- То же, что и ты: Сусанка нам крупно наврала.
Евгения нахмурилась:
- Я думаю хуже.
Девушки прошли в комнату. Осторожно, боясь повредить вышитые на обивке дивана цветы, сели и задумались.
Надя Рыжова, Женя Борисова и Сусанна Заранян дружили со школьной поры. Вместе пережили начальные классы, пубертат, первую любовь, выпускные экзамены. А вот дальше каждый пошел своей дорогой, которая, впрочем, не помешала дружбе, а наоборот, еще больше укрепила их отношения. Сусанна занялась туристическим бизнесом, Евгения рванула в дебри журналистики, Надя увлеклась рекламным маркетингом. Со временем каждая заняла свою нишу на карьерной лестнице - небольшую, но уютную, и вполне довольствовалась достигнутым.
Личная жизнь девушек складывалась по-разному и все же удивительно одинаково - по одной схеме: встреча, расставание, сетования, встреча, расставание, депрессия. В итоге Надежда и Евгения махнули на перспективы в личной жизни рукой, а Сусанна еще рвалась к заоблачным высотам дикой страсти и вечной, негасимой любви в шекспировском стиле. Страсть и правда посетила ее.
Три года назад она укатила в Москву по делам фирмы и встретила там Самшата. Две недели, проведенные в бреду и пылу любовной горячки, закончились слезными заверениями в любви и выговором от начальника за халатное отношение к свои обязанностям уже дома. Месяц Сусанна горевала и ревела, потом еще два сохла от тоски и жила у телефона, в надежде, что Самшат позвонит ей. Подруги переглядывались и пытались вытащить больную из любовного ступора, твердо уверенные, что любовь сирийца так же крепка и долговечна, как снег в пустыне. Но ошиблись. Через полгода Сусанне пришел вызов в Сирию. И, конечно, наплевав на здравые размышления и уговоры подруг и родителей, Заранян рванула к милому, чтоб через месяц вернуться домой в еще большем пике. Нет, с Самшатом у нее все было хорошо, более того - сказочно, но мать любимого сказала ‘нет’ иностранкам и иноверкам и отправила гостью в обратный путь. Самшат, и, не подумав противиться воле родительницы, посадил Сусанну на самолет, заверив перед этим, что обязательно найдет способ вернуть ее обратно, смягчив сердце матери. Та поверила, поклялась в верности, любви и готовности умереть за общее счастье и, вернувшись домой, опять принялась ждать, чтоб, исхудав от тоски и любовной чахотки, получить второй вызов.
На этот раз Сусанну провожали с кучей наставлений и подарков для усмирения сирийской мегеры. Но та дрессуре не поддалась и опять выкинула невесту.
На этот раз подруги не стали сдерживаться и сказали все, что думают об убогой Сусанне, возомнившей себя Лейлой. И предприняли титанические усилия, чтоб она забыла своего Фаруха. Тщетно. Потому что, как только Сусанна начала приходить в себя, позвонил любимый и она, забыв все наставления, вновь рванула в Сирию.
Так продолжалось два года. Девушки и не думали, что дело кончится чем-то путным, но, уехав в очередной раз, Сусанна не вернулась ни через две недели, ни через месяц, ни через два. Из звонков же стало ясно, что свекровь, наконец, сменила гнев на милость и дала невестке испытательный срок, который она с блеском выдержала. Три месяца назад Сусанна примчалась в Россию, загорелая, стройная и просто светящаяся от счастья. Она навезла кучу подарков любимым подругам и сообщила, что свекровь мало благословила детей, назначила дату бракосочетания, но еще и снизошла до презентов родне и знакомым невестки.
- Обалдеть, - прогнусавила Женя, одевая широкий браслет с камнями на тонкое запястье. Как раз по ее размеру: узенькое, большая редкость. Обычно она не носила браслеты, как впрочем, и часы по одной простой причине - их диаметр оказывался всегда больше ее запястья, и они соскальзывали, терялись.
- Это еще не все, - заявила с довольной улыбкой Сусанна и вывалила на стол перед каждой подругой по горке всяких баночек, безделушек и украшений. Женя открыла маленькую баночку и понюхала ее содержимое:
- Крем?
- Да, но не просто крем. Он на благовониях. Свекровь лично тебе передала, - поведала с каким-то странным прищуром. Женя насторожилась:
- Чему обязана подобной щедрости?
- Жень, мы решили, что ты будешь у нас свидетельницей, - вздохнула покаянно, отводя взгляд.
- Мы - это кто?
- Ассария. Мама Самшата. Я ей фотографии показывала, твои работы. Она сказала, что была бы рада видеть первой свидетельницей тебя, а Надю второй. Считай приказ. Слова мамы у нас не обсуждаются. Надя, ты не обижаешься?
- На что? - удивилась та, перебирая украшения.
- Что Ассарии Женя приглянулась.
- Да мне-то что?
- Я к тому, что обижаться не надо. Мы ждем вас обоих, а не одну…
- Не поеду я никуда, - фыркнула Женя. - Терпеть не могу жару и восточных жеребцов. Мне местных хватает.
- Да и денег нет, - поддакнула Надежда.
- На счет этого не беспокойтесь: Самшат все оплатит и с визами поможет. Он уже распорядился. Билеты вам купят туда и обратно, жить будете у нас, места всем хватит, а с собой, ну… на мелочи всякие, тряпки, безделушки. Питание за наш счет. Самшат хозяин ресторана, готовит, пальцы откусите! Короче, свадьба через месяц.
- Не соблазняй, - задумалась Надежда, и по лицу было видно, что думать будет не долго - как только Евгения согласится, так и она ‘да’ скажет. Но Женьку уломать - не Надю. Борисова сроду жаркие страны не любила, а восточные страны туризма считала местами злачными и стратегически опасными для ее психического и физического здоровья.
- Играйте свадьбу в Исландии и согласна быть свидетелем, - бросила она, нюхая крем - шикарный запах, обалденный. Весь французский парфюм отдыхает.
- Женечка, ну что тебе тяжело за бесплатно в экзотическую страну прокатиться, меня порадовать, долг подруги выполнить? - расстроилась Сусанна. - Я ведь без вас ничего бы не смогла и не смогу, если б не ваши ценные советы, я, может, умерла бы от любви к Самшату.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - заметила Надя, надевая тоненькое колечко на свой палец.
- Девочки, я ведь теперь долго не приеду, а как жить без вас буду? Имейте совесть! Нельзя так с близкими поступать!
- Что-то ты недоговариваешь, - прищурилась Евгения.
- Там сложно очень, - вздохнула Сусанна. - Нет, Самшат просто чудо, мне несказанно повезло с ним, и Ассария вроде вполне, живет на своей половине, на обеды только является. Забот у меня никаких, разве что по лавкам пробежать, у бассейна позагорать, в гости к друзьям Самшата сходить… Но тоска меня берет, девочки. Мы же всегда вместе были. Я без вас, как без рук.
- На что намекаешь? - Уставилась ей в глаза Надя.
- Понимаешь, вы у меня как талисманы, вы самые, самые для меня, и если вас на свадьбе не будет, то и жизни у нас с Самшатом хорошей не будет.
- Не говори ерунды…
- Я эгоистка, девочки, да, признаю. Но вот что я подумала: ведь не только мне хорошо будет, но и вам. Приедете на свадьбу, познакомитесь с моим мужем, свекровью, заодно отдохнете, поживете у нас, они к вам привыкнут, вы к ним. И тогда мы не расстанемся навсегда. Будете ко мне в отпуск приезжать. Бесплатно! Представьте себе, в Сирию, как на дачу на выходные, в любое время.
- А без тюбетейки твой милый не останется? - хмыкнула Женя.
- Нет там тюбетеек…
- Ну, без тапочек…
- Жень, да многие мечтают о такой возможности, деньги копят, чтоб съездить, с экзотикой познакомиться, а ты уперлась. Некрасиво это и по отношению ко мне, и вообще!
- Не злись, Саня, не люблю я жару и всю восточную ерундистику. И потом, мужики там говорят прилипчивые, как мухи по осени. Валя вон съездила в Египет, еле отбилась, говорит.
- Да тебе-то что беспокоиться? Сирия не Египет! Там другие нравы…
- Круче? - Усмехнулась.
- Самшата там любой осел знает. Уважают его. Только с трапа сойдете - вам только свистни, все сделают. И никто не посмеет приставать, поверь, Самшат строг в этом отношении.
- Горячий сирийский Отелло? - хохотнула Надежда.
- Нет, не Отелло, но гости Самшата неприкосновенны не взглядом, ни словом, ни делом. Нравы у них такие, понимаешь?
- Крестный сирийский отец? - спросила Женя с ехидцей.
- Какой крестный?! Совсем что ли? Твоего отца уважают? Уважают и многие знают, а он не мафиози.
- А-а…
- Издеваешься, - надулась Сусанна. - Бросаете меня. Даже на свадьбу приехать не хотите, на солнышке погреться.
- Веришь, не хочу, - вздохнула Женя. - Знаешь, какой процент туристов, уехавших в теплые края, не возвращается на Родину? Пропадает наглухо.
- Да ничего с вами не будет! Ну, хочешь, я Самшату позвоню, он охрану вам наймет?
- Ох, крутишь ты, - заметила Надя. - Хотя, нет, правда, Жень, чего не слетать? И потом, свадьба - дело святое.
- Угу? Кто ж спорит?… Да не хочу я в вашу Сирию! Я лучше к березкам на дачу!
- К клещам! - фыркнула Надя.
- Ты здесь лежишь в толпе потных хамов, на мусоре. Купаешься в грязной воде, слушаешь крик, мат и смех, отбиваешься от комаров и слепней. А там сидишь у бассейна, в приятной компании, пьешь коктейль, купаешься в чистой воде. Разницу улавливаешь? - подхватила мысль подруги Сусанна.
- Пусть слепни и хамы, зато родные, понятные. Надоест, пошлешь светлой дорогой в непроходимые места, а там хоть запосылайся, они по-русски ни бельмеса.
- У Самшата переводчик есть.
- Ничего себе ресторанчик вам доходы приносит, - присвистнула Надя.
- Вот-вот, подозрительно все это.
- Что подозрительно?! - возмутилась Сусанна. - Что я своим подругам отличный отдых устроить хочу?!
Женя вздохнула, виновато отворачиваясь. Надежда же подперла ладонью подбородок, выставив напоказ унизанное штучной ювелирной работы браслетами:
- Я прониклась и еду, - заверила.
- Вот и договорились. Звякнешь с Евфрата, - кивнула Женя.
- Значит, ни в какую уважить подругу не хочешь? - вздохнула Сусанна. - Ладно, не тащить же тебя, ослицу, силком. Но учти, я обиделась!
- Извини, но ты сама понимаешь, что подобное рандеву не для меня.
- Угу, - вздохнула Заранян и пододвинула подруге баночку с кремом. - Нюхала его, нюхала. А что не намазалась? Попробуй, замечательная вещь.
Женя, чтобы не расстраивать ее, а заодно сменить тему, начала втирать крем в кожу лица, поглядывая в маленькое зеркальце в крышке баночки:
- Не знаю, как действует, но запах просто упоительный.
- Ну-ка, дай, - протянула руку за банкой Надя, но Сусанна ее остановила.
- Этот крем сделан индивидуально для Женечки. Я же знаю ее кожу, вот специально для нее Ассария крем и заказала. К тому же у тебя аллергия на сандал, забыла? Хочешь пятнами пойти?
- Не-а.
- Шелк, не кожа, а шелк, - восхитилась Женя.
- Я тоже хочу крем по индивидуальному заказу, - вздохнула Надя.
- К приезду закажу, - заверила Сусанна. - По лавкам пройдемся. У тебя глаза разбегутся от обилия всяких чудных вещичек. Эксклюзив. Это вам не стандарт и опт, там вручную делают и за копейки отдают. А природа какая, девочки! Эдем! У тебя бы такие кадры были, Женя, просто шедевры. Представь красное на закате солнце над пустыней. А небо яркое, глубокое и белоснежные ворота древнего храма. А колоритные краски восточного рынка, лица людей?
Женя слушала Сусанну, представляя нарисованные картинки, и почувствовала сомнение: а почему действительно не рискнуть и не изменить один раз принципу? Сердце билось в груди то гулко и часто, то замирало, и плыли перед глазами экзотические красоты, коллаж из лиц, взглядов, движений.
- Ты могла бы сделать уникальнейшие снимки!
- Замри, мгновенье, ты прекрасно, - вздохнула, тряхнув копной русых волос. - Знаешь, я, пожалуй, подумаю.
- А что здесь думать? Ехать надо. Свинство это, Борисова, на свадьбу подруги не явиться, - бросила Сусанна.
Женя посмотрела на Надю и поняла, что та согласна с девушкой. Пришлось согласиться и ей:
- Ладно, уговорили, тряхну своими дорожными сумками, и нервами. Совершу подвиг во имя дружбы. Когда отпуск-то брать?…
Девушки переглянулись.
- Ну, может, оно не все так плохо? - сказала Надежда. Женя пожала плечами:
- Да, плохого вроде ничего нет, но отсутствие Сусанны, знающей, что мы сегодня приедем, тревожит. Как и обстановка.
- Сусанка у свекрови под каблуком вместе с мужем, поэтому удивляться нечему. Но в одном ты права - ухо надо держать востро.
- И смотреть в оба.
- Принято, - кивнула Надя, поднимаясь. - Я в ванную. Пора смыть дорожную грязь.
- Ой, как пора, - подхватила Женя.
Девушки разбрелись по комнатам.
- А апартаменты хороши, - кивнула Надежда подруге в открытую дверь своей комнаты.
- Угу, - не смогла не согласиться она: широкая двуспальная кровать, застеленная светло-голубым покрывалом, полупрозрачные шторы в тон, закрывающие окно во всю стену, трельяж с пуфиком, встроенный шкаф, картина в позолоченной рамке в стиле позднего Боттичелли над столиком, удобные кресла. Женя посмотрела на все это и ушла в ванную, чтоб голову не ломать: откуда у хозяина ресторана столько денег и вкуса?
Душ немного взбодрил.
Женя вышла из ванной, просушивая полотенцем волосы, и подивилась сервису: у кресла стояли ее вещи, на столике чеканный серебряный поднос с прохладительными напитками, фруктами, на постели лежала белая короткая футболочка с аппликацией иероглифической надписи на груди, шортики.
Женя взяла футболку, провела ладонью по материи: плотная, но мягкая, гладкая - приятная. Пальцы пробежались по небольшой надписи, повторяя замысловатые изгибы иероглифов:
- Тым-дым-тум-дум… Надеюсь, здесь не написано: Женька - дура, - и скинув халат, решилась примерить.
Хамат стоял у окна и сквозь шторы прекрасно видел девушку. Он не прятался, как впрочем, и не думал этого делать. Его взгляд был устремлен на гостью, а мысли будоражили кровь.
Тот топик-футболка, что он купил сам, тщательно отобрав из всего ассортимента товара, привезенного Фахурти, была в руках девушки. Он точно так же, как она сейчас, трогал рукой материю, мял и гладил пальцем, проверяя, достаточно ли приятно будет телу. И помнил мягкость и нежность ткани, и, глядя, как этот топик скользит по телу девушки, закрывает грудь, Хамат чувствовал, как он касается кожи, обтягивает грудь, лаская ее, словно сам был топиком. Он смотрел на силуэт девушки и запоминал, впитывал взглядом каждый изгиб фигуры, каждое движение - грациозное, пластичное. Девушка не одевалась, она словно совершала таинство, пела и соблазняла каждым своим движением, жестом, и зачаровывала Хамата.
Ему вспомнился холодный апрель в Москве, подземка метро, станция Измайловская, шум голосов, гул электропоездов. И молоденькая девушка в расстегнутой, короткой бежевой куртке, в юбочке выше колен, в тон. Девушка прошла мимо него стремительной и грациозной походкой навстречу другой девушке короткостриженной, с угловатой, мальчишеской фигурой, видимо, ее подруги и засмеялась над какой-то фразой, повернулась в полупрофиль к Хамату, но не видела его - разговаривала с девушкой. Пара минут увлеченной беседы подруг дали возможность Хамату разглядеть грезу от и до. Типично русская красавица с румянцем на щеках, яркой голубизной глаз… разрез которых был типично восточным.
Парень смотрел в открытый вырез кофточки девушки на дешевую подвеску, что висела на груди, высокой, идеальной по форме: немаленькой, так что не знаешь, с кем решил, провести ночь - с мальчиком или девочкой, и не большой, так что не обхватишь и двумя ладонями. И фигура у девушки тоже была идеальной, полностью в его вкусе: не худая, нескладная, из ряда тех, кто любит превращать себя в набор костей, пособие по изучению человеческого скелета, но и не пышка, которую не знаешь за что обнимаешь. У этой девушки была идеальная, тонкая талия, плавный и четкий изгиб бедер, плоский живот и далеко не плоские ягодицы, длинные ровные ноги - идеальные от икр до … Хамат мысленно провел ладонью от щиколотки, охваченной коротким, изящным сапожком, вверх по ножке, обтянутой телесного цвета чулком, по икре, колену, стремясь выше к бедрам, прикрытым бежевой юбочкой, и словно наяву почувствовал под пальцами гладкость колготок, прохладу наверняка замерзших ножек и тепло там, под юбкой…
Девушка тряхнула копной длинных волнистых волос цвета кофе с молоком и, махнув своей собеседнице ладошкой, пошла к эскалатору. Хамат двинулся за ней, как нитка за иголкой, щедро улыбнулся, заговорил, не скрывая своего восхищения ее красотой. Однако, девушка в ответ шарахнулась от него как от чумного и одарив презрительно-надменным взглядом, ускорила шаг, нырнув в толпу.
Хамата долго смотрел ей в след, чувствуя себя не только отверженным, но и почти уродом, которому без лишних сантиментов, грубо и доходчиво, дали это понять. Девушка скрылась с глаз, исчезла вместе с мимолетной обидой, но образ красавицы остался в памяти, а ее неприступность обрела ореол не то святости, не то загадочности.
Тогда он подумал, что эта женщина стоит всех звезд Москвы…
- Хамат, Самшат приехал, - окрикнул его Джахар.
Парень с трудом отвел взгляд от женского силуэта за стеклом и занавеской и нехотя пошел к крыльцу парадного входа.
- Да-а, Женечка, вот он рай, - протянула Надя, наслаждаясь прохладой тишиной и соком. Она полулежала вытянув ноги на диване, и блаженствовала, поглядывая на бассейн, виднеющийся за стеклянными дверями. - Век бы так отдыхала! Осталось увидеть Сусанну, чтоб успокоить червячок тревоги, и тогда, банзай! Всеми четырьмя лапками за то, чтоб превратить это чудное местечко в дачку на выходные.
Женя лежала, закинув руки за голову на белом пушистом ковре на полу, и поглядывала на подругу с пониманием:
- Обслуживание, конечно, шикарное, апартаменты - люкс-номер самого престижного отеля - отдыхает. Одно ‘но’ - добираться сюда - мама дорогая.
- В следующий раз попрошу вас сбросить с самолета сразу над Эль-баб, чтоб не мучились! - объявила довольная Сусанна, появившаяся в дверях. Выглядела она ослепительно: укутанная в газовую сверкающую ткань удивительную по красоте рисунка, массивные длинные серьги в ушах, на голове, оттеняя черные волосы, газовая накидка с серебряными и золотыми нитями, на руках браслеты. В глазах свет безмятежного счастья.
- Сусанна?!
- Шахрезада!
Взвизгнули подруги и рванули к ней, обнялись, закружили по комнате, прыгая от радости, как газели:
- Класс, класс!!
- А-ааа!!
- Задушите!! - засмеялась женщина.
- Легко!
- И прямо сейчас!!
- А-аа!! - начали крутить ее, ощупывая, осматривая.
- Почем драпчик?
- Какую ювелирную лавку обчистила?
Самшат и Хамат, которых девушки в пылу бурного ликования от встречи с Сусанной не заметили, стояли в дверях и с улыбками наблюдали за подругами. Потом переглянулись и вышли, тщательно прикрыв за собой двери.
Девушки плюхнулись на диван. Женя, поджав ноги с одной стороны Сусанны, Надя с другой:
- Рассказывай, где была! - потребовала Надя.
- Да, да, - закивала Женя. - А то мы взять тебя не знали где!
- Думали, попали в историю…
- Вляпались по ушки!…
- С тебя причитается за пережитое!…
- Наши нервные клетки понесли значительный ущерб!…
- Это особняк твоего жениха, бе-едного ресторанного деятеля или индийского магараджи?