- Даже если не для этого дела, то для другого. В ее голове файлы до отказа секретной информацией забиты, причем на таких людей, что Аббас - пешка. Поэтому ее и торопятся убрать.
- Ну, где двое охотятся, там третьему самое место, - протянул задумчиво Бройслав. - Пока Нур-Хайли будет играть наперегонки с органами, мы успеем выдернуть эту Багиру, использовать и решить, кому отдать, а заодно и Витислав уйдет вместе с… как ее?
- Галина Аркадьевна Перетрухина. Но зачем она нам, убей, не понимаю.
- Если Витислав тянет ее, значит, она нужна.
- Ему. Мудрит он что-то.
- Пусть так. Лишний, высококвалифицированный специалист нам не помешает. А если действительно решил жениться - почему нет? Пора.
- Он тебе какой-то подарок готовит. Не люблю я сюрпризов от него. Сам со странностями и подарочки такие же.
- Мы все со странностями. Если найдешь хоть одного нормального, покажи мне.
- Я.
Бройслав рассмеялся и Гарик в ответ.
Глава 13
Ресторан средней руки был в принципе мил тем, что в помещении было почти безлюдно: я с Леонидом и еще одна пара в дальнем конце залы.
- Прекрасная кухня, - оценил Сергеев поданные блюда.
Я мысленно скривилась, но утвердительно кивнула: мол, да, превосходно.
- Извините за откровенные вопросы: Зоя, вы были замужем?
`Три раза. Так себе, развлечение'.
- Нет. Я вас ждала, Леонид, - изобразила печаль и устремила полный надежды взгляд на его физиономию.
Мужчина усмехнулся и поспешил отвернуться.
- Зоя, я не тот, кто вам нужен.
Ясно: сейчас начнется рекламная акция того, кто мне нужен.
- Как вы относитесь к деньгам?
- Положительно.
- Хотите заработать?
- Жажду.
Как я ни пыталась скрыть сарказм, он все равно прорывался во взгляде и интонации голоса, и Леонид его уловил:
- Я не шучу. И щедро оплачу ваши услуги.
`Половые? - скривилась на этот раз мысленно.
- Хорошо. Ваша сумма?
- За что?
- За необременительное для вас путешествие за границу и… знакомство с очень богатым и влиятельным человеком недурной наружности.
Угу. Наконец-то озвучил, что сразу было понятно.
- Какие же проблемы у этого недурного внешне человека? Внутренние?
- Почему? У него нет проблем.
- Тогда зачем ему я?
- Резонный вопрос. Хорошо, давайте говорить начистоту, - отодвинул тарелку и я следом. - У меня есть друг. Мы связаны с ним много лет самой крепкой дружбой…
- Когда у него день рождения?
- Не понял?
Ой, ну, Джеймс Бонд, излагающий мне теорию относительности!
- Вы хотите сделать подарок своему другу. Человек он, как вы его рекомендовали, избалованный и угодить подарком трудно, вы решили стать "оригиналом" - подарить меня. Вот я и спрашиваю - когда у него день рождения, и молчу об этической стороне дела. Это отдельная тема разговора. Долгая.
- Зоя, вы не совсем поняли меня…
`Милок, у меня со слухом и головой все в порядке'.
- Мой друг очень несчастный человек…
`Можно, ты его сам пожалеешь? А то у меня носового платочка с собой нет'.
- Видите ли, у него есть своеобразное пристрастие…
`Отклонение. Удивил! У кого их нет. Одни дам в торте любят, другие виски с соком алоэ. И ничего, живут, никому не мешая, психбригаду не вызывают'.
- Я хотел бы, чтоб вы избавили его от него.
- Отчего избавить?
- От пристрастия. Он буквально сохнет по одной, придуманной им женщине.
- Придуманной?
- Да. Я предлагаю вам занять ее место, излечить его, сыграв роль его мечты, и получить за это… Что вы хотите?
- Замуж. За вас.
- Это невозможно. Вы составите счастье любого мужчины, но я занят, и мое сердце уже отдано…
- Перетрухиной.
- Галине, - поправил сухо. - Я счастлив и хочу, чтобы мой друг тоже стал счастливым человеком.
`Это вряд ли', - предупредила честно, но не вслух.
- Тогда сделка не состоится, - хотя предложение заманчивое, а главное, своевременное. Но о моей выгоде ты не знаешь, а я о твоей уже догадалась. Значит, козырь у меня, значит, я и банкую.
- Давайте реально посмотрим на ситуацию. Я вам не нужен, Зоя…
`Мне никто не нужен, даже я сама себе'.
- … вы не испытываете ко мне никаких чувств. Все ваши слова пусты, соблазнение - игра. Вам хочется успешно устроиться, во мне вы увидели всего лишь удачную партию, но уверяю вас, та партия, что предлагаю вам я, еще более завидна. Решайтесь.
- Предлагаете выйти замуж за вашего друга?
- Нет, - он даже отпрянул. Показательно я выгляжу в глазах искушенного населения.
- Что так? - мои глаза превратились в узкие щелочки. Злость опять проникла сквозь завесу искусной игры в невинное создание. Но на этот раз можно, потому что она мотивирована и абсолютно заслужена Сергеевым. Привычка считать стервой и оторвой меня значительно бесила, потому что я и не скрывала, как другое зверье: животное не маскировалось под бабочку, будучи пантерой.
Да, я лгу и лицемерю, играю и хорошо. Лучше играть самой, чем будут играть тобой, но как же это раздражает битые карты! И понятно, я тут же стерва, потому что они вовремя не подсуетились, не стали такими же, не могут, как я, искусно укусить и вовремя увернуться. И, конечно, оторва, потому что мне ровно на все, на себя, на них, на весь человеческий зоопарк, в котором ценятся лишь шкурки убитых врагов. И жизнь в нем пошлая, грязная и жесткая, но разве это мои правила, моя в том вина? Или я виновна в том, что чуть ловчее, чуть быстрее, чуть гибче, в том, что воспринимаю мир, таким, как есть, и не верю в пошлые лозунги пустобрехов? В том, что реально смотрю на вещи и называю их своими именами?
Тогда я стерва. Но прежде чем называть меня так и шарахаться в сторону, как от чумной, оглянись и посмотри внимательно, найди хоть одного святого, хоть одну не стерву или не желающую ею стать, покажи хоть одного действительно человека.
Да, я не живу по правилам стаи, и, выбрав однажды пусть относительно честное одиночество, все же я более уважаю себя, чем стая шакалов, что живет по законам толпы и грызет своих же за то, что они чуть смелей, чуть светлее.
А злость вполне понятна и сопровождает меня, пожалуй, с детства, когда я поняла, насколько отвратны правила этого ареала, гордо называющего себя человечеством, которое и навязывает и вынуждает жить по ним, за это же потом осуждает.
И я существую, сатанея от грязи, с которой постоянно должна сталкиваться лишь потому, что явилась на свет. И живу во сне, где в истинном свете без примеси черноты могу быть сама собой. Там я, наверное, ангел, но чтоб спасти его здесь, должна быть стервой и буду, яростно защищая хоть грамм, клетку, каплю света, греющую больше и лучше, чем купюры. Тот мир бесценен для меня, там я не одинока, там есть он… И на него я тоже зла, потому что здесь он мираж, фантазия, а там реальней любой материи.
И в этом я тоже стерва, потому что предпочла оставить мечту чистой, а не отдать во мрак фальши реальности, и храню верность ей, никого не любя и ни кому не веря наяву. А лучше было бы совокупляться, как мартышки, путая инстинкт с истинной любовью, но жить, как все, честно страдать от маразма и инфантилизма кротов, баранов, пингвинов, быть разорванной стаей койотов или исклеванной стервятником? Только я не Прометей и мое сердце не вырастет вновь за ночь, как его печень, поэтому я лучше поберегу его, одев в бронь стервозности.
- Давай начистоту, ты этого хотел? Теперь по пунктам: ты хочешь, чтоб я очаровала дружеское тебе портмоне, сработав роль своеобразного клина. Какая в том выгода тебе?
Леонид с минуту смотрел на меня то ли с сочувствием, то ли с осуждением и кивнул:
- У меня есть выгода, но ты все равно не поверишь, если я ее озвучу. Кстати, мы перешли на "ты". Я могу расценивать это, как согласие?
- Для начала я хочу знать: данные друга, тип женщин, что ему нравится, его характер, место жительства, хоть примерно, финансовое положение и цену за свои услуги.
- Н-да, хватка у тебя, однако, на зависть…
О, зависть мой любимый порок в зверьках.
Кнуты для умелых дрессировщиков - зависть, ревность, алчность, гордыня и похоть - пять пальцев, которые сожми в кулак, и такие казачьи пляски устроить можно, что весь мир содрогнется.
- …Тебе придется импровизировать, извини. Никаких данных о друге я не дам, пока мы не приземлимся в Гетвике.
- Тогда же я получу и гарантии?
- Гарантии чего? - удивился он. - Того, что ты сможешь благополучно вылететь из страны и будешь недосягаема для "друзей"?
`Я насторожилась: ах, дяденька лорд, да ты такой же Сергеев, как я Якубенко!
Черт, так я и думала - он смежник'.
- Ты правильно поняла, Багира, я знаю, зачем ты появилась в нашей жизни и какая у тебя цель. Но так же понял что ты очень умная и своенравная девочка. Жаль таких, потенциал твой еще не растрачен, а уже столько неприятелей вокруг. Поэтому я и предлагаю тебе свою помощь, а ты в ответ поможешь мне. Оплата? Что ты хочешь, в каком эквиваленте, каким образом?
`Ладно, карты открыты. Идем ва-банк'.
- Паспорт на другое имя, счет в Цюриховском банке.
- Хорошо.
- И еще одно - улетаем быстро… Если вы не хотите, чтоб я вас сдала.
- Смысла нет, Багира. Мне ты нужна живой, а тем - мертвой.
- Откуда у вас информация?
- Ну, я же твою автобиографию не спрашиваю… Сколько ты хочешь на счет?
- Много, - то, что у меня есть - придется оставить на счете, а то, что есть там, даже при экономии даст мне всего год передышки, а чуть начнется гон и наступят на пятки - я окажусь в луже. Поэтому тот счет я заморожу и не трону - по нему тоже можно вычислить, хотя я почти на сто процентов уверена, о нем никто не догадывается. Открыла я его случайно, переводила понемногу и тихо. И все же лучше не рисковать. - Пятьсот.
- О! - он отклонился к спинке стула от неожиданности. - Неумеренный аппетит, - качнул головой.
- Так и я непростой товар. И потом, что не сделаешь для друга?
Леонид в раздумьях оглядел каждую деталь пустого зала ресторана и нехотя ответил:
- Я должен подумать.
- Не тяните. А то я могу передумать.
- Нет, - но в глазах появилось сомнение.
- Да. Сдам вас и получу всеобщее благоволение, охота сменится премированием и повышением.
- В виде пулевого отверстия естественного происхождения? - усмехнулся он.
- Не факт, и вы это понимаете. К тому же я в сомнениях: стоит ли принимать ваше предложение. Оно напоминает мне игру в русскую рулетку.
- Ты и так с пулей в голове ходишь.
- Она мне нравится, - улыбнулась игриво.
- Хорошо, я думаю о цене, ты ведешь себя тихо, докладываешь, что посчитаешь нужным. Через четыре дня, если сходимся в цене, улетаем, и там, на месте, ты получишь четкие данные по сути дела, документы.
Интересно, Галина в курсе, кто он? Знала бы, при ее идейности сдала бы. Значит, не знает. Что ж, ей глаза открывать я точно не буду.
- Как вести себя с Галей?
- Естественно. Я не враг вам… Зоя. Она, тем более.
- Мерси, барин! - брякнула лбом о столешницу.
Сергеев улыбнулся одними губами:
- Только сильно не капризничайте и не выказывайте ваш характер, а то я действительно передумаю… Всего доброго, - встал, вложив в книжечку меню деньги за обед. - Если хотите, закажите еще что-нибудь, здесь достаточно. И совет: прогуляйтесь, развейтесь. Городок тихий, вам пойдет на пользу прогулка и знакомство с его достопримечательностями.
Пошел к выходу и притормозил, чтобы шепнуть мне в ухо:
- Мне нравится ваша выдержка. Умение проигрывать и просчитывать варианты наперед - редкое качество для женщины.
Я оскалилась, имитируя улыбку. Его проняло, отпрянул и поспешил на выход.
Дурачок, я не проиграла, а ты уже да. С чего ты взял, что я буду тебе помогать? Главное, что ты поможешь мне, остальное не в счет.
И заказала крепкий коктейль: нужно помянуть старую жизнь и благословить новую. А кто, кроме меня, это сделает?
Глава 14
В обед Валя еще колебалась, в четыре уже склонялась повторить свидание, а в шесть, прогулявшись с работы на метро мимо рекламных щитов распродаж в снимаемую на окраине столице конуру, решилась. Мысль о встрече с Бройславом вызывала в ней дрожь ужаса, но мысль остаться в коммуналке еще на пятилетку - убивала.
За все нужно платить. Лучше чуть потерпеть, хоть и интенсивно и весь спектр неприятностей - от боли до унижения, чем терпеть тоже самое, но долго и нудно, - убедила себя девушка, медленно натягивая новое белье, более дешевое, но вполне красивое. В зеркале отразилась ее хмурая физиономия, испятнанная шея, грудь. Ласки в Бройславе столько же, сколько нежности и доброты в Макрухине. Тоже гад редкостный, но один хоть щедро платит за свои буйные фантазии, а тот и не думает поблажки какой малой сделать или несчастный рубль к зарплате прибавить. Попользует, как вещь, и "кофе принеси"!
Нет, решено, она идет к Энеску и, если надо, придет еще завтра и послезавтра. А потом покупает квартиру, посылает шефа в дальний путь, высказав все, что о нем думает.
Ради такого удовольствия стоит немного потерпеть.
Прощальный концерт "гуляй душа!", - решила я и, прихватив бутылку текилы в ресторане, пошла с экскурсией по городу. Достопримечательный он - не город, а гнездовье. Голубиные стаи на площади у маленькой речушки, вороньи на рынке, гусиные в переходах, птиц додо на скамейках сквера, в парке.
Я села на лавку и, обхватив рукой колено, попивала из бутылки жгучей гадости, поглядывая на всевозможные стайки. Малышня, визжа, рвалась к каруселям, юнцы тусовались в беседках и на лавках, сужая круг оккупации у древней танцплощадки. Старшее поколение разбилось на алконавтов и мемуарщиков и заняло позиции согласно рангу: первые в кустах, вторые за шахматными столиками.
Прозит! - отсалютовала особо ретивому Казанове паталогоанатомического возраста, что усиленно строил мне глазки, недвусмысленно поглядывая на молодое тело, проглядывающее в прорехи брюк.
Детей - цветы жизни я терплю, а вот гербарий терпеть не могу. Есть в засушенном букете какая-то щемящая тоска безысходности, с намеком на безвозвратность.
Ко мне почти под бок хлопнулось два юных гладиолуса - волосы, как шпили нераспустившихся бутонов, а глазки, как их пестики - с намеком к оплодотворению.
- Скучаешь? - улыбнулся один, слева. Я изучающе прищурилась на глупую в своей самоуверенности физиономию, хлебнула текилы и покосилась на того, кто справа. Этот поумней - рожи не корчит, в самца на выгуле не играет. Взгляд спокойный, лицо приятное, манеры вольные, но не похабные.
- Леша, - представился чинно.
- Марлен Дитрих, - кивнула.
- Я Денис, - пихнул меня его друг. Локоть под ребра - уникальный прием знакомства. Мне еще такую галантность испытывать на себе не приходилось, и я, сладко улыбнувшись юной икебане, опустила бутылку на его самое доверчивое место. - Будешь?
Парень охнул и свернулся, смешно хватая ртом воздух.
- Ой! - будто испугалась я. И пожала плечами. - Прости, я не знала, что ты не любишь текилу.
- Дура, - прошипел он.
- А я и не скрываю.
- Леха, пошли отсюда, ну, ее, припадочную. Блин, кастратом сделала! - с трудом поднявшись, как-то очень неприлично скованно зашаркал ногами прочь мой юный знакомый.
Леха не пошевелился - взглядом проводил дружка и уставился на меня.
- На Марлен ты не похожа. Та ведьма - ведьмой, а ты красивая, обалдеть можно.
Балдей, - согласилась легко и предложила на брудершафт отпить из горла.
- Крепкая, блин, - поморщился, утирая губы.
- В том и изюм.
- Да? - прикинул, оценил и тут же предложил. - Сгоняем еще?
- Ага. Ты гонишь, я ноги берегу.
- Понял, - поднялся. - Только не уходи, ладно?
- Ты мне понравился, - заверила. Еще пара глотков, минут десять, и я с такой же легкостью признаюсь ему в любви. Или этому, идущему мимо с болонкой на поводке. Что собака, что хозяин - смерть парикмахеру. А вот еще дивный экземпляр - мачо эксклюзивно- провинциального розлива, вальяжно переставлял свои ножки-спички в аляпистых брюках и небрежно обнимал девчонку лет пятнадцати. Его глазки-бусинки то и дело оценивали проходящие мимо женские тела, губы кривились то в улыбке, то в презрительной усмешке, веко то и дело дергалось, натренированное сверх меры практикой подмигивания. Самэц!
Взгляд скользнул по мне, задержался на достоинствах фигуры и уже просканировал.
Улыбка стала шире ушей, глаз зашелся в нервном тике подмигивания.
Я вздохнула и опять приложилась к бутылке.
Мне было тошно от взглядов, лиц, форм пробегающей фауны и до воя, до желания кого-нибудь придушить, избить, самым садистским методом изуродовать поднималась ярость. Я не могла понять ее причины, потому что не хотела. Там, в глубине ее черноты раздавались надсадные рыдания и скорбный плач убитых мной иллюзий, веры, надежды, доброты, и мне хотелось отомстить за них, выместить свою ненависть к этому миру, в котором нет мне места хорошей, зато всем нужна плохая. Но если б они понимали, насколько опасен созданный и желанный ими монстр, они бы ужаснулись. И я хотела его выпустить, показать во всей красе, не щадя, не жалея никого и ничего.
Мне чего-то катастрофически не хватало, очень важного, нужного, сильнее воздуха. И никто не желал мне этого не то, что дать, намекнуть, где взять - хотя бы сказать, чего мне не хватает. Я чувствовала себя ущербной из-за отсутствия этого "чего-то", что усиливало раздражение, доводя его до внутреннего невыносимого зуда и бурлящего желания выплеснуться, сорваться на кого угодно под соусом любой причины. Их всегда много и всегда можно найти - это не лица, те же маски, изуродованные своей ущербностью души, которые тщательно скрывают истину, хоть и точно знают ее.
Жизнь моя надоела мне до чертиков, до умопомешательства, но я не могла ее изменить. Как не хотела умирать, потому что боялась пропустить нечто важное, единственно нужное мне, ради чего жила, терпела столько лет. Надежда, глупая игрушка в руках таких же кретинов, как я, еще увлекала меня, еще теплилась где-то на горизонте сознания… и сливалась с яростью.
Моя ненависть копилась годами и ширилась, готовясь на выход, и все реже у меня получалось ее сдержать, проконтролировать, и все меньше я хотела этого.
Сейчас я напоминала себе канистру с бензином-текилой, к которой поднеси спичку-причину и рванет, разметает эту толпу, шокирует до замешательства.
"Запал" пришел сам - тот "мачо".
- Скучаешь, красивая? - уселся вальяжно рядом, раскинув верхние лапки от начала скамейки до конца, и, понятно, преимущественно по моим плечам. Я отпила текилы и мысленно усмехнулась: ясно, передо мной попугай: "гляжусь в себя, как в зеркало, до головокружения, и вижу я".
- Где свою подружку оставил?
- Какую?… А-а, - махнул ладонью, презрительно скривившись. - Пятиминутное увлечение, не больше.
- А ты мечтаешь о великой и светлой любви. К себе. И навеки.
Парень пропустил мою ремарку мимо ушей:
- Меня Володя зовут, а тебя?