Взвыла от ненависти и отвращения, когда шаутт двумя руками впился ей в плечи, прижимая, не давая встать. Его прикосновения она воспринимала совсем не так, как Тэо. Ей хотелось убить эту гниду, вцепиться зубами в тощую шею и рвать ее, пока он не издохнет или не уберется на ту сторону.
– Не так уж и плохо для недотаувина.
Она все же вывернулась из стальных пальцев, ударила локтем его в зубы, но он, снова не издав ни звука, взял ее за собранные в косу волосы и поволок через всю комнату, так, что у Лавиани брызнули слезы из глаз. Затем она почувствовала, что летит, и врезалась в стенку.
Рот наполнился кровью из-за прокушенного языка, она выплюнула ее.
– Я прикончу тебя!
– Конечно. Только сперва переведи дух, глупая баба, – посоветовал шаутт.
Он вновь начал с удовольствием есть человеческое мясо, и ее желудок отозвался на это вялым спазмом. Сойка наблюдала за тем, как затягиваются раны демона. Какнапоминающая ртуть жидкость, заменяющая ему кровь и попавшая на пол, превращается в черный дым и исчезает.
– Ты не похож на обычного шаутта, – просипела она, вновь сплевывая.
– А ты видела других?
– Видела. Одного. Я убила его.
– Мм? – Он сунул обглоданную руку за пояс, поковырялся ногтем в зубах. – Неужто справилась? Наверное, чувствовала себя едва ли не Рыжим Огленом?
– Чувствовала себя как кусок отбивной. Тот, в отличие от тебя, был не так болтлив. – Лавиани прыгнула на него внезапно, надеясь размозжить демону голову доской с ржавыми гвоздями, но с потолка упало сотканное из теней щупальце, поймало ее за шею, дернуло вверх.
Сойка стукнула по нему доской, но та просто прошла сквозь субстанцию, и второй отросток, чудовищный и зубастый, вырвал из ее рук оружие, обвился вокруг лодыжки. Мир перевернулся, и она поняла, что болтается вниз головой высоко над полом.
Шаутт стоял под ней и улыбался. Она плюнула, попала кровью ему прямо в лицо, но он словно этого и не заметил.
– У тебя задание, сойка. И лучше бы тебе его выполнить, пока я не разозлился.
– Пошел ты! Я не заключаю сделок с тьмой.
Щупальце ослабло, она ухнула вниз, теперь повиснув напротив демона. Тот взял ее пальцами правой руки за щеки, сдавил, и она снова почувствовала ненависть, бурлящую в груди. Вот ее цель, а не Тэо, который вызывал куда менее яркие эмоции.
– Я с удовольствием бы обглодал твое лицо. Давно в моем рационе не было таувинов.
– Я не таувин! Ты! Мразь!
Он оттолкнул ее от себя, и Лавиани закачалась туда-сюда, бессильная для того, чтобы хоть что-нибудь сделать.
– У тебя есть навыки. Полезные для меня. Поэтому ты отправишься в поле, к старому замку. Там найдешь акробата. Он приведет тебя к указывающей. И ты будешь ходить за ней как привязанная, защищать и оберегать, пока я не скажу прекратить.
– Хрен тебе!
– Ну тогда торчи в этих развалинах и подыхай от скуки. Или же помоги ему. А я окажу тебе услугу. Скажу, где прячется Борг. И сколько учеников взял с собой Шрев.
Она тут же перестала сыпать ругательствами, но произнесла твердо:
– Никаких сделок с шауттами.
– Никаких сделок, – согласился тот. – Обмен. Ты мне, я – тебе. Но, впрочем, поступай как хочешь.
Ушел демон через дверь, выбив ее ударом ноги. А через мгновение щупальца, сотканные из теней, отпустили ее. Лавиани неловко приземлилась, бросилась к ножу, но когда выбежала на улицу, там никого не было.
– Рыба полосатая! – прошептала она. – Во что ты ввязалась?
Тело медленно расставалось с болью. Тэо все еще мутило от прикосновений демона, и зуд в плече нарастал. Ему необходимо было прийти в себя, поэтому он сел на влажную траву, дыша осторожно и ровно, стараясь собрать разбегающиеся мысли.
– Какого шаутта здесь происходит? – произнес акробат, но никто не спешил поделиться ответом.
Выбора ему не оставили. Он понимал, что шутить шутки с тем, кто приходил к нему, не стоит. Если легенды не врут, то все может очень плохо кончиться.
Хотя куда уже хуже?
Пружина закрыл глаза, ощущая, как мир медленно кружится.
– Ты похож на мертвеца. Уверен, что все еще жив?
Лавиани подошла неслышно, и Тэо вздрогнул.
– Шестеро еще способны творить чудеса. Ты выжила!
– Слышу в твоем голосе радость, – проворчала та, садясь рядом.
– Твое лицо…
Сойка коснулась скулы, куда пришелся удар отрубленной руки.
– Шаутт применил весомый аргумент. И судя по тому, что ты цел, тот раньше не принадлежал тебе.
– Что? – Его брови поползли вверх. – И ты тоже его видела?
– Благодаря тебе, мальчик! – Она злилась и не скрывала этого.
– Стой! Стой! При чем здесь я?!
– Ну, это вокруг тебя вьется тьма. И знак той стороны растет на твоем теле. К тому же шаутт, будь он неладен, говорил о тебе. Давай-ка ты напряжешь свою голову и расскажешь, что происходит? И чего он от тебя хотел?
– Сказал найти указывающую, с которой я встретился вчера ночью. Я должен довести ее до Талориса.
– Талорис? Всего лишь? – Лавиани явно издевалась.
– Ну да. А ты ему зачем?
– Приказал стать нянькой указывающей. Ну и твоей заодно.
Пружина нахмурился еще сильнее:
– Мне не нужны няньки.
– Расскажешь об этом твари с той стороны? – с иронией предложила та.
– Я в любом случае не собираюсь на Талорис. Какая разница, где умирать? Там это просто будет быстрее.
– Демон разве не предложил тебе сделку?
Тэо вздохнул:
– Было такое. Сказал, что сможет избавить меня от водоворота.
Она сомневалась, что шаутт способен на такое, но промолчала, не желая лишать его мало-мальской надежды.
– А что тебе предложили?
Лавиани поколебалась, но ответила:
– Сказать, где прячется мой враг.
– Ты ему не особо веришь, но все же делаешь то, что велено.
– А ты как будто нет. – Сойка посмотрела на него серьезно. – Если честно, я столько с тобой возилась, что мне интересно, чем все кончится. К тому же в одном тварь с той стороны права – в Нимаде мне ровным счетом нечего делать.
Глава десятая
Дробитель костей
Летос прекрасен. Особенно поздней весной, когда море принимает глубокий кобальтовый оттенок, к берегам приходят киты, а яблони и ледяная вишня цветут белым цветом. Воистину нет более чудесного камня в короне Единого королевства, чем эта северная жемчужина. Волшебные мраморные дворцы радуют глаз, а жители веселы, красивы и приветливы. Эта благодатная земля поражала умиротворением наших предков и будет поражать наших потомков. Все, даже волшебники, уверены – величие могучего Летоса растянется на века.
История Единого королевства.
123 год до начала Катаклизма. Эпоха Процветания
Ветер стелился над землей, юркий, словно одна из желтоголовых змеек Карифа, от яда которых каждое лето умирает несколько десятков верблюдов. Он прилетал с востока, со стороны моря, ловко огибая курганы, возвышавшиеся над белыми морскими скалами еще с тех времен, когда асторэ только начали постигать азы волшебства.
Холодные порывы, несшие с собой едкий запах сухой, мертвой травы, земли и, совсем немного, бурного моря, стали для Тэо привычными спутниками. Он почти перестал обращать на них внимание, особенно после того, как дорога ушла от морского берега к немногочисленным деревням, фермам и овцеводческим хозяйствам.
Здесь, под прикрытием низких, заросших вереском холмов, можно было не страшиться ветра. Дождь превратился в мелкую, невидимую глазу морось. Она оседала на коже штанов и плаще, который подарила ему Ирма на прощание.
Вода висела в прохладном воздухе, смешиваясь с бледным туманом, накрывшим безрадостные пустоши призрачными крыльями. Земля из-за выцветших пастбищ, полей и лугов казалась рыже-серой, безжизненной, а пролившийся дождь сделал дорогу буро-коричневой, скользкой, расписал ее глубокими лужами и стекающими с холмов ручейками. Мутными и грязными.
Лавиани со стоическим видом шлепала по бездорожью, словно оказывала всему миру одолжение.
– Сегодня первый день месяца Журавля, – сказал ей Пружина, но в ответ получил лишь неопределенное хмыканье.
Дорога вот уже который час оставалась пуста. Они никого не встретили с тех пор, как покинули Вильсу, деревню, находящуюся в трех дневных переходах от Нимада.
– Довольно безлюдно, – пробормотал акробат, поправляя капюшон.
Его не слишком радовал туман. Все время казалось, что в нем кто-то скрывается, прячется, выжидая. Он никак не мог выбросить из головы жуткого шаутта, тварь, которую в большинстве герцогств считают несуществующей, несмотря на то что в Пустыни они еще встречаются.
– Не сезон, чтобы путешествовать без дела. Многие подались в Арант на последнюю ярмарку в этом году. Вернутся не раньше чем через неделю. – Лавиани достала из сумки куриное яйцо, выпила его, по привычке раздавила скорлупу ладонью и отбросила в сторону.
Акробат был рад, что она наконец-то заговорила с ним. С того момента, как они узнали, что указывающая спешно покинула город, сойка лишь изредка говорила "да" и "нет". Вечерами жестом просила показать ей спину, цокала языком, прижимала к рисунку сухие пальцы. И на дополнительные вопросы не спешила отвечать.
– Море успокоилось. Но шторма скоро вернутся, – между тем продолжила Лавиани. – Так что те, кто остался дома, выходят на последний промысел или же готовятся к долгой зиме.
Тэо представлял, о чем она говорит. Следовало проверить запасы, позаботиться о скотине, подлатать крыши, утеплить овчарни, собрать топливо для очага, убрать лодки, нанять команды, которые станут чистить занесенные снегом дороги, чтобы указывающим не пришлось терять время в пути, если случится беда. Людям не до праздных путешествий и визитов к родственникам, живущим за много лиг друг от друга.
– У меня такое чувство, что мы идем не по главному тракту.
– Верно. Новый – восточнее.
– Вероятно, поэтому и не можем нагнать указывающую.
– Нагоним. Она нас опережает. Только и всего.
– Но отчего она идет безлюдной дорогой?
– До парома по Старому королевскому тракту короче почти на два дня. Поверь моему чутью. Встретим ее еще до наступления сумерек. Еще будут вопросы?
Он лишь обезоруживающе улыбнулся, заметив, что это простое действие уменьшает ее раздражение.
Когда они поняли, что Шерон уехала из Нимада, то попытались найти лошадей, но животные в хозяйствах были на вес золота, и никто не стал помогать чужакам. Тогда Лавиани решилась положиться на свои ноги, не желая совершать никаких преступлений в городе, который когда-то был ей родным. В первую очередь потому, что слухи по Летосу расползаются гораздо быстрее, чем бежит человек. А ей не нужны были неприятности из-за жалких четырех недокормленных копыт.
– Ты так и не надумала рассказать немного о себе? – поле долгого молчания и подъема на очередной холм спросил Тэо.
– Есть вещи, о которых я не думаю. – Ее глаза были холодны, но это его не остановило.
– Я уже понял, что ты родилась в Нимаде. Тобой тоже заинтересовался шаутт. Так кто ты?
Она зло сплюнула:
– Скованный! Ты как репей в заднице мула. Несколько раз я оказала мелкие услуги опасным людям. Теперь у меня неприятности. Этого тебе достаточно?
– Это из-за того убийства?
– Что?
– На корабле ты сказала, что убила человека.
– Ничего я не говорила. – Лавиани без труда отрицала очевидное, и Тэо лишь ошеломленно покачал головой. – Отвяжись, пока я добрая. По-хорошему прошу, мальчик.
Разговор завершился, и он сунул озябшие руки в карманы. Лавиани чуть поворчала едва слышно, но превозмогла свое раздражение. Ей приходилось смирять чувства, пока акробат крутится поблизости.
Каждый день пути сойка с интересом смотрела, как с наступлением рассвета он тренируется – жонглирует и прыгает, точно зачарованный мячик. В нем была неукротимая, живая сила, похожая на волну теплого моря. Акробат умел устроить представление, даже сам не желая этого.
Лавиани относилась к не самой искушенной публике, поэтому воспринимала увиденное почти что с детским восторгом, хоть и не показывала этого. Сохраняла презрительное выражение на лице и хмурилась, хотя внутри нее все прыгало от радости, словно она была на настоящем выступлении и ей было не больше десяти лет. Как в тот раз, когда она сбежала от учителей в Пубире и оказалась среди бродячих циркачей.
– Боль есть? – внезапно спросила сойка, после того как Пружина ловко перескочил через раздобревший ручей и попытался помочь ей перебраться на ту сторону. Лавиани отказалась от руки и прошлепала прямо по воде, замочив ноги.
– Нет. Но кошмары снятся каждую ночь.
– Например?
– Сегодня уины.
Она снова сплюнула.
– Твари хладнокровные. Ненавижу.
– Зря ты так, – укорил он ее. – Они спасли мне жизнь.
– Да ну?
– Вытащили из моря в шторм.
Лавиани скривилась, словно ее заставили нюхать нечто мерзкое:
– И почему я не удивлена, что они взяли тебя за шкирку и не дали потонуть?
– Хочешь сказать, что ты выбралась без их помощи?
– Помощи?! Ха! Парень! Ты меня удивляешь своим незнанием. Это морской народ. В шторм они не вытаскивают людей, а топят. Сходят с ума и пьют горячую кровь. Мне пришлось прикончить парочку, чтобы от меня отстали.
Тэо нахмурился:
– Тогда почему…
– Уины – создания асторэ. Ты сам рассказывал. А у тебя на плече метка той стороны. Было бы странно… – Внезапно она резко втянула носом воздух. – Пахнет кровью.
Пружина ничего такого не чувствовал. Покачал головой, не подтверждая ее слова, но Лавиани широкими шагами уже шла вперед, сквозь туманную дымку и пелену моросящего дождя, пока не увидела лежавшую на обочине мертвую лошадь с разорванным горлом.
– Свежая рана. Кровь еще не застыла, – склонившись, произнес акробат. – Нам сказали, что указывающая взяла лошадь в последнем поселке. Ее?
– Скорое всего. Скованный с тобой, парень. Найди себе наконец какую-нибудь железяку.
– Я не владею мечом, – в который раз напомнил он, видя, как в ее руках появляется нож.
Вокруг простирались пустоши, заросшие редким ельником. Дорога обходила их стороной, такая же пустая и неприветливая, как и в прошлые дни. Вечный туман поднялся выше, стал вязким и неприятно-холодным. Лавиани слушала тишину окружающей местности, шепот дождя среди белого молока и вдыхала запах хвои вперемешку с железным ароматом крови.
Тэо подумалось, что этот лес походит на мокрого, впавшего в забвение великана. Он отличался от всех других, в которых побывал акробат.
Громкий крик прилетел к ним из тумана. Не раздумывая они бросились вперед, перепрыгивая через выступающие из земли еловые корни, и оказались на небольшом открытом пространстве, усеянном крупными замшелыми валунами. Возле ближайшего к дороге камня, прижимаясь к нему спиной, стояла девушка в алом плаще, отбиваясь длинной палкой от наскакивающих на нее тварей.
Тэо с удивлением узнал в них скрэгов – диких собак, измененных тьмой, которые часто встречались в Лоскутном королевстве, приходя в обжитые земли из Пустыни. Среднего размера, с темно-коричневой шерстью, поджарыми телами и вытянутыми зубастыми мордами.
Один из зверей лежал на земле, безуспешно пытаясь дотянуться до кинжала, застрявшего в его боку. У другого оказался разбит череп. Еще трое старались добраться до жертвы.
Лавиани пронзительно свистнула, так что у Тэо зазвенело в ушах. И собаки тут же бросились на них.
– Не лезь! – предостерегла акробата сойка, но тот уже был впереди и высоко подпрыгнул, расставив ноги в воздухе.
Пролетая над скрэгом, он схватил его руками за загривок, рванул на себя. Приземлился и, сохраняя инерцию сальто, что есть сил швырнул на острые ветки поваленного дерева.
– Неплохой фокус, – оценила Лавиани, пинком отбрасывая от себя сдыхающего пса, которого она выпотрошила одним движением. Третий, поняв, что остался в меньшинстве, поджав хвост, скрылся в кустарнике. – Ты как, девочка?
Плащ Шерон был порван в нескольких местах, лицо бледно, а волосы, не защищенные упавшим с головы капюшоном, намокли от дождя.
– Я… в порядке. Спасибо. Вы вовремя появились.
– Еще бы, – ответила сойка. – Они бы сожрали тебя. Пришлось нам за тобой побегать, указывающая.
– Побегать? – Девушка наконец перевела взгляд на акробата, и ее брови удивленно взметнулись. – Тэо?
Он улыбнулся, радуясь, что она его помнит, и представил свою спутницу:
– Это Лавиани. Мы вместе плыли из Варена.
В серых глазах девушки появился неподдельный интерес:
– Ты тоже была на корабле? В этом году море расщедрилось, раз отпустило сразу двоих. Вы направляетесь к парому? В Хормуз?
– Да, – быстро произнесла сойка, прежде чем Тэо собрался пуститься в объяснения.
Он глянул на нее удивленно, но не стал возражать. Решил отложить разговор до более подходящего времени.
– Хорошо. Значит, нам по пути. – Шерон отбросила палку, которой защищалась. – Лучше держаться вместе, если скрэги вернутся.
Тэо посмотрел на трупы:
– Гадкие твари.
– О да. Я не ожидала встретить их. Последнюю крупную стаю перебили года три назад. Но в вересковых пустошах много укромных нор и древних развалин. – Девушка подняла с земли свою грязную сумку. – Дайте мне минуту, пожалуйста. Я заберу кинжал.
– Девка-то не рохля, – с усмешкой сказала Лавиани акробату. – У нее, в отличие от тебя, есть нож, и она знает, куда его втыкать.
– Какого Скованного ты не дала мне объяснить? – прошептал тот.
– Я дурной акробат, и со мной еще дурная старая тетка. Мы только что говорили с шауттом, и тебе от него большой привет. Нельзя ли присоединиться к путешествию на Талорис? Так, что ли? – прошипела сойка. – Рыба полосатая! Пусть она сперва привыкнет к нашим рожам. Поговорим в деревне.
– Поговорим о чем? – Девушка встала рядом с Тэо, и тот подумал, какая она по сравнению с ним маленькая.
– О дальнейшем пути, – ничуть не смущаясь, ответила Лавиани. – Мы все спорим о ерунде. А надо идти.
– Я готова. – Указывающая решительно набросила капюшон на голову, перекинула сумку через плечо.
Из-за деревьев пару раз доносились отдаленные доносился отдаленный кашель скрэгов, впрочем, звери не спешили возвращаться.
– У тебя интересный акцент, Лавиани, – сказала Шерон, когда они вновь оказались на открытом пространстве, среди камней и вереска, а лес остался позади. – Ты ведь родилась здесь?
– Да. Но жила на юге какое-то время.
– А ты, Тэо? То, как ты убил скрэга. Никогда не видела ничего подобного…
– Он акробат. – Сойка поглядывала по сторонам и не убирала руку с ножа.
– Вот как? Ты выступаешь в настоящем цирке?
– Выступал, – улыбнулся он. – Пока ищу новый.
– Ну, здесь ты его точно не найдешь. – Шерон сунула озябшие руки в рукава. – В нашу глушь редко приходят люди с материка. Заблудившиеся пугают слишком многих.
Тэо вспомнил существо, рвущееся на цепи:
– Тебя это удивляет?