Ненормальная, - мрачнел Гарик, а Бройслав млел от радости и пил как нектар каждый жест, каждую эскападу любимой.
Хочешь устроить ралли?
Пожалуйста.
И они гоняли по серпантину, пытаясь обогнать ветер, и смеялись ему в "лицо".
Хочешь дикой ссоры и бурного примирения?
Пожалуйста.
Она кричала - он с улыбкой слушал ее, любуясь искаженным от гнева лицом. Даже на пике раздражения она казалась ему идеалом и вызывала желание. И шипела, вырываясь, царапалась, заводила его настолько, что он терял голову, а потом сдавалась и кричала уже от страсти.
Хочешь шокировать светские сливки, ввалившись на раут в драных джинсах и кроссовках?
Пожалуйста.
Хочешь подвеску из рубина на триста карат?
Пожалуйста.
Хочешь устроить танец живота на приеме у премьер-министра?
Хорошо.
Хочешь спеть на концерте рок-металлистов прямо на сцене?
Не проблема.
Хочешь почитать Данте в подлиннике?
Пожалуйста.
Хочешь освоить стрельбу из гранатомета? Хочешь увидеть созвездие Кассиопея и вспышку сверхновой, всю ночь наблюдать за звездным небом? Хочешь побыть в тишине и уединении? Хочешь устроить дебаты на тему исторической парадигмы или влияния ультранизких частот на биологическую систему организмов? Хочешь раскопать наследников Даган и проследить их генеалогическое древо?
Без вопросов, любимая!
Он не противился, прекрасно понимая: все, что она делает - читает ли вслух чушь из жизни светских хлыщей или поет арию Аиды в душе, устраивает стриптиз на трассе или кидает подушку в лицо, копается в архивных документах или вместе с Ким устраивает медитацию над цветком орхидеи - она делает для него, каждый час и день наполняя смыслом. Они играли, развлекая друг друга, импровизировали, ставя в тупик и заставляя соображать и находить все новые и новые варианты выхода. Они, не сговариваясь, жили по одному правилу: есть наш мир и их мирок. Наш мир - закрытая для других зона, их мирок - арена развлечений, а жизнь игра, вечная игра в разные забавы. И чего бояться, что может остановить тех, кто прошел грань жизни и смерти при жизни и в смерти? Кого жалеть было им здесь, в аду человеческого театра, где каждый играл точно так же, как они, но скрыто, искусно завуалировав свои истинные лица под маски выданных и выдуманных ролей? Они же скинули их, расправили крылья, те, что обрели благодаря своей любви, и летали без страха над адом, кружили над суетой и глупейшими целями, к которым рвалось большинство. Им не нужны были законы и правила тех, кто барахтается в лаве низких эмоций и лишь поглядывает в небо, не решаясь обрести его. У них были свои законы, свои правила - как свой, обособленный мир - островок рая посреди вод Стикса.
Орион сплавился с девушкой, как сталь со стеклом, и не представлял жизни без "Леночки".
И даже Гарик сдался, заметив как-то: `вы стоите друг друга. Оба неоднозначны'.
`Ненормальны'? - лукаво улыбнулся ему Бройслав.
`Ну-у… Есть такое'.
`Если б ты знал, друг мой, как прекрасно это безумие! И поверь мне - только в нем и стоит жить'.
Я не просто так устраивала эскапады. Я хотела выманить Аббаса и поставить точку хотя бы на эпопее с одним врагом. К тому же мне было интересно, как поведет себя Бройслав - мягкий, ласковый, безмятежно добрый и все же твердый как кокос. Я увязла в нем как муха в патоке и дошла до последней точки безумия - молилась, слушая его сонное дыхание ночью, просила Бога и всех, кто говорит, смотрит на нас с небес, об одном: даруйте ему долгую и счастливую жизнь в здравии, любви и благополучии.
Почти месяц мы жили с ним вместе и, казалось бы, пора насытиться обществом друг друга, возможно, устать, но нас только больше распаляло и сплавляло время, запутывало и опутывало настолько, что я уже не знала, где Бройслав, где я.
Стоило ему начать декламировать Тютчева - я подхватывала, выдавая следующую строчку. Стоило мне запеть - он подхватывал. Мы могли не говорить часами и обмениваться лишь взглядами, но понимали друг друга абсолютно. Каждый его жест, взмах ресниц, оттенок эмоции, отражающийся в глазах, был понятен мне - я знала его причину и следствие. Мы пытались насытиться друг другом, и словно безумные все больше привязывались, сплетались, сливались, дышали в унисон, пропадая в сладкой нирване любви, безграничной как небо над головой и чистой как крылья ангелов.
Как я жила раньше?
Как жил он?
Та злость и ярость, что душила каждого из нас, притихла под нежной ладонью приютившего нас чувства. И не было ничего важнее для меня, чем улыбка Бройслава, его взгляда, полного обожания, ласки голоса и трепета объятий, жара губ, аромата кожи и шелковой прохлады волос. Он стал идеалом для меня, Богом, которого я не знала по жизни. Клетка, в которой я жила, распахнула дверцу и выпустила на волю. И я упивалась свободой, без грамма фальши впитывая ее и щедро даря ее любимому.
Любимый. Думала ли я, что когда-нибудь буду шептать мужчине это слово? Оно казалось мне тяжелым и загадочным, как меч короля Артура, что дано было вытащить из камня лишь посвященному. Но вот оно поддалось, легко слетело с губ и проникло в два сердца, как стрела - в мое и Бройслава. И подарило ощущение полного, абсолютного счастья, о котором я не знала, а потому и не мечтала.
Как странно, как удивительно быстро мы сблизились с ним, открылись без утайки и колебаний. Но даже это не настораживало меня, не рождало тревоги или страха о завтрашнем дне. Я была уверена в любимом, как в себе, и все чего хотела: чтобы он был счастлив, чтоб улыбался так же лучисто и смеялся искренне и задорно… чтобы Господь продлил его жизнь за счет моей.
Безумие. Но если он настолько прекрасен, к чему быть нормальной?
Глава 28
Но сколько не скачи наивным козленочком на полянке, нужно и о прозаически настроенных циниках - волках подумать - они не дремлют.
Я ждала, что наше восторженное "блеяние" оборвет утробный рык оголодавшего хищника. Уверена, Бройслав тоже ждал и был наготове - его наивность была явлением, запланированным и строго дозированным, как сезон дождей в Африке. Он ласково урчал мне песни про любовь, но при этом не забывал слушать песнопения окружающих и внимательно следил за малейшим дуновением ветерка возле моей персоны. Он знал, что гиена - Аббас уже дежурил в джунглях, с вожделением поглядывая на наши тушки и исходя жалобным поскуливанием от недосягаемости предметов его страсти. Мы были окружены настолько плотной стеной охраны, что, пожалуй, уж и не проскользнул бы незаметно, комарик не подлетел близко. Один Лесси чего стоил? Что говорить о дивизионе нехилых мальчиков с отмороженными взглядами в демонстративно вздувшихся пиджаках, о массе навороченных штучек по всему периметру огромнейшей территории замка Энеску, что мало отслеживали климат внешней и внутренней среды, так еще и срабатывали как мины-ловушки.
Да, экипировка стаи мне импонировала, а просчитанность вожака располагала к полной и безотлагательной капитуляции. Я доверилась, перестала мучить себя неизвестностью и загоняться по поводу врагов, хоть и ждала, гадая, кто проявится первым.
Понятно, это был Аббас.
Время было томное - послеобеденное. Я лежала на коленях Бройслава и дискутировала на тему менталитета морских стран. Беседа обретала политическую окраску и вызывала у моего мужа насмешливый тон. В тот момент, когда я расписала затопление Америки по сюжету одного из их блокбастеров, в залу просочился Гарик и с загадочно-настороженной физиономией подал Бройславу телефон. Кто звонит, можно было не спрашивать - анкета абонента отпечаталась на лице и в глазах Фомина как штамп на листе бумаги, да и любимый малость изменился - лицо закаменело, а глаза приобрели стальной блеск готового к прыжку тигра.
- Здравствуй, дорогой.
- Здравствуй.
- Как дела, как красавица-жена?
- Ближе к делу.
- Да, дела, дела… Что ж, скрывать не буду, огорчен я. Встретиться бы надо, поговорить, пояснения получить.
- Что же мешает? Приезжай.
- У меня другое предложение: встретимся в "Капитолии". В семь.
- Отчего нет? Приеду.
- До встречи, Орион.
Бройслав отдал трубку Гарику, многозначительно глянув на него, и отодвинул меня:
- Дела, малыш, извини. Не скучай, хорошо? - поцеловал в лоб и вышел вместе со своим верным фаворитом. В зале тут же появился Лесси и замер у входа как неудачно размещенный шкаф.
Я вытянулась на диване и, вперив очи в ангелочков на потолке, начала сопоставлять факты. Сейф Бройслава давно не хранил от меня секретов и кроме стопок купюр да пары, видно, криминально приобретенных полотен Витте, Корреджо Аллегри и Беллини показал мне стопку интереснейших документов и еще более заманчивой информации на носителях. Ознакомившись с ними пока Бройслав встречался со скучнейшим промышленным магнатом и жевал устрицы в богемном заведении Шарвара, я поняла, что милый мой такой же миляга-альтруист, как я легкокрылая фея. Захватывающий сюжет его жизни представал передо мной во всей красе и выдал картины далеко не рыцарских турниров за аравийский нефтяной рынок, алмазный прииск и поставку оружия собратьям в Югославию. Данные же на всех встречных и поперечных, так или иначе круживших рядом с Энеску, его бизнесом или просто живущих по иным законам, чем общепринятые и зафиксированные в кодексах и конституциях стран мира, очаровывали своими захватывающими подробностями. За один такой файл Макрухин бы искусал свой "хвост", Семен, кстати, тоже попал в разработку, и его досье пестрело пикантными подробностями из жизни пресмыкающегося. Тогда же я узнала, на какой почве он пересекся с Бройславом, вернее, Бройслав наведался к Макрухину, и просчитала, что задумал мой бывший шеф - папочка с готовыми данными на меня лежала тут же, наверняка приготовленная Семой для предоставления клиенту - почерк составления фотоархива чисто Макрухинский: фас, профиль, контактные данные на некую Викторию Корситскую, оную же Елену Перестань.
Забавно. Интересно, сколько питон думал состричь с Энеску? А впрочем, наверняка понял, что этот барашек объемом ему не по челюсти.
Но меня больше заинтересовало досье на Нур-Хайли и любопытный проект по производству психотропного вещества. С подобными разработками я уже сталкивалась, а благодаря Бройславу, и с их продуктом, и понимала, что данные исследования могут вызвать нешуточный интерес не только у меня, но у более продвинутых и влиятельных людей. Это был козырь, который, если распорядиться им с умом, отобьет любую атаку. Другое дело, что передавать его в чужие руки было бы мало жалко, еще и опасно.
Сейчас, складывая добытые тогда данные со своим досье и Аббаса, я приходила к выводу, что Бройслав именно козырь своих последних разработок вытащит из рукава, отдав его задаром жадной гиене, причем, уже зная мужа, я могла быть уверена - выгоды из этой сделки он извлечет максимум, сделав вид, что отрывает проект с кровью, а шейху достанется минимум, и тот будет радоваться, уверенный, что получил весь мир.
Но неужели Бройслав не понимает, что это не решение проблемы?
Возможно, я недооцениваю любимого и переоцениваю шейха, но достаточно зная того и другого, уверена - пока жив один из них, они будут тягаться меж собой, переходя от хитрости и нудных переговоров к военным действиям и обратно, пока один из них не скинет совсем с арены другого. Есть четкий закон бизнеса - все, что мешает достижению цели, отодвигается или убирается. И тут не до моральных метаний - не уберешь ты, уберут тебя.
В мои планы не входила победа Аббаса, как и смерть любимого.
Хочет он играть с огнем - пусть играет, но я подстрахую и побуду его ангелом - хранителем, на всякий случай. Благо за месяц жизни в замке Энеску мне удалось подружиться не только с ребятами из охраны, но и с самим Фоминым. Тот еще фрукт, не каждому по вкусу, но тем мне и приятен.
Сейчас я находилась как раз на той стадии, когда всё и все устраивали меня, и ни за что я не хотела что-то менять, уступать хоть крупицу полученного в мое распоряжение "богатства". Я уже стала частью стаи и болела за нее, как за родную.
Но чтобы такое придумать, чтобы и поперек планов Бройслава не идти, и ударить по Аббасу наверняка? Убрать его надо - это единственный выход, но Энеску не станет - стрелки на нем сойдутся и его не только не поймут, могут и пристрелить в ответ. Значит нужно сделать так, чтобы он был нипричем. Идеально - самой. Что с женщины возьмешь? Ну, попеняют Бройславу, возможно, потребуют отступное - заплатит. Фарух вон, братец Аббаса, спит и видит трон старшого. Не думаю, что он сильно станет скорбеть, а если еще ему липовые документы по разработке препарата отдать, то и слова не скажет - закопает братика чин-чином и возглавит его империю на радость собственному самолюбию.
Получается, нужно встретиться с Аббасом тет-а-тет.
- Лесси, ты можешь узнать, где остановился Нур-Хайли?
Гербер вопросительно уставился на меня - глаза его живые, выразительные постоянно будили во мне смутные воспоминания, сродные с дежавю. Если я была уверена, что с Гариком мы встречались в прошлой жизни, знала его прошлое имя, наши с ним отношения, немногим изменившиеся с тех пор, то с Лесси нас словно связывали вслепую, причем крепче, чем с тем же Иваном - Лексинантом, и лишь на грамм слабее, чем с Бройславом-Орриком. Но о Лесси, в отличие от остальных, я ничего не знала, интуитивная же связь меня не устраивала - ясности хотелось, как с другими.
- Ты в загробную жизнь веришь?
Тот подумал с минуту и неуверенно кивнул.
- А в реинкарнации?
Опять кивок. "Многословный" мужчина.
- Как думаешь, мы с тобой в прошлой жизни встречались?
Гербер неопределенно повел плечами. Понятно, в переводе на внятный язык означает - Бог его знает.
Ладно, авось когда-нибудь я все же разгадаю тайну Лесси. Сейчас другим займусь.
- Так что на счет Нур-Хайли: узнаешь, где он остановился?
Мужчина отрицательно покачал головой.
Я задумалась: узнать нужное самой не проблема, другое, что я с этой инфой делать буду? Завалюсь к нему в номер? Убью? Как? Демонстративное убийство - моветон, к тому же глупейший, и Бройславу то не на руку, а против сыграет. Убить скромно и без афиш так, чтобы никто не догадался, что это убийство? Тогда несчастный случай нужно устроить, а я по этой части профан, мне вообще искусство эвтаназии не дается - поэтому и сомневаюсь, сколько живу в том, что я хищница. Травоядная антилопа какая-то - боднуть да копытом лягнуть, пожалуйста, а насмерть загрызть - решимости не хватит и злости. Это нужно в безвыходно-экстремальную ситуацию попасть…
Ага! Это идея!
Нужно подставить Аббаса!
Например, если он меня украдет, то у Бройслава будет тысяча оправданий на его ликвидацию, и свора гиены слова ему не скажет, кроме "спасибо", за то, что их в живых оставил. Я все-таки жена Энеску, а по восточным законам посягательство на чужую собственность карается весьма жестко.
Кстати, Бройслава вообще вмешивать не обязательно - самой все провернуть не проблема. Самозащита и сохранность чести мужа - шикарное оправдание для любого горячего моралиста. И не нужно изощряться с несчастными случаями.
Осталось только сообразить, каким образом Аббас меня украдет?
А если позвонить ему и помурлыкать в трубку?
Ему?! Фу!
Ой, давно ли ты стала столь щепетильной?
Давно! Месяц уже! - рявкнула на свою прагматичную половину личности, что некстати вылезла со своими советами. И вздохнула - а может, прислушаться?
- Думаешь, получится? - спросил Гарик, распахивая дверцу машины перед Орионом. Сел рядом и стукнул водителю - трогай. - Я ребят уже выслал на место встречи - подстрахуют.
- Аббас не настолько глуп, чтобы устраивать стычку. Месть - местью, а бизнес есть бизнес. Наш друг достаточно разумен, чтобы просчитать варианты. Лена уже моя жена и это непреложно. Он не может претендовать на нее, не может требовать от меня ее выдачи - его не поймут. Это будет обозначать развязку войны, и виновным будет он, а я, наоборот, получу права сатисфакции с правом требовать огромной компенсации.
- А если вдруг?
- "Вдруг" тоже нам плюс. Уберем шейха, и никто нам слова не скажет - он сам вынудил, позарившись на чужую жену. Нет, Аббас не станет требовать ее выдачи, самое большее, попеняет за то, что я его опередил, и тонко намекнет на компенсацию. А это уже решаемо.
- Можешь ничего не давать.
- Могу. Но нужно выказать ему уважение и расположение. Нам еще работать на Востоке, не стоит рубить шпангоуты.
- А если он сделает вид, что вопрос урегулирован, а сам затаится или пошлет своих проинформировать того же Макрухина о том, что Багира жива-здорова?
- Ты ребят к Макрухину отправь с тонким намеком на досье на всех его клиентов и сотрудников, включая вышестоящих "друзей". У него выхода не останется, как только играть на нашей стороне и прикрывать из всех сил. А насчет затаиться - Аббас может. Но у него руки связаны, чтобы что-то предпринимать, отступным же я его еще сильней повяжу. И захочет, а ничего сделать не сможет. Не поймут его. Потеряет все. Месть того не стоит, да и не мстить он собрался, а в свой гарем Лену пристроить. По лицу было видно.
- Удивляюсь я твоему спокойствию.
- Что было, то было - смысла переживать по этому поводу не вижу. У меня тоже крылья запачканы. Я думал, ты успокоился и вроде даже подружился с Леной.
- Угу. Только прошлое ее все равно покоя не дает. И мерещится мне, что жена твоя еще не утихомирилась, способна нам головную боль устроить.
- Нам?… С ней Гербер.
- Оно, конечно, спокойнее, но не настолько, чтобы вовсе не волноваться. Она в тебя как кошка влюблена, а бабы народ эмоционально сдвинутый. Чуть что привидится - и пойдет ералаш устраивать.
Бройслав задумался и качнул головой:
- Вряд ли. Она разумна.