Эд Малкастер прикрыл за женой дверь. В ванной полилась вода, и дядя с племянником переглянулись. - Послушай, Джозеф, доктор Хайвер сказал, что Надин нельзя ничем волновать, так что попробуй не прекословить ей, не спорь. - Боюсь, это плохо у меня получится, - признался Джозеф, - я никак не могу привыкнуть, что тетя стала такой.
Джозеф, казалось, не мог подобрать слово, сказать так, чтобы не обидеть Большого Эда. Но Эд понял своего племянника и сокрушенно покачал головой. - Вот видишь, что получилось. И во всем виноват я. - Не нужно, Эд, - Джозеф словно был старше своего дяди, обнял его за плечи, - не думай так, теперь все равно уже ничего не исправишь. - Да, - кивнул головой Эд, - теперь остается только ждать и надеяться. Надеяться, что Надин снова станет прежней. Теперь, если с ней будет все хорошо, я поклялся, слышишь, Джозеф, я поклялся, что больше не буду встречаться с Нормой. Ведь ты знал о нас? - Конечно, - сказал Джозеф, - про вас говорят во всем Твин Пиксе. Нужно было быть поосторожнее. - Нет, Джозеф, нам вообще не нужно было с Нормой встречаться.
В ванной полилась вода, и сквозь шум слышалось радостное пение Надин. Она вновь пела про кроликов, про потухший вулкан, про дружбу.
Эд напряженно прислушивался. - Джозеф, я боюсь, что Надин навсегда останется такой как сейчас. - Ну, что уж сейчас об этом думать, - возразил Джозеф, - придется воспринимать жизнь, такой как она есть. - Конечно, - кивнул головой Эд.
В это время в ванной смолкла вода, и внезапно наступившую тишину вдруг прорезал крик Надин. Послышался звон разбиваемого стекла. В коридор выскочила Надин. Она сжимала в руках пустую рамку от зеркала. Лишь один осколок чудом удержался в углу. - Эд! Эд! - в испуге кричала Надин. - Что такое? - бросился к ней муж.
Джозеф, который уже догадался, в чем дело, тоже поспешил на помощь своей тете. Он попытался отобрать у Надин рамку от зеркала, но та вцепилась в нее и не отпускала. - Эд, чей портрет ты повесил в ванной? Эд с недоумением смотрел на жену. - Что это за уродину ты повесил в ванной? Чей это портрет? - настаивала Надин. - Норму я бы тебе еще простила, но эту…
Надин повернула к себе пустую рамку от зеркала и внезапно вновь увидела свое отражение в маленьком осколке зеркала. - Она еще и одноглазая! - зло выкрикнула женщина, отбрасывая раму. - Хорошо, Надин, - спохватился Эд, - я больше никогда не буду вешать ее портрет. - Думаешь, если меня забрали в больницу, то можешь выделывать все что хочешь? -кричала Надин, - нет, я тебе этого не позволю!
Эд пытался успокоить жену, и та вдруг как-то странно обмякла. Она опустила свою голову на грудь Эду и заплакала. - Эд, ты же никогда не оставишь меня, правда? Эд погладил жену по спине. - Конечно, Надин, дорогая, мы всегда будем вместе. - Да, вместе, - всхлипнула женщина, - мы теперь всегда вместе будем ходить в школу. - Конечно, дорогая, как же иначе, - Эд попытался знаками показать Джозефу, чтобы тот быстро спрятал все зеркала в доме.
Джозеф вначале не понял его, но потом догадался и бросился в спальню.
Эд Малкастер стоял, обнимая свою жену, посреди гостиной. Его сильные руки прижимали Надин, которая плакала навзрыд. Слезы блеснули и в глазах Большого Эда.
Из дверей спальни появился Джозеф. Он нес в руках снятую дверцу шкафа с большим зеркалом. Он старался ступать бесшумно, чтобы не привлечь внимание тети. - Ведь ты не оставишь меня? - вновь принялась причитать Надин. - Никогда в жизни, слышишь? - искренне сказал Эд.
И женщина вновь заплакала. Она уже не могла вымолвить ни слова. И странное дело: Эду от этих слез стало легче. Ведь когда Надин плакала, она казалась прежней, казалась вновь нормальной. - Хорошо, дорогая, - Эд отстранил от себя Надин и провел ее в спальню.
Женщина осмотрелась по сторонам. - Как хорошо, Эд, - сквозь слезы проговорила она, - что тут нет ни чьих портретов, - ее взгляд остановился на пустой дверце шкафа. - А это что такое? - спросила женщина. - Это… - замялся Эд, - знаешь, просто пока тебя не было, я поскользнулся и упал на дверцу шкафа, а она сломалась. - А-а, - успокоенно проговорила Надин, - другой раз, Эд, будь осторожней. Это чья кровать? - указала она на большую, застланную большим стеганым покрывалом кровать. - Это твоя, - Эд усадил Надин.
Та послушно принялась раздеваться. Оставшись в одном белье, Надин откинула покрывало и улеглась на подушку. - Послушай, Эд, - прошептала женщина, прикрыв глаза. - Что? Я здесь. - А где мама и папа? Если они придут и застанут нас вместе, нам несдобровать. - Хорошо, хорошо, дорогая, я пойду, посмотрю, где они. Наверное, еще на работе. - Если у нас есть еще время, возвращайся ко мне, - Надин потянулась и удобней устроилась на подушке.
Эд, плотно не закрывая дверь, вышел в гостиную. Возле телевизора сидел вконец расстроенный Джозеф. - Ну, как она? - спросил племянник. - По-моему, ничего, - сказал Эд. Мне кажется, я никогда не смогу простить себе того, что случилось.
В это время зазвонил телефон. Племянник и дядя переглянулись. Первым подошел Эд. - Слушаю, - бросил он в трубку. - Эд, это ты? - на другом конце провода зазвучал растерянный голос Нормы. - Да, - сухо ответил Малкастер. - Мне только что звонил доктор Хайвер, - немного дрожащим голосом, в котором чувствовались слезы, проговорила Норма. - Да, я понимаю, - сказал Эд. - Он говорил, чтобы мы с тобой были поосторожнее…- Да. - Где сейчас Надин? - По-моему, спит. Послушай, Норма, я должен тебе сказать одну вещь. Пойми, я не волен сейчас распоряжаться собой. - Можешь ничего не говорить, Эд, я тебя прекрасно понимаю. Мне самой очень тяжело.
Эд ответил немного раздраженно: - По-моему, сейчас не время думать, кому из нас тяжелее, тебе или мне. Тяжелее всех Надин. - Я согласна, - заспешила с ответом Норма. - Но неужели, Эд, у нас все так и кончится? - Не знаю, - растерянно протянул Эд. - Может быть, все и кончится. Во всяком случае, я еще не решил окончательно.
Джозеф смотрел на скупые слезы в глазах своего дяди. Ему было и жаль его, и в то же время он страшно жалел Надин. Он не знал, что может тут посоветовать. Ведь он и сам запутался в своих отношениях с Донной, с Мэдлин, не знал, кому отдать предпочтение, к кому пойти. - Эд, я тебя прошу, - настойчиво сказала Норма, - ты должен ко мне приехать. - Нет, я не могу. - Эд, ты обязательно должен ко мне приехать! Мы просто обязаны увидеться. - Нет. - А если я тебе пообещаю, что это будет в последний раз? - Этого я не могу пообещать даже самому себе. Я боюсь, что не сдержусь, что лишь только увижу тебя, вся моя решимость пройдет. - Эд, не надо. Мы должны увидеться. - Ну, хорошо, Норма, но пусть это будет в последний раз.
Джозеф осуждающе посмотрел на Эда. Тот зло бросил трубку. - Джозеф, я тебе обещаю, это будет в последний раз. Надин сейчас спит и может быть, мне больше никогда не представится случая поговорить с Нормой. В конце концов, это наши дела. - Но ты обещал, - напомнил ему Джозеф. - Ладно, - махнул рукой Эд.
Он, не прощаясь, вышел на улицу, сел в свой автомобиль и резко тронул с места.
Джозеф так и остался стоять в открытой двери, глядя вслед удаляющейся машине.
В спальне что-то во сне шептала Надин. Джозеф осторожно подошел и заглянул в спальню.
Надин спала почти как ребенок, подложив под голову кулак. Она шевелила губами, но что именно говорила, Джозеф не мог расслышать. - Дай бог, чтобы с тобой было все хорошо, - тихо проговорил Джозеф и прикрыл дверь.
Надин вздрогнула от щелчка дверной задвижки. Она перевернулась на другой бок и вновь погрузилась в сон.
Ей снилось, что она стала взрослой женщиной, и Надин было неприятно ощущать себя в этом новом качестве. Ей снилось, что они с Эдом поженились, что Эд купил заправочную станцию и их дом стоит невдалеке от шоссе. Надин снилось, как она вместе с Эдом выбирает карнизы в универмаге Хорна, и то, как Эд приколачивает их на окна. Надин снилось, как она раздвигает эти карнизы и ее страшно нервирует этот назойливый звук: вжик, вжик, вжик.
Эд Малкастер так быстро гнал машину, что чуть было не проскочил Норму, которая в накинутом на плечи пальто ждала его перед самым поворотом к ее кафе.
Эд резко затормозил, машину занесло и Малкастер чуть справился с управлением. Норма подбежала к автомобилю, как будто боялась, что Эд передумает и рванет с места, не дождавшись ее. Она прыгнула на сиденье, захлопнула за собой дверцу и принялась дуть на свои озябшие пальцы.
Некоторое время Эд и Норма молчали. Женщина сосредоточенно рассматривала свои пальцы с аккуратно подпиленными и накрашенными ярко-вишневым лаком ногтями.
Первым прервал молчание Эд: - Кажется, ты хотела со мной поговорить…- Да, хотела, но когда увидела тебя, поняла, что все мои слова будут бессмысленны. - Конечно, - согласился Эд. - Ведь ты понимаешь, что все решили за нас. Мы теперь не можем выбирать. - За что? За что все это свалилось на нас? - горестно воскликнула Норма и осторожно положила свою ладонь на плечо Эда.
Она словно боялась, что мужчина сбросит ее руку.
Но Эд этого не сделал. Он потянулся к приемнику, щелкнула клавиша и из динамика полилась спокойная музыка. - Знаешь что, Эд, - призналась Норма, - мне кажется, когда я с тобой, что ничего не произошло, что все будет по-прежнему. Но так ведь невозможно, правда? - Конечно, теперь уже ничего не вернуть, ничего не изменить. Нам останется только вспоминать. - Но воспоминания будут не из худших, - усмехнулась Норма, но улыбка получилась вымученной и несчастной. - Даже если Надин придет в себя, все равно мы не сможем больше встречаться, - сказал Эд, - иначе все может повториться. - Но все же… Малкастер ей не ответил. - Эд, - предприняла последнюю попытку Норма, - увези меня отсюда, слышишь? Давай сейчас поедем и, будем ехать долго, не останавливаясь, столько, на сколько хватит бензина. Эд, слышишь? Поехали! - Норма потянулась рукой к ключам зажигания.
Эд схватил ее за запястье и больно сжал. - Нет, Норма, не надо искушать меня. Думаешь, мне этого не хочется? - Тогда… тогда я не знаю, что сделаю с собой, - крикнула Норма, - сейчас же пусти мою руку, слышишь?
Эд испуганно разжал пальцы. Раньше Норма никогда не позволяла себе кричать на него. - Только не это, - наконец проговорил он, - знаешь, мне и так плохо. - А мне, а мне хорошо? - кричала Норма. - Но ты же сама захотела вызволить Хэнка раньше срока из тюрьмы, - наконец позволил и себе перейти в наступление Эд.
Но Норма внезапно вновь успокоилась. - Эд, послушай, мне кажется, мы просто настроились поругаться сейчас, наговорить друг другу такого, чтобы потом невозможно было встречаться. Слышишь, Эд, этот номер у тебя не пройдет. - Не я первый начал, по-моему, начала ты. - Я не хочу, не хочу, - Норма схватила Эда за руки, - мне не нужен никто, слышишь? Я не хочу думать ни о Надин, ни о Хэнке, ни о Джозефе. Есть только мы, Эд. - Конечно, я всегда буду помнить тебя, - Эд освободился от ее объятий. - Какой сегодня длинный день, - внезапно сказала Норма.
Ее лицо стало спокойным и умиротворенным. Эд облегченно вздохнул, но так и не понял, к чему клонит женщина. - Длинный день? Ты говоришь, что сегодня длинный день? - переспросил он. - Да, очень длинный день, потому что в него вмещается вся наша прежняя жизнь. Эд, ты понимаешь, что у нас уже с тобой жизнь прожита, что ничего лучшего, чем было, нам пережить не дано. Ты останешься с Надин, мне остается только быть с Хэнком.
Вся решимость Эда куда-то исчезла. Ему стало невыносимо жаль Норму. Ему вновь захотелось, чтобы она принялась психовать, колотить его, требовать, но та, казалось, уже смирилась со своей участью.
И именно это подвело Эда. Он запустил двигатель и, ни слова не говоря Норме, вывел машину на середину дороги. Они медленно проехали возле кафе и Эду даже показалось, что он увидел Хэнка, стоящего в белом фартуке за стойкой бара. - Куда мы едем? - спросила Норма с надеждой в голосе. - Далеко, - ответил Эд, - ты же сама просила. - Нет, Эд, не надо, - Норма положила ему руку на плечо. - Я понимаю, что я… Я понимаю, что я истеричка, не обращай на меня внимание. Эд, не надо.
Но Малкастер упрямо надавил на педаль акселератора, и машина понеслась, набирая скорость. Норма протянула руку к ключам зажигания и выключила двигатель.
Машина катилась по инерции.
Она ехала все медленнее и медленнее и, наконец, остановилась. - Я сделал все что мог, - Эд отпустил руль. Норма благодарно взглянула ему в глаза: - Послушай, я люблю тебя…- И я тоже…- И поэтому мы никуда не поедем. Мы останемся здесь, каждый со своим горем. Ведь, правда, Эд? - Я даже не знаю, что мне сейчас делать, - прошептал Малкастер.
Норма обняла его за шею и поцеловала в губы. Эд сначала не отвечал на поцелуи, крепко сжимая губы, но постепенно он стал податливым, принялся отвечать на ласки. - Я люблю тебя Норма, слышишь? Люблю. И никто и ничто не сможет разлучить нас. - Хорошо, хорошо, Эд, - шептала Норма. - Мы всегда будем с тобой вместе, но только ты не должен забывать про Надин.
По шоссе проносились редкие машины. Водители и пассажиры с удивлением смотрели на стоящую на обочине машину, в кабине которой, казалось, никого не было.
Глава 6
Почему Роберту Таундешу не сидится дома в Твин Пиксе? - Дорога к океану вдвоем кажется короче. - На вершине скалы Лысая Голова. - Почему на скалах не ставят диваны и кресла? - Кого Бобби взял бы с собой жить на безлюдную вершину. - Неужели Джозеф - убийца Лоры? - Над океаном сгущаются сумерки. - Могут ли кирпичи выдвигаться из стены как шуфлядки, а если могут, то, что в них лежит? - Скала чуть не уплывает в океан. - Хорошо все то, что хорошо кончается.
В этот день Бобби Таундеш решительно не хотел оставаться в Твин Пиксе. Ему не терпелось куда-нибудь выехать за город. Ведь он не мог сегодня быть рядом с Шейлой, которая должна была присутствовать на судебном разбирательстве по делу Лео Джонсона.
Бобби сел в свою машину, завел мотор и задумался, куда бы поехать. Он сразу почувствовал, что одному ему в такой день будет очень тяжело. И он решил заехать за Майклом, к тому же они долго не виделись, ребятам было о чем поговорить, хотя бы о тех 10 000 долларов, которые так и зависли в воздухе. Ведь оставалось неизвестным, найдется ли кому их востребовать: Жак Рено мертв, а Лео навряд ли сможет вернуться к нормальной жизни. - Ну конечно, к Майклу, - вздохнул Боб и проехал пару кварталов.
Майкл как на счастье оказался дома. Он страшно обрадовался предложению Бобби поехать за город. Ведь так появлялась возможность улизнуть от задания, которое дал ему отец: выкрасить задний фасад дома под американский флаг.
Майкл тут же спрятал в гараж кисти, ведра с краской и позвонил на службу отцу. - Слушай, папа, тут за мной Боб заехал…- И что, ты не будешь красить дом? - Нет, папа, но понимаешь… у Боба срочное дело, я ему должен помочь. - Ну, извини, у меня нет времени больше говорить. Как-нибудь в другой раз докончишь.
Майкл бросил трубку на рычаги, и они вместе с Бобом отправились к машине. - Я думаю, стоит поехать к океану, - сказал Бобби, - потому что живем в двух шагах от него, а побывать там никогда не хватает времени. - Странно, - засомневался Майкл, - зимой не так уж и приятно быть у океана…- Да что ты понимаешь, - возразил Боб, - по-моему, самое время успокоить душу, а лучшего места, чем океан, для этого не придумаешь.
Ребята сели в машину и она, вскоре, выехала за пределы городка. На самом выезде автомобиль попытался остановить какой-то мужчина в полосатых брюках, который стоял на углу с собачьим поводком в руке. Он взмахнул рукой с поднятым большим пальцем. - Может, возьмем? - предложил Майкл. - Да нет, я хочу побыть в нормальной компании, - Бобби проехал не останавливаясь.
С каждой новой милей, с каждым новым пейзажем казалось, что ребята отряхиваются от городских звуков и запахов. Их обогнал небольшой прогулочный фургон. Из его окон выглядывали любопытные девушки. Они замахали молодым ребятам разноцветными флажками. Но Бобу, казалось, было не до того, он даже не ответил им улыбкой. Он вел машину вперед, сжимая в губах незажженную сигарету. Майкл, наоборот, присмотрелся к проезжавшему мимо них фургону и, узнав в проехавшем мимо фургоне знакомую, высунулся в окно. Он замахал ей рукой и крикнул: - Бэтти, Бэтти!
Но та, казалось, не заметила стараний Майкла, а может, просто успела уже подзабыть его лицо и голос, которые когда-то, наверное, снились ей по ночам.
Майкл вдохнул свежий воздух полной грудью и вновь сел на свое сиденье. - Воздух, Боб, здесь совсем другой. Ты молодец, что вытащил меня. Здесь можно дышать. Да еще, к тому же, и морем пахнет. Дыши, Бобби, поглубже и сразу же выбьешь из себя весь никотин. - Да, во мне все еще городская копоть, - признался Боб, откладывая в сторону незажженную сигарету.
Ребята проехали около группы загородных домов. Все они были одинаковы: при каждом гараж, крытый железом, собачья конура на заднем дворике, аккуратно подстриженная лужайка. Возле одного дома, на высоком шесте, возвышался разрезанный пополам кокосовый орех - кормушка для птиц. - Нет, знаешь, Майкл, - сказал, наконец, Боб, - я все-таки закурю. Хоть мой отец и ругается, но я не привык отказывать себе в удовольствии. - Делай, как знаешь, - сказал Майкл, - дело твое, но я бы не советовал.
Боб закурил, глубоко затягиваясь табачным дымом. - Знаешь что, Майкл, в последнее время я прямо как сам не свой. Мне все-таки не хватает наркотиков. Майкл озабоченно посмотрел на Боба: - Ну, парень, не думал, что ты так серьезно втянулся. Я-то думал, это у нас с тобой игра. - Конечно, можно прожить и без них, - сказал Боб, - но все-таки, жизнь тогда кажется какой-то бесцветной. Поэтому, честно говоря, мне и захотелось выехать за город. Может быть, смена обстановки вернет меня в норму. - Ну, тогда и не думай о наркотиках. Давай скорее выедем к океану.
Машина неслась то через лес, то по узкому коридору среди скал. Наконец, впереди мелькнула серая полоска океана, мелькнула и тут же скрылась за чередой скал. - Знаешь что, Майкл, давай-ка двинем к скале Лысая Голова, оттуда так далеко видно, - предложил Боб. - По мне, так все равно куда ехать, - отозвался Майкл.
На узком подъеме, сразу за поворотом, задумавшийся Бобби чуть было не сбил зазевавшегося пешехода с рюкзаком. Тот отпрянул к скале, беспомощно взмахнул руками и съежился. - Черт возьми, Бобби, я смотрю, с тобой и в самом деле не все в порядке, - проговорил Майкл, оборачиваясь на пешехода в заднее стекло. - Да нет, со мной все в порядке. Как он там? - Да ничего, успел отскочить.
И парни вновь принялись смотреть на дорогу, которая неслась под колеса машины.