- Пошли вы, - пробормотал он дрожащим голосом.
Он побрел прочь, шатаясь. То и дело останавливался, чтобы прислониться к фонарному столбу. Дыхание давалось с трудом.
Павел не помнил, как долго брел вслепую, распугивая редких прохожих - бледный призрак в окровавленной футболке.
Вскоре Павлу снова пришлось остановиться - его три раза вырвало алой кровью.
Мучительные спазмы сжали внутренности.
Куда я иду? Может, скажет кто, а? Идти-то некуда.
Кто-то тронул его руку. Павел поднял мутные глаза. Женщина с усталым лицом, на котором отпечатались недостатки всех ее мужей, сочувственно смотрела на Павла.
- Вам плохо? - ее тихий голос омыл его израненную душу, как слезы дождя.
Павел улыбнулся, и женщина в страхе отступила - улыбка у него вышла кривая.
- Нет, - мрачно сказал он. - Мне прекрасно.
Оттолкнувшись от столба, Павел сделал несколько неровных шагов и упал на дорогу, под колеса автомобиля.
Взвизгнули тормоза, и машина, рыча, остановилась прямо у его головы. Воздух наполнился гарью раскаленных покрышек.
- Боже, как же мне везет, - прохрипел Павел, с трудом поднимаясь.
Из кабины выскочили Быстров и Чернухин. Оба с изумлением разглядывали пятна крови на футболке Павла.
- Покровский? - Быстров нахмурился. - Что с вами? Вы будто из ада выползли.
- Почти так, - сказал Павел с недоброй улыбкой, медленно приближаясь к капитану.
- Почему вы весь в…
Кулак Павла врезался в губы Быстрова. Голова капитана откинулась. Он отлетел к машине, хлопнувшись спиной о дверцу.
- Э… - сказал Чернухин, округляя глаза. - Ты че творишь, урод?
Дверцы "козла" распахнулись, из машины выскочили два молодца в форме.
- Это ему за Инну, - сказал Павел, потирая кулак.
В следующий миг он уже согнулся пополам, хватая ртом воздух: один из молодцев двинул ему под дых. Вдвоем они обрушили на Павла град ударов, повалили на землю и начали с остервенением бить ногами.
- Хватит! - послышался голос Быстрова. - Прекратите!
Павел поднялся. На губах застыла кривая улыбка. Из левой брови сочилась кровь. Капитан подошел к нему, утирая кровь с губы.
- Что произошло? Ты можешь сказать?
- Инна убита.
Быстров и Чернухин переглянулись.
- Когда? Кем? - спросил Чернухин.
Улыбка Павла пропала.
- Только что. У меня на глазах. Я оставил ее одну, отошел на минутку. Хотел цветов ей купить, - голос Павла дрогнул, глаза заблестели. - Рядом с ней остановилась машина. Инну застрелили из пистолета.
- Куда они поехали? - Быстров схватил его за руку. - Марка? Цвет машины? Номера? Ты запомнил хоть что…
- Я их убил, - Павел смотрел капитану в глаза. - Застрелил из пистолета.
Он издал нервный смешок.
- Жаль, что нельзя воскресить их и убить еще раз. Медленно.
- Соболезную.
Павел усмехнулся.
- Кто ж сомневался. Вы обещали мне, капитан. Вы обещали мне, что убережете ее. Так-то вы выполняете обещания?
Быстров молча смотрел ему в глаза. Павел продолжил, постепенно срываясь на крик:
- На что вы годны? В вашем городе творят все, что хотят! Где вас носит? Почему вас никогда нет, когда вы нужны?
Из его рта на лицо капитана брызнули капельки слюны. Но Быстров не отшатнулся, не отвернул лицо. В его глазах застыло сожаление.
- Беспомощные ублюдки, - сказал Павел. Потер виски - острая боль молнией пронзила череп.
- У вас шок, - сказал Быстров. - Вам нужно в больницу.
- Нет! - вскричал Павел. - Я вернусь к ней. Я хочу быть с ней!
- Кто это сделал? - перебил Быстров.
Павел отвел глаза.
- Баринов.
Быстров побледнел. Повернулся к Чернухину.
- Едем туда.
- Нужно ехать в парк.
- В парк? - Павел насторожился. Взгляд его начал проясняться. - Что там?
- Андрей Белкин взял людей в заложники. Уже есть жертвы.
- Конечно, конечно, езжайте туда, - Павел махнул рукой. Глаза снова опустели. - Разберитесь, остановите этого идиота. А я… побуду с ней.
Быстров задумался.
- Мы поедем с вами. Все осмотрим, вызовем машину из морга, - Павел вздрогнул. - Одна нога здесь, другая там.
- Вова, - Чернухин пристально взглянул на Быстрова. - Хреновое решение. В парке вот-вот начнется заваруха.
- Свяжись с Климовым, пусть направит в парк наряд. И дозвонись до омоновцев. Нам нужно подкрепление.
- Они будут нескоро. Нельзя терять время.
- Делай, что я говорю! - закричал Быстров. На миг их взгляды встретились. Павел увидел в глазах Чернухина нечто вроде ненависти.
- Хорошо, - Чернухин кивнул. Подошел к машине, сунулся в кабину за рацией.
- Скажи, чтоб без нас ничего не предпринимали! - бросил Быстров. Обратился к Павлу: - Садитесь в кабину. Поедете с нами.
- Чернухин прав, - сказал Павел, втискиваясь на заднее сиденье. - Судья может устроить второй Беслан.
- Не устроит, - отозвался Быстров через плечо. - Он не вооружен.
Павел усмехнулся.
- Это как посмотреть.
Ира очнулась. Осознала, что лежит на спине в грязи.
Над ней нависала громада неба, свинцово-черная от скопившихся туч.
"Где я?"
Ее окружали люди. Ира повернула голову и увидела пару заляпанных грязью черных мужских туфель. Из туфель вверх вырастали ноги в серых брюках. Ноги переступили на месте, Ира увидела, к подошве левой туфли прилипла мокрая обертка от шоколадного батончика.
За частоколом ног девушка увидела на земле раздавленную куклу. Тело превратилось в осколки розовой пластмассы. Голова с золотыми волосами валялась рядом. И эта голова с выражением идиотского удивления таращилась на Иру синими глазами-пуговицами.
"Вставай, дура", говорили эти глаза.
Ира попыталась пошевелиться. В левом боку вспыхнула боль. Девушка прикусила губу, чтобы не закричать. Из глаз потекли слезы. Кажется, сломаны ребра. Вспыхнув, боль не исчезла, и теперь при каждом вдохе кололо в области сердца.
Прогремел гром. Ира спиной ощутила дрожь земли.
Постанывая от боли в боку, она села. Боль вспыхнула под сердцем, заставив девушку зажать рот ладонью, и разлилась по всему телу. В глазах потемнело, мир начал вращаться, странно кренясь вбок.
- Я помогу. Дайте руку.
Перед ней стоял неопрятный мальчик с печальными голубыми глазами. Нет, печальные - неверное слово. Его глаза были пусты. Ира испугалась: такие глаза бывают только у взрослых. Мальчику же едва ли можно дать больше двенадцати.
- Ладно, - Ира несколько секунд шумно дышала, приходя в себя. - Как тебя зовут?
- Дима, - голос мальчика был взрослым: бесцветным, усталым. - Вставайте, чего сидеть. Тут вон что творится.
- Да, ужас, - Ира встала, опираясь на его хрупкое плечо.
Судья на сцене стоял, воздев обе руки к черным небесам.
- Я сошел на землю, чтобы исполнить волю Твою! Яви Свой гнев, Господи!
Фиолетовая вспышка расколола небо, раскат грома был таким, что многие зажали уши. Ира чувствовала странное спокойствие, смотрела на все будто с высоты. Боль от сломанных ребер перекрыла боль в раздавленных пальцах, а мысли о сыне затмевали все.
Ира повернулась к Диме.
- Возьми меня за руку. Будем держаться вместе.
Дима взял ее за руку. Ира, сжав его маленькую ладошку, почувствовала себя спокойнее.
- Ну и дела здесь творятся, да? - сказала она, просто чтобы не молчать. Огляделась. - Кажется, все здесь.
- Не все, - сказал Дима, не глядя на нее. Его глаза не отрывались от черной фигуры на сцене. - Павла и Инны нет.
Ира с удивлением взглянула на него.
- Ты знаешь Павла? - она наморщила лоб. - Постой… Ты Дима Сотников? Тот мальчик, который…
- Да, - оборвал Дима, по-прежнему глядя на Судью. Его лицо помрачнело.
- Нужно выбираться отсюда, - она думала о ребенке.
Дима прежним бесстрастным тоном ответил:
- Стена.
Ира оглянулась и увидела ледяную стену. Они в западне. Судья не трогает женщин и детей, но не отпустит никого, пока…
Она поняла, что рассуждает вслух, когда Дима договорил за нее:
- Пока мы не сделаем то, что Ему нужно.
Она вновь взглянула на стену. На миг показалось, стена стала прозрачной - сквозь нее Ира видела улицу, магазины, машины у обочин. Она моргнула. Стена вновь стала монолитной. Ира поежилась. Она впервые почувствовала, как здесь холодно.
Ира повернулась к Диме. Тот кивнул в сторону эстрады.
- Смотри. Смотри очень внимательно. Это величайший момент в истории.
Девушка, которая думала только о том, как бы поскорее увидеть сына, с недоумением посмотрела на Судью.
Тот, опустив руки, сказал:
- Настало время сбросить покровы.
И откинул капюшон.
Капитан Быстров, припав на колено, отогнул платок, укрывающий лицо убитой. У Павла вырвался сдавленный стон. Он отвернулся.
- Бедная девочка, - Быстров вновь накрыл лицо убитой. Поднялся. - Вызывай труповозку.
- Уже вызвал, - отозвался Чернухин.
Двое молодцев стояли у машины, курили, смеялись, сплевывая под ноги. Мотор машины оставили работать на холостом ходу.
Быстров отошел, чтобы осмотреть "вольво". Пистолет Павла по-прежнему лежал на дороге.
Вернувшись, капитан сказал Павлу:
- Ты сможешь дать показания?
- Конечно.
Они оба взглянули на мертвое тело.
- Что ты знаешь об отношениях Баринова с Инной? Они ссорились? Были угрозы?
- Они были партнерами. Инна подписала договор, по которому Баринову отходит наследство Нестерова.
- Что? - капитан изогнул брови. - Зачем?
- Инна хотела начать новую жизнь. Но она обманула Баринова, - Павел некоторое время смотрел на труп. Вздрогнув, взглянул на Быстрова. - Инна перевела все деньги на счет благотворительного фонда для детей-сирот.
Быстров молча смотрел на него.
Похлопал по плечу.
- Мне жаль, - обронил он, отворачиваясь.
- О, вам жаль! - Павел не сдержал сарказма. - Это многое меняет.
Быстров склонился над девушкой. Осмотрел огнестрельные раны на груди.
- Что толку в вашей жалости, даже если она искренна? - продолжал Павел, подходя к нему. - С тем же успехом вы могли сказать мне "С днем рождения!" Ваша жалость может вернуть… Что вы делаете?
Павел с озлобленным выражением лица смотрел, как Быстров отгибает платок, вновь открывая лицо Инны. Капитан повернулся к Павлу.
- Вы забыли закрыть ей глаза.
У Павла вытянулось лицо.
Инна лежала, глядя в небо остекленевшими глазами.
Подошел Чернухин.
- Вова, нужно ехать. Потом разберемся.
Капитан протянул руку, чтобы прикрыть Инне глаза.
Павел увидел, как спина капитана вздрогнула. Чернухин увидел, как он отдернул руку, и на лице капитана на миг отразилось изумление.
- Вова? Чего ты?
Быстров поднял глаза.
- Ничего. Она, - он указал на Инну. - моргнула. Я испугался.
- Остаточный рефлекс.
- Знаю. Я забыл.
- Господи, можно побыстрее? - Павел потер лоб. - Покончим с этим и уберемся отсюда!
- Да, да, - Быстров вздохнул. Протянул руку.
Его ладонь коснулась лица Инны.
- Что такое? - спросил Чернухин.
Его голос доносился издалека. Быстров ощутил, что на секунду оказался в другом месте, в холодной черноте на краю Вселенной.
Он услышал, как кто-то чужой говорит его устами:
- Она живая.
Инна моргнула, повернула голову и уставилась прямо на него. Схватила капитана за руку.
Быстров отшатнулся.
Чернухин заорал благим матом.
Один из молодцев, выронив сигарету, с открытым ртом уставился на ожившего мертвеца. Другой побледнел, хватаясь за сердце.
Павел вытаращился на Инну. В его глазах не было сейчас любви - только ужас. Так доктор Франкенштейн смотрел на собственное творение, оживающее в свете блистающих молний.
- Инна… - прошептал он.
Инна стояла и смотрела, как Павел медленно отходит от нее, улыбаясь и посылая воздушные поцелуи. В сумочке заиграла мелодия. Инна опустила глаза, расстегнула сумочку, достала мобильник. На дисплее прочитала имя абонента: ВАЛЕРА.
Баринов.
Нажала кнопку. Подняла глаза.
- Сейчас, - говорил Павел, отступая. Его глаза озарились внутренним светом. Он показался Инне прекрасным ангелом в сиянии лета.
- Давай-давай, - сказала Инна, грозя ему кулачком.
Приложила мобильник к уху.
Связь была плохая. Инна не слышала, что говорит Баринов. Ей было так хорошо… Инна почему-то решила, Баринов позвонил, чтобы поздравить ее. С чем? Может, с будущим материнством? Инне казалось, что ничего нет лучше и правильнее для всех, и все должны за нее радоваться.
Глядя, как Павел останавливается у дороги, напряженно вслушалась.
Она не разбирала ни слова, но в тоне Баринова чувствовалась угроза.
- Алло? Кто это?
К сердцу начал подбираться холод.
Павел, подняв руки, двумя пальцами нарисовал в воздухе сердечко. Инна сделала то же самое пальцем свободной руки. Она инстинктивно делала все, чтобы Павел ни о чем не догадался. Он отвернулся, ступил на проезжую часть.
Инна в тихом бормотании расслышала два слова: "обман" и "сука".
Девушка услышала рокот мотора. Шорох колес. За ее спиной остановился автомобиль.
Инна обернулась. Увидела в тонированном стекле "вольво" свое отражение, прижавшее к уху телефон.
Увидела страх в собственных глазах.
Водитель опустил стекло. Из окна высунулся коротко стриженый мужчина с суровым лицом. Направил на Инну дуло пистолета. В его глазах она увидела скорбную иронию.
- Привет тебе от Валерия Георгиевича, - сказал он и спустил курок.
Даже когда грудь Инны пробили пули - два раза, будто ударили камнем - она не верила в происходящее. Мобильник выпал из ослабевших пальцев. Инна смотрела, как он медленно падает, удивляясь собственной неловкости, и аккомпанементом момента был противный свистящий звук у нее в мозгу - будто закипает чайник.
Инна слабо взмахнула руками - плавным, медленным движением, словно во сне. А потом - нет, не упала. Земля вдруг ушла у нее из-под ног. И вот она уже лежит. "Я пьяна?" Боли по-прежнему не было. Все было странно и даже как-то смешно. Инна открыла рот, чтобы засмеяться. Из горла хлынула кровь, а в ее легкие с хлюпаньем ворвалось влажное и горячее. И потом пришла боль, и начала грызть ее тело. И наступил невыносимый холод.
Инна помнила нависшее над ней лицо Павла, ужас в его глазах. Он что-то кричит ей, и она, кажется, отвечает, но не слышит себя. Все заглушает грохот крови в ушах. И нестерпимая боль. И ужас. Это длилось вечность. Потом - краткая вспышка блаженства. Ее тело налилось силой. Сознание работало четко и ясно. Инна в тот миг будто видела все - Павла, себя, людей, весь мир - насквозь, и они светились изнутри. Она попыталась улыбнуться, протянула к Павлу руки. Попыталась сказать: "Павел, я все понимаю. Я умираю. Не бойся, я просто умираю".
Все покрылось мраком, Инна оказалась в другом месте. В собственной спальне. Она лежала на кровати, левой щекой прижавшись с горячей и влажной подушке. Было холодно. Инна лежала и смотрела на коричневое пятнышко на обоях - будто бы от кофе. Она помнила, что очень долго смотрела на него.
А потом она уже ничего не помнила.
Она оказалась в темном месте. Там не было ничего - только чернота, разлитая в бесконечности. Не было звуков, запахов, цвета, вкуса. Не было времени и пространства, ощущений и воспоминаний, планов, надежд, любви.
Там была только одна мысль - спокойная, ясная: "Меня нет".
Нечто, пребывавшее в пустоте, подумало: "Постойте. Как это меня нет?"
Этому существу стало холодно. Это было первое ощущение - ощущение холода, которое привело в ужас ту, которая не была женщиной, личностью, не была даже человеком. Это великое ничто раньше никогда не испытывало холода.
И вместе с холодом пришло осознание того, что она женщина, и ее имя - Инна Нестерова.
Во тьме раскрылся цветок света. Этот свет был холодным, и он разрастался, заполняя тьму. Инна хотела отвернуться, чтобы не ослепнуть, но не смогла, потому что ее еще не было.
Ее повлекло к свету. Инна в ужасе закричала: "Нет! Я не хочу туда!" Она вспомнила, что есть жизнь, и все ее существо противилось жизни. Но невидимые руки схватили ее за шкирку и втолкнули в ее тело. Инна закричала от боли - ее словно швырнули о кирпичную стену, и она пробила ее насквозь.
Инна обрела плоть, и неудержимым потоком на нее обрушились воспоминания об ощущениях, вкусах, запахах, восприятие света и тени, цветовое зрение, образы, ассоциации. Ее мозг разучился работать, и все это нахлынуло тошнотворной мешаниной. Она услышала сонм голосов, которые перебивали друг друга. Множество противоположных желаний возникали и тут же гасли. Инне одновременно хотелось сделать и то, и другое, и третье. Потому она не делала ничего. Она ведь была мертвой.
Ее мозг попытался выделить из массы невыполнимых намерений одно, самое главное. Инна вспомнила, что нужно дышать. Необходимость жить снова мучила ее, но невидимая рука по-прежнему безжалостно толкала ее к свету.
Будто сквозь вату она услышала голоса. Когда что-то коснулось ее, Инна вздрогнула - ощущение было неприятным.
Чужое, подумала она и открыла глаза, чтобы взглянуть на это чужое.
Она увидела склоненное над нею тревожное лицо мужчины. Инна вспомнила, что он - капитан милиции, и с ним связано что-то неприятное. Внезапно она почувствовала, что тонет, и схватила капитана за руку, чтобы не утонуть.
Она хотела сказать: "Не дай мне утонуть", но вместо этого сделала первый мучительный вдох. Холодный, обжигающий, удивительно грязный воздух ворвался в ее легкие.
Вокруг нее возникли какие-то люди, одинаково чужие, непонятные, странные. Инна никогда их не видела и ничего о них не знала.
Один из них, с печальными голубыми глазами, в белой, в черных пятнах футболке склонился над ней.
- Инна? Ты как?
- Я жива, - Инна удивлялась спокойствию в своем голосе. Она разглядывала пятна на его футболке. "Это моя кровь", отстраненно подумала она.
- Ты узнаешь меня? - допытывался мужчина. Инна покачала головой.
- Я Павел, твой… жених.
- Жених? - Инна наморщила лоб. - Почему мы здесь? Почему так холодно? Я не хочу быть здесь, - Инна схватила Павла за руку, так крепко, что он вскрикнул от боли. - Павел, забери меня отсюда!
Она разрыдалась. Вокруг нее поднялась суматоха. "Поднимайте ее!"
Инну подняли на ноги. Павел держал Инну под руку. Капитан Быстров накинул ей на плечи окровавленный цветастый платок, кто-то принес из машины одеяло, Инну укутали.
Она увидела пустынную улицу, пистолет на дороге, "вольво" с пробитым пулями ветровым стеклом, черно-красные пятна собственной крови на асфальте. Все это вселяло в ее сердце тревогу. Инна отвыкла от этого мира, и ощущала себя растерянной девочкой. Она попыталась пройти несколько шагов, но разучилась ходить. Тяжесть собственного тела была невыносима. Инна сделала несколько неуверенных шажков годовалого ребенка, ноги подогнулись, она чуть не упала. Заботливые сильные руки вовремя подхватили ее.