А потому первые эшелоны жрецов компьютерного бога достигли Ла-Паломы в рекордно короткий срок. И все свои недавно приобретенные - и весьма немалые - капиталы они употребили на то, чтобы сохранить Ла-Палому такой, как она есть - желанным убежищем от суматошного большого мира.
Как относились к такому их решению местные жители - зависело исключительно от того, с кем из них в данный момент вы говорили об этом.
Для последнего поколения потомков гордых калифорниос приток людей с туго набитой мошной означал прирост рабочих мест. Для деревенских торговцев - увеличение дохода. И те, и другие были приятно удивлены, когда обнаружили, что привычная пляска на грани выживания сменилась спокойной безбедной жизнью.
Других же превращение Ла-Паломы в такого рода заповедник вынудило поменять весь их более-менее налаженный быт. Семья Лонсдейлов не была исключением.
Эллен Лонсдейл родилась и выросла в Ла-Паломе, и даже выйдя замуж, смогла убедить своего мужа Маршалла в том, что Ла-Палома - идеальное место для его медицинской практики: тихий, уютный городок, обещавший надежную постоянную клиентуру. Не говоря уже о том, что будущим детям лучших условий и подобрать было невозможно - детство самой Эллен служило тому подтверждением. Марш полюбил свои приезды в Ла-Палому на студенческие каникулы, а потому уговорить его не составило особого труда.
Первые десять лет супружеской жизни в родном городе прошли для Эллен как во сне. А когда случилось компьютерное нашествие - вместе с ним пришли перемены. Вначале едва заметные, Эллен почти не ощущала их, - а потом было уже слишком поздно.
И теперь, осторожно пробираясь на своем "вольво" по запруженной машинами - как всегда в майский полдень - центральной улице, Эллен снова поймала себя на мысли о том, что Площадь и вековой дуб, бывшие раньше символом города, сейчас стали воплощением и постигших его перемен. А также постигших и ее - придется признаться в этом. И если задуматься об их реальной сути - вряд ли городок покажется таким уж привлекательным.
Взять, например, старые дома - большие неуклюжие постройки, возведенные в стародавние времена гордыми калифорниос, давшими им не менее гордое имя - гасиенды. Их восстановили - и оказалось, что они являют собою зрелище весьма величественное. Но семейные дрязги не спрячешь за красивый фасад; а говорили, что семьи, вселившиеся в роскошные ныне особняки, продают их уже через пару месяцев - и разъезжаются, пав жертвами ими же придуманной жизни, в которой семейных скандалов было не меньше, чем разной хитроумной техники в их кухнях.
И вот теперь - Эллен снова думала об этом - нечто подобное, похоже, грозит и ее семье.
Миновав Площадь, она свернула и через два квартала подъехала к зданию Медицинского центра.
И снова подумала - это здание сродни ограде вокруг дуба на Площади; ни того, ни другого она никак не ожидала увидеть в Ла-Паломе.
И ошибалась, конечно же.
Потому что город рос на глазах - а соответственно росла и практика ее мужа. Его крохотный кабинет стал в один прекрасный день Медицинским центром Ла-Паломы, Центром не то чтобы крупным, но современным и прекрасно оборудованным. Не так давно Эллен наконец решилась оставить безуспешные попытки подсчитать, сколько же человек у Марша в штате - так же, как вскоре после свадьбы она оставила взятую было на себя больничную бухгалтерию. В конце концов Марш мог позволить себе нанять бухгалтера - он владел пятьюдесятью процентами акций Центра.
Иными словами, семейство Лонсдейлов процветало - через две недели им предстояло, покинув коттедж на Санта-Клара-авеню, стать жильцами громадного особняка на Гасиенда-драйв. Прежние хозяева, чета средних лет, подали на развод еще до того, как завершились отделочные работы.
Сама Эллен подозревала, что одной из причин, побуждающих ее вселиться в этот дом - хотя об этом-то она уж точно ни за что не скажет ни мужу, ни их сыну Алексу, - было желание чем-то занять себя, отвлечь свой ум от неизбывной мысли о том, что их собственный брак катится к неминуемой катастрофе. Не они первые и не они последние, особенно в Ла-Паломе, - причем город, казалось, не жаловал не только пришельцев, но и собственных сыновей и особенно дочерей - половина школьных подруг Эллен уже звались "разведенками". Вспомнить только, каким мечтам они предавались в последние перед венчанием дни - и ведь ничего, вначале все шло вроде бы нормально, а потом вдруг словно бы оборвалось - по причинам, непонятным ни одной из них…
Взять, например, Валери Бенсон - она своего мужа в один прекрасный день просто из дому выкинула, громогласно оповестив всех друзей и знакомых о том, что у нее больше нет сил мириться с так называемыми привычками Джорджа, хотя никто так и не узнал впоследствии, какие привычки она, собственно, имела в виду. Теперь вот живет одна в доме, который Джордж ей помогал ремонтировать…
Или Марти Льюис - та, правда, до сих пор живет с мужем, хотя брак их как таковой распался еще несколько лет назад. Этот самый ее муж работал в компьютерной фирме менеджером по продаже; деньги одно время начал получать сумасшедшие, и как результат - скоротечный алкоголизм. В итоге смыслом жизни для Марти стало выбить из своего благоверного хотя бы ежемесячные взносы за дом.
Синтия Эванс тоже, как Марти, живет со своим и тоже давным-давно его потеряла, только ее супруг пал жертвой семидневной и восемнадцатичасовой рабочей недели - дело в Силиконовой долине весьма обычное. Собственно, благодаря такому расписанию компьютерщики и получают свои баснословные барыши. Так вот Синтия, решив, что именно барышами-то она и попользуется, раз нельзя, увы, попользоваться мужем, уговорила его выложить дикую сумму за старую развалину в конце Гасиенда-драйв и дать ей карт-бланш на перестройку оной по ее желанию и разумению.
И вот теперь пришел черед семейства Лонсдейл. Следующие две недели обещают быть похожими на сумасшедший дом - Эллен придется следить за циклевкой полов, покраской стен, штукатуркой, проводкой… и все это, она надеялась, позволит ей не думать о том, что Марш в последнее время стал задерживаться на работе все чаще и что ссориться они стали из-за каждого пустяка… Но есть надежда - лишь слабая надежда, не более, - что новый дом может пробудить интерес Марша к жизни вне больничных стен, а стало быть, и к ней, Эллен. И, может быть, вместе с домом они починят и здание своего семейного бытия, давшее глубокую-глубокую трещину; а ведь она еще когда себе говорила - нельзя требовать слишком много в короткий срок, но…
С трудом втиснув "вольво" на стоянку между темно-синим "мерседесом" и "БМВ", Эллен заперла машину и через несколько секунд уже входила в приемную. Привычным движением натянув на лицо бодрую улыбку, внутри она вся напряглась - опять из-за пары слов может вспыхнуть ссора.
Сколько же их было - хотя бы за последние две недели? С этим надо заканчивать. От ссор страдала она, страдал Марш, а больше всех страдал от них Алекс - в свои шестнадцать он воспринимал дурное настроение родителей гораздо острее, чем могла предположить Эллен. И если они с Маршем сейчас снова начнут собачиться, Алекс сразу догадается об этом, как только они приедут домой.
Барбара Фэннон, ассистент Марша, начинавшая у него медсестрой, когда он только открыл в городе свою практику, увидев Эллен, помахала и улыбнулась ей.
- Он только что закончил совещание с персоналом и ушел к себе. Сказать ему, что вы пришли, миссис Лонсдейл?
- Нет, спасибо. Сделаю ему сюрприз.
Барбара с сомнением поглядела на нее.
- Не очень-то он любит сюрпризы…
- Вот именно потому я и желаю развлечь его таким образом. - Эллен заставила себя заговорщицки подмигнуть Барбаре, в очередной раз досадуя на то, что ассистентка, похоже, знает Марша лучше его супруги. - А то возомнит о себе Бог знает что, а? - Шутливый тон явно не получился. Помахав Барбаре, Эллен направилась к кабинету мужа.
Марш сидел за своим столом, склонив голову над бумагами, и когда он поднял ее, Эллен показалось, что в глазах его блеснул колючий огонек раздражения. Впрочем, погасил он его очень-очень быстро.
- О, привет! Что привело вас сюда, миледи? Я-то думал, ты на стройплощадке сводишь всех с ума и транжиришь наши последние сбережения. - Широкая улыбка на его лице выглядела достаточно убедительной, но от Эллен не ускользнула легкая язвительность в тоне; разумеется, она поспешила убедить себя, что это ей лишь почудилось.
- Нет, у меня встреча с Синтией Эванс.
Она сразу же пожалела о сказанном. В глазах Марша Синтия и Билл Эвансы были живым воплощением всех неблагоприятных перемен, имевших место в Ла-Паломе. Из всех новоявленных жителей города Билл Эванс обладал самым большим состоянием.
- Не волнуйся, милый (черт бы побрал этот виноватый тон!), я ничего покупать не собираюсь - только посмотрю. - Нагнувшись, она поцеловала мужа; Марш не ответил на ее поцелуй, и Эллен, отойдя в сторону, с обиженным видом опустилась на диван у двери. - Хотя с плиткой в патио нужно действительно что-то делать. Она почти вся побитая, а заменить нечем, и…
Марш хмуро покачал головой.
- Позже, - бросил он. - Ведь мы же договорились - пока отделаем только так, чтобы в доме можно было жить - не более.
- Да, помню. - Эллен вздохнула. - Но когда Синтия мне рассказывает, какие штуки они вытворяют там со своей гасиендой, я каждый раз прямо зеленею от зависти.
Отложив ручку, Марш устремил долгий взгляд на жену.
- В таком случае тебе нужно было выходить не за врача, а за компьютерного гения.
Этого тона Эллен боялась больше всего.
Пытаясь сообразить, что бы сказать в ответ, чтобы не дать снова вспыхнуть ссоре, Эллен бесцельно шарила глазами по комнате. Тогда разразился жуткий скандал - она, несмотря на возражения мужа, обставила его кабинет мебелью из розового дерева…
- Ну, наш домишко тоже ветхим не назовешь.
Улыбка, вернувшаяся на лицо Марша, обдала Эллен горячей волной радости.
- Да, уж это верно, - согласился он. - И должен тебе признаться - мне он некоторым образом даже нравится, хотя каждый раз при мысли о том, сколько это стоило, меня просто-таки пробирает дрожь. Но… ты, собственно, за этим сюда приехала? Чтобы порадовать меня известием о твоем рандеву с Синтией Эванс?
Эллен покачала головой.
- Да если бы… Я, видишь ли, приехала за букетом для Алекса. - При виде недоуменного выражения на его лице у Эллен противно заныло сердце. - Алекс, - напомнила она. - Юноша шестнадцати лет от роду. Наш сын, Марш!
Прикусив губу, Марш тихо застонал.
- Эллен, эта чертова работа… Прости, я ведь сразу не… Столько всего в голове держать приходится…
- Марш, - Эллен чувствовала, как подступают слезы, - если бы ты… Нет, ничего. Прости.
- Ты хочешь сказать - если бы я проводил здесь чуть меньше времени и чуть больше - дома? - Марш в упор смотрел на жену. - Я понимаю, Эллен. Я так и сделаю. Попытаюсь, по крайней мере.
Их взгляды встретились, и внезапно просторный кабинет показался обоим тесным - слишком хорошо знали они те слова, которые готовы были друг другу сказать. Слишком часто они их говорили. Спор, старый, как мир, не имеющий конца и разрешения. А спорить-то не о чем по сути. Просто Марш такой же, как все местные мужья и отцы семейств: приходится работать по много часов, на дом и семью не остается времени, да и работа для них, если честно, куда важнее…
- Да знаю, что попытаешься. - Голос Эллен, вопреки ее желанию, звучал сухо, и она уже не пыталась это скрывать. - И знаю еще, что ничего у тебя не выйдет, а я снова буду убеждать себя в том, что это еще ничего не значит и все в конце концов образуется.
Эллен снова пожалела о сказанном, но именно в этот момент Марш, вместо обычной раздраженной гримасы, встал и, подойдя к дивану, взял Эллен за плечи и резко притянул к себе.
- Нет, на сей раз все действительно будет в порядке! Мы с тобой просто не предполагали, что у нас будет такая вот жизнь - и денег больше, чем нам когда-либо могло показаться, и времени куда меньше, чем хотелось бы… Но мы ведь любим друг друга и, что бы ни случилось, с этим справимся. - Наклонив голову, он поцеловал ее. - Ведь правда?
Эллен кивнула, чувствуя, как к сердцу снова подступает теплая волна. В последние годы - и особенно в последние месяцы - столь редкими стали между ними такие вот мгновения, мгновения, когда она чувствовала - Марш снова здесь, он ее, он с ней. Она ответила на его поцелуй и, отстранившись, улыбнулась.
- Мне еще нужно отвезти Алексу его цветы.
- А сам он не может их забрать? - на лице Марша появилось на долю секунды недовольное выражение.
- Времена изменились, - ответила Эллен, стараясь, чтобы голос не дрогнул предательски. - И слушать твои излияния тоски по "ушедшим добрым дням" мне, прости, некогда. Подумай сам - в его возрасте приходилось тебе делать столько, сколько делает он помимо учебы в школе, а? К тому же я все равно собираюсь в город - вот и захвачу цветы, так удобнее.
Глаза Марша сузились и улыбка окончательно исчезла с его лица.
- Ну, когда я был в его возрасте, то уж точно не мог позволить себе ходить в такую шикарную школу и всяких таких ускоренных программ обучения у нас тоже не было. Да ему ее, по-моему, и не потянуть.
- О, Бог мой! - только и могла сказать Эллен; последние надежды на наметившееся было перемирие улетучились.
Неужели ее благоверному нужно превращать даже такой пустяк, как цветы, в очередную лекцию о недостатках их отпрыска? Тем более что их на самом деле почти и нет - неважно, что там думает его папочка. Уже готовая грудью броситься защищать сына, она опомнилась, одернула себя.
- Марш, давай не будем начинать снова… Ну, не сейчас, пожалуйста. А?
Поколебавшись, Марш взглянул на жену и улыбнулся, но улыбка эта не имела ничего общего с прежней - принужденная, натянутая. Снова наклонившись, он одарил супругу сухим прощальным поцелуем. Выходя из кабинета, Эллен подумала: хорошо бы, если эта почти состоявшаяся ссора была на сегодня последней. Марш же, когда за женой закрылась дверь, шагнул к столу, но, поколебавшись, присел на диван и задумался.
Его тоже давно беспокоили участившиеся размолвки, угрожавшие их отношениям, но как быть - он понятия не имел. Проблемы возникали на каждом шагу и все казались неразрешимыми. По его мнению, единственным выходом было уехать из Ла-Паломы - но год назад они вместе с Эллен проголосовали против такого решения. Собственно, это и не было бы решением - а просто бегством.
И школьные неудачи Алекса тоже были вполне решаемым делом, хотя, по убеждению Марша, постарайся Алекс чуть-чуть - он без труда вошел бы в число лучших в колледже.
Настоящая же проблема, в который раз подумал Марш, лишь в одном - с некоторых пор ему стало казаться, что жена его, как и многие женщины Ла-Паломы, твердо уверовала - деньги решают все.
Марш потряс головой, словно пытаясь прогнать навязчивые мысли. Нет, ни в чем Эллен не виновата. Да и никто ни в чем не виноват, собственно. Просто меняется этот проклятый мир - и обоим им нужно приспосабливаться к этим переменам, чтобы брак их не лопнул как мыльный пузырь…
Нет, нужно непременно приехать домой пораньше; к тому же ведь сегодня у Алекса праздник.
* * *
Стоя перед зеркалом в ванной, Алекс Лонсдейл с неудовольствием изучал багровый прыщ на левой щеке. В конце концов он решил, что это и не прыщ вовсе - просто кожа покраснела, потому как он брился отцовской бритвой с излишним усердием. Он последний раз провел бритвой по подбородку, с удовольствием ощущая щекочущее прикосновение, потом, выключив, раскрыл бритву, чтобы, согласно отцовским наставлениям, прочистить ее. Брить, в принципе, было особенно нечего - борода Алекса, бороться с которой он начал сразу после шестнадцатого дня рождения, существовала пока только в его воображении. Тем не менее, когда он потряс бритву над раковиной, из нее выпало несколько черных соринок - вот они, волоски с его подбородка; и ведь точно его, потому что у отца щетина гораздо светлее - песочного оттенка. Удовлетворенно хмыкнув, он собрал бритву и, аккуратно убрав в футляр, осторожно выглянул из ванной и прошмыгнул через холл в свою комнату - слышать доносящиеся из кухни голоса родителей было выше его сил. Опять затеяли ссору…
Как он ненавидел эти их перебранки! А больше всего то, что, несмотря на все его усилия, - он изо всех сил старался не прислушиваться к гневным голосам в кухне - каждое их слово долетало до него. Уж скорей бы переехать в этот новый дом - там, по крайней мере, об этом не придется беспокоиться. Как только опять начнут - убежит в свою комнату в дальнем конце и там запрется. А сейчас - ну каждое слово царапает слух, хотя он и старается изо всех сил не слушать.
Натянув рубашку, юноша критически осмотрел манжеты. Вроде надо скрепить их запонками… Снова сбросив рубашку, с величайшей тщательностью произвел необходимые манипуляции, затем опять надел ее. Левый - ничего, а вот с правым манжетом что-то не получилось. Алекс попробовал еще раз - теперь запонка застегнулась как надо.
Взглянув на часы, он обнаружил, что у него в запасе есть еще минут пять. Алекс влез в брюки, утвердил, где положено, подтяжки. Тут взгляд его упал на лежащий на кровати широкий пояс. Эти складки… где должны быть - наверху, внизу? Не вспомнить. Проведя расческой по жесткой густой шевелюре - чеши не чеши, все равно на лоб падает, - он схватил ненавистный пояс, сдернул с вешалки смокинг… Как он и ожидал, родители, когда он ворвался в кухню, резко оборвали разговор.
- Не помню я, как его завязывать, - пожаловался он, потрясая зажатым в кулаке поясом.
- Складками вниз, - ответила Эллен. - А то он весь у тебя помнется. Повернись-ка.
Взяв у него пояс, она аккуратно обвязала его вокруг талии сына и помогла Алексу влезть в рукава смокинга. Когда он повернулся к ней, чтобы спросить, все ли в порядке, Эллен обвила руками шею сына и крепко поцеловала.
- Выглядишь ты просто потрясно, - сообщила она. Еще раз чмокнув его в щеку, отступила на шаг. - Так что можешь отправляться. Желаю повеселиться как следует, только осторожнее за рулем. - Она тревожно покосилась в сторону мужа и про себя вздохнула с облегчением: судя по выражению его лица, Марш сам был рад передышке в затянувшейся ссоре.
- Все, я побежал, - встрепенулся Алекс. - А то, если я опоздаю, Лайза просто убьет меня.
- Ты раньше сам на себя руки наложишь! - рассмеялась Эллен. - Торопыга, самое-то главное не забудь!
Открыв холодильник, она достала из него тот самый букетик цветов - для Лайзы, естественно, и алую гвоздику, которую вдела сыну в петлицу смокинга.
- А белой не было? - косясь на украшение, недовольно спросил Алекс.
- Тогда нужен был бы белый смокинг, - снова улыбнулась Эллен, откровенно любуясь сыном. Каким-то образом он умудрился унаследовать черты и отца, и матери. Темные глаза и черные волнистые волосы явно ее, а правильные черты и ровный цвет лица - от Марша. Лицо Алекса несло тонкую красоту, которая служила предметом восхищения окружающих еще с раннего детства. В течение последних же нескольких месяцев телефон в доме раскалялся от настойчивых звонков окрестных девиц, втайне надеявшихся, что Алексу в конце концов надоест эта Лайза Кокрэн.
- Ничего удивительного, если тебя выберут королем, а Лайзу - королевой выпускного бала, - заметила Эллен, ее щеки порозовели от удовольствия.
- Да ну брось ты, мам…
- А что, разве короля и королеву больше не выбирают? - Эллен притворилась удивленной.
- Да выбирают.