Стас выпрямился, стоя в гробу на коленях.
Глотки у него не стало. Просто не стало - рваная дыра, мешанина из кровавых ошметков. Кровь тугими толчками выплескивалась из разорванной артерии. Грудь Стаса бурно вздымалась, рот раскрывался широко, как при истошном паническом вопле - но звуков не было. Лишь в такт немым крикам из кровавого провала горла вылетали алые капельки.
Затем Стас тяжело рухнул обратно. В гроб.
Тогда Лисичкин заорал. И побежал.
Он нёсся по траншее - быстро, неимоверно быстро. Несмолкающий вопль Кольки рвал на части ночную тишину - и больше ничего он не слышал. Сейчас, сейчас проклятая траншея кончится, он кубарем скатится по обрыву, и так же стремительно понесется вверх, к людям. К живым людям.
Хрусткий удар в затылок швырнул Лисичкина вперед. Он рухнул, ударился лицом о землю - и та раздалась, расступилась, приняла его в себя, он погружался глубже и глубже, странно, но залепленные суглинком глаза всё видели - вокруг белели мертвые кости, много костей, черепа глумливо скалились его появлению, в их глазницах копошились мерзкие скользкие черви, а между рёбер болтались заветные солдатские медальоны; вот же она, захоронка! - зачем-то обрадовался Колька, проваливаясь ниже, в совсем непроглядную черноту…
Потом не стало ничего. Даже темноты.
Часть первая
КРОВАВЫЕ МАЛЬЧИКИ
(26 мая 2003 г., понедельник - 31 мая 2003 г., суббота)
Глава 1
26 мая, понедельник, утро, день
1
- Твой комп скоро можно будет продать как антиквариат, - сказал Пашка-Козырь, пристыковав разъём к засунутому под стол системному блоку. Без особого осуждения, впрочем, сказал. - Я-то думал, что у известного писателя что-нибудь этакое, навороченное…
- Ну уж, какой известный… Разве что в перспективе. Перевалю тираж в сто тысяч - куплю сразу последний "пентиум", - пообещал Кравцов. - Хотя в принципе ни к чему. В игрушки я не играю, даже стандартного виндовского "минера" стер. Траектории баллистических ракет не рассчитываю. А для функций текстового процессора 386-го вполне хватает.
Он вставил штепсель в розетку, щелкнул клавишей. Не произошло ничего.
- Чёрт, растрясли все-таки, - встревожился Кравцов.
- Погоди, выключи. Я думаю, просто пробки вывинчены…
Паша вышел в соседнее помещение - крохотную кухоньку. Какая-нибудь излишне упитанная хозяйка вполне могла застрять там между тумбочкой с электроплиткой, холодильником и фанерным подобием буфета. Но Козырь, сухощавый и стройный, легко проскользнул в дальний конец помещения, к электрощиту и довернул две пробки. Холодильник тут же трудолюбиво заурчал.
- Включай, всё в порядке, - вернувшись в "бригадирскую", сказал Паша. Именно здесь, на столе, они собрали главное орудие труда Кравцова - поскольку выписывать наряды и заполнять табеля тому не предстояло. Размерами "бригадирская" напоминала купе спального вагона - даже откидная койка казалась позаимствованной из "Красной Стрелы". Была она одна - ибо любому начальству, пусть и самого невеликого ранга, надлежит выдерживать дистанцию между собой и подчиненными. Остальные спальные места располагались в третьем и последнем помещении, самом большом по площади, - но туда Кравцов заглянуть ещё не успел, озабоченный вопросом: как перенес дорогу компьютер? Конечно, все нужные тексты дублированы, но…
386-й загудел, на темном экране замелькали цифры.
- Ну вот, а ты боялся, - удовлетворенно сказал Пашка. - Я уж вёз, как музейный сервиз. Любимую тещу так бережно не вожу.
Наконец на экране появилась майкрософтовская картинка.
- Долго грузится, - констатировал Козырь. - Поменяй хоть "мамку"… Ну что, продолжим осмотр апартаментов?
Они продолжили. Третья комната тоже напоминала о железнодорожном вагоне - но о плацкартном. Впрочем, ничего удивительного, дело как раз происходило в строительном вагончике. Хоть катался он и не по рельсам, но специфика наличествовала.
Койки, числом шесть, располагались в спальне для работяг в два яруса и оказались гораздо жёстче бригадирской. Впрочем, имелось тут усовершенствование, для МПС никак не характерное, - две верхние койки были сняты со своих законных мест и помещены на самодельных подпорках между двумя нижними. В результате образовалось обширное ложе. Просто мечта эротомана.
- Кто же тут такой траходром отгрохал? - удивился Пашка. - Раньше не было… Не иначе как Валька Пинегин сексуальную революцию в Спасовке готовил, да не успел…
- Это который спился?
- Нет, который кирпич на макушку схлопотал, - помрачнел Пашка. - И зачем его на эти руины понесло ночью?
- Кстати, как он?
- Врачи говорят - жить будет. Скорее всего. Разве что заикаться станет да слюни пускать - опасаются, что кое-какие функции головного мозга нарушатся… Ладно, не будем о грустном. Продолжим.
И он продолжил экскурсию.
- Ну где холодильник и плитка, ты видел. Вон та дверца - бионужник на одно посадочное место. Постельное бельё под твоей койкой, четыре комплекта. Если не пойдёшь по стопам революционера-Пинегина, проблема визита в прачечную пока не встает. Вот тут - два масляных радиатора, на случай холодных ночей. Посуда - одноразовая, кстати, - в буфете на кухоньке, там же электрочайник. Телевизора, извини, нет.
- Я не смотрю телевизор. Разве что выпуск новостей раз в неделю.
- Тем проще. А то я уж подумывал - до встречи с тобой - прикупить антенну да приделать на крышу, и привезти какой-нибудь ящик - чтобы у сторожа от вечерней скуки рука к бутылке не тянулась… Но тебе, как я понимаю, скучать не придется. - Паша кивнул на компьютер.
- Не придётся, - подтвердил Кравцов. И понадеялся, что не солгал. За последние месяцы он не написал и пары страниц.
- Ну что тут еще тебе показать? Хозяйство несложное, сам во всём разберешься… Да, вот что… Смотри: этот лист внутренней обшивки сдвигается, под ним - пульт сигнализации. Тумблер вниз - включена, вверх - выключена. Не забывай, пожалуйста, уходя включать, а в течение минуты после прихода отключать.
- А красная клавиша зачем? - поинтересовался Кравцов, изучая незамысловатое устройство.
- Тревожная кнопка. Нажмёшь при чрезвычайной ситуации. Тогда не вохра с фабрики прибежит, а очень серьёзные люди приедут. Очень.
- Круче, чем в стройбате? Знаешь, какая у тех присказка, если дело до разборок доходит? Говорят: нас драться и стрелять не учили, мы сразу в землю закапываем…
- Ты же, помнится, не в стройбате служил? Но присказка к месту. Ты уж понапрасну кнопку не дави…
- Не буду, - пообещал Кравцов. Он не представлял себе обстоятельств, при которых ему потребуется тревожная кнопка. Тогда - не представлял.
Через пару минут они оказались на улице - Кравцов сам запер дверь, осваиваясь с незнакомыми замками.
Погода стояла отличная. Весна в этом году запоздала, начало и середина мая были холодными, но в конце месяца природа, казалось, решила вернуть все недоимки по ясным и солнечным дням. Окружающие деревья - огромные столетние липы, оставшиеся от едва ныне угадываемого графского парка, - стремительно оделись зеленью, спеша наверстать вынужденную задержку. Молодая, яркая трава в два-три дня вытянулась и скрыла старую, пожухлую. И вода в пруду - не успевшая еще зацвести и подернуться ряской - выглядела теперь как-то иначе, не рождая у стоящих на берегу чувство стылости … В общем, пейзаж разительно изменился по сравнению с тем, что увидел Кравцов неделю назад, заскочив сюда проездом с Пашей.
Красно-серая громада графских развалин тоже смотрелась не так мрачно, как тогда. Двухэтажное разрушенное здание приоделось в зеленый наряд, на нём кое-где росли маленькие деревца и кустики - цеплялись корнями за почву, нанесённую ветром за годы в щели карнизов, торчали из зияющих проёмов окон, в том числе и второго этажа, - очевидно, найдя пристанище на чудом уцелевших фрагментах перекрытий.
Кравцов окинул взглядом подопечную территорию и спросил:
- Всё-таки: что я здесь буду охранять? И - каким образом? От ограды, по-моему, меньше половины уцелело…
На памяти Кравцова это была не первая попытка восстановить разрушенный дворец (понятное дело, воспоминания его касались лишь тех лет детства и юности, когда ему случалось подолгу жить в Спасовке). Ограда из серых бетонных плит осталась от какой-то очередной несостоявшейся реставрации - и, будучи в течение двадцати лет сооружением совершенно бессмысленным, помаленьку приватизировалась жителями Спасовки и соседнего поселка Торпедо на свои личные надобности.
- Придёт время - и ограду подлатаем. А пока не завезли остальные материалы, объект, достойный охраны, тут один. Во-о-он, видишь, два штабеля?
Кравцов посмотрел - вдали громоздились положенные одна на другую бетонные плиты, на его взгляд мало отличавшиеся от своих собратьев, вертикально установленных в ограде.
- Это заготовлены перекрытия, - пояснил Козырь. - Обошлись они, между прочим, на порядок дороже обычных плит - нестандартные размеры, пришлось открывать спецзаказ на заводе ЖБИ… Со всеми вытекающими отсюда финансовыми последствиями. И если кому-нибудь тут придет в голову идея выкопать погреб с бетонной крышей, а выламывать плиту из ограды покажется хлопотно… Обидно будет. В общем, задача у тебя на настоящий момент простая - днём делай что хочешь: пиши, гуляй по окрестностям, езди в Питер… Но ночевать возвращайся сюда. Бдеть по ночам не стоит, такую махину без крана и грузовика не скоммуниздить, будут шуметь - проснешься наверняка. И нажмёшь красную кнопку. Вот и вся работа. За семь тысяч в месяц, по-моему, просто курорт. Дом творчества. Кстати, не забыть бы записать твои паспортные данные - в следующий раз привезу заполненный договор.
Кравцов удивился. Цифру "семь тысяч" он услышал впервые. Как-то не всплывала она в двух предыдущих разговорах.
Паша посмотрел на часы.
- Слушай, старик, с Порецким, здешним муниципальным советником, я уже поговорил - но в четырнадцать ноль-ноль у меня деловая встреча в Царском Селе, в городской администрации… То есть два часа мне абсолютно нечего делать - ехать в город, а потом возвращаться бессмысленно. Нет светлых мыслей, как провести время? Можем заехать в мою халупу… Но там, честно говоря, хоть шаром покати. Вот начнутся каникулы - жена пацанов сюда на июнь вывезет. В июле-то, наверное, к морю двинут.
- У меня есть другая идея, - сказал Кравцов. - Давай прокатимся по Спасовке - по всей - потихоньку, не спеша? Лет пятнадцать ведь не был… Заодно расскажешь, что и как сейчас со старыми знакомцами…
- Нет проблем. Но маленькая просьба - если кого из знакомых встретим, не называй меня при них Козырем, о'кей? По имени-отчеству не стоит, но здесь и для них я давно не Козырь.
Вот оно как, подумал Кравцов. Что-то меняется в мире и в Спасовке тоже… Козырем Пашу прозвали отнюдь не за любовь к азартным играм. "Козыри" - наследственное, семейное прозвище, уходящее корнями в далекие предвоенные годы и постепенно вытеснившее в обиходе фамилию (когда кто-нибудь из приезжих спрашивал, где дом Ермаковых, то односельчане долго с удивлением чесали в затылках, потом вспоминали: а-а-а, Козыри! - и показывали дорогу).
- Понимаешь, - объяснил Паша, - вот у твоего отца, к примеру, прозвище было Сверчок. Ты это знал? Вот то-то, что и не знал. Как он в город подался да начальником стал - большим, по здешним меркам, начальником - никому и в голову не приходило к нему обратиться, когда приезжал: "Эй, Сверчок!" - даже приятелям стародавним. Сергей Павлович - и только так. Тут свой этикет, деревенский…
Зачем он это так подробно объясняет? - подумал Кравцов. Мог бы просто попросить… Может, ощущает себя прежним Козырем, несмотря на все успехи в бизнесе? По нынешней неписаной табели о рангах Паша, пожалуй, перегнал Кравцова-отца, упорным трудом, без каких-либо интриг и протекций поднявшегося до поста начальника монтажного управления…
Они подошли к машине Паши - тёмно-тёмно-вишнёвому "саабу". Кравцов спросил полуутвердительно:
- Недавно у тебя этот красавец?
- Три недели. А что?
- Да смотришь на него, как на молодую жену в медовый месяц…
- Знаешь, я никогда не шиковал, любые излишки в дело вкладывал. Ох и тяжело деревенскому пареньку вверх ползти… Был бы твой отец жив - подтвердил бы. Я еще три года назад на "мерседесе" ездил - на трехсотом. Зверь-машина двадцатилетней давности. Салатного цвета, пару раз битый, в общем сплошная "Антилопа-Гну". Но движок мощный, приемистый, работал у меня как часы… И подвеска для наших дорог куда пригодней, чем у современных моделей. А потом пришлось пересесть на более авантажную. Особенно как с англичанами по этому проекту связался… - Паша кивнул на руины дворца. - Иначе со мной они и разговаривать бы не стали.
Кравцов снова заметил - по писательской своей привычке замечать всё - маленькую странность. Достаточно подробно (зачем?) расписав свою "Антилопу", Козырь ни словом не упомянул, на чем он ездил последующие три года - до покупки "сааба". Интересно, почему?
Тьфу, - мысленно сплюнул Кравцов. Ну ездил, ну не сказал… Ерунда какая в голову лезет. Вот что значит работать в жанре криминально-мистического триллера.
Но когда "сааб" выехал с полуогороженной территории бывшего дворца графини Самойловой и открылся прекрасный вид с Поповой горы на зеленеющую долину Славянки, Кравцов осознал и вторую странность: место действительно шикарное, зарплата тоже - если учесть почти полное отсутствие обязанностей. Почему же тут за несколько месяцев не удержались пятеро сторожей? Четверо банально и подозрительно быстро спились, пятый словил кирпич на голову… Ну ладно, несчастный случай можно отбросить, случайность есть случайность, - но первые четверо? Паша не похож на человека, принимающего на работу заведомых алкоголиков… Загадка.
Обстоятельства, которые привели на эту работу его, Кравцов предпочел в тот момент не вспоминать. Не хотел безнадежно портить настроение.
2
С Пашкой-Козырем они встретились тоже случайно, месяц назад.
Причём, что удивительно, - не в Спасовке и даже не в Питере, а в Москве, на Звездном бульваре. Вот уж случайность так случайность.
Пашка приехал в столицу по своим делам - проекту восстановления усадьбы "Графская Славянка" надлежало получить одобрение на федеральном уровне.
У Кравцова, честно говоря, особых дел не имелось. То есть, конечно, официально предлог для поездки существовал: зайти в издательство, где готовились к выпуску сразу три его книги - третья, четвертая и пятая. Последнюю он закончил полгода назад, раньше Кравцов писал очень быстро. Зайти, попробовать выцарапать хоть одну корректуру - дело практически нереальное для писателя, не живущего постоянно в Москве. По каким-то тайным законам книжного бизнеса (или только этого издательства) корректуры появлялись в редакции на считанные дни, автору давались без права вынести на срок и того меньший - их можно было лишь бегло, вполглаза просмотреть. Кроме того, стоило поговорить со штатными художниками, попенять на обложки первых двух, уже вышедших книг и высказать пожелания к оформлению следующих. Тоже достаточно бесплодное занятие. Никто и ничего специально рисовать для нераскрученного автора не станет, возьмут первую же хоть отдаленно подходящую картинку из слайдотеки - в лучшем случае. В худшем же обложка ничего общего с содержимым книги иметь не будет…
Короче говоря, Кравцов понимал, что бронтозавра издательских джунглей - "АСТРОН-ПРЕСС" - его визит никак не собьет с избранного пути работы с начинающими писателями. Всё будет идти - вернее ползти - своим чередом. Не в Америке живем, где Стивен Кинг издал свой первый роман - и проснулся знаменитым. Вполне можно было воздержаться от поездки.
Но Кравцов поехал - в глубине души надеясь что-то переломить в себе этим вояжем. Свернуть с рельсов, ведущих в никуда, в пустоту…
Поехал - и встретил Пашку-Козыря.
Оба спешили - но проговорили, стоя на улице, минут двадцать. Не наговорились, вопросов друг к другу за годы накопилось изрядно. Выяснив, что оба возвращаются сегодня, но разными поездами, Паша уговорил Кравцова сдать билет - а на его "Стреле" проблем со свободными местами не возникало.
Потом было эсвэшное купе, мягкий стук колес, много коньяка (пьянели оба медленно и туго). И много разговоров. Оказывается, Пашка читал книги Кравцова. Все - то есть обе. И все журнальные публикации. Зацепился как-то взглядом за знакомую фамилию на лотке, купил, - понравилось. Еще бы, подумал тогда Кравцов, ведь половина действия первого романа проходила в некоем поселке, как две капли воды напоминавшем родную Пашину Спасовку. И Козыря весьма интересовало: как же детского приятеля угораздило попасть в писатели? Очень просто, сказал Кравцов: окончил институт, работал в оборонном НИИ - зарплата маленькая, перспективы туманные; ездил в командировки на объект в Казахстан - там уговорили послужить по контракту, звание лейтенанта после военной кафедры у него имелось; просидел на "точке" четыре года, делал то же, что и на гражданке, но получал куда больше - за должность, за звание, пайковые, за пустынность и безводность, за повышенное излучение гигантского суперрадара, за что-то ещё… Козырь поинтересовался: а как это излучение на будущее потомство влияет? С потомством всё в порядке, сказал Кравцов, - двое, мальчик и девочка, вполне нормальные и здоровые… При этих словах он помрачнел, и Пашка это заметил. Там же, на службе, начал и писать, продолжил Кравцов, в основном от скуки; кроме пьянки да блядохода, развлечений никаких не было… Писалось медленно, тяжко, теперь смешно читать те опусы. Потом демобилизовался - тоска заела, с двух сторон соленое озеро, с двух других - колючая проволока, а за ней пустыня, и так год за годом. На гражданке попробовал себя в бизнесе, вроде получалось, но писать хотелось всё сильнее и сильнее… Пошел на литературные курсы к одному известному писателю… - Кравцов назвал фамилию Мэтра, и Пашка закивал: знаю, знаю… Через пару лет слепил из нескольких своих повестей забойный романчик, отправил в издательство - не "самотёком", понятно, кое-какие знакомства в тех кругах уже наработал, спасибо покойному Мэтру… Он умер? - удивился Козырь. Недавно вроде новая книжка вышла… Да, умер, - снова помрачнел Кравцов. А книжка - ерунда, Мэтр их строчил со скоростью швейной машинки, ещё года три выходить будут; или дольше - если наймут пару литературных негров под известное имя. Посмертные, мол, рукописи… В общем, роман Кравцова приняли, и всё завертелось.
Звучит как повесть со счастливым концом, сказал Пашка. Но что-то вид у тебя, дорогой друг, не счастливый. Даже наоборот. Словно за спиной у тебя что-то страшное, и оглядываться совсем не хочется…
Он, Козырь, всегда, с детских лет, отличался какой-то интуитивной проницательностью.