Не знаю, может, я на самом деле чувствительна к похвале. Одобрение Фауста мне было приятно услышать. Оно подействовало на меня как плитка шоколада, если я позволяла себе съесть кусочек. У меня даже настроение улучшилось.
- Что мне теперь делать?
- Ждите. И будьте готовы… - В очках Фауста блеснул случайный отсвет.
- К чему? - попыталась я уточнить.
Он повернулся, чтобы уйти.
- И это все? - спросила я его в спину.
Фауст повернул голову:
- Буду нужен - зовите.
- Как звать?! - спросила я не лучше последней дурочки. - Звонить? Так у меня нет номера вашего телефона.
- Как звали сейчас, - сказал он и скрылся в темноте, за кустами.
По дороге домой я купила шоколад и красное вино. А поднявшись в квартиру, переоделась в старую пижаму и уютно устроилась в кресле с томиком легенд о Фаусте.
Про Фауста в черных очках я старалась не думать.
Среди ночи я внезапно проснулась от чувства, словно меня что-то зовет. Голос звучал во мне, я слышала его всем телом. Мне срочно нужно было туда, на то самое место… Желание оказаться там, на пустыре, было слишком сильно. Ничего кроме этого желания я не замечала, не понимала, не чувствовала. Я знала только одно: прямо сейчас мне нужно было туда. Меня звали. Мне хотелось оказаться там любой ценой. Сейчас.
Дальше в памяти сохранились лишь отдельные картинки, словно осколки витража: помню, что еду в такси на переднем сиденье; помню, что смотрю перед собой на дорогу, на мелькающие за окном окрестности. Помню, как внезапно в лобовом стекле вспыхнули фары встречного автомобиля, ослепив меня… Тут же меня скрутила неведомая сила, и я почувствовала, что теряю волю. Мне нужна была помощь, но помощь ждать было неоткуда. Воли, чтобы противостоять неведомой силе, тоже не осталось. Разума не осталось. Ничего не осталось. Меня охватили тоска и страх. И только мой слабый голос едва различимо пробивался сквозь леденящий страх: "Помоги мне, Фауст. Помоги мне… Мне плохо… Фауст, помоги… Фауст…"
Но скоро голос, зовущий меня, поглотил, задушил мои слабые попытки сопротивляться - больше я ничего не хотела. Только скорее оказаться там, где меня ждали…
Дальше - провал. Вот я уже не в такси, я видела то место. Я шла туда… Взгляд отмечал тонкие красно-белые полоски, огораживающие кусок земли… Но мне было все равно. Что-то звало меня… И я шла на зов. Я всей душой тянулась туда. Я почти была там…
И вдруг я ощутила всей кожей, как оно приближается ко мне. Я не видела, что это, но явственно чувствовала нарастающий порыв ледяного ветра. Нечто приближалось медленно и неотвратимо. Однако страха не было. Голос, зовущий меня, заглушал все мои чувства. И хотелось только одного: чтобы все поскорее закончилось. То, что призывало меня к себе, было уже совсем рядом.
"Скорее… Скорее… Возьми меня… Я открываю себя, вот моя шея… Я жду тебя…"
Оно приближалось, огромное и сильное, чтобы забрать меня…
Меня ослепила яркая, как взрыв, вспышка. Обжигающая боль пробила шею. На глаза упала тьма. В ушах паровозным гудком взорвался вой… И так же внезапно пропал. Исчез, как будто его и не было…
Очнувшись, я поняла, что лежу на спине, надо мной склонился Фауст. В его черных очках я видела свое отражение. В основании шеи ощущалась дикая боль, кожа горела, как от ожога.
Я притронулась к шее: пальцы ощутили словно обожженную поверхность. Крови не было, и шея осталась цела. Только очень болела.
- След останется, - сказал Фауст.
Наконец-то я смогла отчетливо увидеть место, в котором находилась. Да, та самая площадка. Не приди мне на помощь Фауст, то Копылов бегал бы утром вокруг моего тела, а коллега-эксперт писал бы заключение.
Я чувствовала, что плечи мои покоятся на руке Фауста. Хорошо и надежно было лежать так…. Если бы еще какое-то время я могла делать вид, что не пришла в себя…
Фауст улыбнулся. Вернее, угадала, что он улыбнулся: чуть-чуть изогнул уголки губ.
Я медленно поднялась с его руки и заставила себя встать.
- Что случилось?
- Вы явились на зов, эксперт Чернова, - ответил Фауст.
- Я… Я не знаю… Но я не понимаю, как здесь оказалась.
- Вы приехали на такси, причем в одной пижаме.
Это была чистая правда: я была в пижаме. И только сейчас начала ощущать, как меня пробирает озноб. Ночь все-таки была прохладная.
- Кто меня?.. - Я не смогла сразу произнести это вслух. - Кто меня звал?
- Вы называли это "нечто", - ответил Фауст. - Но важнее другое: почему именно вас позвали, эксперт Чернова? Вы ничего от меня не скрыли?
- Мне нечего скрывать, - сказала я.
- Верю. Вы были правы: Лариса Толокина зарабатывала эскорт-услугами.
- Кто такая Толокина?
- Сегодняшняя жертва. От соседей ничего не утаишь.
- Значит, ее тоже… позвали?
- Вам было страшно?
Я поняла, о чем он спрашивал.
Нет, это не был страх. Это было странная смесь желания и покорности. Так я и ответила. Кажется, Фауста мое откровение не сильно удивило.
- Что было этим… нечто? - спросила я, набравшись сил.
- До конца операции вам лучше не знать.
Хорошо, пусть так. Фауст может иметь секреты, все-таки он спас мою жизнь.
- Как же вы справились с этим… самым?..
Фауст показал мне какой-то предмет, блеснувший в свете фонаря. Я не сразу поняла, что это монета.
- Похоже на обычный рубль, - произнесла я.
- Не обычный. Серебряный. Старинный. Царской чеканки.
- Слишком мал, чтобы быть оружием.
- Смотря для какого. Если вовремя прижать к телу, будет отличная защита. Один недостаток: сильно раскаляется.
- Почему? - задала я самый идиотский из возможных вопросов.
- То, что звало вас, сильно обожглось. Слышали вой, эксперт Чернова?
- Чистый бред! - сказала я, снова прикасаясь к шее. - Я ничего не помню. Может, у меня аллергия на шоколад? Нельзя есть столько сладкого.
Вот только ожог на шее ощущался вполне реально и горел по-настоящему.
- Главное, вы живы.
- Что мне теперь делать?
Фауст протянул рубль:
- Сегодня попросите ваших баллиститов отлить пулю 45-го калибра. Скоро пригодится.
Рубль был тяжелый. Приятно холодил ладонь. Захотелось приложить его к ране.
- Отвезете меня домой? - спросила я, ощущая себя маленькой беззащитной девочкой. В одном я не сомневалась: после такого, что со мной произошло, меня не испугает живой убийца. А мертвых я никогда не боялась. Я их вскрываю.
- У меня есть дела, - ответил Фауст.
Мне так хотелось, чтобы он поехал со мной, хотя бы до подъезда. Пусть это покажется слабостью или глупостью. После всего пережитого мне был нужен кто-то, кто точно знал: я не сошла с ума. И одной оставаться до конца ночи не очень хотелось. Если опять…
Он поймал частника, что-то сказал и открыл передо мной заднюю дверь. До сих пор не могу понять, как ему удается этот фокус.
- Вам ничто не угрожает, - сказал он.
- А если?..
- Если - будет завтра.
Машина тронулась. Я смотрела на пролетающие огни ночного города. И старалась не думать о том, что произошло. Я крепко сжимала серебряный рубль. Казалось, что рана от этого болит меньше.
Настало утро. Я пыталась заняться делами в лаборатории, но не могла написать ни слова. Все чудилось, что слышу зов опять. Мне потребовалась вся уверенность ученого, чтобы убедить себя: это только галлюцинация после пережитого шока. Логика помогала не слишком. Я не могла ни с кем разговаривать, не слышала и не понимала, о чем меня спрашивают. Позвонил Копылов, безрадостным голосом сообщил, что маньяка взяли. Им оказался дворник Туркулец, который нашел и второе тело. На одежде и руках у него были обнаружены следы крови. Его объяснения о том, что он измазался, когда хотел помочь девушке, в расчет не приняли. Он уже давал признательные показания. И Толя делал мне одолжение, заранее предупредив, чтобы я не лезла в дело со своей научной правдой. Я сказала Толе спасибо и отключила телефон. Копылов мне больше был не нужен, а Фауст… я знала, что он мне точно не позвонит.
Ребята из баллистики отлили две пули. Я объяснила причуду тем, что провожу исследование по проникающим ранам. Ребята не поверили, но бутылка коньяка сняла все вопросы.
День тянулся невыносимо долго. Ничего не происходило.
Рабочие часы кончились. Я приехала домой и села в кресло. Мне захотелось, чтобы Фауст вышел из стены или зашел с балкона, хотя я и понимала, что это невозможно, ведь я живу на пятом этаже. Я бы не поверила своим глазам. Впрочем, он бы наверняка смог все объяснить, и я бы приняла его фокус как факт. Очевидный и невероятный. Ведь я и так слишком многое уже приняла как факт.
Фауст позвонил в дверь. В прихожей и гостиной он вертел головой, как нормальный человек, оказавшийся в незнакомом месте. Не хватало еще, чтобы он высказался про мою обстановку, которой не было. Сегодня он явился в дурацком широком плаще, застегнутый на все пуговицы.
- Они взяли дворника, - поторопилась я объявить ему новость. - Туркулец подпишет признательные показания, получит до десяти лет строгого режима. Если не пожизненное.
- Я говорил с ним, - ответил Фауст, усаживаясь в мое кресло, не сняв плаща.
- Где говорили? Когда? - Эти глупые вопросы вырвались сами собой. Рядом с ним я вела себя как обычная безмозглая девица.
- В КПЗ, эксперт Чернова. Вам же известно, где держат маньяков.
- И вы ничего не сказали им? Промолчали?
- С дворником все будет хорошо. - Фауст протянул руку к журнальному столику и верным движением подхватил пули. Как он их увидел? Когда он прошел в комнату, я специально положила их между стопками книг и научных журналов. Да, позволила себе этот маленький эксперимент. И он вполне удался. Пора уже мне перестать удивляться.
Фауст подбросил и поймал пули.
- Отличная работа, - сказал он, пряча пули в карман плаща.
- Что будем делать?
- Ждать, эксперт Чернова.
Словно подчиняясь приказу, я подошла к дивану и легла, вытянувшись в струнку. Мне совсем не показалось это странным. Мне уже ничто не казалось странным. Главное, что Фауст был рядом.
Я закрыла глаза…
Время словно исчезло.
И вот зов пришел снова.
Теперь я не боялась, я шла за ним. Я знала, что будет. И я знала, что это случится. Он приближался, он был рядом, он шел за мной. Он был зол, он должен был закончить то, что ему помешали совершить. Я не знала страха. Потому что была уверена: сейчас все закончится.
Между ним и мной встал Фауст.
Я вернулась из мглы и увидела, как он борется с чем-то невидимым. Что-то прижало его к земле и все ниже пригибало расставленные руки. Под разодранным плащом у Фауста оказался… бронежилет, причем жилет закрывал и горло. Значит, Фауст все же человек, - подумала я, - и боится за свою жизнь. Он резко толкнул что-то ногой, и ко мне подлетел огромный револьвер.
- Стреляй! - задыхаясь, прокричал Фауст.
Я подняла тяжеленное оружие, удерживая его двумя руками.
- Стреляй! В лицо! Сейчас!
Я дважды нажала спусковой крючок.
Тьма над Фаустом сгустилась и обрела форму существа, стоявшего на широко расставленных лапах. Волк-вожак казался перед ним щенком. Я никогда не забуду то, что увидела. Потому, что никогда не забывала этого. Сколько бы ни прошло лет. Это было то, что кралось ко мне в детских кошмарах. В детстве я очень боялась монстра, которого выдумала после чтения немецких народных сказок и "Жизни животных". Выдумала и не могла прогнать: оборотень котоволк, пожирающий маленьких девочек… Ой, мамочки!.. У меня же нет волшебной палочки!
Существо не изменилось. Я узнала его огненную пасть. Я узнала глаза бездонной черноты. Я узнала торчащую дыбом шерсть.
Один за другим грянули два выстрела. Через мгновение я увидела, как от пуль по огромному телу растекаются огненные ручейки, пожирая существо. Ему было больно, оно извивалось, ревело и стонало, но от его усилий спастись серебро только быстрее уничтожало его. Существо издало надрывный вой и развеялось пеплом по ветру.
Стало тихо. Так тихо, что мне показалось, будто я слышу, как шевелится трава.
Тяжело дыша, Фауст поднялся с земли.
- Молодец, эксперт Чернова. Осталось немного.
- Это же был?..
- Об этом потом, - оборвал он меня и показал на жилой корпус: - Нам туда.
На лавочке у подъезда сидела девочка. Я не сразу узнала ее. Покачиваясь из стороны в сторону, она гладила потрепанного медвежонка. Взгляд застывший, словно она спала наяву…
Нужно было помочь ребенку, который от пережитого страха, очевидно, впал в каталепсию. Но Фауст остановил меня. Вынул из рук девочки плюшевого мишку и разодрал на части. Среди войлока обнаружился обрубок кошачьей лапы. Мех седой, как у старого волка. Фауст бросил лапку, вытащил нож и со всей силы вонзил лезвие в лапу, пригвоздив ее к сырой земле. Лапа вздрогнула и в то же мгновение у меня на глазах обуглилась и сжалась в черный комок. Фауст растоптал его и вытер лезвие ножа о плащ.
- Поздравляю, эксперт Чернова, - сказал он. - Это чистая победа.
Девочка наклонилась и стала медленно падать со скамейки. Фауст успел поймать ее, поднял на руки, принялся укачивать. Я понимала, что ребенок в глубоком обмороке. Нужно было вызывать "Скорую". Дорога была каждая минута…
- Не беспокойтесь, эксперт Чернова, с ней все будет хорошо, - сказал Фауст. - Задавайте свои вопросы.
- Мне нужны факты, - ответила я.
- Вы настоящий ученый… Вот вам факты: эта девочка - Аурика, дочка дворника Туркульца. Ее папу постоянно обижали. Обижал плохой лысый дядя. И плохая тетя с яркой помадой. И много кто еще. Аурика очень любит папу. Только она необычная девочка. Ее предки - валашские колдуны. Она этого не знает. Она просто хотела защитить отца, кровь подсказала, что делать. Ребенок не виноват: она загадывала желание и гладила игрушку. Лапка управляла зверем, которого вы пристрелили. Вот и все факты.
Девочка дышала ровно, но глаза еще не открыла.
- Что за зверь? - спросила я, уже предугадывая ответ. - Чья лапка? Почему она сгорела?
- В народе это существо называю вилколак. На самом деле это то, чего вы боялись больше всего, - сказал Фауст. - То, что приходит из детских кошмаров. То, что живет в вас. Лапка призывает тайный страх в эту реальность. Из бездны вашей души. Вам знакомо это существо, эксперт Чернова?
- Плевать на зверей из снов, - сказала я быстро, чтобы не выдать себя. - Как вы проделываете свои фокусы?
Он ласково поглаживал головку спящей Аурики. На щеках девочки появился здоровый румянец.
- В обмен за глаза, так сказать, я получил способность видеть чуть больше, чем люди. И немного глубже.
- Эхолокация? Как у дельфина? - спросила я. - Это антинаучно!
- Я тоже так думаю, - согласился Фауст.
Зато это многое объясняло. Забывчивость Юры Замахина, который не помнил, как позвал меня к "высокому начальству". Умение Фауста быть везде, где нужно, и узнавать все, что нужно. И мою покорность его воле. Вот в чем дело: он сканировал людей и управлял ими, если хотел. Хорошо, хоть сам был человеком из плоти и крови.
Аурика глубоко вздохнула и улыбнулась во сне. Фауст что-то тихо шептал, склонившись над ней. Сожженный комок шерсти унес ветер, на земле остался желтый кругляш.
И тут я прозрела. Слепа была я, а не он.
- Моя монетка!..
- Вы проницательны, эксперт Чернова, - сказал Фауст, не поворачивая головы.
Какой мерзавец!
- Что вы сказали Аурике? Что тетя посадит папу в тюрьму?
- Зверю надо указать, кого забирать.
- Все, что вы говорили, - обман глупой дурочки, меня?
Я не могла больше сдерживаться. Как это можно было называть? Это можно было называть предательством. Ясный факт: я была наживкой. Чтобы поймать большую рыбу.
Как же мне захотелось дать ему по его спокойной роже, растоптать проклятые очки или разорвать его самого на части. Может, зря я помешала зверю.
- Ты использовал меня как приманку! - воскликнула я, от ярости переходя на "ты".
- Иного выхода не было.
- Как червяка! - крикнула я, хотя это было и глупо.
- Никто, кроме вас, не смог бы, эксперт Чернова.
- Ты знаешь, чего мне это стоило?!
- Я честно предупредил: убийцу должны остановить вы.
- Это подло… - Он не ответил. Он гладил ребенка.
Аурика вздрогнула, открыла глаза, пришла в себя. Она улыбалась и ничего не помнила. Наконец, совсем проснувшись, она спрыгнула с колен Фауста и как ни в чем не бывало побежала в парадную.
Фауст встал. И ушел.
Все, что я знала, все, во что верила, было не тверже ряби на воде. Фауст дунул, и все исчезло. Зачем он так поступил со мной, слепой негодяй? Обманул и скрылся.
Но теперь я твердо знаю: он вернется. Стоит мне только его позвать…
Ирина Молчанова
Соседка в голубом
Я вышел из квартиры и едва не ударил дверью девушку. Она отдернула руку, протянутую к звонку, и со смущенной улыбкой отступила на шаг.
Я застыл на пороге, разглядывая незнакомку. Лет двадцати. В голубом сарафане, с длинными светлыми волосами, в сиянии солнца и медленно кружащемся тополином пухе, она остро напомнила мне кого-то из прошлого.
- А Андрей дома? - спросила девушка.
Я растерянно молчал. Хозяина квартиры звали Николай. Или Никита? Точно не Андрей.
- Я квартирант, - сознался, - с Андреем незнаком.
Кажется, мои слова ее расстроили. Она обхватила тонкими руками себя за плечи и отступила еще на шаг, тихо пояснив:
- Андрей жил тут до вас…
- Может быть, я не знаю, - пожал плечами.
Она явно хотела что-то еще сказать и была чертовски миловидна, настолько, что любой мужик на моем месте с радостью бы ее выслушал. Но я спешил на встречу, поэтому захлопнул дверь и, пробормотав: "Увы, ничем не могу помочь", направился к лестнице. Но ее мелодичный голос: "Вы можете мне помочь", заставил меня остановиться.
Девушка нервно облизнула губы, убрала волосы за плечо и коснулась золотой сережки с прозрачным голубым камнем на правом ушке.
- Кажется, я кулон из этого гарнитура потеряла, когда заходила к Андрею. Эта вещь дорога мне как память о бабушке.
Я посмотрел на часы, прикидывая, сколько времени будет убито, если я пущу девицу искать память о бабушке, и уже лихорадочно придумывал, как отвязаться поскорее.
Но девушка неожиданно сказала:
- Могли бы вы посмотреть по углам, когда вернетесь?
- Да, - с облегчением кивнул я и вынул мобильник. - Оставите свой номер?
Она помешкала, а затем кивнула на лестницу.
- Я живу этажом выше. Занесите, пожалуйста, если найдете.
- Да, конечно.
Она благодарно кивнула и направилась вверх по лестнице, а я побежал вниз.
На улице было душно, парило. Кажется, собирался дождь. Тополиный пух не летал в воздухе, а словно висел. Не продохнуть.