Ее он называл так же.
25 января, 17.00.
У его жены имя как у шлюхи. Элеонора.
25 января, 17.15.
Я тоже прочла ему стихи:
До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди. Предназначенное расставанье Обещает встречу впереди.
Он только поморщился: "Не люблю Есенина".
стр. 6
Из него можно читать только "Москву кабацкую". "Пей со мной, паршивая сука, пей со мной…"
Что с ним случилось? Почему он так себя ведет? В первые дни он ведь был таким романтичным.
26 января.
Он уехал.
Цитата дня: "Если любишь, борись".
("Цветок страсти", стр. 217.)
27 января.
Без него жизнь пуста.
28 января.
Уезжаю домой.
Как ужасно, что мы с ним живем в разных городах.
29 января.
Весь день ждала его звонка, но он не позвонил.
5 февраля.
Он позвонил!!!
6 февраля.
Телефон молчит.
7 февраля.
Цитата дня:
"Если очень верить в хорошее, оно обязательно случится".
("Читающая по звездам", стр. 8.)
8 февраля.
Он все-таки позвонил. Я уже спала, звонок разбудил меня среди ночи. Мы долго разговаривали. Я спросила, когда он приедет. Он ответил: "Как только, так сразу". Ненавижу, когда так говорят.
20 февраля.
Не могу ни о чем думать, не могу работать, не могу читать. Он приезжает через две…
[Далее текст смазан]
стр. 7
[текст смазан]
Поэтому я больше не буду вести этот дурацкий дневник [текст смазан] и вообще [текст смазан] о нем. А я уверена, что все мужчины [текст смазан] в нормальной ситуации человек [текст смазан] потому что у меня есть гордость и я не собираюсь [текст смазан]
Цитата дня: "Ей хотелось только одного: остаться [Далее текст смазан]
стр. 8
[текст смазан]
стр. 9
[текст смазан]
стр. 10
[текст смазан]
стр. 11
[текст смазан] шесть лет!!! Когда я встретила его, мне было 19! Девятнадцать лет! Я была восторженной идиоткой, я совершенно не разбиралась в людях, он навешал мне на уши всю эту лапшу, все эти стишки, всех этих поэтов Серебряного века, все эти обещания, все эти клятвы! Целых шесть лет - коту под хвост! Поздравляю себя с прекрасным днем рождения. 25 лет. Он не приехал. Он, видите ли, не смог. У него, видите ли, обстоятельства. А мой день рождения - это, конечно, никакое не обстоятельство. Это так, ерунда. Я потратила 6 лет - на кого? Для чего? Что я получила взамен? 6 лет. ЧТО Я ПОЛУЧИЛА? А вот я сейчас посчитаю. Сто тысяч обещаний. Приезды на два дня раз в два месяца. Один флакон духов. Один сборник поэзии Серебряного века. Один сборник поэзии обэриутов. Два аборта. Одна аудиокассета с записью песен Высоцкого (ужасного качества, писаная-переписаная). Сколько-то букетов. Даже точно сейчас посчитаю, сколько: раз в два месяца по букету - за год это получается 6, за 6 лет это 6x6 равно 36. Итого: 36 букетов. И столько же коробок конфет. Примерно 70 счетов за междугородние телефонные переговоры. Примерно 2000 [далее неразборчиво]
стр. 12
7 ноября.
[текст смазан] что ему, видите ли, нужно время, чтобы подготовить ее к разговору. Время! А шести лет ему, видимо, не хватило! А я сказала, что у меня как раз больше нет времени. Мне 25. У меня уже тикают биологические часы. Так что я сама приеду и с ней поговорю. Раз уж он такой медлительный.
Она, вероятно, узнает много чего интересного о своем муже. У меня уже и билет есть.
[далее текст смазан]
что это шантаж, а мне совершенно [далее текст смазан]
стр. 13
[текст смазан]
отвратительный город, как он здесь только живет? Совершенно одинаковые панельные муравейники. И он еще имел наглость утверждать, что у меня на Слокас скучные серые дома! Да здесь местность абсолютно плоская, как блин! Только эти пятиэтажки, крыша к крыше. Ни одного холма, ни одного пригорка! Две улицы. Все.
Гору они строят! Искусственную. Как же, как же - гора из строительного мусора и прочих отходов. Очень мило. Здорово же они будут кататься на лыжах по этой помойке! По бревнам и консервным банкам. Одно удовольствие, очень живо себе представляю!
А какие тут люди - это я вообще молчу. Я таких физиономий даже на Маскачке не видела. Да на Маскачке по сравнению с этими просто профессора Кембриджа живут! Эти же здесь - они вообще уже не люди! Просто зомби какие-то. А женщины - это вообще туши свет! Морды красные, глазки маленькие, жопы толстые, груди как у кормящих слоних. У них тут одно-единственное кафе (я как раз там с ней встречалась), они там жрут водку и песни поют. И еще танцуют, идиотки! С их-то фигурами. Понимаю, почему я ему так понравилась. Все-таки у меня вес был 52 кило, когда мы повстречались. Да и сейчас тоже неплохо - 55. Да у здешних баб одна жопа больше весит! Естественно, я ему нравлюсь.
А вот, кстати, насчет фигур и прочего. Очень интересно. Они же действительно здесь все совершенно одинаковые, как будто их на одном заводе сделали. Вот они танцевали в этом "Подснежнике"… Пять баб. Все одинакового роста (примерно на голову выше меня), веса (примерно три меня), у всех эта невероятная грудь, все размалеваны, как последние бляди (любимые цвета у них - красный, зеленый, фиолетовый), у всех одинаковые прически (кажется, лет двадцать назад такие были в моде, но я точно не помню, я тогда еще маленькая была), лакированные туфли на шпильках, все одеты в совершенно одинаковые [далее смазано] как он здесь живет. Вот как она здесь живет - это я прекрасно понимаю. Она такая же, как они все. Даже хуже. Жирная корова. Как она вообще ходит еще? Как он с ней, интересно.
стр. 14
[текст смазан]
стр. 15
[текст смазан] истеричка. Сериалов, наверное, насмотрелась. Конечно, если ничего не делать, не работать, а только в телевизор пялиться, как она, а муж будет вокруг тебя бегать и тебя обеспечивать - обязательно крыша поедет. Тоже мне, Санта-Барбара. Убьет она меня. Как же. Идиотка припадочная.
[далее смазано] как ты можешь с ней жить?
А он говорит: "Ну все, твоими стараниями я уже с ней не живу". И пинает ногой стул.
Я говорю: "А чего ты так переживаешь? Ты же говорил, что давно уже ее не любишь, что тебе ее просто жалко".
Он: "Да, жалко".
Я: "А меня тебе не жалко?"
Он: "Тебя не так".
Я: "Но ты ведь ее уже не любишь?"
Он: "Люблю - по-своему".
Я: "И что мне - уйти?"
Он: "Если хочешь - оставайся".
Я: "А ты чего хочешь?"
Он: "Не знаю".
Я: "Ты хочешь жить с ней?"
Он: "Не знаю. Нет".
Я: "Значит, я остаюсь?"
Он: "Как хочешь".
А потом он спрашивает: "У тебя собака была?"
Я: "Ты же знаешь. Была".
Он: "Какой породы?"
Я: "Ты же знаешь. Дворняжка".
Он: "Ну вот представь себе, что твоя дворняжка, которую ты любила, кормила, дрессировала, - что она стала старая и толстая. А тебе как раз подарили породистую гончую. А дворняжка вместе с гончей ужиться не смогут. И что ты сделаешь - выгонишь свою старую дворняжку? Или все-таки новую гончую?"
"Это я, - говорю, - гончая?!"
Он: "Не надо понимать так буквально".
И тут она как раз звонит. Типа убьет нас тут всех и все такое. А он ее успокаивает. Чего-то там воркует в трубку.
А потом говорит мне: "Ладно, ты тут, если хочешь, съешь чего-нибудь. А я пойду на горку, работать надо".
Он думает, я ему поверю? Поверю, что в 7 часов вечера он поперся строить свою мусорную гору?
Чисто по приколу Я вот подумала: а если бы она меня действительно прибила - что бы он тогда делал? Все равно бы ее жалел, дворняжку свою? Или все-таки меня?
стр. 16
9 ноября.
Она САМА предложила мне встретиться еще раз и все обсудить. Она даже сказала, что вела себя глупо, и извинилась. Она сказала, что не собирается его держать. Но я в это не верю. Я думаю, это такой хитрый ход. Чтобы он видел, какая она добрая и бескорыстная. И такая вся из себя несчастная.
Но я согласилась. Я ведь тоже не идиотка. У меня есть свой план.
Мы с ней договорились встретиться вечером, в конце улицы Ленина, там, где начинается лес. Хорошо, что не в этом ужасном кафе. Мне это только на руку.
Сейчас буду думать, как одеться. Вообще-то я хотела надеть вельветовый пиджачок (он на мне очень хорошо сидит, подчеркивает фигуру - пусть эта корова обзавидуется!), но потом мне сказала соседка снизу, что сегодня к вечеру похолодает и пойдет снег.
Это, кстати, единственные здесь приятные люди - соседи снизу Очень милая бабулька, Вера Александровна - приветливая такая, интеллигентная. И сын у нее - лет тридцать ему, наверное, - очень приятный мужчина. Тоже, кстати, доброволец - ходит эту их гору строить, с самосвалами какими-то все договаривается, с ребенком все время сам гуляет, ответственный такой. А с женой ему тоже не повезло - алкоголичка! С женщинами здесь вообще туго. Ребенка их жалко - мальчику 3 годика (такой хорошенький! так смешно разговаривает!), а матери уже считай нет.
К пиджачку я хотела надеть туфли, черные колготки и свою любимую юбку. Но теперь я даже не знаю, что делать. Включила прогноз погоды - действительно: "Ожидается резкое похолодание".
[текст смазан]
стр. 17
Дорогая волшебница! Прости меня за то, что я пишу тебе не по правилам и прямо в этой тетрадке. Просто мне больше не на чем сейчас писать. Ручка у меня есть с собой.
Я решила отнести тебе эту тетрадку, которую я нашла в тайнике. Потому что на обложке нарисована волшебница, и я подумала, что тебе понравится.
Жилец Вершин прятал ее в тайнике. Я думаю, эта тетрадка имеет магическую силу и тебе обязательно пригодится.
Спасибо тебе, волшебница, за то, что ты мне помогаешь. Я принесла тебе шоколадные конфеты.
У меня есть еще одно желание. Я хочу, чтобы с [текст смазан]
Я так хочу. Я так хочу. Я так хочу.
Зима.
Спасибо. Это очень мило. Я очень давно не вела дневник. Точно не знаю, сколько лет я не вела дневник. Может быть, десять или пятнадцать. Тут сложно следить за временем. Но сейчас точно зима. Холодно.
Жалко, что в тетрадке осталось только полторы страницы. Может не поместиться. У меня тут почерк немного изменился. Стал более размашистым. Это все от холода.
В тот вечер я красиво оделась. Мы встретились в конце улицы, рядом с лесом. У нее было что-то острое. Я легла на землю, а она ушла. Потом она вернулась вместе с ним. Он очень ругал ее. Он сказал, что она может сесть в тюрьму. Он сказал, что постарается помочь. Он плакал.
Мне показалось, что ему меня немного жаль. Мой любимый.
Он отнес меня на руках на свалку с мусором, из которого строилась гора. Она шла рядом с нами. Он сказал, нужно меня зарыть. Совсем неглубоко. Потому что утром приедет машина с новой порцией мусора, и все засыплет в несколько слоев. И меня там никто никогда не найдет. Он сказал, что нужно торопиться. Потому что в прогнозе погоды обещали резкое похолодание. Он сказал: "Здесь все вот-вот замерзнет, и мы не сможем копать".
Они копали. Потом пришел сосед снизу. Он был очень грустный, потому что днем он работал на горе и выронил кошелек. Он светил фонариком и искал свой кошелек. Он направил фонарик прямо мне в лицо. А я не могла зажмуриться.
Сосед хотел уйти, но они его не отпустили. Мой любимый его не отпустил.
Потом мой любимый ушел вместе с ней и сразу стало очень холодно. Резко похолодало.
Утром приехал грузовик и выгрузил все, что было в кузове. Мой любимый сам руководил разгрузкой. Пока оставалась маленькая щелочка, я смотрела на него. Он был очень грустный. А волосы у него стали совсем белые. Но это его не портило. Он был очень красив.
Потом приезжали еще грузовики. Потом выпал снег. Много снега.
Зимой мой любимый приходит ко мне. Очень часто. Я чувствую, как он скользит по горе. Его движения совершенны. Его силы бесконечны. Мне хорошо, когда он рядом.
Иногда он разговаривает со мной. Он очень по мне скучает. А еще ко [далее текст смазан]
стр. 18
[текст смазан]
* * *
Объяснение по невозбуждению принято.
Приложение № 1 и приложение № 2 документами не являются и органами внутренних дел не принимаются.
Заявление об отпуске пишется отдельно на бланке не менее чем за две недели до отпуска.
У нас одни висяки, какой тебе Брянск?!
нач. РОВД Быков С. А.
В пекле
Голые зеленые стены. Что там, у меня, - что здесь. Повесили бы хоть что-то. Книжные полочки. Календарь. Фотографии. Зеркало. Картинки какие-нибудь… Распорядок дня. Не знаю. Не важно что. Ну хоть что-то.
На столе у него идеальный порядок. Аккуратная стопка бумаг - в левом углу, допотопный дисковый телефон, обмотанный изолентой, - в правом. Настольная лампа - ровно по центру. Небось линейкой специально измерял.
Я торчу тут уже минут двадцать. Я знаю, он заставляет себя ждать специально. Хочет, чтоб я занервничал.
Что ж - я нервничаю. Разве можно спокойно сидеть в этой комнате? Когда вокруг - четыре квадратные зеленые лысины, мутно лоснящиеся в электрическом свете? Не за что уцепиться глазами. Я вскакиваю со стула, подхожу к окну, прислоняюсь лбом к стеклу - оно холодное, приятно-холодное, но без цветочно-лиственного ледяного узора. Жаль. Я мог бы разглядывать его, этот узор. И прикасаться к нему. И соскребать пальцем… Впрочем, пальцем едва ли получится - со связанными-то руками. А почему, собственно, нет узора? Непорядок. Наверное, дело в батарее: она раскаленная, вот узор и не ложится…
Еще я мог бы смотреть из окна во двор - наблюдать за прохожими на улице. За тем, как дети играют в снежки, или дерутся в сугробах, или засовывают друг другу за шиворот острые черные корочки заледеневшего снега. А старушки в зеленых пальто - почему, интересно, у этих старушек всегда зеленые пальто с коричневыми воротниками? - выгуливают своих маленьких трясущихся сявок в вязаных идиотских жилеточках. Я бы часами на все это смотрел, но только ведь… тут и двора никакого нет. Прямо напротив окна - другое окно. Другое бесцветное здание. Остается изучать заледеневшую черную решетку.
А можно еще - больших скрюченных мух, валяющихся в проеме между рамами. Они лежат по углам, кверху лапками, мертвые… Мертвые - ждут воскрешения. Когда станет тепло, они оживут и будут сначала вертеться на спинках вокруг собственной оси, а потом вспомнят, как ползать и как летать, и будут биться в стекло, и кто-то, возможно, их впустит. В эту комнату. С того света. Но я этого не увижу.
- Извините, что заставил ждать!
Его голос раздается у меня прямо над ухом. В очередной раз удивляюсь, как это он умеет входить неслышно.
- Пришлось немного задержаться: неожиданно возникли дела.
Ах, какие мы вежливые…
- Ну что ж, присядем.
Его бледная, в красненьких цыпках пятерня странно замирает в воздухе, как будто он подает мне руку, - и я, идиот, уже судорожно дергаю своей, связанной, и мне даже становится неловко, что я не могу ее протянуть… - но нет, он просто указывает, куда сесть.
Я знаю, знаю. За этот стерильный стол. На этот железный, с красным резиновым сидением, стул. А он сядет напротив, в свое черное кресло.
Знаю, не в первый раз.
Я сажусь на стул. Он садится в кресло.
- Хотите воды? - спрашивает, как обычно.
- Да. Холодной, - отвечаю я.
Тоже как обычно.
Еще ничего не началось, а я уже весь мокрый. Горячая влага проступает у меня на лбу, крупные капли текут по вискам, сползают за воротник - и он это видит. Он это, сволочь, прекрасно видит.
Он встает и выходит из комнаты. Снова пропадает где-то минут десять. Возвращается с граненым стаканом и ставит его передо мной на стол. Я молча изучаю отпечатки чьих-то жирных пальцев на толстом голубоватом стекле.
- Пейте, пожалуйста.
- Как? - тявкаю я.
От унижения мой голос становится одновременно писклявым и хриплым.
- Ах, простите, - говорит он с садистской полуулыбочкой.
Потом подходит ко мне и поит меня из стакана. Вода мутная, горячая и отдает хлоркой: он явно только что налил ее из-под крана. Я пытаюсь отстраниться. Пытаюсь отодвинуться вместе со стулом, но ножки его намертво привинчены к полу.
- Пей, пей…
Зажмурившись, я залпом выпиваю отвратительную бурду и скрючиваюсь на стуле. Сам виноват. Сам виноват. Сам виноват. Можно ведь было отказаться. Ну да ведь черт же его знает! В прошлый-то раз действительно принес холодную. Почти ледяную…
- Итак, давайте попробуем разобраться. С самого начала.