на несколько дней, отца повидать.
- Но почему? - Она сжала его руку. - Почему ты не можешь остаться в своем доме?
- Эшерленд - не мой дом. - Он знал, что бессмысленно спорить. Неизбежно дойдет до ссоры. - Я должен вернуться к работе.
- Ты имеешь в виду сочинительство? - Маргарет отпустила его руку и встала полюбоваться своим жемчугом перед зеркалом. - Едва ли это можно назвать работой. Скорее род деятельности, к которой ты способен. Смотри, какой жемчуг мне привез твой брат. Правда, замечательный? - Она нахмурилась и провела пальцем под подбородком. - Боже мой, я, наверно, выгляжу как старуха. Подам в суд на доктора, работавшего с моим лицом, чтобы его лишили практики. Видел ли ты более уродливую старуху, чем я?
- Ты выглядишь великолепно.
Она оценивающе посмотрела на себя и слабо улыбнулась.
- О, ты не помнишь, какой я была раньше. Знаешь, как меня всегда называл папа? "Самая прелестная девочка в Северной Каролине". Паддинг считает себя красивой, но она даже не знает, что такое настоящая красота. - Маргарет упомянула жену Буна с нескрываемым отвращением. - Я была такая же, как Кэт, с такой же чудесной кожей.
- А где Кэт?
- Разве брат тебе не сказал? Она уехала куда-то на Багамы, на презентацию журнала. Кэт никак не могла ее пропустить. Она рассчитывает вернуться либо завтра, либо через день.
Знаешь, сколько ей сейчас платят? Две тысячи долларов в час.
Ее фото хотят поместить на обложку "Вога" в следующем месяце. Я в ее возрасте выглядела примерно так же.
- Как поживает Паддинг?
- А что с ней сделается? - Маргарет безучастно пожала плечами. - Должно быть, она у себя наверху. Паддинг все время спит. Я пыталась намекнуть Буну, что его прелестная женушка слишком много пьет, но разве он будет слушать? Нет.
Он вечно пропадает в конюшнях, на скачках. - Она опять взяла баллончик и освежила воздух вокруг себя. - Ты, по крайней мере, свободный человек. Твой брат сделал глупость…
Двери открылись, и вошел Бун с бежевым свитером. По тому, как Маргарет вмиг закрыла рот и выпрямилась, он понял, что разговор шел о нем. Появилась широкая улыбка, отчего его лицо уподобилось шутовской маске.
- Пожалуйста, мама. - Бун накинул свитер ей на плечи. - О чем вы тут говорите?
- О, да так, ни о чем, - мягко сказала Маргарет, ее глаза были полуопущены. - Рикс рассказывал о своих женщинах. Он не теряет времени даром.
Рот Буна растянулся еще шире, и Риксу даже будто послышалось, как затрещала кожа. В глазах брата загорелся знакомый огонек - в детстве Рикс видел его много раз перед тем, как Бун нападал на него по любому поводу.
- Мама хочет сказать, Рикси, что я - позор семьи, второй после тебя, разумеется. Я дважды разводился и теперь женат на молоденькой кокетке, и мама, видать, думает, что я должен до конца жизни нести свой крест.
- Не валяй дурака перед братом, дорогой.
- Знаешь, мама, почему у Рикси так много женщин? Потому что ни одна не захочет встретиться с ним во второй раз.
Он так любит назначать свидания возле кладбищ, чтобы потом гулять с дамой меж могил в поисках привидений. И вспомните ту малютку, которая решила принять прекрасную теплую…
Рикс уставился на него с перекошенным лицом.
- Не смей, - севшим от гнева голосом прошептал Рикс. - Если ты, подонок, еще раз заговоришь об этом, я тебя убью.
Бун обмер. Затем он резко и коротко рассмеялся, но в смехе чувствовалась дрожь.
- Мальчики, успокойтесь, - мягко пожурила Маргарет. - Здесь не слишком сильный сквозняк?
Бун побродил по комнате и погрел руки перед камином.
- Знаешь, мама, Рикс сказал, что закончил новую книгу.
- О? - Ее голос стал ледяным. - Я полагаю, очередная кровавая мерзость? Не могу взять в толк, почему ты такое пишешь! Неужели действительно думаешь, что подобное чтиво способно понравиться людям?
У Рикса заболела голова. Он потрогал виски, опасаясь приступа, и подумал: "Боже, зачем я приехал?" Намек Буна на Сандру почти вывел его из себя.
- Понять Рикси очень просто, - сказал Бун, чей взгляд метался от матери к брату. - Когда мы были детьми, он безумно боялся собственной тени. Искал Страшилу у себя под кроватью, а теперь пишет романы ужасов, где может убивать злых демонов. И думает, что он Эдгар Аллан По. Ты знаешь…
- Тише! - резко оборвала его мать. - Как ты смеешь произносить это имя в нашем доме! С твоим отцом сделался бы припадок, услышь он это!
- Да, но это правда! - настаивал Бун. Он усмехнулся Риксу, потирая руки. - Когда мы сможем прочесть что-нибудь про нас, Рикси? Ведь рано или поздно это случится.
Краем глаза Рикс заметил, как мать побледнела.
- Знаешь, братец Бун, а пожалуй, это неплохая идея.
Я действительно могу написать книгу об Эшерах. Историю семьи. Что ты об этом думаешь, мама? - спросил он с самодовольной улыбкой.
Она открыла было рот, чтобы ответить, но тут же его закрыла. Затем опять взяла пульверизатор и освежила воздух. Рикс почувствовал новую волну зловония, идущую из-под двери.