- И каковы условия? - насторожился Амиль. Маленькая русская внушала ему надежду. - Приз уже известен?
- Наши жизни? - голос Бусама дрогнул.
- Никто не знал, сколько нас будет, - отозвалась Варя. - Так что это не в счет.
- И зачем я только полез сюда? - Бусама готов был кинуться на Амиля. - Вот из-за этой штуки.
Он едва не выхватил цилиндр у Амиля.
- А, ну-ка, дай взглянуть, - попросила Варя.
Темный металл приятно холодил руку. Едва заметный ободок ровно посредине опоясывал цилиндр. Девушка попробовала открыть или раскрутить половинки, но они не поддавались.
- Надо же, ни пятнышка ржавчины, - скептически фыркнула Маша. - Да его автогеном резать нужно, - язвительно прокомментировала она неудачные попытки подруги.
- Закрыт герметично, как знания Гермеса, - Варя внимательно рассматривала находку. - Скорее всего, тут и скрыта подсказка.
- Ты думаешь, его нужно быстро открыть? - вмешался Амиль.
- И там прочесть, где выход? - подхватил Бусама.
- Нет, выход тут один, - рассуждала Варя. - В гробницах и усыпальницах специально намечали ложные выходы для попавших в ловушку. Там и погибали те, кто остался. Для живых был один вход и выход, а вот для умерших делали отдушины. Чтобы те возвращались в свои тела, когда придет срок. В пирамидах такие "форточки" бывают до двухсот метров. Но они только для духов, человек никогда не сможет туда протиснуться.
- Варюша, - Маша склонилась перед девушкой на колени и взяла ее ладони в свои. - Не отвлекайся. Думай. Только ты сможешь.
Парни притихли, им передалась это уверенность. Все хотели надеяться.
- Я понятия не имею, что за игру нам предлагают, поэтому буду говорить вслух всякую чепуху, - она взглянула подруге в глаза. - Если услышите в моих рассуждениях намек, дайте знать, но не перебивайте.
Она глубоко вздохнула, будто решилась на отчаянный шаг, и неуверенно начала: - Обе половинки цилиндра сделаны из одного металла, чтобы не поддавался коррозии. Скорее всего, тут горячая посадка. Это когда одну половинку нагревают, чтобы диаметр отверстия чуть увеличивается. Когда остывает, садится намертво. Возможно, внутри папирус. Возможно, есть ампула с кислотой или уксусом. Если кто-то будет нагревать неправильно, чтобы открыть, документ будет нечитаем. Она сглотнула и продолжала:
- Цилиндр находился в отверстии цилиндрической формы чуть большего диаметра. Ось отверстия строго соответствовала оси правильной пирамиды, построенной на правильном треугольнике, обозначенном лучом солнца на восходе последнего дня третьего месяца, согласно времяисчислению Древнего царства. Кстати, ось наклонена влево. Строго на юг.
Варя задумалась.
- Мы попались в ловушку, когда вытащили этот цилиндр. Скорее всего, там был рычаг, удерживающий плиту. Поднять плиту у нас сил не хватит. На это способен только рычаг. А его у нас нет. Если найдем, то поднимем.
Девушка говорила с закрытыми глазами, чтобы не отвлекаться.
- Рычаг закрывает в одну сторону, открывает в другую сторону. Было бы логично предположить, что в противоположной стороне и следует искать спасение. У нас есть треугольник, пирамида, его вершина, ось, угол наклона…
Варя шлепнула себя ладошкой по лбу.
- Балда, давно бы могла сообразить. Загробный мир - это зеркальное отражение реального мира. Если проход в реальный мир закрыт точкой под углом на юг, то под тем же углом относительно вертикали, но с другой стороны он откроется. Это же ключ!
Она вскочила и попросила товарищей встать у отмеченных точек воображаемого треугольника, подсвеченного утренним лучом солнца. Прикинув на глаз расстояние и направление, уверенно показала на противоположную сторону свода.
- Здесь.
Не рассуждая, все подчинялись Варе, надеясь, что удача и на этот раз не покинет их. Однако время было неумолимо. С каждым ударом кирки таяли их надежды и запас кислорода в замкнутом пространстве. Каждый наперебой предлагал подменить Амиля, яростно орудовавшего единственной киркой и уже явно уставшего. Стало тяжело дышать. У всех выступили бусинки пота на лбу. Наконец в пятне отбитого цемента на фоне однородной скалы проступил круг, точно такой же, как и предыдущий, в котором был замурован металлический цилиндр. Кирка застучала чаще. Показался торец такого же цилиндра. Амиль беспомощно осел на пол грота. Жадно заглатывая воздух широко открытым ртом, он был похож на большую рыбу, выброшенную волной на берег, у которой уже не осталось сил для последней попытки обрести свободу. Маша подхватила выпавшую кирку и стала молотить ей вокруг обнаженного цилиндра.
- Осторожней, пожалуйста, - взмолилась Варя. - Если его искривить ударом, то вытащить будет очень сложно.
Она тоже дышала с трудом, превозмогая головокружение и слабость. Маша зарычала от ярости, но не прекращала работать. Широко расставив ноги, она отчаянно молотила киркой, стараясь не попасть по черному цилиндру. Он уже обнажился на несколько сантиметров, но еще крепко сидел в цементе. Наконец и она беспомощно опустила руки, взглянув на Бусама. Но тот свернулся в калачик у стены и молился с закрытыми глазами. Он готовился к смерти. Маша хотела что-то сказать, но покачнулась. Кирка со звоном выпала у нее из рук. Сделав один неверный шаг, девушка медленно осела и завалилась на бок. Сознание покинуло ее.
Варя заставила себя встать и взять кирку. То ли батарейки у электрического фонарика исчерпали свой ресурс, то ли у нее потемнело в глазах, но она едва различала в тусклом свете черный торец цилиндра на красноватом фоне сводчатого потолка. С ее росточком девушка едва смогла бы допрыгнуть до него. Сил просто не было. Осталось одно желание - выжить. Ухватив двумя руками кирку, она примерилась и, раскачав тяжелый инструмент, точным ударом снизу попала острием кирки прямо в донышко цилиндра. Тот подпрыгнул и выпал из своего ложа. Вместе с ним на пол свалилась обессилившая Варя. Где-то в недрах скалы что-то зашуршало и ухнуло. Пол под ногами вздрогнул, и опять поднялись клубы пыли, сквозь которую стал просвечивал слабый свет из лаза. Он был свободен. Потянуло прохладой, и стало легче дышать.
Пересилив желание немедленно выбраться из заточения, Варя подползла к подруге- та не дышала. Подчиняясь какому-то внутреннему импульсу, ученица начала что-то шептать непослушными, словно из пластилина, губами, ухватила Машу за руки и потащила к лазу. Впереди маячило светлое пятно. Через минуту они были на свободе. Уложив подругу на ровном пятачке, Варя начала делать ей искусственное дыхание и толчками обеих ручонок заставляла вздрагивать ее сердце.
Маша закашлялась, захрипела. Руки ее дернулись к шее, будто пытаясь разорвать невидимую преграду. Свежий горный воздух стал врываться в ее легкие. Она оживала. Убедившись, что с ней все будет хорошо, Варя на четвереньках поползла обратно в могильник. Ее губы упорно что-то шептали, но она не отдавала себе отчета. В другой раз девушка устыдилась бы лазать вот так на четырех точках, но сейчас это было неважно. Отыскав Амиля, она потащила его наружу. Воздух в гроте был еще спертым, отчего кружилась голова, но девушка только сильнее начала повторять странные фразы. Время для нее остановилось.
Варя очнулась, когда почувствовала, что кто-то тряс ее за плечо.
- Да оставь ты парня, ребра сломаешь. Он давно дышит. Она обернулась. Прямо перед Варей было странное лицо. Бледное, покрытое густым слоем пыли в обрамлении перепутанных светлых волос. Выражение растерянное и какое-то очень странное, незнакомое. Только глаза, светлые Машины глаза, в которые хотелось не только смотреть, а, окунувшись, спрятаться от всех проблем, были такими же прекрасными, знакомыми, родными. В груди что-то заныло, и появились слезы. Бессовестно брызнув, они покатились по грязным щекам. Захотелось обняться и, никого не стыдясь, поплакать. Нет, лучше - порыдать. Всхлипывая и глупо улыбаясь чему-то. Они проделали этот ритуал очищения вдвоем. Впервые так откровенно, дав волю всем накопившимся чувствам.
В неразберихе никто не заметил, как Бусама самостоятельно выбрался из могильника и тихонько сидел в сторонке. Вид раскаявшегося грешника, готового на любые жертвы во искупление, охватил его надолго. Правда, на просьбу принести рюкзак, оставленный им в гроте, он отрицательно мотал головой, давая понять, что лучше его лишить жизни здесь и сейчас, чем предлагать погибнуть там. Варя махнула на несчастного рукой и сама вытащила на свет оставленное добро и два цилиндра из черного металла.
Утолив жажду, они начали собираться в обратный путь. Завалили камнями вход в могильник, замаскировав его под осыпавшиеся сверху осколки скалы. Привели в порядок себя и одежду, выкинули в расщелину ненужные теперь вещи, оставив в рюкзаке только находки. Полуденное солнце давало о себе знать. Окружающие горы были красновато-рыжего цвета, будто и они раскалились однажды под безжалостными лучами и теперь не могут остыть. Нигде не было и намека на какую-нибудь растительность. Вид напоминал потрескавшуюся от времени сковородку, причем подогреваемую и снизу, и сверху. Окинув недобрым взглядом небольшой пятачок на вершине скалы, где чужой могильник чуть не стал для них собственным, искатели сокровищ принялись высматривать более удобную дорогу для спуска.
На западной стороне, где скала под ногами круто обрывалась, их взгляду представилась удивительная картина. Далеко внизу, в розоватом переливе солнечных бликов, открывалась панорама города Петры, одного из самых замечательных городов ушедшей цивилизации. Все его дома и служебные помещения, вырубленные в скалах, не были похожи друга на друга. Даже небольшая площадь перед храмом Эль-Ханзе выглядела белым песчаным пятачком среди розовых скал. Узкое ущелье Сик, сдавленное с двух сторон извилистыми отвесными скалами высотой в несколько десятков метров, было единственной дорогой к городу от караванных путей. Где-то там неугомонные стайки туристов в белых одеждах, словно маленькие ниточки с бусинками, облепляли дорожки и фасады зданий. Однако никто из них не рисковал покинуть пределы, ограниченные яркими указателями. Жизнь - очень хрупкая вещь в объятьях молчаливой раскаленной пустыни. Только специально построенные асфальтовые дороги и катившие по ним туристические автобусы с кондиционерами делали возможным посещение укрытого в глубинах скал необычного города Петры. А ведь когда-то это была столица со своим амфитеатром на три тысячи мест под открытым небом.
- Его называют "розовым храмом", - восхищенно выдохнула Варя, глядя вдаль. - Великий Эль-Ханзе… Как жаль быть рядом и не зайти.
- Опыт показывает, - обняла ее за плечи Маша, - все помещения, куда ты заходишь, становятся опасными.
Они неожиданно для себя рассмеялись. Будто не было испытаний, едва не стоивших им жизни. Яркий солнечный свет заливал все вокруг, как сотни и тысячи лет назад. Кажется, что так было всегда и так будет вечно. И ничто не может измениться или произойти. Тут ничего не случается. Даже время, разомлев от жары, засыпает в этих краях.
- Смотрите, "Морская звезда", - Варя привстала на переднем сиденье джипа, вытянув руку по направлению к катеру. - А пристань так и пустует. Только две машины стоят.
- Странные машины, - насторожился Амиль.
- И никого не видно, - подхватила Маша, выглядывая между спинок передних сидений.
- Бусама, - окликнул молчавшего всю дорогу парня новоявленный шкипер. - Посмотри, что там.
Когда джип притормозил у съезда с шоссе, арапчонок нехотя вылез из прохладного салона под палящие лучи солнца и направился к пристани. Поравнявшись с двумя припаркованными машинами с затемненными окнами, он ненароком заглянул внутрь, потом так же лениво поднялся на пристань. Даже под его легкими шагами дощатый настил прогибался, говоря, что причал редко использовался, а уж ремонтировался в незапамятные времена. Это была окраина большого города, куда никто не заглядывал. Появление же двух машин в послеобеденное пекло было странным.
Бусама остановился около катера, приглядываясь к чему-то. Потом перемахнул через борт на корму и открыл дверь в столовую. Варя тоже собралась выходить из джипа, но Амиль придержал ее за руку. Та хотела обернуться с возмущенным вопросом, но слова застыли на губах. Они одновременно увидели выскочившего на корму катера Бусаму Его светлая рубашка была порвана и развевалась на ходу. Арапчонок перепрыгнул через борт катера и бросился по танцующему под его ногами причалу к джипу. Следом за ним на корме показался высокий бородатый незнакомец. Он что-то кричал, затем выхватил из-за пояса небольшой черный предмет и вытянул руку в сторону бегущего Бусама. Через мгновение тот упал. На корме катера появился второй незнакомец. Оба перепрыгнули на хлипкий настил причала. Бусама попытался встать, но двое тут же вытянули руки в его сторону, и Бусама от невидимого толчка распластался вновь. Двое стремительно приближались к лежащему. Оцепеневшие от неожиданно разыгравшейся сцены сидевшие в джипе были просто неподвижны. Они видели, как арапчонок медленно приподнялся и махнул рукой. В ней был зажат обрывок красной ткани. Только теперь они поняли, что это была кровь. Предсмертный порыв их товарища был сигналом. Для них. Очевидно, на катере была устроена засада, и Бусама ценою собственной жизни предупредил их.
Амиль рванул джип с места. Взвизгнули шины, подгоняемые мощным двигателем. Окутанная дымом от горящей резины машина дернулась и с надсадным воем, словно самолет на взлетной полосе, помчалась прочь от причала.
- Как ты можешь? - вскрикнула Варя. - Они же ранили его. Немедленно вернись.
- Если я вернусь, мы все будем лежать там.
Маша без слов наклонилась через сиденье сзади и обняла подругу, прижимая ее к сиденью. Варя еще сопротивлялась какое-то время, но потом затихла, прижав ладони к лицу. Она плакала молча, без истерики, как-то очень по-взрослому.
- Я думаю, это те, кто ждал Самиха с грузом в порту, - после некоторой паузы, произнес Амиль.
- Почему ты так решил? - удивилась Маша.
- Быстро вычислили. Только они могли знать, что у нас с Самихом в Акабе родственники. - Он горестно вздохнул. - Скорее всего, мы должны были привезти наркотик. Если хозяева этого груза решат, что мы его украли, нас убьют.
- И нельзя сказать, что это не мы, а этот… - Маша щелкнула пальцами. - Ну, в черных очках… Кармаль!
- Сказать-то можно, поверял ли, - ухмыльнулся Амиль. - Чтобы убедиться, могут поджарить.
- Как это?
- Как шашлык.
Спорить с ним никто не стал, да и желания проверять страшные слова ни у кого не было.
Петляя по извилистым улочкам, джип пробирался по окраине города к автостраде. Его пассажиры решили, что самым разумным будет покинуть Акабу, но привлекать внимание не хотели. Разомлевший от послеобеденной жары город еще дремал, укрывшись в тени редких деревьев над водоемами или прохладе кондиционеров. Дороги были пустыми, и риск столкнуться с какой-нибудь повозкой или прохожим, петлявшим вдоль глинобитных стен небогатых домов, сводился к нулю.
Благодаря тому, что Амиль в детстве часто навещал здесь родственников и бегал со сверстниками по этим улицам, джип уверенно миновал квартал за кварталом на предельной скорости, пока не выскочил на широкое полотно шоссе. Асфальт из особого состава, хотя и был рассчитан на высокие температуры, все равно был податливым под мощными колесами тяжелого джипа. Машина прибавила скорость. Правда, в салоне это не ощущалось. Перестало трясти на ухабах, шум от неровностей исчез, а плавность хода убаюкивала. Редкие встречные машины, не успевая свистнуть по левому борту, исчезали сзади. Раскинувшийся во все стороны однообразный пейзаж вообще скрадывал скорость. Словно звездолет в межгалактическом пространстве, джип застыл на черной полоске прямой автострады, и горы лениво ползли навстречу, как стрелка спидометра на приборной панели. Она медленно подобралась к правому ограничителю и уперлась в него. Цифровое табло по соседству меланхолично отсчитывало километры, оставленные позади. Джип уносил своих пассажиров все дальше и дальше от маленького причала, который они, скорее всего, больше никогда не увидят в своей жизни. Но память будет бережно хранить в своих кладовых замедленные кадры страшного кино, в котором щупленькое тело арапчонка будет бесконечно долго падать на хлипкий дощатый настил, а потом смуглая рука будет медленно размахивать окровавленным обрывком рубашки, подавая им сигнал к отступлению.
Очевидно, Бусама довелось пережить серьезное потрясение перед такой страшной смертью. Сначала он струсил в могильнике, решив, что всевышний покарал его за алчность и наказал, замуровав заживо. Потом угрызения совести терзали его несколько часов обратной дороги к пристани. И когда он вновь неожиданно столкнулся со смертью, то решил не раздумывая. Он окрасил своей кровью белый лоскут рубахи, чтобы товарищи заметили его издалека и поняли все без слов.
Так погибают воины, ценой своей жизни спасая отряд от коварной засады. Хотелось верить, что, когда сердце Бусама окажется на весах перед грозным Осирисом, малодушный поступок в могильнике не перевесит смерть, принятую ради дружбы и зарождавшейся любви, на хлипком дощатом настиле неприметного причала на окраине Акабы. Кровь, стекающая сквозь щели, попадет в залив, разделяющий берега Саудовской Аравии и Египта, а потом растворится в водах самого красивого моря на свете. Может быть, поэтому его называют Красным.
Глава XII
Порывы свежего ветерка заигрывали с пышной шевелюрой пшеничных волос незнакомца, спешащего куда-то легкой походкой в серой толпе. Колечки и завитки, увлеченные этой игрой, податливыми волнами пробегали до самых плеч, а потом, будто опомнившись, спешили за своим господином. Он ловко уклонялся от неминуемых столкновений с тучными прохожими, зеваками, остановившимися посреди дороги, и приезжими, увешанными сумками и пакетами. Загорелые мускулистые руки незнакомца были свободны, но длинные тонкие пальцы выглядели напряженными, словно искали что-то. Светлая рубашка с короткими рукавами так и льнула к стройному телу, стремясь утолить неуемное желание прикосновений на виду у всех.
Широкоплечий обладатель золотистой прически, что едва поспевала за ним, поражал легкостью движений. В стремительной походке угадывалась незримая сила. Она притягивала пытливый взгляд, старавшийся распознать, как это происходит. Варя едва поспевала за незнакомцем, увлеченная единственным желанием увидеть его лицо. Она уже выбивалась из сил в своих тщетных попытках догнать вздрагивающие на его плечах кудряшки, как тот неожиданно остановился и резко обернулся. Варя с разбега налетела на незнакомца, упершись руками в его грудь. Это получилось так неуклюже, что девушка чуть не потеряла равновесие. Сильная рука легко подхватила ее за талию, помогая справиться с неловкостью.
- Ты хотела меня видеть? - с легкой насмешкой спросил приятный голос.