- Спасибо. Эй, Покровский! Видишь, какой у тебя друг? Настоящий кавалер. Не то, что ты!
Она в шутку пихнула Павла локтем. Подмигнула Диме. Вместе они рассмеялись над Павлом - тот мрачно насупился. Впрочем, было видно, что он притворяется.
- Что я могу сказать? Парень меня обставил. Вот кто тебе нужен.
- Да. Я выйду за него замуж, - Инна взяла Диму под локоть. - Эй, Дима, возьмешь меня в жены?
Дима смутился.
- Ну, не знаю… Мне сначала вырасти надо. Чтобы тебе не было скучно.
- Я подожду. Такого мужчину годами ждут.
Дима улыбнулся, с сомнением глядя на Инну.
- Гуляешь? - спросил Павел.
- Да, - Дима помрачнел. - Отец напился, они с мамой там щас дерутся. Я из дома ушел.
Инна и Павел переглянулись. На лицо Инны легла тень.
Дима серьезно посмотрел на Павла.
- Я вчера видел сон. Там был Он. Убийца в черном.
Павел нахмурился.
- С этого места подробнее.
- Там были мои родители, мэр города, учителя из школы… там был ты. Весь город. Вы были мертвы. Он всех убил, кроме женщин и детей. Горы трупов.
Павел серьезно слушал. Инна не скрывала ужаса.
- Потом я увидел Его. Он снял капюшон, и вместо лица у Него были часы. Стрелки показывали полночь. Я услышал голос. "Дима, у вас мало времени… до Суда".
- А что потом?
- Потом я проснулся, - сказал Дима. - Я стоял у кровати родителей. В моей руке был нож. Я понял, что должен зарезать своего отца. Обоих.
- Это лунатизм.
- Нет. Не думаю. По-моему, Он вполне может устроить заваруху. Наутро в школе я слышал разговоры. Все видели этот сон. Все дети. Это мы их убили. Во сне мы убили своих родителей.
Дима взглянул Павлу в глаза. И впервые тот первым отвел взгляд.
- Он страшный человек. Судья во сне сделал так, что теперь я знаю о тебе все. Я знаю, что ты привел к гибели свою жену и сына.
Павел побледнел.
- Это так, Павел?
Павел, покосившись на Инну, кивнул.
- Да. Я это сделал.
Инна не могла выносить этот его виноватый вид. Схватив Павла за руку, она обратилась к Диме, который смотрел на своего друга с холодной враждебностью.
- Судья твой - придурок. Так Ему и передай. У Него с мозгами не все в порядке. Он сам, что, невинная овечка? Много на себя берет! Он не рассказал тебе другое, что сделал Павел. Павел спас жизнь одной девушке. А уж по сравнению со мной он - ангел небесный. Или ты и меня считаешь грязной?
Дима помолчал.
- Считаешь, по глазам вижу. Да, я такая. Все такие. Когда ты вырастешь, поймешь, что Павел не виноват. И твои родители не виноваты. Жизнь виновата.
Дима нахмурился, совсем как Павел. "Как они похожи", подумала Инна. "Вот каким будет его сын".
- Произойдет что-то ужасное. Это начнется там, - Дима указал рукой. - В парке.
- Что произойдет?
- Убийства. Не знаю, что еще. Школу, наверное, закроют. Мне страшно. Потому что я думаю об этом, и не чувствую жалости. Во сне я чувствовал восторг. Как будто жду Новый Год. Я думаю, что буду счастлив, если моих родителей убьют. Я их ненавижу. И одноклассников своих тоже.
- Почему?
- Будет лучше, если они умрут.
- А Судья? - спросила Инна. В ней самой пустило ростки зерно новой жизни, и оно громко протестовало против какого бы то ни было убийства, по любым мотивам. - Он убийца.
- Зато Он сильный, - с искренним жаром возразил Дима. - И справедливый. Он сделал Королева инвалидом. Я сильно радовался, когда узнал. Хотя скрывал от всех, что счастлив. Я никогда не был так счастлив.
- А если Он убьет Павла? Если бы ты был взрослым, он и тебя убил. Не спеши радоваться.
Дима отвел глаза.
- Ты права. Но Он прав. И Он сильнее. Сильнее вас всех. Вы, взрослые, верите только в силу. Если Судья сделает, что хочет, никто и никогда не вспомнит, что ты была права по-другому. Будет только Его правота. И все подчинятся, потому что Судья сильнее. Люди даже не будут знать, сколько людей Он убил.
Инна задумалась.
- С детьми разговаривать труднее, чем ты думаешь, - со слабой улыбкой сказал Павел. - Урок на будущее.
Инна покачала головой.
- Дима - не ребенок. И никогда им не был. Я вижу себя в нем, как в зеркале. Он никогда никого не любил. Я сама чувствую то же. Любовь для него - это… это как Париж. Он знает, что Париж существует, видел его на картинках, но никогда там не был. То же с любовью. И для него и для меня любовь - пустой звук. Слово без смысла. Мне жаль тебя, Дима. Мы ничем не можем тебе помочь. Павел пытался, но, видимо, уже поздно.
Дима на миг опечалился. Но его лицо вновь обрело жесткое, взрослое выражение.
- Судья поможет мне, - он отступил. Глаза увлажнились. - Он приходил ко мне вчера. Не во сне. Наяву. Он сказал, что теперь будет защищать меня. Сказал: "Теперь Я буду твоим другом. Только…"
- "Только оставь Павла", - закончил Павел. - Верно? Так он сказал?
- Да! - крикнул Дима. Развернувшись, быстрым шагом отправился прочь. Павел было двинулся за ним, но Инна удержала его за руку.
- Не надо. Дима сейчас не в себе.
Павел покачал головой.
- Андрей сошел с ума. Он не останавливается ни перед чем, чтобы насолить мне. Он не смог отнять у меня тебя, и вот теперь отнял Диму. Сейчас я думаю - уж не Он ли заставил меня… - Павел запнулся. - Вся эта история ужасна, и закончится она нескоро.
- Почему Он не может оставить тебя в покое?
Павел нахмурился.
- Потому что я его сделал. И еще он считает, что во мне есть сила, которой в нем нет.
Он посмотрел на Инну.
- Ты не знаешь, о чем он?
Они кружили по улицам умирающего города, и прошлое оживало у них на глазах. "Может быть", думал Павел, "я уже когда-то ходил по этим улицам. И сейчас прошел сквозь призрак самого себя, который будет вечно бродить в этих местах".
Страх и тоска навалились на него. Инна прижималась к нему, и даже сквозь два слоя одежд он ощущал жар ее тела.
- Мне страшно, Паша. Скажи, что с нами будет?
- У нас все будет хорошо, - сказал Павел. А сам подумал: "Будет все то же, что и раньше, только хуже".
И вдруг обнаружил, что они снова в душном подвале, среди разгоряченных тел. Снова сжимают друг друга в отчаянных объятиях, хватаясь за партнера, как за последнюю надежду. Снова мерцающий лазерный свет, и этот кошмарный, извечный грохот музыки.
Да, они пришли сюда, против собственного желания и логики вещей, потому что ты всегда возвращаешься сюда, в точку, где все начиналось. Откуда ты пошел не по той дороге. Ты всегда идешь не по той дороге, потому что, даже если ты выбрал верную дорогу, пока ты идешь по ней, ты меняешься, все меняется, это не та дорога, нужно снова искать другую.
И снова в давке Инну толкнули. И снова Павел поймал ее, не дал упасть, не дал утонуть, и, прижав к себе, поцеловал так, как ее никогда не целовали.
- Это конец, Инна, - говорил Павел. Но из-за грохота музыки она его не слышала. - Конец всему. Конец!
- Мне страшно, - говорила Инна, двигаясь в странном, пьянящем ритме, и мерцающий свет делал ее похожей на призрака. - Я хочу, чтобы мы никогда не выходили отсюда. Хочу танцевать с тобой вечно!
Павел сжал ее в объятиях.
Глава 40. Днем ранее
Мать и дочка сидели за столиком ресторана, наслаждаясь разговором и живой музыкой. Молодой пианист с прилизанной челочкой, в щеголеватом фраке с искрой, быстрыми, похожими на червяков пальцами, извлекал из недр инструмента чарующую джазовую мелодию.
Их спонсор этим вечером был занят. В такие дни мать и дочка обычно развлекали себя посиделками в ресторанах, шопингом, посещением спа-салонов и другими необременительными делами.
Или, как сейчас, выходили в свет, надеясь подцепить юношу, который за деньги согласится согреть их этой ночью. В обеих женщинах под влиянием праздной жизни, обильной еды и вина проснулась неумеренная похоть.
- Как тебе заведение? - жеманным голоском спросила мать. Ей в прошлом году исполнилось пятьдесят, но многочисленные оздоровительные процедуры и две пластические операции сделали свое дело - сейчас она выглядела на сорок семь.
Дочка, оглядевшись, наморщила носик.
- Так себе. В "Венеции" сервис был получше, да и музычка повеселее.
- А пианист ничего, - заметила мать, жадно разглядывая молодого человека на сцене. Особенно ее занимали его быстро порхающие по клавишам длинные тонкие пальцы.
- Веди себя прилично, - усмехнулась дочка. - Вечер только начался.
К ним подошел элегантный официант с обитой красной кожей картой вин в руках. Учтиво согнувшись, спросил:
- Что будете пить?
- "Артади Риоха Гранде"? - дочь с сомнением смотрела на мать. Та непреклонно повела в воздухе рукой.
- Мы пили эту кислятину на прошлой неделе. Испанское вино - не для серьезных людей, - она повторяла слова Димы, их с дочкой общего любовника (сама она не разбиралась в винах, как, впрочем, и во всем остальном на свете). С ослепительной (как ей казалось) улыбкой обратилась к официанту: - Нам, пожалуйста, бутылочку "Шатью Латуа" 86-го года. К вину подайте карпа в белом соусе, два "Цезаря", бутылку минеральной воды.
Официант записал в блокнот.
- Оплачивать будет Дмитрий Константинович? - елейным голоском вопросил он, сгибаясь еще больше.
- Конечно, - мать снова "ослепительно улыбнулась".
Официант поскорее удалился, чтобы больше не видеть этот страшный оскал во все тридцать два вставных зуба. "Гламурные бляди", подумал он. "Перерезать бы вас всех".
Мать проводила его оценивающим взглядом.
- Симпатичная попка, - сказала она.
Женщины громко и визгливо расхохотались.
- Вот настоящая жизнь, - сказала мать, поправляя на морщинистой груди бриллиантовое колье. - Романтика - море, пляжи, цветы, подарки…
- …и страстный, животный секс! - закончила дочка. Женщины обменялись томными, понимающими улыбками.
- Как давно я этого ждала! - вздохнула мать. Голос ее наполнился жалостью к себе. - Наконец-то я могу жить по-человечески, после всех этих ужасных лет, когда я тащила на себе этого мудака, твоего папочку.
- Ты это заслужила, - нежно сказала дочка, протягивая над столом руку и дотрагиваясь до руки матери. - Я всегда желала тебе счастья, видя, через сколько тяжелых испытаний тебе пришлось пройти в семейной жизни с тупым, жестоким человеком, неспособным подарить женщине яркие эмоции.
- Я тоже желаю тебе счастья, дочка. Диму нам сам бог послал. Просто чудо - после стольких лет жизни с неудачником встретить, наконец, настоящего мужчину.
Эту сентиментальную минуту нарушило второе явление официанта с симпатичной попкой. Накинув на руку накрахмаленное белоснежное полотенце, он достал из ведерка со льдом бутылку элитного французского вина. Откупорив бутылку, разлил в бокалы по чуть-чуть.
- Долго же вас не было, - игриво заметила мать.
Женщины пригубили. Мать кивнула.
- Сойдет, - благосклонно решила она. - Разливайте. Да, как там наш заказ?
- Будет через минуту.
- Вы всегда заставляете дам томиться ожиданием? - спросила дочка - конечно же, с "ослепительной улыбкой".
- Только не таких очаровательных, как вы, - отвесив учтивый поклон, официант поспешил удалиться.
Глотнув вина, дочка деловым тоном сказала:
- Кстати, насчет Димы тоже надо что-то решать. Он же не думает, что отделается от нас жалкими подачками? Такие умные и красивые женщины достойны большего.
Мать покачала головой.
- Вы, нынешнее поколение, слишком наглые. И любите торопить события. Нужно наслаждаться жизнью, пока есть возможность. Смотри, как бы не отпугнуть благодетеля.
- "Благодетеля"! - фыркнула дочка. - Дима - просто нормальный мужик, который выполняет свои обязательства. Это мы для него благодетельницы. Отец, конечно, научил тебя прибедняться - когда я думаю, как бесчеловечно он к тебе относился, мне хочется найти его и вырвать ему глаза. Я отлично помню, как он подарил тебе на Восьмое Марта искусственные розы. Я чуть не убила его! Ты, конечно, можешь поступать как хочешь. Но лично я довольствоваться ролью любовницы не намерена. Дима обязан жениться на мне. На ком-то из нас, - добавила она, заметив, как дрогнул от возмущения выросший за последние две недели двойной подбородок матери.
Принесли заказ. Женщины некоторое время молча ковыряли салаты и карпа. Пианист, отыграв отделение, отошел в уборную. Зал наполнился гулом разговоров. Посетители обсуждали счета, проценты, марки автомобилей, модные платья и - извечная тема на все времена - чужие половые акты, мнимые и действительные.
Мать, нагнувшись над столом, шепнула дочке:
- Парень вон за тем столиком уже полчаса пялится на нас.
Дочка, кашлянув, посмотрела на столик, соседний с тем, за которым сидел парень. Сделав равнодушное, строгое и презрительное лицо, боковым зрением разглядела таинственного субъекта.
Очень неплох. Блондин лет тридцати, в темном деловом костюме, который, правда, немного велик и смотрится на юноше неестественно - тот явно не привык носить такие вещи. Дочка про себя называла его "юношей", потому что полные губы, пронзительные голубые глаза и женственные черты лица, вопреки возрасту и строгости костюма, делали незнакомца похожим на старшеклассника. Только без прыщей и похотливого выражения на лице.
Перед ним на столике стояла бутылка вина и маленькие тарелочки с закусками. На дальнем от него крае - среднего размера коробка в розовой упаковке, перевязанная голубой лентой. Подарок от кого-то. Или для кого-то.
Дочка, отвернувшись, выразительно посмотрела на мать. Глазами спросила: "Что он делает?" Мать глазами ответила: "Идет сюда".
Обе женщины, старая и молодая, одинаково подобрались, будто страдают геморроем, и состроили одинаковые чванливые гримасы.
Юноша остановился перед ними с легкой улыбкой. В руках он держал коробку в розовой упаковке. Нежный, ласковый взгляд голубых глаз был направлен на дочку.
- Девушка, можно с вами познакомиться?
- Ну, не знаю, - с легкой враждебностью ответила девушка, хотя от взгляда и чарующего голоса юноши почувствовала дрожь в коленках. - А зачем вам со мной знакомиться?
Склонив голову, юноша с комической грустью ответил:
- Пожалейте одинокого страдальца! Я уже целый час за вами наблюдаю, и только сейчас решился подойти.
- А я вас уже видела, - вмешалась мать, жеманно выворачивая в воздухе руку, так чтобы юноша, да и все остальные посетители, успели налюбоваться украшающими ее толстые пальцы золотыми кольцами. - Вы в "Венеции" сидели за соседним столиком, один. И тоже за нами "наблюдали". Я еще тогда подумала, что вы нерешительный.
- Мама! - сказала дочка. Подумала: "Идиотка. Вечно лезет, куда не просят".
- Увы! - продолжал юноша с той же очаровательной улыбкой, нежно поглядывая на них обеих, но акцентируясь в основном на дочке. - Когда видишь таких сногсшибательных женщин, поневоле становишься нерешительным.
Мать стала пунцовой от удовольствия. Дочка, проклиная про себя ее бесхитростность, дружелюбным тоном, но с холодком во взгляде, сказала юноше:
- К сожалению, я не свободна. У меня есть парень. И я его люблю.
Обычно после такого заявления неудачники, жалко извинившись, спешили удалиться, чтобы не получить по морде - бог знает какое чудовище может скрываться под маркой "парня". Но блондин, нисколько не смущаясь, сказал:
- А у меня есть девушка. И я тоже ее люблю. Предлагаю их познакомить.
Переглянувшись, женщины рассмеялись.
- О, - томно протянула мать. - Я вижу, вы очень невоспитанный молодой человек.
Хихикая, она погрозила юноше пальчиком.
- Ужасный, - сказал он. - Я настоящее чудовище!
Дамы смилостивились. Назвали себя. Юноша тоже назвал себя. Мать благосклонно позволила ему поцеловать у себя ручку.
Придвинув стул от соседнего столика, юноша подсел к ним. Коробку поставил на пол возле ножки стула.
- Какая у тебя коробочка интересная, - сказала дочка. - Можно полюбопытствовать, что там?
Юноша улыбнулся, ласково глядя на нее.
- Сюрприз, - ответил он. - Для вас.
Дамы переглянулись.
- Разве вы знали, что встретите нас здесь? - с легкой тревогой спросила мать.
- Он следил за нами, - сказала дочка. Улыбка и глаза юноши заставили ее забыть все свои правила поведения с мужчинами. Она шутливо пихнула его в бок. - Следил, проказник? Признавайся!
- Нет, - без тени смущения ответил тот. - Но я чувствовал, что сегодня встречу прекрасных дам, и произойдет что-то особенное, - сверкнув глазами, он понизил голос до таинственного шепота: - Что-то удивительное и незабываемое.
Женщины на миг замерли - обеим показалось, что лицо юноши вдруг обрело хищное и жестокое выражение. Но в следующую минуту он улыбнулся, и впечатление пропало.
- На что вы намекаете? - снова погрозила пальчиком мать. - Вы что, любите нас обеих?
- Мне трудно отдать предпочтение лишь одной из вас. Вы обе по-своему прелестны, - юноша говорил легко и быстро, переводя взгляд с одной на другую. - Что может быть лучше сочетания молодости и опыта? В вашей прелестной дочери я вижу и вас, такой, какой вы были в юности - впрочем, должен заметить, вы и сейчас выглядите очень молодо, и способны вскружить голову любому мужчине. Но в юности, готов спорить, вы были девушкой неземной красоты. Глядя на вашу дочь, я еще больше убеждаюсь в этом. И, восхищаясь ею, не могу не восхищаться женщиной, которая произвела на свет такое чудо.
Говоря так, он осторожно поглаживал под столом коленки обеих. Каждая из них была убеждена, что гладят только ее, и каждая с торжеством смотрела на соперницу.
- Ты пошляк, - сказала дочка.
- Надеюсь, что так, - ответил юноша. Рука его скользнула выше.
- И все же, какой сюрприз вы нам приготовили? - спросила мать, наморщив лоб. Глаза ее беспокойно изучали коробку.
Оглядевшись, юноша прошептал:
- Там то, что может сделать ночь любви незабываемой.
- О, вы умеете делать такие вещи?
Глаза юноши снова сверкнули, а взгляд чуть заледенел.
- Я умею дарить женщине любовь, - сказал он. - Так, словно эта ночь - последняя.
Втроем они шли по безлюдным улочкам. Женщины вышагивали по обе стороны от юноши. Дочку он держал за руку. Другой рукой прижимал к груди коробку с сюрпризом для незабываемой ночи.
В небе над ними плыла желтая луна.
Мать все время хихикала и спотыкалась. Она слишком много выпила.
- Расскажи еще раз! - взвизгнула она, обмахивая лицо верхом платья. - В жизни не слышала ничего смешнее!
Юноша с готовностью снова пересказал самый смешной на свете анекдот:
- Жена говорит мужу: "Пошли сегодня в оперу". Муж спрашивает: "С чего это вдруг тебе захотелось в оперу?" Жена говорит: "На Восьмое марта ты подарил мне шикарное вечернее платье. Должна же я куда-нибудь в нем выйти". А муж говорит: "Да, а мне в чем идти? В пене для бритья и носках?"
Женщины расхохотались.
Юноша с улыбкой смотрел на них. Его глаза наполнились таинственным блеском, похожим на холодное сияние луны в ночном небе.
- Диана говорит, у нее есть парень, - юноша обратился к матери. - Где же он? Как посмел он оставить таких красавиц одних?
- Ох, он занят! - икнув, мать прикрыла рот ладошкой. Пьяно рассмеявшись, продолжила: - Вечно носится со своим бизнесом!