* * *
То ли сны, оскорбленные в лучших чувствах, решили саботировать исконные обязанности, то ли утомленное подсознание сломало свой кинопроектор, – но снов этой ночью Макс не видел. А первым, о ком он вспомнил, открыв утром глаза, был лысый старик, носящий редкое имя Леонтий.
Войдя в ванную, чтобы умыться, и увидев себя в зеркале с нахлобученным на тыкву колпаком, Макс хохотнул. Топорщащиеся в стороны уши выглядели непривычно большими, и он напомнил сам себе долговязого сонного гнома.
– Хм, Шумен… – Макс поправил верхушку колпака.
Он состряпал себе завтрак из того немного, что мог предложить обедневший холодильник: омлет из пары яиц да рыбные консервы. Но потом спохватился и "заказал" говяжью отбивную с "кока-колой" – толку от этого было немного, зато сама трапеза оказалась куда вкуснее.
Приканчивая высокий фужер "колы", Макс больно стукнулся носом о его край, но почти не обратил на это внимания, поскольку ему внезапно пришла в голову одна мысль. Он вскочил и побежал в гостиную, где стоял телевизор.
– Хочу увидеть ее, – Макс нажал на кнопку дистанционного пульта управления, и "ящик" ожил.
Какое-то время экран телевизора лишь мерцал зеленоватым цветом, будто настраиваясь на нужный канал. Затем прояснился, поймал картинку и навел резкость. Макс увидел Лену, крутившуюся перед трюмо, тихо напевая какую-то песню. Она была в ярко-голубом топике и рассматривала свой живот. Но Макс все равно не сразу понял, чем она занята.
– Ближе.
Картинка стала крупнее. Теперь Макс увидел, как что-то блестит у нее на пупке, и засмеялся. Ленка сделала себе пирсинг – маленькое колечко, в которое был вправлен лучистый бирюзовый камешек. Она дотронулась до него и слегка поморщилась. Так, словно прокол еще побаливал. Затем сняла топик, заставив Макса подскочить на стуле, будто ему в задницу воткнулась булавка. В первое мгновение он хотел отвернуться… но, повинуясь инстинкту всех влюбленных, продолжил смотреть, как Лена разглядывает свое отражение, поворачиваясь то вправо, то влево. От вида ее груди у Макса прямо-таки перехватило дух; а "пончики" у нее были что надо.
– Ты представляешь, как нам повезло, Хулио? – мечтательно вздохнул Макс, хотя знал, что настоящая Лена сейчас почти наверняка занята чем-то другим. И это вовсе не являлось ни подглядыванием за ней, ни съемкой с помощью скрытой камеры. А пирсинг и то, как она выглядит без своего топика, – было только игрой его отпущенного на волю воображения.
Лена взяла себя пальцами за соски и скорчила в зеркало рожицу. Макс захохотал, откидываясь назад. И в этот момент что-то мотнулось перед самым его лицом. Он схватился за это, испытывая мгновенный испуг. Экран телевизора тут же погас.
Длинная штуковина, которую Макс сжимал в руке, оказалась его собственным носом. Точнее, это был уже не его нос, а какой-то скрюченный нарост, вытянутый и гибкий на самом конце. При желании Макс смог бы даже коснуться его языком.
– Что еще за блядские фокусы? – он подергал нос, холодея и в то же время покрываясь потом от ужаса. Нос как будто обиделся и решил сыграть с ним злую шутку в отместку за то, что его ударили о край фужера за завтраком.
О край фужера… И еще Макс подумал об ушах: когда он умывался, ему показалось, они выглядят несколько больше, чем обычно. Он решил, что это из-за колпака. Может, он и был всему виной?
Макс захотел его стянуть, но у него не получилось. Дурацкий колпак словно прирос к голове. Было не понятно, что его держит, даже когда Макс потянул его изо всех сил.
– Вот теперь ты настоящий Шумен, – захихикал кто-то под кроватью.
Макс потрогал уши – да, они тоже выросли. И подбородок, кажется, начал удлиняться. Он больше не чувствовал свое лицо таким, как раньше, теперь не чувствовал.
– Ну и попали же мы с тобой… – выдавил Макс почти шепотом. Меньше всего ему хотелось бы сейчас увидеть себя в зеркале.
"Что же делать?" – Макс в растерянности заметался по комнате.
– Хватит! Я хочу стать как раньше! – крикнул он… но не помогло.
Наверное, со стороны все его действия выглядели чертовски смешно. Однако Максу было совсем не до смеха. Он словно попал в какую-то сказку, только сказка эта – была написана очень злым сказочником. Сказочником, любящим не смеющихся, а плачущих детей. Перед тем как их съесть.
Конечно, для окружающих он оставался прежним. Но достаточно было и того, что он мог видеть себя таким. Видеть и ощущать.
– Нам срочно нужен чей-то совет, – сказал Макс и заплакал, чего не случалось с ним уже лет пять. – Я так больше не могу…
Синдром Золотой рыбки
Что-то пора было предпринять.
Макс по-прежнему не мог вспомнить адрес лысого старика, – и в этом ему не помогало ни владение колпаком Шумена, ни насилие над памятью. Но так продолжаться больше не могло.
Он не знал, к кому обратиться за помощью или хотя бы за дельным советом. Может, стоило пойти и все рассказать Мирону? А как насчет Лены? Макс попытался представить, что, скорее всего, из этого выйдет. Шуба-дуба-ду-ба-а! Тогда уж лучше сразу заявиться в психушку. Он готов был поспорить, – кто-кто, а Карлик-нос у них наверняка еще не делил палату с Наполеоном и сэром Исааком Ньютоном.
Но даже если Мирон или Лена ему поверят, – на что Макс совершенно не рассчитывал, – но допустим, если – то чем смогут помочь?
Вот то-то и оно.
Оставался… он сам.
Только получится ли?
– Я… – начал Макс. – Я хочу встретить себя.
И мысленно добавил:
"Взрослого".
Макс застыл в ожидании. Ничего не происходило. Наверное, он хотел слишком многого.
– Вот лажа… – вздохнул Макс, исполненный разочарования и глубокого экзистенциального одиночества.
– Чего ты хотел? – спросил кто-то сзади.
Он обернулся. И увидел себя, стоящего у окна, опершись о подоконник. Яркий солнечный свет падал ему прямо в глаза, и не давая возможности хорошо разглядеть лицо. Но он был несколько выше и заметно плотнее. Только голос почти не изменился. Возможно, он выглядел бы так лет в тридцать или тридцать пять.
– Мне… мне нужен твой совет, – сказал Макс. – Что со мной происходит? Я хочу, чтобы все закончилось.
– Я знаю, – кивнул Макс-взрослый.
– А теперь… еще и это! – он развел руки. – Посмотри, на кого я стал похож. Что мне делать?
Ему показалось, что Макс-взрослый спрятал улыбку, но, может быть, только показалось.
– Ты попал в особое место.
– А что это за место?
– Важнее не то, что оно собой представляет, а что способно дать тебе. Используй это.
– Как Золотая рыбка? – Макса охватило чувство какого-то близкого озарения. Но уже в следующий миг оно бесследно исчезло.
– Ты идешь по ложному пути. Золотая рыбка обладала огромным могуществом, но не смогла спасти саму себя из невода старика и превратилась в его заложницу, пока… пока он не лоханулся.
– Я не понимаю, – покачал головой Макс.
– Почему Золотая рыбка не могла себе помочь? Это неправильно. Но это данность, аксиома. Вынужденный ляп, без которого не существовало бы и самой Золотой рыбки. А ты другой. Ты – Шумен.
– Так что же мне делать? – почти закричал Макс.
– Тебе нужен был совет, – ты его получил, – сквозь фигуру у окна начала проглядывать тюль.
– Кто этот урод, что гоняется за мной? – заговорил Макс быстрее.
– Он живет в каждом из нас.
– Что ему нужно?
– Убить тебя… – силуэт окончательно растворился в потоке солнечного света.
– Эй, постой!
Макс готов был провалиться от досады. Столько усилий – и все напрасно! Он получил лишь очередной ребус.
Окольный путь
К обеду у Макса вырос горб.
Вначале ему показалось, что сороконожка между лопаток вновь решила напомнить о себе, устроив под кожей зуд, который ничем невозможно было унять. Потом это перешло в ритмичную пульсацию, будто в верхней части спины надувается здоровенный тяжелый пузырь, заставляя опуститься плечи и изогнуть шею как у грифа.
Однако ничто не было способно отразиться на его аппетите, и Макс, изогнутый знаком вопроса, "заказал" себе роскошный обед из четырех блюд. Нельзя сказать, чтобы он и раньше не обнаруживал за собой склонности к чревоугодию или домашние с детства морили беднягу голодом, но теперь это граничило почти с экзальтацией.
Настоящей основой "пиршества" служили вареные макароны с яичницей – пища не особо изысканная, но в то же время достаточно калорийная, – поэтому пенять на бесплотность иллюзорной кухни Макс не мог. Он уже несколько раз переделывал молочный коктейль, добиваясь желаемого вкуса и консистенции, когда вспомнил о Бледном незнакомце. Тот не появлялся с прошлой ночи. Однако Макс не сомневался, что рано или поздно он опять вернется.
– Вот это другое дело, – с пятой или шестой попытки коктейль наконец достиг совершенства. – Хотя…
Макс застыл, изучая содержимое стакана. Так почему же Золотая рыбка не могла себе помочь? Потому что была обычной дурной сельдью или страдала фанатичным альтруизмом?
…это данность, аксиома… а ты другой… ты – Шумен…
– О, черт! – Макс даже хлопнул себя по лбу: ему же все растолковали, превратили в пюре и преподнесли на блюдечке, а он повел себя как последний тупица!
Коктейль без сожаления был тут же вылит в раковину, а стакан тщательно вымыт и наполнен чистой проточной водой. Все остальное находилось в кухонном подвесном шкафчике.
Итак: щепотка корицы, пять капель йода, десертная ложка уксуса, одна таблетка аспирина и немного "колы". Впрочем, ингредиенты не имели значения, – Макс брал первое, что попадалось под руку.
Теперь все как следует смешать… и вот он – волшебный напиток великого Шумена. Противоядие готово. Макс не мог снять дурацкий колпак, верно. Но мог его заставить работать как надо. А в стакане был антидот тому, чем подпоил его лысый старик – клин клином.
Оставалось лишь убедиться, что это подействует. Но главное – нужно было убедить себя самого.
Макс неожиданно разволновался. Взял стакан с волшебной жидкостью и пришел в гостиную. Сел в кресло, пытаясь успокоить сбившееся дыхание.
– Вперед! – наконец сказал он себе и отпил небольшой глоток. Вкус напитка, казалось, не имел ничего общего с тем, из чего был приготовлен. И это являлось хорошим знаком, – потому что так оно и обязано было быть. Его цвет тоже изменился, став искристо-янтарным, словно в глубине мерцали крошечные огоньки. Во рту и в горле разлилось легкое покалывание, медленно охватывающее все тело сверху вниз. Макс ощутил, как распрямляются его плечи и спина, исчезает уродливый нарост на лице, обретая привычную форму его носа, укорачиваются пальцы, становясь нормальной длины, возвращается на место шея…
У него вышло!
Комната подернулась рябью множества падающих капель, искажающих все видимое пространство расходящимися концентрическими кругами…
И тут кто-то схватил Макса за руку. Он дернулся от неожиданности и едва не закричал, увидев стоящего над ним Бледного незнакомца.
Отвлеченный последними событиями, Макс, видимо, пропустил его новое появление. Либо тот сумел каким-то образом подкрасться в этот раз незаметно. Пальцы Бледного незнакомца были настолько холодными, что Макс ощутил их ледяное прикосновение даже сквозь рукав реглана. Правая рука начала быстро неметь, словно превращалась в бесчувственную деревяшку.
Макс вскочил на ноги, пытаясь вырваться, но Бледный незнакомец держал его слишком крепко. Гостиную тем временем все больше захватывали расходящиеся круги, колебля ее в концентрических волнах. У Макса уже деревенело правое плечо, однако он заметил, что нежданному гостю становиться труднее его удерживать, будто контакт между ними ослабевал с каждой секундой.
Бледный незнакомец дернул его на себя, пытаясь впиться в горло длинными змеиными клыками. Макс увернулся, скользнув тыльной стороной левой руки по паре верхних клыков, и ему показалось, что кожу царапнули две ледяных иглы. А в следующее мгновение он услышал шипение у своего лица, ощутив, как узкие змеиные клыки Бледного незнакомца смыкаются на его шее…
И тогда мир качнулся и потемнел.
* * *
…Макс открыл глаза и увидел, что находится в какой-то небольшой комнате без мебели, с синим рисунком обоев на стенах.
Он сидел в кресле, – его руки были привязаны ремнями к жестким подлокотникам, а ноги, как выяснилось вскоре, тоже удерживались чем-то внизу. В правом колене он ощутил далекую ноющую боль. Глянув вниз, Макс обнаружил, что, кроме всего прочего, он еще и соединен с катетером, один конец которого был опущен в пластиковое ведро, стоявшее рядом с креслом, а другой исчезал в расстегнутой ширинке его джинсов. Он уловил исходящий от ведра запах мочи.
"Какого черта?" – подумал Макс, все еще продолжая ощущать ледяное прикосновение клыков Бледного незнакомца к своей шее. Он перевел взгляд на левую руку, обхваченную ремнем на запястье: по коже тянулись две свежие параллельные царапины, сочащиеся кровью.
Странно…
Не в силах понять, что происходит, Макс крикнул:
– Эй! Меня кто-нибудь слышит?
Через несколько секунд откуда-то сзади донеслись приглушенные торопливые шаги, открылась невидимая дверь… и над ним склонилось встревоженное лицо лысого старика Леонтия.
– Вы?! – закричал Макс.
– Мальчик… Ты вернулся, – забормотал тот, будто не верил своим глазам. – Ты нашел выход.
– Какой еще выход? Что происходит? – Макс задергался в кресле, пытаясь освободиться. – Развяжите меня!
– Ты был Там, и сумел найти Выход, – снова изрек лысый, пораженно отстраняясь от него. – Я думал, что никогда не узнаю… Я думал, он мне врет!
– Хватит! – завопил Макс. – Что вам нужно? Зачем вы это сделали?
– Тсс-с… – Леонтий приложил указательный палец к губам. – Не нужно кричать. Если ты ответишь на все мои вопросы, я тебя отпущу. Потому что ты первый, кто сумел отыскать Выход.
Первый? Что значит первый?
– Где я? – спросил Макс, отказываясь верить в происходящее, но уже почти зная ответ.
– У меня дома.
– Как? Как я снова мог оказаться здесь?
– Снова… – произнес лысый, будто в этом слове заключался какой-то таинственный смысл. – Снова… Тебе показалось, что ты куда-то уходил?
Макс опешил. Выходит, все это время он провел в квартире у лысого? А как же все остальное – возвращение домой, все те вещи, которые с ним происходили, встреча с Мироном, Шумен? Бледный незнакомец, в конце концов? Но если ничего этого не было, то откуда у него свежие кровоточащие царапины на руке?
– Ты должен мне все рассказать, – старик наклонился к самому лицу Макса. – Я хочу знать, что там – по ту сторону.
У него были глаза безумца, наполненные масляным блеском одержимости и нетерпения. Глядя в них, Макс понял, что лысый готов пойти на все, чтобы добиться своего. Но, с другой стороны, и отдать то, чего он желал, означало только одно – никогда не вырваться из его квартиры. Вряд ли лысый позволил бы ему это, даже если бы Макс поверил в обещание, что окажется на свободе, ответив на все вопросы.
– Нет, – сказал Макс, одновременно сжимаясь от страха, поскольку понимал, что целиком находится во власти лысого сумасшедшего. – Я ничего не скажу, пока вы не развяжите меня.
– Да ну? – с благодушным выражением засмеялся Леонтий. – У меня имеется много способов сделать из тебя болтуна, каких еще свет не видел. Очень много, и если ты меня вынудишь, я ими обязательно воспользуюсь.
– Нет!
– Ну и дурак, – сказал Леонтий, выпрямляясь. – Я мог бы действительно отпустить тебя, слегка подпортив память, зачем мне рисковать лишний раз. Но теперь точно не сделаю этого. Не люблю несговорчивых детей.
Он зашел Максу за спину.
– А пока можешь посидеть и подумать. У нас много времени, – после чего дверь позади кресла закрылась.
Обратный ход
Если лысый старик и являлся неким непризнанным гением, слетевшим с катушек, то Макса это нисколько не утешало. Но сперва нужно было во всем разобраться.
Выходило следующее. С помощью какого-то препарата ему удалось погрузить Макса в особое состояние, находясь в котором он оказался заперт… где? Ну да, в собственном подсознании – об этом Макс догадался уже давно. Только "заперт" в несколько ином смысле, чем он полагал раньше. Все время он находился в квартире лысого; тот перетащил его в другую комнату, когда неизвестный препарат начал действовать.
Похоже, целью Леонтия было выяснить, что находится по ту сторону сознания. Он мог наблюдать за ним постоянно, отлучаясь лишь время от времени по другим делам. Реакции Макса должны были убедить его, что Там жизнь подопытного продолжается на мысленном уровне, практически настолько же реальном, как в обычных условиях. В принципе, – подумал Макс, – это логично. Окружающий мир воспринимается органами чувств, которые пересылают сигналы раздражения в этот чудо-компьютер – наш мозг, где и происходит самое главное: мы видим, слышим и так далее – Макс помнил это еще по школе. Но лысый, получалось, замкнул его сознание само на себя. Поэтому и не существовало никакой разницы между тем, что происходит в реальной жизни, и тем – что твориться в его сознании. Это и стало его реальностью. Макс посмотрел на свою левую руку. Кровь на царапинах уже запеклась, но руку здорово саднило.
Возле кресла, помимо пластикового ведра, куда опускалась трубка катетера (бедный Хулио!), он заметил край небольшого столика, на котором стоял графин с водой. Больше, как ни пытался Макс вывернуть голову, рассмотреть ничего не мог. Однако и так было ясно, что лысый его поил, – возможно, с помощью воронки или через трубку. Но вот насчет еды явно забыл позаботиться. Макс теперь ощущал сильный голод; наверное, его отголоски проникли даже Туда, особенно под конец, когда он никак не мог унять свою тягу к еде.
Судя по всему, Макс провел здесь уже довольно длительное время. Он начал возиться в кресле, чтобы наладить кровообращение в онемевших ягодицах; да и спину тоже порядочно ломило от долгого пребывания в сидячей позе, хотя Макс и мог опереться о спинку кресла. Если ход времени Там и Здесь был приблизительно одинаков, получалось, он находился тут не меньше суток, а возможно, и дольше. Скорее, именно дольше.
Макс напряг руки, проверяя крепость ремней. Безнадежно. Попытаться их перегрызть тоже было нереально, – даже если бы Леонтий предоставил ему для этого достаточно времени, он все равно не смог бы до них дотянуться, – подлокотники были разведены слишком широко. Но самое худшее было в том, что его вряд ли скоро хватятся, а когда это наконец произойдет, никому не будет известно, где его искать.
Вот теперь-то он точно оказался заперт в ловушке, из которой не существовало выхода.
Или в его распоряжении оставалась хотя бы одна лазейка? Если он начнет орать, то услышат ли его крики с улицы, – в смысле, до того, как лысый заткнем ему глотку? Возможно, кто-нибудь из соседей… И к чему это приведет? У этих стен наверняка отменная звукоизоляция, дом построен бог знает когда. А Леонтий в любом случае найдет удобную отговорку и позаботится, чтобы Макс больше не издал ни звука, – например, с помощью скотча. Это в лучшем случае.