Олекса неохотно и редко, но всё же отправляет часть своих воинов - не самых умелых, однако самых надёжных и проверенных - в мир, строго-настрого запрещая при этом открывать тайну Сторожи. Дружинники старца-воеводы служат под чужими стягами недолго - лишь во время походов и набегов на соседей, порой пересекая одну и ту же границу в разных направлениях. Но, возвращаясь, каждый неизменно везёт с собой и золотые гривны и доброе оружие, захваченное в боях, и серебра немалую толику, и прочую добычу, потребную для сокрытой Сторожи. А вместе с трофеями, добычей и щедрой платой за службу посланцы приводят и новых кандидатов в дружину Олексы.
Помимо воинской науки много ещё чему в Стороже учат. И чтению премудрых книг, и письму, и о дальних странах рассказывают, и о великих деяниях прошлого. И самого, что ни на есть стародавнего прошлого - тоже. Лишь после долгого ученья возмужавших и набравшихся уму-разума отроков принимают в товарищество, из которого даже насильно приведённым уходить уже не хочется. Ибо Сторожная дружина Олексы хранит не границы княжеств, но иную, куда более важную, черту.
Это незримое порубежье появилось давно - чуть не в начале времён. Если верить преданию, в молодом и дряхлом одновременно мироздании где-то, как-то, по какой-то никому не ведомой причине треснула некая грань. И открылся проход. Проходы, вернее, сразу и в нескольких местах соединившие этот мир с миром иным - страшным и чуждым, не знающим солнечного света и населённым тварями вечной ночи.
Тёмное обиталище - так были названы запорубежные земли, откуда в давнем Первом Набеге хлынула поганая нечисть. Сначала - ненасытные оборотни-волкодлаки, первыми отыскавшие своим звериным чутьём разомкнувшиеся бреши. За ними - алчущее человеческой крови упыринное воинство. А уж после следовал сам властитель тьмы, не имеющий единого имени, но в русской Стороже наречённый Чёрным Князем, ибо всюду, где ступала его нога, его же княжение и воцарялось навечно.
Проходы разверзались каждую ночь, когда тьма соединяла оба мира. Но в те далёкие времена ещё было кому преградить путь нечисти. В проклятых проходах вместе с бесстрашными воинами ушедших веков непоколебимыми стражами встали колдуны и маги. Истинные, Первые, Изначальные - не чета нынешним. Могущественные мудрые Вершители, чьё слово срывало горы и обращало вспять реки.
Предание гласит: в проходах вскипела битва. Великая битва, длившаяся не одну ночь. И бурлящие водопады чёрной и красной крови, низвергнулись в оба мира. И многое смешалось. И нечисть теснила людей, и люди теснили нечисть. И одни через прореху миров заходили в обиталище других. И другие прорывались в чужое обиталище.
Во время той сечи Изначальные своею собственной рудой-кровью провели заветную черту там, где сомкнулись обиталища людей и нелюдей. Заговорными словами укрепили границу. И тем заперли проходы и склеили трещины миров, на века отделив то, что не должно соприкасаться. А после - спрятали запертое и отделённое.
Нечисть, успевшая вырваться из тёмного обиталища до того, как появился заслон, ещё долго беспокоила род человеческий. Но самого ужасного удалось избежать: Набег был остановлен до вступления в этот мир Чёрного Князя.
Со временем колдовское племя, спасшее мир, утратило прежнюю силу, растеряло сокровенные знания, измельчало, рассеялось, разбежалось, занялось суетными делами, ища в даре чародейства лишь собственную выгоду, а наблюдать за проходами поручило простым воинам. Воины набрали дружины, стали Сторожными воеводами. И с тех пор передают свои знания лучшим из лучших.
Так говорил старец Олекса.
А ещё он говорил, что изрядно разбавленная и лишённая былой мощи кровь Изначальных по-прежнему течёт в жилах многих волхвов, ведунов и ведьмаков. Некоторым из знатоков колдовской науки известны даже заветные заклинания, произнесённые Изначальными Вершителями на росчерках своей руды. Но едва ли нынешним магам достанет сил сотворить хотя бы малую толику деяний Изначальных. А уж для того, чтобы заново прочертить границу в проклятом проходе, нужно обескровить столько их потомков, сколько, верно, и не ходит нынче по Руси-матушке.
Новую рудную черту им уже не провести. Но вот порушить старую… С этим справится и один посвящённый. Если дремлет в нём ещё часть древней силы. И если найдёт он заветную границу - то непременно справиться.
Ломать оно ведь завсегда проще, чем строить. Тем более, ломать древнее, возведённое тьмы лет назад. Чтобы взломать границу, закрывшую проклятые проходы, посвящённому колдуну - потомку Изначальных, всего-то и надо что пролить кровь на кровь и сказать слова на слова. По прошествии стольких веков, черту, проведённую сильной кровью и сильной магией, способна размыть даже слабая кровь и слабая магия.
Тогда заветная грань истончится. Закрытое порубежье затрещит, а со временем - вновь зазияет брешью. И чем сильнее будут заговорные речи колдуна-изломщика, чем громче в них зазвучит исступление, ярость и одержимость, чем щедрее прольётся руда хоть бы с малой толикой Изначальной силы, тем вернее откроется путь тёмным тварям.
Потому-то и стоят Сторожи по миру. Потому стерегут они заветную пограничную черту от посягательств неразумных колдунов. И открывать непосвящённым секрет своей лесной крепости старец Олекса не спешит по той же причине. Ну, и само собой, если вдруг случиться новый Набег, то именно Стороже на границе миров - первой давать отпор тёмным тварям.
Вообще-то Сторожи поставлены не в самих проходах между обиталищами - там, на пропитанной древней кровью и древним колдовством земле, простому человеку без Изначальной колдовской же силы долго находиться тяжко. Сторожи стоят чуть в стороне. Но так, чтобы видеть весь проклятый проход. И чтобы видеть всякого, идущего к нему. И чтобы идущего - упаси Господи - из него, вовремя узреть тоже.
Дозорные не смыкают глаз ни днём, ни ночью. И дружины - всегда наготове. И Сторожные воеводы ждут…
Сторожа старца Олексы стоит над бездонной и безжизненной проплешиной Мёртвого болота, где не растёт даже мох и ряска, где не ползают змеи и не плодится гнус. Именно здесь в незапамятные времена открылся один из проклятых проходов. И где-то по этим же трясинам была проведена рудная граница.
Глава 5
- Ну что, ведомо, спрашиваю, от чего стережёмся? - повторил свой вопрос Олекса.
- Ведомо, - склонил голову Всеволод. - Тёмное обиталище. Поганая нечисть. Чёрный Князь. И те, кто может впустить тёмных тварей… От них мы стережёмся, воевода.
- Верно, говоришь, Всеволод, от них. И пока ладно всё на нашем порубежье. Но то - на нашем…
Старец замолчал. И смотрит пытливо. В самую душу смотрит.
Слова Олексы встревожили Всеволода. А ещё больше то, как произнесены эти слова. И как смотрит сейчас воевода.
На нашем, выходит, ладно. А - не на нашем?
Гнетущая тишина повисла в полумраке горницы. Наверное, вот так же оно всё по ту сторону рудной границы, - подумалось Всеволоду. Тихо, темно. Страшно…
- Сторожа Закатной Стороны просит у нас подмоги, - не сказал, вытолкнул из себя слова старец Олекса.
И поник. Сгорбился. Осунулся весь. Постарел как-то сразу.
Плохо дело! Всеволод сглотнул. Он понятия не имел, что это за Сторожа такая, и где находится, но дальше слушать не хотелось. Не важно какая, не важно где, но если одна Сторожа просит помощи у другой, значит…
- Набег, Всеволод, - тихо произнёс Олекса то, о чём сам Всеволод страшился даже подумать.
И уточнил тихо:
- Большой Набег.
Добавил:
- Там порушена рудная граница.
- Как?! - вскинулся Всеволод. - Кто посмел?!
Полусвист-полушипение. Это воздух вошёл и вышел сквозь сжатые зубы старца. Крепкие ещё зубы, способные и мясо жевать и горло врагу в бою перегрызть.
- Всегда были, есть и будут глупцы, мнящие себя мудрецами и пытающиеся повелевать силами, неподвластными человеку… - со слюной и ненавистью выплюнул Олекса.
Всеволод невольно отодвинулся. Давно он не видел старца-воеводу в таком гневе.
- Всегда найдётся честолюбец, считающий, что лишь он один достоин вершить судьбу обиталища, коего лишь жалкой частичкой является!
Пудовый кулак старца поднялся и грохнул о дубовую скамью. Скамья содрогнулась.
- Всегда отыщется безумец, ослеплённый яростью и жаждой мести, готовый вместе с заклятым врагом погубить всё и вся!
Ещё один удар по скамье. Воевода дышал хрипло, смотрел перед собой помутнённым взором. И медленно-медленно приходил в себя.
Всеволод молчал. Ждал.
Олекса проговорил, наконец:
- Не только от запорубежной нечисти, но и от глупости, честолюбия и безумия людского берегут мир наши Сторожи. Да, как видно, не всегда уберечь могут.
Слов было сказано много. Желчи излито - и того больше. Но воевода так и не ответил на вопрос Всеволода. Кто?! Может, оттого не ответил, что и сам не знал? Да и какое это имеет значение теперь, когда уже нет надёжной рудной границы. И когда - Набег.
- Чёрный Князь? - быстро спросил Всеволод. О самом важном, о самом главном. - Он ТАМ? Ещё? Или ЗДЕСЬ? Уже?
Олекса покачал головой:
- Там… Пока ещё там. В своём обиталище. Набег только начинается. Но нечисть уже расползается по землям нашего мира, расчищая путь своему властелину. Время Чёрного Князя близится. Закатная Сторожа, как может, отдаляет роковой час. Покуда она сражается, Князю не переступить порушенный рубеж. Но её силы на исходе. Потому и отправлены гонцы с просьбой о помощи. И к нам тоже прибыли посланцы из Закатной стороны.
Гонцы? Посланцы? Всеволод вспомнил двух чужеземцев, наблюдавших за боем на железе.
- Что должен делать я? - стараясь, чтобы голос звучал спокойно, спросил Всеволод.
- Поведёшь дружину в поход, - так же спокойно ответил Олекса.
- Я? Дружину? - на этот раз скрыть волнение не удалось. Ни волнение, ни изумление. Прежде Олекса его из Сторожи не отпускал. Говорил, для особого дела готовит. Так неужели вот оно? Особое?
- Ты, - кивнул старец. - Дружину. Сам бы повёл, да без меня Сторожу хранить некому. А время сейчас такое, что…
Олекса нахмурился, оборвав фразу на полуслове.
- Какое? - ещё больше встревожился Всеволод.
- Если граница обиталищ рушится в одном месте - то трещать начинает повсюду, - глухо ответил старец. - Каждая тёмная тварь, перешедшая порубежье - это крупинка иного мира в мире нашем. И покуда крупинки накапливаются, то расшатываются и сотрясаются запоры во всех проклятых проходах. Ибо нарушается изначальное равновесие мироздания. А тут уж глаз да глаз нужен, потому как всякое может случиться. Ну, а если порубежье всё же переступит сам Чёрный Князь…
Олекса опять умолк. И молчание то было красноречивее всяких слов. Потом старец-воевода заговорил по иному - быстро и решительно:
- Поедешь ты. С тобой отправится сотня воинов. Лучших воинов.
- Но воевода! - вскинулся Всеволод. - Сотня дружинников - это ж, почитай, половина Сторожи! А здесь тоже… может… как ты сам говоришь… Так есть ли нам дело до чужой стороны? Если, помогая другим, мы ослабим своё порубежье…
- Молчи, Всеволод! - Олекса грозно сверкнул очами.
Снова кулачище старца опустился на скамью. Снова дрогнули толстые доски морённого дуба.
- Сторо’жам должно хранить обиталище людское, а не одни лишь свои земли. Нам надлежит стоять едино и закрывать нечисти все пути сразу. Только в этом спасение. Пойми ты, дурья твоя голова! Граница уже порушена. Тёмные твари прорвались. Набег начался. Не остановим его там - и здесь от нас не будет никакого проку. Хоть превеликую рать собери. Хоть крепость неприступную поставь. Если не откликнемся на призыв Закатной Сторожи, в этот мир вступит Чёрный Князь. А уж тогда - не сомневайся даже - нечисть доберётся и до наших земель. И сотня воинов тогда ничего не решит. Ни сотня, ни тысяча. Ни десяти- ни стотысячные полки нам не помогут.
- Так ведь дружина, воевода… - чуть не стонал Всеволод, - Та малая дружина, что с тобой остаётся…
- Дружину свою я пополню. Взамен ушедших призову тех, кто сейчас в отлучке. И новых ратников наберу. Потребуется, правда, время, чтобы отыскать подходящих людей и хоть немного обучить новичков. Но если промедлить сейчас, после времени у нас не останется вовсе. Ни на что не останется. Ясно тебе, наконец?!
Всеволод сглотнул, кивнул. Всё верно… Мудрый старец-воевода прав, как всегда.
- Тогда может, сотней не ограничиваться? - предложил Всеволод. - Раз уж беда такая, не пора ли, из лесов-болот выйти, да общий клич кликнуть, а воевода? Созвать княжеские дружины, ополчение мужицкое собрать, с татарами соединиться. И ещё союзников найдём - враг-то общий. А потом навалимся на нечисть всем миром. Чтобы уж наверняка? Чтобы сразу загнать тёмных тварей обратно.
Невесёлая усмешка и качание седой головы были ему ответом.
- Всем миром не выйдет, Всеволод. Войска скоро не собираются. Союзы быстро не заключаются. А чем больше и разношёрстнее рать, тем медленнее она движется. Не поспеть тебе с такой ратью до прихода Чёрного Князя. И, главное, на наших собственных князей надежды мало. Наши князья, вон, друг с другом договориться не могут. Всё старшинство один у другого оспаривают, да грабят сосед соседа. То же - и татарские ханы. После смерти Чингисхана среди них тоже согласия нет. А в такой повсеместной усобице велик соблазн впустить тёмных тварей и использовать их по своему усмотрению. Нет, Всеволод, не для того Сторожа наша от мира таились, чтобы сейчас открываться. Раз уж в Закатной Стороже кто-то границу взломал - и здесь желающие сыщутся. А колдунов-ведьмаков, что рудную черту стереть смогут и власть имущим прислужить не против, везде хватает. Им только укажи, где проклятый проход проложен.
- Неужели никого нельзя взять в помощь?
- Кого можно - те не поверят, - Олекса безнадёжно махнул рукой. - Кто я для них такой? Старик-лесовик из гиблых болот. Самого за нелюдь скорее примут, чем слушать станут. И не объяснишь ведь никому ничего, покуда тёмные твари здесь не объявятся. А как объявятся - поздно уж будет. Да и побоятся многие с порождениями тёмного обиталища сражаться. А кто не побоится… Не обучены ведь простые дружинники и мужики-ополченцы серебром против нечисти биться. Друг с другом - это да, на это они мастера. Но с отродьем тёмного обиталища им не совладать. Только сытью волкодлакской да упыринной станут. Того ли ты хочешь?
И - опять правильные, мудрые слова.
Всеволод поник.
- Порубежье хранить - то наша забота, Сторожная, - тихо проговорил Олекса. - Потому и гонцы с закатной стороны посланы только по Сторожам.
Старец-воевода смотрел ему в глаза, ожидая.
Глава 6
- Куда? - Всеволод склонил голову. - Куда мне надлежит вести сотню?
Где именно находится Закатная Сторожа, он не знал. Как не ведал и о том, в каких странах укрыты прочие заставы, оберегающие границы между обиталищами. Эту тайну Олекса Всеволоду ещё не открывал.
- На запад пойдёте, - ответил старец-воевода. - За горные вершины, куда закатывается солнце. В страну, именуемую Залесьем.
- Залесье? Это…
- Это угорский край . Сами угры нарекли его Эрдей. Волохи, коих там тоже немало, именуют Трансильванией
- Король угров - латинянский приспешник, - нахмурился Всеволод. - И Галицкую Русь под себя подмять хочет.
- Не об угорской короне речь идёт, - старец Олекса тоже свёл брови. - И не о Галицком княжестве. А о спасении всего людского обиталища.
Всеволод опомнился. Да, в самом деле… Вовремя его одёрнули. Спросил:
- Много ли народу проживает сейчас в Залесье?
- Людей там уже почти не осталось, - горько усмехнулся воевода. - Зато полно нечисти. И Чёрный Князь стоит у границы миров - об этом, главное, не забывай. Всё остальное тебе поведают в дороге.
Старец встал. Дал понять, что разговор окончен.
Всеволод поднялся тоже:
- Кто? Кто поведает, воевода?
- Спутники твои. И проводники.
Олекса повернулся к двери и зычно кликнул:
- Входите, гости!
Дверь со скрипом отворилась. Сеней в избе травника не было, и с улицы в густой полумрак хлынул свет. Так хлынул - аж зажмуриться с отвычки захотелось. Солнце стояло в зените. На небе - ни облачка. И не верилось сейчас в существование тёмного обиталище, над которым светило не поднимается вовсе.
В избу вошли двое. Знакомые уже незнакомцы. Те самые чужаки, что наблюдали за боем под дубом. Дверь осталась открытой.
Всеволод проморгался, пригляделся. Рассмотрел гостей из закатного Залесья получше.
Сначала - того, что слева. Он был худ, высок и строен, как жердина. Спину иноземец держит прямо, голову - высоко. Такая осанка не каждому дадена. Такую осанку с раннего отрочества вырабатывать надобно.
И взгляд тоже… Сверху смотрит незнакомец. Спокойно, надменно, уверенно. Благородных господских кровей, видать, гостинёк-то. Приказывать привык, а не подчиняться. Но не спесив при этом. Во всяком случае, хорошо обучен прятать свои истинные чувства под холодной бесстрастной маской. Умён и выдержан, и норов не покажет, коли нужно для дела. До поры, до определённых пределов не покажет.
Лицо… Худое лицо. Большой нос. Губы - сжаты и чуть-чуть скривлены в не очень приятной улыбке. Щёки - впалые, даже сквозь курчавую бороду видно, как проступают скулы. После длительного поста, тяжкой болезни или долгой дороги такие щёки бывают. Кожа - бледнее обычного. Но впечатление немощного, измождённого и бессильного иноземец не производит. Скорее - наоборот. И в избу, вон, вошёл в боевом наряде.
На голове - толстая плотная шапочка с тугой набивкой и смотанным по челу венчиком. Подшлемник, судя по всему. Поверх невзрачного дорожного плаща лежит сброшенный на спину и плечи кольчужный капюшон. Вблизи хорошо видно: стальные кольца намертво спаянны друг с другом и сплетенны с серебром.
Спереди плащ распахнут, так что взору открыты отделанные серебром же пластины нагрудника и длинная кольчужная рубаха с рукавами. И тоже вся - от ворота до подола - поблёскивает белым металлом.
Интересно. Очень…
Сапоги - дорогие, крепкие. Серебрёными поножами прикрытые. Со шпорами на пяте. На шпорах - шипастые колёсики. Золото, но опять-таки с серебряной отделкой. Но золото… А золотые шпоры о многом говорят. Знатный витязь, небось, из закатных стран пожаловал.
Из-под полы плаща торчат ножны. Клинок в ножнах упрятан длинный и тяжёлый. Таким особенно хорошо с коня рубить.
Лет тридцати этому, с длинным мечом и золотыми шпорами, будет. Или около того.
Всеволод перевёл взгляд вправо. На другого иноземца. Да, тут уж всем иноземцам иноземец. Смуглокожий, черноволосый, черноусый, черноокий…
Сарацин? Из тех, что проживают за Царьградом? Всеволод никогда прежде сарацинов не видел. Но описывают их именно так: чёрные, тёмные…
Пониже первого ростом будет, не столь статен и гордость свою держит при себе. Из простолюдинов, видать, да вот только не шибко прост. Тоже худ. И жилист. Такие - опасные противники в поединках. Вроде, посмотришь: ну какой из него боец? А до драки дойдёт - силищи на троих хватит. Не заломаешь такого, не одолеешь без натуги.
Возраст на глаз - не угадать. Может старше, а может младше златошпорого.