Кравцов счищал землю ювелирно, готовый к самым поганым сюрпризам. Временами отрывался, поглядывал по сторонам. Никто к ракетодрому не приближался…
Это оказалось действительно жестяная коробка. Он попробовал поднять её за крышку - тяжелая, однако… Пропустив пальцы снизу, аккуратненько потянул за дно - в шахте раздался не громкий, но вполне различимый щелчок…
Он отпрянул, вжался лицом в землю. Секунда, другая… И тут ГРОХНУЛО. Земля содрогнулась. Над головой пронесся горячий вихрь. Сверху что-то падало, ударяло по спине, по прикрывшим голову ладоням…
Лишь через несколько секунд он понял, что невредим, - и медленно поднялся на ноги. В ушах стояло эхо взрыва, на фоне которого их детские забавы показались бы не громче хлопка в ладоши. Он сделал несколько глотательных движений, пытаясь восстановить слух. Вроде помогло, перепонки не лопнули, и то ладно…
Ловушку установили на дилетантов. Как раз на глупых писателей. Кто-то уложил гранату в небольшую ямку, прижал рычажок детонатора тяжелой, чем-то набитой коробкой - и аккуратно вытащил кольцо. Затем присыпал ловушку мягкой землей. Кравцов попал в "мертвую зону" - и уцелел. Любой другой, не обративший на негромкий щелчок внимания или обративший и побежавший прочь - был бы изрешечен осколками.
Кто же автор этого непотребства? Сашок, решивший вести торг исключительно с Пашей? Едва ли… С трудом верилось, что тот успел организовать и похищение в Марьино, и сюрприз в ракетной шахте… Но теоретически мог. Или кто угодно - из знавших про ракетодром. Вот только при чем тут вороны… В любом случае есть сильное подозрение, что это третье послание Кравцову - после головы Чака и изуродованной фотографии… УБИРАЙСЯ. Хоть куда, хоть на тот свет, - УБИРАЙСЯ.
Вытряхивая из волос комки земли, Кравцов громко сказал, неизвестно к кому обращаясь:
- Не дождешься!
Ответа, разумеется, не было.
4
…Профессионалом Костик считался опытнейшим, и репутация его ни в малейшей мере не была преувеличена. Если бы он двинулся вместе с группой (четыре человека, две собаки) - по следу, ведущему от места находки "Оки" и трупа охранника, - трагедии могло и не случиться. Но кинологи заявили: след стылый, - и Костик, внимательнейше изучив подробную карту местности, занялся перехватом беглецов. (У него крепло подозрение, что Наташа по каким-то причинам отправилась с похитителем добровольно. Хотя клинок, приставленный к горлу ребенка, - причина более чем веская. Но Костик верхним чутьем чувствовал - дело в чем-то другом…)
Судя по карте, беглецы, избравшие (почему?) пеший способ передвижения, от шоссе удалялись. И непременно должны были или выйти на открытые пространства полей (где, возможно, поджидал их какой-то транспорт), или, скрытно продвигаясь всё по той же лощине, описать изрядную дугу и попасть наконец в долину Славянки - именно туда устремлялись наполнявшие весной ручеек талые воды…
За полями наблюдали с самого обнаружения "Оки" - пока без результатов. Костик торопливо выехал в место предполагаемого выхода беглецов в долину - десяток километров по сильно пересеченной местности те быстро преодолеть никак не могли. Он и трое его спутников аккуратно и незаметно расположились, перекрыв лощину; судя по докладам кинологов, регулярно выходивших на связь, дичь шла прямо на засаду.
Стали ждать, расписав партитуру: никаких переговоров, никаких попыток брать живым - валить мужчину издалека, не показываясь, чтобы не успел прикрыться женщиной или ребенком… Время шло. Дичь не появлялась - хотя по всем расчетам давно должна была появиться. Собаки, уверенно держащие след, подходили всё ближе. Никаких сюрпризов, никаких отбивающих чутье снадобий, никаких попыток запутать след, заложить петлю и сделать скидку … Псы шли ходко. Проводники расслабились… И - напоролись на растяжку.
…Из четырех прикрепленных к натянутому авиамодельному корду ископаемых гранат сразу сработали две - третья сдетонировала от них, четвертая вообще просто отлетела в сторону, отброшенная взрывной волной… Но и этого хватило - невредимым остался лишь один человек. Шедший первым умер на месте, двоих ранило - причем одного пришлось срочно госпитализировать (и срочно сочинять легенду о разведенном не иначе как над старой миной костре…). Одна овчарка - наповал, вторую Костик пристрелил собственноручно, не в силах смотреть, как она пытается ползти, волоча выпавшие кишки… И пообещал вслух: так же обойдется с этим гадом. Выпустит требуху, даст поползать - и пристрелит. Уцелевшие поверили, знали: слов на ветер не бросает…
Беглецы же как в воду канули.
Пока разбирались с потерями, пока прибыла новая собака… Выяснилось: установив растяжку, беглецы к засаде не пошли. Тут же покинули лощину - срезали к Славянке километра полтора по открытому месту, полями… Быстрым шагом это составляло пятнадцать минут. Бегом - десять. Как на грех, ни одной патрулирующей поля машины в эти десять-пятнадцать минут поблизости не случилось. Ближайшую Костик отослал сам: доложили о проехавшем невдалеке мотоцикле с одиноким седоком - и он приказал разобраться, кто такой и что тут делает… Мотоцикл, кстати, тоже так и не догнали, - свернул в какие-то буераки, на узкую, непроходимую даже для джипа тропку…
А в долине, у пересекавшей её дороги, - довольно приличной, асфальтированной - след исчез. Не то беглецов ждала машина, не то остановили попутку. На все дороги сил у искавших не хватало. Именно эту, мало кому известную, они не перекрыли…
Костик скрипел зубами. У него появилось иррациональное чувство - что кто-то невидимый следит сверху за всеми его действиями и подсказывает противнику единственно верные ходы… А еще - что запрошенная с бизнесмена Ермакова немалая сумма может и не покрыть всех издержек. Но бросать начатое Костик не умел, как не умеет отворачивать летящая в цель пуля.
Поблизости от места обрыва следа - в полусотне метров, на живописном берегу - виднелись следы совсем свежей туристской стоянки: примятая палатками трава, ямки от колышков, кострище - и огромное количество пустых емкостей из-под пива и всевозможных джин-тоников. В золе костра еще багровели угли.
Костик приказал заодно высматривать и группу людей с рюкзаками - наверняка что-то видели. Во многом это был жест отчаяния, время безнадежно ушло…
5
Сумерки густели, когда Алекс вошел в здание с вывеской "Содружество", расположенное в Павловске, у вокзала.
Вошел, не понимая: зачем его сюда привели ? Голос слышался, но слабо, как далекая, забиваемая помехами радиостанция. Хотя Алекс - он до сих пор считал себя Алексом - заметил в течение казавшегося бесконечным сегодняшнего дня: не то радиостанция стала мощнее, не то сам он прогрессирует в роли приемника…
Никаких эмоций наблюдение не вызвало. Ему было все равно. Утреннее - казалось, с тех пор прошли века и тысячелетия - желание избавиться от голоса исчезло. Как и многие другие желания…
Голос, похоже, не сердился на Алекса за непонятливость. Легкая, ноющая боль в паху оставалась - но, возможно, стала лишь следствием немалых сегодняшних концов, проделанных на мотоцикле по тряским проселкам, а то и вообще по бездорожью.
В длинном здании "Содружества" размещались прилавки продуктового магазина, заодно тут же торговали сотовыми телефонами, фототоварами, давали напрокат видеокассеты… Имелось и мини-кафе со стойкой бара и довольно широким выбором блюд и напитков. Алекс, бывая в Павловске, любил изредка заскочить сюда (кормили достаточно вкусно, и цены на спиртное не поражали воображение) - брал сто пятьдесят с каким-нибудь салатом и устраивался в выгороженном закутке, где стояли три пластмассовых стола и несколько стульев…
Он и сейчас двинулся к стойке, чисто по привычке - что от него требуется, Алекс все еще не понял. Но место за столом занять сегодня было трудно. Закуток, отгороженный автоматами - игровыми, продающими жвачку и еще что-то жизненно необходимое, - оказался переполнен. Стульев для многочисленной компании не хватало - девушки сидели на коленях парней, а те на собственных рюкзаках, небрежно брошенных на пол.
Турьё, неприязненно подумал Алекс. Щенки…
Туристы, действительно, были весьма молоды, слегка грязноваты и более чем нетрезвы. Но это полбеды. Они еще и пели. Под гитару. Очень громко. Прочие звуки заглушались пением напрочь. Покупатели жестами объясняли продавщицам, что им нужно. И те и другие смотрели на веселящихся туристов с бессильной ненавистью, но пресекать безобразие не спешил никто.
Говорят, большинство песен для гитары состоят из трех аккордов. В мелодии, сотрясавшей стены и стекла "Содружества", не было даже двух. Даже одного. Лапища бородатого организма крепко и неподвижно обхватила гриф гитары, другая лупила по струнам, извлекая один и тот же немелодичный, но громкий звук. С каждым ударом во всю мощь молодых нетрезвых глоток звучал один слог "песни". Дикий речитатив складывался в такой примерно текст:
Жил!!! был и!!! гуа!!! но!!! дон!!!
Be!!! com!!! в во!!! семь!!! де!!! сять!!! тонн!!!
И лю!!! бил!!! од!!! ну!!! он!!! пти!!! цу!!!
Пти!!! цу!!! пте!!! ро!!! дак!!! тиП! ли!!! цу!!!
У-Е-О-О-О!!!!
Венчающее куплет "У-Е-О-О-О!!!!" (надо думать, брачный призыв пресловутого игуанодона) компания проревела вовсе уж оглушительно. И продолжила излагать любовную историю юрского периода.
Дальше Алекс вслушиваться не стал. Он понял наконец, что должен сделать. И каким-то уголком оставленного ему сознания обрадовался. Ему постепенно начинало нравиться происходившее с ним…
Он подошел к компании - невзначай, делая вид, что просто направился к выходу и идет мимо. Легким движением выдернул гитару. И - с размаху, в щепки - шарахнул об пол.
После короткого оцепенения его начали бить. Вернее, попытались начать. Туристам - при всем их подавляющем численном преимуществе - помешала теснота: столы, стулья, собственные рюкзаки и визжащие мочалки.
Троим Алекс успел приложить вполне качественно - и один в драку больше не полез, ковылял в сторону, согнувшись и отплевываясь кровью.
Но тут противники сумели перехватить инициативу. Легкий пластиковый стол улетел в сторону, открыв путь наступающим. Еще двое из них протиснулись между игровыми автоматами, заходили сзади, норовя взять в окружение. Алекс проскочил, увернулся от метившего в голову кулака, походя своротил чей-то нос набок - и оказался на просторе зала против десятка разъяренных парней одновременно.
…дец, подумал он, - запинают. Подумал, падая, - ноги подсекли сзади, пока Алекс блокировал незамысловатый, но сильный удар в живот.
И тут же понял, что должен делать.
- Эвханах!!! - завопил он еще до того, как спина хрустко ударилась об пол.
Теперь непонятное слово не звучало тихим выдохом. Теперь оно заставляло трястись стены. Оборванная "песня" была по сравнению с ним негромким бормотанием.
- Эвханах!!! - рявкнул он снова, отскакивая от пола, как каучуковый мячик.
- Эвханах!!! - Ботинок Алекса вмялся, раздавливая и плюща, в бородатое лицо.
- Эвханах!!! - Пальцы пойманной на замахе чужой ладони треснули, ломаясь.
Алекс - сам - так бы не смог. Он - сам - ничего и не предпринимал. Лишь вопил заветное слово, отключившись от управления всеми, до последней клетки, мышцами тела. Всё, что надо, делал за него голос…
Милиция - вызванная барменшей - прикатила на удивление быстро, по случаю трехсотлетия Петербург и пригороды кишели людьми в погонах, навезенными со всего Северо-Запада. Но побоище кончилось еще быстрее - полной потерей двигательной активности одной из сторон. Продавщицы хором обвинили во всем толпу пьяных хулиганов - набросились, дескать, на очень приличного молодого человека, но получили достойный отпор.
Самого Алекса на поле боя уже не было.
Милиция (новгородский ОМОН) оказалась в избытке снабжена и спецтранспортом, и вакантными посадочными местами, - именно в ожидании сегодняшнего, раз в триста лет случающегося, вечера. "Нежности" тоже хватало - той самой, что с металлическим лязгом защелкивается на запястьях.
Начали грузить rope-нападавших, но дело застопорилось, - большинство туристов нуждалось в срочной госпитализации. По Павловску понеслись, завывая, машины "скорой", тоже пребывавшей сегодня в полной боевой.
- Один, говорите… - задумчиво почесал за ухом молодой лейтенант-новгородец, вертя в руках бланк протокола.
Алекс пришел в себя на глухой и темной аллее Павловского парка. С трудом разжал пальцы, уронив под ноги зажатый в них здоровенный клок волос, судя по длине - женских. Вокруг была темнота. Где-то далеко - над кронами деревьев виднелись слабые отблески - грохотал салют. Алекс медленно пошел, сам не зная куда. У него появилось чувство, что сегодня он уже не понадобится…
…Спустя час следов битвы в "Содружестве" не осталось. Двое ребят из бригады Костика осматривали вокзал - проверяли слух о тусовавшейся там куче туристов. Мельком заглянули и в "Содружество" - никого. Видать, уехали, решили парни и в итоге оказались правы.
Желанной информации (злосчастные любители пьяного пения действительно знали: когда, на чем и в какую сторону направились мужчина, женщина и двое детей) Костик так и не получил.
6
Связаться с психиатрической больницей Кравцову не удалось. На звонки по двум обнаруженным в записной книжке номерам никто не отвечал. Возможно, оба аппарата стояли в запертом по праздничному времени кабинете главврача. Возможно, за семь лет номера изменились.
Оставалось ждать вестей от Костика.
До вечера тот выходил на связь трижды, с промежутками около часа. Содержание сообщений оставалось тем же: ищем, след не потерян, - но тон раз от разу становился все мрачнее.
Ближе к сумеркам появился сам - хмурый, злой, но не потерявший уверенности в окончательной победе. Бросил только: "Недооценил я гаденыша…" - и не стал раскрывать подробности. Вместо этого начал задавать вопросы. Много вопросов…
И после получасовой беседы с ним (а говоря начистоту - допроса) Кравцов почувствовал себя, как женщина, возвращающаяся с аборта, - вывернутым наизнанку и выскобленным до донышка. Особенно "охотника" заинтересовали случаи в пещере и на ракетодроме - о них он ещё не знал.
Наконец Костик сложил карту и сказал:
- Все выезды из района прикрыты плотно, а результатов нет. Не знаю почему, но покидать здешние места ваш дружок не желает… Ходит кругами, как привязанный. Значит, скоро заляжет на ночлег - на ногах он вторые сутки. И я до него доберусь. Этой ночью.
Тут у него запищала рация и почти одновременно запиликал мобильник. Переговорив с обоими собеседниками, Костик резко засобирался - опять-таки не желая выдавать подробности предстоящей ночной охоты. Разговоры состояли сплошь из кодовых фраз - Кравцов понял лишь, что кто-то где-то видел каких-то туристов…
7
Народная мудрость гласит: что за семья без урода? Уродом (в хорошем смысле) в крепко закладывавшем за воротник семействе Козырей-Ермаковых был почти непьющий Пашка. Но сегодня гены взяли своё, какой-то внутренний тормоз сломался. Ладно хоть бизнесмен Ермаков не отправился в магазин за дешевым пойлом, - бар у него отличался богатым выбором напитков на любой вкус, Кравцов заметил это еще во время вчерашнего визита…
Вчерашнего?!
С изумлением он понял - действительно, прошло чуть больше суток. Но пропасть между этими сутками пролегла для Кравцова не менее глубокая, чем между 21 и 22 июня сорок первого года для его предков.
Пашка пил.
Пытался рекрутировать в собутыльники Кравцова - тот наотрез отказался. Двоим бойцам (их оставил тут Костик, отправившись продолжать охоту) не стоило и предлагать. Пашка втянул в пагубное занятие Мишу-охранника - Костику тот не подчинялся и отказать принципалу не смог.
Наблюдать за тоскливым зрелищем Кравцов не стал. Вышел на улицу, послонялся по внутреннему дворику, не зная, чем заняться. Думать ни о чём не хотелось.
И тут в кармане запищал вызов мобильника.
Ответив и услышав слабый голос, доносящийся сквозь помехи словно из другой галактики, Кравцов едва не выронил крохотный аппарат. Но не выронил, усилием воли стиснув ослабевшие пальцы.
- Наташка???!!! Ты жива???!!! - Ничего более умного в этот момент ему в голову не пришло.
Она сказала что-то совсем уж неразборчивое, Кравцову и не требовался очевидный ответ - требовалась короткая пауза, чтобы прийти в себя и понять: ЧТО ДЕЛАТЬ??? Ведь могло быть, что она добралась до телефона на считанные секунды…
Он бегом рванул в глубь сада, подальше от дома - сильные помехи для мобильной связи давали как раз рации, которыми пользовались бойцы Костика.
На бегу он сформулировал главный вопрос, который и выкрикнул в трубку:
- Ты где??!! Точно место назвать можешь??!!
Вдалеке от дома слышимость стала на пару порядков лучше. Различались не только слова, но и тон говорившего. Голос Наташи звучал спокойно, печально и очень устало.
- Я в… - начала она и не договорила. - Это сейчас не важно, Леонид. Я просто ушла от мужа. Такое иногда случается.
Он не понял ничего. От мужей жены порой действительно уходят. Но за их спиной не остаются трупы с перерезанными глотками…
Неужели она звонит, глядя на клинок, приставленный к горлу ребенка?
Не похоже… Никак не смогла бы мать в подобной ситуации говорить так спокойно…
Вопросы теснились в голове, Кравцов с трудом рассортировал их, выделив главное. Спросил:
- Что с детьми? Где… тот человек? Это Сашок?
- Дети спят, умаялись. Где Сашок - это действительно он - я не знаю. Мы расстались несколько часов назад.
- Я ничего не понимаю… - признал Кравцов честно и растерянно. - Расскажи по порядку.
- Всё просто. Сашок позвонил, представился, попытался напомнить, кто он, но я и так все прекрасно помнила… Разве забудешь… Предложил встретиться. Поговорить. О чем нам было разговаривать? - так я ему и ответила. Он сказал: есть о чем. Сказал такое, что я поехала вместе с детьми - потому что не знала: вернусь или нет, если всё окажется правдой… Отделаться от наших горилл не удалось, одна увязалась со мной… Я поняла после телефонного разговора: Павел в панике, не знает, что делать, когда и если всё выплывет наружу… И его гориллоиды меня не охраняют но сторожат. В общем, мы встретились с Сашком - и то, что я смутно подозревала все эти годы, подтвердилось. Всё стало на свои места - легко и просто. Я решила не возвращаться, а Сашок помог мне, как он выразился, оторваться … Детям он, кстати, очень понравился. Вот и всё, дальнейшие подробности не важны…
- Ты не представляешь, как рисковала… Сашок - псих. Крайне опасный псих!
- Мне так не показалось, - сухо сказала Наташа. - Тринадцать лет назад у него были причины, чтобы сорваться, - вполне веские. Сейчас он здоров. Его вылечили и выписали.
- Если бы! Он сбежал, имитировав собственную смерть!
- Про это тебе рассказал Павел? - спросила Наташа еще суше. - Я советую, Леонид: если не имеешь возможности проверить, что он говорит, - не верь. Иначе… В общем, кое для кого это плохо заканчивалось. Очень плохо.
Кравцов хотел сказать, что своими глазами видел свидетельство об инсценированной смерти, и вдруг понял: Наташа права, никакой это не аргумент. Он и сам мог бы состряпать нечто подобное, недолго повозившись с ксероксом и с документом о смерти, например, любимой бабушки…
Но ведь было и еще кое-что…