Она медленно отворила сетчатую дверь, протянула пухлую золотистую руку, и я пожала ее. Потом хозяйка шагнула в сторону, и я вошла в дом.
Муки застеснялась своей грязной маленькой кухни.
- Я должна была ожидать вашего прихода, но с головой утонула в работе, - произнесла она через плечо, складывая тарелки рядом с раковиной и пытаясь сделать вид, что была поглощена именно этим, когда я постучала.
- Чем вы занимаетесь?
- Я специалист по генеалогии, - сказала она, отвернувшись, что я сочла удачей.
- Мм, - отозвалась я, издав самый необщительный звук, какой смогла изобразить. - Вы не должны прибираться вместо меня. Я же уборщица.
Она посмотрела на тарелку, которую держала в руках, как будто не понимала, что делает, очень осторожно водрузила ее в сушилку и заметила:
- Верно.
- Какой работы вы от меня ждете? - спросила я.
- Да-да. - Этот вопрос ее успокоил, что и входило в мои намерения. - Я хочу, чтобы вы сменили постельное белье - чистое в шкафу в ванной, - вытерли пыль в доме и пропылесосили. Здесь только одна ванная комната, и она в довольно плохом состоянии. Вымойте раковину, ванну, полы, застланные линолеумом, и вытрите кухонные столы.
- Хорошо. Что-нибудь еще?
- Пока ничего больше не могу придумать.
Мы обсудили мою оплату и часы работы. Муки считала, что я проработаю до двенадцати тридцати, чтобы привести дом в порядок. По кухне вполне можно было судить обо всем доме. Я согласилась, что так и будет. Обычно я приезжала к Уинтропам в час дня, поэтому у меня оставалась некоторая свобода действий. Я решила, что смогу заглянуть к себе по дороге к Уинтропам и перехватить фруктов.
Сперва я обследовала дом, чтобы распланировать работу.
Муки удалилась в гостиную, которую превратила в свой кабинет. Там стояли старый диван, кушетка, кресло, телевизор и огромный стол. Она не подумала о занавесках, и жалюзи на больших окнах покрывала пыль.
Корзина для мусора была так переполнена, что ее содержимое вываливалось через край. Чашки из разных забегаловок с фастфудом стояли на столе, на боковине дивана и на полу.
Я сохранила бесстрастное выражение лица. Я этому научилась.
Когда Муки села за свой компьютер, я побрела через прихожую - грязные панели, отпечатки пальцев на краске - в ту спальню, что была побольше, и сморщила нос.
Белье явно требовалось сменить, а кровать, наверное, не убирали с тех пор, как застелили. Толстый слой пыли лежал на всем, не покрытом чем-нибудь другим, вроде книг в бумажных обложках, оберток от еды, салфеток, ювелирных изделий, расчесок, рецептов и завязок для волос.
Я почувствовала легкое напряжение между бровями, означавшее обеспокоенность, потом обследовала ванную и недоверчиво покачала головой.
Вторая спальня оказалась почти пуста. На полу валялись только багаж и несколько картонных коробок, брошенных как попало.
Теперь я гадала, хватит ли мне отпущенного времени.
Я вышла к своей машине, чтобы принести принадлежности для уборки, размышляя, как далеко смогу сегодня продвинуться. Начну, конечно же, с ванной, потом примусь за спальню.
Уборка - это работа, не занимающая ум целиком, вот почему время от времени я ею наслаждаюсь. Я слегка улыбалась сама себе, начав оттирать ванну. Я ожидала, что Муки Престон окажется стопроцентной белой, а та представляла меня чернокожей. Мы обе удивились.
В мире лучшем, чем этот, мы даже не заметили бы, что относимся к разным расам, возможно, даже приветствовали бы наши этнические различия, если бы встретились в большом городе. Но этот мир не был лучшим, во всяком случае здесь и сейчас. Только не в Шекспире. И не в последнее время.
Я перестала так сильно удивляться своей новой работодательнице, сосредоточившись на непосредственных задачах.
Потратив некоторое время на энергичное отскабливание и мытье, я заставила ванную выглядеть очень респектабельно. Резко кивнув, я повернулась, чтобы начать работать в спальне. К моему удивлению, Муки Престон стояла прямо за моей спиной.
- Простите, что напугала вас, - произнесла она с довольно шокированным видом, когда я сжала кулаки.
- Я не слышала, как вы подошли, - с усилием расслабившись, призналась я. Мне не нравилась такая манера.
- Ванная выглядит отлично, - заметила Муки, посмотрев мимо меня в маленькую комнату. - Ух ты, особенно зеркало.
Да, теперь в нем можно было видеть свое отражение.
- Хорошо, - сказала я.
- Послушайте, вы стараетесь не замечать, что я смешанных кровей?
- Кто вы такая - совершенно не мое дело.
Почему люди всегда хотят говорить о каждой мелочи? Даже перед бандой, рисовавшей ножом картинки на моей груди, я не была тем человеком, которому хотелось поболтать.
- Я не знала, что вы окажетесь белой.
- Да.
- Значит, мы можем сделать так, чтобы все сработало? - настаивала она.
- Я уже работаю, - ответила я, пытаясь донести до нее свою точку зрения, и начала снимать с кровати постельное белье.
Мне хотелось, чтобы из моих слов Муки Престон кое-что уяснила. Если бы у меня имелись серьезные возражения против ее родословной, то я уже запрыгнула бы в свой "скайларк" и уехала домой, чтобы попытаться позвонить следующему человеку в моем списке.
Не знаю, поняла она или нет, что я пытаюсь ей объяснить. Подождав, не скажу ли я еще чего-нибудь, Муки, к моему облегчению, отбыла обратно к компьютеру.
Один раз она вышла за покупками в бакалейный магазин. Если не считать этого периода тишины и спокойствия, моя новая работодательница все время двигалась: вскакивала, чтобы пойти в туалет, плыла через прихожую, чтобы достать из холодильника питье, всегда мимоходом роняя какую-нибудь реплику. Очевидно, Муки Престон относилась к тем людям, которые не могут сидеть спокойно, когда кто-то другой работает.
Когда Муки в третий раз сказала, что уходит за покупками, я решила, что это даст мне хорошую возможность прибраться в кабинете без ее назойливого присутствия.
Рассмотрев поближе пыльную, почти пустую комнату, я поняла, что листки бумаги, прикрепленные к стенам, - генеалогические схемы. Некоторые из них были напечатаны вычурным готическим шрифтом, другие оказались скучными с виду компьютерными выборками информации.
Я пожала плечами. Генеалогия - не мое, но вреда от нее никакого.
На старой подставке из досок и цементных блоков стояли несколько книг. Три из них были про женщину по имени Салли Хемингс. Надо будет поискать их в библиотеке. Еще я увидела множество дисков в коробках. На них были программы, к примеру, "Создатель фамильного дерева" и "Происхождение семьи". Я заметила список веб-сайтов, прикрепленный рядом с компьютером, и перечень телефонных номеров мест наподобие Библиотеки семейной истории и Организации спрятанных детей.
Но чем дольше я вытирала пыль, приводила в порядок и пылесосила, тем больше вопросов возникало у меня насчет этой женщины.
Если она позвонила мне, чтобы попасть в мой список, сразу после того, как перебралась в этот дом, значит, жила здесь по меньшей мере пять недель. Почему молодая женщина вроде Муки Престон переехала в маленький южный городок, где у нее нет ни родственников, ни друзей? Если Муки Престон - единственный специалист по генеалогии, то я милое юное создание.
На этот раз она отсутствовала долго, что вполне меня устраивало. К тому времени, как Муки Престон притащила в пластиковых пакетах диетическую пепси и еду "Здоровый выбор" для разогревания в микроволновке, благодаря мне дом стал выглядеть намного лучше. Понадобится еще пара заходов, чтобы закончить уборку накопившейся грязи и вычистить все до уровня обычной недельной захламленности, но я взяла боевой старт.
Муки огляделась по сторонам с открытым ртом, жесткие рыжеватые волосы мазнули ее по плечам, когда она повернула голову.
- Это просто здорово! - воскликнула она совершенно искренне, хотя и не относилась к чистоте с тем энтузиазмом, какой демонстрировала. - Вы сможете приходить каждую неделю? - Я кивнула и услышала: - Какую форму оплаты вы предпочитаете?
Некоторое время мы обсуждали это, и, как раз когда я решила, что Муки собирается перестать трещать, она задала еще один вопрос:
- Держу пари, вы много работаете на местную элиту? Такие семьи, как Уинтропы и Элгины?
- На множество самых разных людей. - Я в упор взглянула на нее и повернулась, чтобы уйти.
На сей раз Муки Престон меня не задержала.
Когда я собирала сыр, крекеры и фрукты для быстрого ланча в своем доме, слава богу, тихом и чистом, без единого пятнышка, зазвенел дверной звонок. Прежде чем открыть, я выглянула из окна гостиной. Розовый автофургон припарковался у моих дверей, на его боку были нарисованы изящные цветочки.
Такая машина наверняка приехала к моему дому впервые.
Я открыла, готовясь сказать разносчице, что ей нужно к соседям, но бойкая молодая женщина, стоявшая на пороге, спросила:
- Мисс Бард?
- Да.
- Это для вас.
"Это" оказалось красивым букетом из розовых роз, гипсофил, зелени и белых гвоздик.
- Вы уверены? - с сомнением спросила я.
- Лили Бард, Трэк-стрит, десять, - прочитала женщина на оборотной стороне конверта, и улыбка ее слегка поблекла.
- Благодарю вас.
Я взяла вазу и отвернулась, закрыв за собой дверь ногой.
Я не получала цветы уже… невозможно вспомнить, как долго.
Осторожно поставив вазу на кухонный стол, я вытащила письмо из продолговатого пластикового держателя. Я заметила, что конверт лизнули и заклеили очень тщательно, - вытащив открытку и прочитав ее, оценила такую предосторожность.
"Скучаю по тебе. Клод", - было написано наклонным растянутым почерком.
Я поискала в себе реакцию на такое событие и обнаружила, что понятия не имею, как к нему отнестись.
Кончиком пальца я прикоснулась к розовому цветку. Хотя я носила на работе пластиковые перчатки, руки мои все равно огрубели. Я беспокоилась, что могу повредить изящный гладкий цветок. Потом я прикоснулась к гипсофиле, медленно разместила вазу точно в центре стола и подняла руку, чтобы вытереть щеки.
Я боролась с желанием позвонить торговцу и тоже послать Клоду цветы, чтобы показать, как он меня тронул. Но Фридрих хотел сделать чисто мужской жест. Я оставлю все как есть.
Я покидала дом, чтобы привести в порядок хаос Уинтропов, и чувствовала, что слегка улыбаюсь.
Тем утром удача продолжала мне сопутствовать - в определенной степени. Поскольку погода была хорошая, я припарковалась на улице перед домом Уинтропов. Гаражом я пользовалась только при снегопаде или дожде. У моей машины, похоже, вечно подтекало масло, и я не хотела испачкать безукоризненно чистый пол гаража Уинтропов.
Проезжая мимо гаража, который открывался на боковую улицу, я увидела, что он пуст. Хорошо. Никого из Уинтропов не было дома.
Бини, стройная, привлекательная женщина лет сорока пяти, скорее всего, играла в теннис или занималась какими-нибудь благотворительными делами. Хоувелл-младший, должно быть, находился в "Спортивных товарах Уинтропа", или в "Пиломатериалах и товарах для дома Уинтропа", или даже в "Маслах Уинтропа". Эмбер Джин и Хоувелл-третий - так его звали в семье - были в школе. Бобо работал в "Телу время" или сидел на занятиях в филиале Арканзасского университета в тридцати пяти минутах езды отсюда, в Монтроузе.
Хотя Уинтропы были очень богатыми людьми, ни один из их детей даже не задумывался о том, чтобы поступить куда-нибудь, кроме Арканзасского университета. Я удивлялась лишь тому, что Бобо предпочел отправиться в Монтроуз, а не в главное отделение на севере, в Фейетвилле. Кабан, символ Арканзасского университета, четко виделся в планах на будущее Уинтропов.
По пятницам я вытирала пыль, мыла полы и пылесосила. Я уже закончила со стиркой, глажкой и мытьем ванн в свой первый визит на этой неделе, утром во вторник.
Дети Уинтропов неплохо научились управляться с той одеждой, которую поневоле приходилось стирать в промежутках между моими визитами, но так и не привыкли как следует прибираться в своих комнатах. Хотя Бини довольно аккуратно обращалась со своими вещами, а Хоувелл не настолько часто бывал дома, чтобы устроить бардак.
Вытирая пыль, я помедлила, чтобы рассмотреть портрет Бини и Хоувелла-младшего. Они подарили его друг другу на последнюю годовщину свадьбы. Я могла бы сосчитать по пальцам одной руки случаи, когда видела Хоувелла дома за те три года, что работала на эту семью. Он был лысеющим, приятным с виду человеком и имел примерно двадцать фунтов лишнего веса. Последнее обстоятельство художник любезно замаскировал. Хоувелл был одного возраста с женой, но не трудился так усердно, как она, чтобы скрыть свои годы. Он проводил много времени в доме родителей, Хоувелла-старшего и Арниты, еще более впечатляющем, чем этот.
Помянутая пара являлась некоронованными королем и королевой Шекспира. Хотя официально Хоувелл-старший вышел на пенсию, он все еще имел право голоса в каждом предприятии Уинтропа. Старшие члены семьи все еще играли очень активную роль в социальной и политической жизни города. У них была постоянная чернокожая горничная Калли Канди.
Мои раздумья о Хоувелле-младшем как будто заставили его материализоваться. Я услышала, как повернулся ключ в замке, и хозяин вошел в дом из-под навеса для автомобилей. За ним следовал тот человек, который прогуливался по городу прошлой ночью.
Теперь, увидев его при дневном свете, я убедилась, что именно он тренировался с Дарси Орчадом в тот день, когда Рафаэль покинул "Телу время".
Они с Хоувеллом несли по большой, тяжелой черной сумке на ремне через плечо.
Хозяин дома резко остановился, покраснел, явно нервничая, и сказал:
- Простите, что потревожил вас за работой. Я не видел вашей машины.
- Я припарковалась на улице перед домом.
Хоувелл, должно быть, заехал в гараж с боковой улочки.
- Мы не будем вам мешать, - заявил он.
Я сощурилась и осторожно ответила:
- Хорошо.
Это же его дом.
Я посмотрела мимо Хоувелла на его спутника. Тот стоял достаточно близко, чтобы я разглядела глаза орехового цвета. На нем был темно-зеленый стеганый жилет, под ним - фирменная футболка работника "Спортивных товаров Уинтропа". Такие темно-красные тряпки с золотыми и белыми буквами носили все его служащие.
Этот человек смотрел на меня так же пристально, как я на него. Я не ожидала, что друг Хоувелла окажется таким. Он был слишком опасен. Я сразу распознала это, но еще поняла, что не боюсь его.
Я почти забыла про Хоувелла, когда тот откашлялся и сказал:
- Что ж, тогда мы… - Он вошел в гостиную, чтобы через нее проследовать в свой рабочий кабинет.
Оглянувшись, человек в красной футболке последовал за ним, и дверь кабинета закрылась.
Меня оставили вытирать пыль в гостиной и спальне. Во время работы я постоянно пыталась понять, что же происходит. В голову мне пришло, что Хоувелл, возможно, гомик, но, вспомнив глаза его спутника, этакого черного хвоста, я отмахнулась от этой идеи.
Мне еще раз пришлось пройти через гостиную, и я увидела, что дверь кабинета Хоувелла до сих пор закрыта. "По крайней мере, я уже все вытерла и пропылесосила там", - подумала я со смутным облегчением. Кабинет - одна из моих любимых комнат в этом доме. Его стены были обшиты панелями. Там имелось множество книжных полок. Рядом с настольной лампой стояло кресло, а на стенах висели оттиски "Дакс анлимитед". Очень солидный с виду стол возле эркера с сиденьем было дьявольски трудно полировать.
Я не хотела выглядеть любопытной, поэтому усердно и быстро работала, пытаясь убраться отсюда прежде, чем Хоувелл и его гость выйдут, но не успела. Крепкая дверь отворилась, и они появились из кабинета как раз тогда, когда я протирала кухонный пол. Оба были с пустыми руками.
Хоувелл и незнакомец остановились посреди комнаты, оставив следы, которые мне потом придется подтирать. Я была в желтых пластиковых перчатках, старых джинсах и такой же древней футболке. Мой нос наверняка блестел.
Мне хотелось лишь одного - чтобы они ушли. Хоувелл тоже желал немногого - сгладить странную ситуацию, заведя со мной беседу.
- Я слышал, это вы нашли беднягу Дела? - сочувственно спросил он.
- Да.
- Говорят, вы дружны с Маршаллом Седакой? У вас есть ключи от "Телу время"?
- Нет, - заявила я твердо, но без уверенности в том, на который вопрос отвечаю. - Я открыла клуб тем утром, чтобы оказать услугу Маршаллу. Он болел.
- Мой сын чрезвычайно вами восхищается. Он часто вас упоминает.
- Мне нравится Бобо, - сказала я, пытаясь говорить негромким ровным тоном.
- Какие-нибудь признаки свидетельствовали о том, что Дел был не один, когда произошел несчастный случай?
Я стояла в замешательстве, не в состоянии уследить за его мыслью, потом внезапно кое-что поняла. Эта помешавшая мне беседа не была всего лишь пустым трепом. Хоувелл хотел побольше разузнать о смерти Дела Пакарда.
Я гадала, какие такие признаки, по мнению Хоувелла, могли там остаться. Следы ног на ковре по ту или другую сторону двери зала? Перочинный нож с монограммой, зажатый в пальцах Дела?
- Простите меня, Хоувелл, но я должна закончить эту работу и ехать на следующую, - отрывисто сказала я и сполоснула швабру.
Хоть и не сразу, человек, плативший многим местным жителям, понял намек и поспешно покинул кухню. Его товарищ мгновение помедлил. Этого оказалось достаточно, чтобы я подняла глаза, желая проверить, ушли ли они, и встретилась с ним взглядом. Больше я не пыталась этого делать, пока не услышала, как под навесом для автомобилей загудел двигатель.
Добросовестно замыв их следы, я выжала швабру, выставила ее сохнуть за заднюю дверь, с легким облегчением заперла дом Уинтропов и села в машину.