Глава 27. Подвал
Илья спускался по влажным каменным ступеням в темный подвал. Затхлый воздух источал горькую тошнотворную вонь. Стены из белого кирпича покрыты серо-зеленой слизью. На полу засохшие пятна черной крови, битые бутылки, обрывки одежд. Холодный мрак пропитан страхом, болью и отчаянием, наполняет сердце болезненной тревогой.
Илья одет в черную мантию. В руке факел. Дрожащее пламя озаряет потолок и каменные стены.
Он держит за руку Веронику, которая почти не дышит. Круглыми от страха глазами оглядывает подвал.
Они следуют позади. Андрей (Болт) и Саша. Лица серьезны и торжественны. На поверхности Кровавого Ада, где днем и ночью продолжается бессмысленный Бал Живых Мертвецов, они великолепно играли роли тупых хулиганов, ни на что не годных бездельников. Здесь они были настоящими.
- Илья, - голос Вероники дрожал. - Давай уйдем отсюда, а? У меня сердце не на месте.
- Зассала? - Илья ухмыльнулся. - Вали. Знать тебя не желаю!
Он до хруста сжал ее тонкие пальчики, причиняя дикую боль. Вероника заткнулась. Уставилась под ноги. Из глаз брызнули слезы. Потекла тушь.
Илья улыбнулся.
Они обогнули угол и оказались в просторной комнате. Из всех щелей веяло ледяным дыханием Смерти.
Илья поднял факел. Вероника закрыла рот ладонью, сдерживая крик.
Стены испещрены дьявольскими письменами, пентаграммами, рисунками в стиле Босха: демоны с кожистыми крыльями и горящими глазами. Демоны пожирают младенцев. Демон слоновьим членом насилует девушку, дьявольски похожую на Инну (рисовал Илья). Жертвы концлагерей - ходячие скелеты, завернутые в кожу - корчатся и стонут в агонии, утопая в черной кипящей лаве.
Но Вероника в первый же миг начала терять рассудок вовсе не из-за рисунков.
На полу мелом очертили в круге пентаграмму, запечатав Адские Врата. В круге, истекая кровью, лежала голая девушка. Кожа жертвы представляла собой карту боли: продольные рассечения от макушки до пяток, поперечные разрезы опоясывают все тело. В изголовье столб с пылающим перевернутым крестом (огонь никогда не угасал). Во рту девушки под языком - обмазанный фекалиями кусочек ладана. Глаза, от нестерпимых мучений вылезшие из орбит, с диким ужасом таращатся на сводчатый потолок. Руки согнуты в локтях, прижимают к груди образ Пречистой Девы (вместо глаз и рта у Машки - ожоги от сигарет). Поперек груди Богоматери - надпись кровью: ШЛЮХА.
Илья вздрогнул. Сердце сжалось от нестерпимой боли. Взор заволокло туманом слез.
Два года назад. Церемония в честь праздника Пасхи. Под хор чистых голосов, поющих о Боге и любви, по центру кафоликона расхаживает, помахивая чадящим кадилом, жирный священник в расшитой золотом фелони.
Илья, Андрей и Саня вломились в храм, пьяные подростки. Раздетые до пояса. Мускулистый торс Ильи блестел от пота, и невольно приковывал взгляды прихожанок.
Илья закусил губу, чтобы не заплакать от боли. Вспомнил, как метался в тесном для него храмовом пространстве, словно сибирский шаман, по-обезьяньи размахивая ручищами. Андрей и Саша пинали скамейки, крушили витрины с церковными товарами.
- Что это? - заорал Андрей, тыча пальцем в иконку с изображением Христа. - Дешевая подделка! Здесь должен быть автограф: "На память от Иисуса!" Говно!
Он плюнул на иконку. Послышался крик - одна из прихожанок лишилась чувств.
Хоровое пение оборвалось, как лопнувшая струна. В храме воцарилась тишина. На лице епископа - ужас пополам с отвращением.
Илья наткнулся на образ Богоматери. Вздрогнул. Пляска прекратилась. На миг его лицо исказилось невыносимым ужасом. Потом Илья разрыдался.
- Мама! Что они с тобой сделали?
Рыдания прекратились так же резко, как и начались. Илья повернулся к толпе. На лице - злое выражение, глаза пылают. Его красота в тот миг была ужасающей.
- Подонки! - завопил он. - Скоты! Приходите сюда, стучите лбами об пол, а дома насилуете собственных детей!
Он дико захохотал. Указал пальцем на лик Марии, который печально взирал на него с иконы.
- Знаете, кто она? - шепотом спросил он. И выплюнул: - ВОКЗАЛЬНАЯ БЛЯДЬ! ИИСУС ИМЕЛ ЕЕ В ЖОПУ! САТАНА КОНЧАЛ ЕЙ НА ЛИЦО!
Он сгорбился, пряча лицо в ладонях. Забегал по храму, шатаясь и размахивая руками, как слепой. Из груди вырвался звериный вопль боли. У присутствующих, в том числе у Андрея с Саней, по коже побежали мурашки.
- Я ГРЕШНИК! - рычал Илья, наталкиваясь на людей. От него шарахались. - Я ПОПАДУ В АД! ИЗ ОДНОГО АДА В ДРУГОЙ! ИЗ АДА… В АД!
В исступлении он расцарапал кожу на груди. Выступили капельки крови.
- Я СГОРЮ В АДУ! ИИСУС ОТВЕРГ МЕНЯ! МАМА, ЧТО ОНИ С ТОБОЙ СДЕЛАЛИ? ЗАЧЕМ ТЫ УМЕРЛА?
Прихожанка пронзительно закричала, закрыв уши ладонями. Кто-то нервно рассмеялся. Священник ошарашено смотрел на безумца.
Илья широко ухмыльнулся, обнажив острые зубы. Он чувствовал, на руках отрастают когти, волосы по всему телу грубеют до шерсти. Чуял запах серы. Чувствовал, что горит!
Наставил на священника палец.
- Ты-ы-ы! Жирный ублюдок. Где ты был, когда убили мою мамочку?
Все взгляды обратились на епископа. Тот, глубоко вздохнув, с видом оскорбленного, но нерушимого достоинства перекрестил Илью.
- Ступай с миром, - раскатистым, хорошо поставленным голосом сказал он. - Все в Боге едины. Да простит тебя Господь. А я буду молиться за тебя. И за матерь твою, которая, великомученица, пребывает с ангелами одесную Господа. Как ее звали в миру?
Илья отпрянул от священника. Весь задрожал, как в лихорадке, от лица отхлынула кровь.
- Ты… - прошептал он, плача. - Ты… даже не подозреваешь, идиот, как ты унизил меня.
Епископ спокойно и ласково смотрел на юношу. Илью охватило желание избить жирного урода до полусмерти.
Усмешка снова скривила его губы.
- Ну ничего. Сейчас Я тебя унижу. Плюну в рожу твоему Господу!
В толпе ахнули.
Андрей побледнел.
- Ильюха, давай лучше свалим, а? Хорош.
Илья показал ему средний палец. Взглядом нашел самую большую, в человеческий рост, икону Христа. Тряхнув волосами, небрежной походкой направился к ней.
- Остановите его! - завизжала дородная тетка с бриллиантовым колье на жирной шее. Кинулась на священника, тряся его за рукав ризы. - Да сделайте хоть что-нибудь! Мужчина вы или нет?
Священник с тем же спокойствием посмотрел на ее искаженное злобным раздражением лицо с двумя подбородками.
- Все под Богом ходим. Бог не допустит.
Илья встал пред иконой. Христос в белых одеждах с печальным спокойствием смотрел на него. Но Илью не обманешь. Он-то видит, как хитро и алчно поблескивают черные глазки Спасителя, который пялил Магдалину, когда никто не видел. И бухал, не просыхая, триста дней в году. Почитайте Нагорную проповедь - да это "белая горячка", не иначе!
- Здорово, братан, - насмешливо сказал он. Андрей с Сашей, да и пара подростков, которых родители притащили на службу, не удержались от сдавленного смеха. - Знаешь, как здороваются марсиане?
Илья заклокотал горлом, собирая слизь, чтобы плевок вышел смачным.
В последний миг он ощутил легкий страх. Взгляд Христа пронзил его насквозь. Но дикое ликование, ощущение всемогущества затмевало все.
Илья плюнул.
По толпе пронесся изумленный выдох.
Жирный плевок Ильи стекал по щеке Спасителя. Тот по-прежнему смотрел на юношу со святым всепрощающим спокойствием, и теперь это выглядело нелепо.
Бог допустил.
Илья повернулся к прихожанам. Воздел руки к купольному потолку.
- Видите? Вот каков ваш Господь! Я…
Слова застряли у него в горле. Илья издал невнятный звук.
Прихожане видели только, что юноша внезапно побледнел, и весь задрожал, словно через его тело пропустили электрический разряд. Только двое истинно верующих - старик в драном пальто и потерявшая ребенка согбенная женщина, больная диабетом - узрели, что происходило с Ильей.
Он чувствовал, как неугасимый огонь пожирает его изнутри. Видел, как из-под кожи валит черный дым, кожа плавится, покрывается волдырями. В ноздри ударил запах жареной свинины.
- А-А-А! - закричал Илья, падая на колени. Начал ногтями раздирать лицо. - Уберите его! Уберите!
Друзья кинулись к нему.
Илья вскочил, оттолкнул их.
Ему было больно. Очень больно. Пронзительно больно.
Он выскочил из храма, хватаясь за голову, и прихожане еще несколько минут слушали, как он беснуется на улице:
- Я СГОРЮ В АДУ! Я ПРОДАЛ ДУШУ САТАНЕ! О, МАМА, ЧТО ОНИ С ТОБОЙ СДЕЛАЛИ?
Все взоры обратились на икону.
Плевок Ильи испарился.
Из глаз Спасителя текли кровавые слезы.
Илья вздрогнул. Андрей тронул его локоть.
- Я думаю, брат, пора начинать.
Илья кивнул. Разжал пальцы. Вероника начала медленно отступать к стене, растирая побелевшие пальцы. Она не сводила испуганных глаз с истекающей кровью девушки на полу.
Илья, Саша и Андрей обступили девушку.
Они протянули руки, соединили их над жертвой. Вероника сидела на полу, обхватив колени. Отрешенно наблюдала.
- Великий Хозяин, козлорогий Повелитель Тьмы, Тебя призывают презренные рабы Твои. Освяти нас милостью. Всели в наши души бесстрашие и жестокость. С радостью и трепетом приносим жертву в знак преданного служения Тебе.
Они разъединили руки.
Каждый приложил ладонь к сердцу.
Глядя прямо перед собой, Мигунов взволнованно прошептал:
- Мое имя Александр. Но это не мое имя. Мое имя - Рдна`скела. Повелитель, я верно служу Тебе.
- Мое имя Андрей, - четко произнес Болт. - Но это чужое имя. Мое имя Йе`рдна. Повелитель, я Твой преданный раб.
- Мое имя Илья, - его голос отражался от загаженных стен, гулким эхом раскатываясь по залу. - Но это имя я отвергаю. Я`льи - вот мое настоящее имя. Повелитель, моя душа принадлежит Тебе.
Он вытянул руку над жертвой. Поднес к запястью лезвие ножа. Резанул. Нестерпимая боль обожгла руку. Илья, не стыдясь, издал звериный крик, чтобы выпустить боль.
Нож перерезал вены, но кровь не хлынула. Илья поднес руку к лицу, разглядывая края раны, похожие на безгубую щель. На коже выступило несколько капель крови. И только.
Саша и Андрей изумленно вскрикнули. Такого раньше не бывало. После обрядов они могли по трое суток не спать, неделями не испытывали голода и усталости. Но чтобы перерезанные вены не кровоточили…
У Ильи задрожали коленки.
- В чем дело, Хозяин? - его голос дрожал. - Ты не принимаешь жертву?
Никто не ответил. Илья бросил нож в угол. Тот со звоном покатился по камням.
- ВСЕ ПРОПАЛО! - закричал Илья, хватаясь за голову. - ХОЗЯИН НАС ОТВЕРГ!
На лицах друзей отразился ужас.
Андрей вытаращился на жертву.
- Сатана не взял ее. Мы убили человека, Илья! Нас будут судить!
Илья сглотнул.
- Берите меня за руки!
Они снова соединили руки над жертвой.
Монотонно и торжественно забубнили на три голоса:
- САНЬИРОТ, САНЬИРОТ, САНЬИРОТ… РОГИ ОВОСНЕД АВОРОГЕ… АВЕ САТАНИ, АВЕ САТАНИ, АВЕ САТАНИ…
Тщетно.
Илья скинул мантию через голову.
- Нам нельзя больше здесь оставаться. Идемте. Вероника, идем. Вероника!
Он обернулся. Девушка сидела на полу, обхватив руками колени, уставясь в никуда.
Илья подошел к ней, взял за руку, помог встать.
Наверх, из пропахшего кровью ада, вели семь ступеней. Семь смертных грехов.
Целомудрие.
Покорность.
Милосердие.
Жалость.
Трусость.
Любовь к ближнему.
Илья взглянул на Веронику. Девушка казалась отрешенной.
- Ника?
- Да.
- Как ты?
Она ответила не сразу.
- Это ужасно, Илья. Ужасно.
Она разрыдалась.
- Бедная девочка. Что она вам сделала?
Илья обнял Веронику. Поцеловал в висок.
- Успокойся. Все позади.
- Обещай, что никогда сюда не вернешься.
- Обещаю, - он лгал.
Илья поднимался вслед за Сашей и проклинал себя. Какого черта он притащил сюда девчонку? Когда они ехали на машине, смеясь над хохмами Андрея, спускались в подвал, это казалось забавным.
"Что я собирался делать? Напугать ее? Похвастаться? Ах да… Чтобы она любила меня. Любила за то, что я режу девственниц".
Сверху забрезжил свет. Повеял свежий ветерок. Послышался шум автомобилей.
Вероника с тревогой взглянула на Илью.
- Любимый. Все в порядке?
Он кивнул.
Саша шел впереди. Его спина и затылок маячили перед глазами. Андрей убежал вперед. Был уже у самого выхода.
- Болт! - позвал Илья.
Андрей развернулся и спустился вниз. Саша остановился, с недоумением глядя на Илью. Тот повернулся к Веронике.
- Ты выйди. Жди в машине. Через пять минут догоним.
- Чего тебе? - спросил Андрей. Они с Сашей стояли на одну ступеньку выше, глядя на лидера сверху вниз.
Илья бросился на них, схватил за вороты рубашек и скинул обоих с лестницы. С воплями его друзья и соратники скатились по ступенькам.
Андрей сломал шею. Саша упал на него, и потому выжил.
Он встал. Развернулся, сжав кулаки. Илья подскочил к нему. Всадил нож в низ живота. Изо рта Саши хлынула кровь. Глаза остекленели. Хрипя, он рухнул мешком костей. Илья вытер со лба пот. Достал платок, стер с рукоятки отпечатки пальцев. Вложил нож в ладонь мертвеца.
Вероника сжалась на переднем сиденье. По радио звучал "Князь Тишины".
Илья завел мотор. Задом выехал на трассу. "БМВ" помчался к Высоким Холмам.
- Где Болт и Мигунов?
Илья не ответил. Вероника вгляделась в его лицо.
Сказала, чтобы он прижался к обочине.
- Я хочу выйти.
- Хозяин-барин.
Илья открыл дверцу.
- Скатертью дорожка.
Вероника с каменным лицом вылезла из машины. От Ильи не ускользнуло, на заднем сиденье она оставила сумочку.
Он медленно поехал, глядя в зеркальце. Ника прошла десять шагов. Развернулась. Побежала за машиной, крича и размахивая руками.
Илья распахнул дверцу. Вероника влезла в кабину.
- Поехали, - грубым голосом сказала она.
Минуту спустя Илья сказал:
- Ты специально ее забыла.
Вероника молча грызла ногти.
- Я люблю тебя.
Девушка с удивлением взглянула на Илью. Улыбка озарила ее несчастное лицо.
Он впервые произнес эти слова.
На квартире молча раздевались, не глядя друг на друга.
- Ника…
Девушка обернулась. Отвела взгляд.
Илья положил руки ей на плечи.
Ника не успела снять сапоги. Илья задрал на ней юбку, прижал девушку к стене. Вошел в нее сильно и четко, словно воткнул нож в яблоко. Ее пальцы впились в его затылок.
Все произошло стремительно. Ника кричала. Они не думали о том, что слышат соседи. Соседи умерли.
Сидя на полу, среди сброшенных пальто и курток, Илья курил.
"Инна, сука, ты меня кинула. Связалась с ничтожеством".
Илья вспомнил встречу с учителем в клубе. Нельзя сказать, чтобы тот совсем не произвел впечатления. Что-то есть в этом Павле. Рожа у него хитрая и злая.
Илья встал, потушил сигарету о ладонь. В розовой мякоти осталась круглая ранка цвета сырого мяса, с черными от копоти краями.
Ника, шатаясь, встала. Устало провела по лицу ладонью.
- Что теперь, Илья? - сейчас она выглядела удивительно сильной.
Илья безумно улыбнулся.
- Теперь, девочка, будем веселиться.
Глава 28. Явление Точилина
Павел открыл дверь, впустив в дом холодный ветер.
На крыльце стоял Точилин.
- Покровский Павел Юрьевич, - он не спрашивал. Стальные глаза жестко изучали Павла. - 2001-й. "Церковь Любви". Дело об убийстве Руслана Кривицкого.
Павел помолчал.
- Я арестован?
- Пока нет. Я могу войти?
Не дождавшись ответа, он шагнул в проем. Павел не отступил.
- Ордер?
Точилин мотнул головой.
- Я к Инне Кирилловне. Насколько я знаю, она в данный момент проживает у вас.
- Проходите, - Инна вошла в гостиную. Точилин за ней, взглядом ощупывая каждый сантиметр комнаты. Хмурый Павел замыкал шествие.
Точилин устроился в кресле. Инна села на диван. Положила ногу на ногу. Поправила край цветочного халатика. Павел вдруг с холодом в животе вспомнил - это халат Кати.
Он сел рядом с Инной.
- Кофе, чай, бутерброды, коньяк?
- Нет, спасибо. Инна, я рад сообщить, с вас официально снято обвинение в убийстве дяди.
Точилин ожидал бурной реакции. Они кинутся обнимать друг друга. Инна завопит от восторга. Павел скажет: "Дорогая, я всегда говорил, так и будет".
Ничего подобного. Сидят, улыбаются.
- Вы будто не рады, - следователь выразительно посмотрел на них.
- Нет-нет, - Инна провела рукой по волосам. - Просто… это все очень неожиданно.
- Позвольте спросить, - Павел кашлянул. - Вы нашли убийцу?
Точилин покачал головой.
- Нет. Просто я настоял на прекращении преследования. А ко мне в некоторых случаях очень внимательно прислушиваются.
Я решил, что органы без толку вас мучают. Вы и так много пережили в последнее время. В связи с недавно открывшимися обстоятельствами дела, больше нет смысла вас беспокоить.
Инна ослепительно улыбнулась.
- О, вы так добры!
Точилин скромненько улыбнулся.
- Но повторю, убийцу мы еще не нашли, - он покосился на Павла. - Если вы вспомните - или узнаете что-то, что может пролить свет на убийство вашего дяди, сообщите мне.
- Конечно, - Инна закивала.
Он повернулся к хозяину дома.
- Павел Юрьич, где вы были 12 апреля 2001-го года?
Инна метнула на Павла быстрый взгляд. Тот выглядел спокойно. Но от нее не ускользнуло, как побелели его пальцы, стискивающие колени.
- Это ведь не допрос? - он улыбался, глядя Точилину в глаза. - Я не обязан отвечать.
- Допрос? Нет. Просто любопытно.
Павел покачал головой. Странным голосом протянул:
- Не помню.
- А может, попытаетесь?
- Я был в Великом Новгороде.
- С целью?
- По делам.
- Далеко вас занесло. Вы с кем-нибудь встречались в Новгороде?
- Это мое личное дело.
Следователь скривил губы.
- Ошибаетесь. Нам - мне и областной прокуратуре, которая передала информацию - известно, где вы были и что делали.
- Повторяю - это мое личное дело.
Внешне он сохранял холодную невозмутимость, а чей-то голос орал в ухо: "Катя, Катя, Катя! Он знает!"
Точилин наклонился вперед:
- Катерина Дубровская. Это имя вам что-нибудь говорит?
Павел вздрогнул.
- Говорит. Это моя бывшая жена. Да вы ведь знаете.
- Естественно. Павел Юрьевич, - глаза Точилина сверкнули. - Я из тех людей, которые знают все. Я знаю про вашего сына. Знаю про клинику, где Катя оказалась после трагедии. Я был там. Опрашивал медперсонал. Они вас помнят.
- Конечно, они меня помнят. Я навещал Катю.
- После смерти жены вы получили ее долю в отцовском бизнесе.
- Я много чего получил. Но у меня все отняли.
- Кто отнял? Руслан Кривицкий?
Ресницы Павла дрогнули. Он молчал.